Глава 4. Теория «Москва – Третий Рим» как идеология Российского государства в XVII-XVIII в.

История русского государства в XVII веке кардинально изменяется, Россия сбросила с себя чужеземное иго и во многом было преодолены центробежные явления, удивительным образом миру является совершенно самобытное общественное устройство. Самодержавные тенденции на фоне крепостной экономики в сложной внешней политики, все это вместе взятое как и многое другое создало тот уклад русской жизни, которой именуем Московской Русью.

Имея черты восточной деспотии, под влиянием восточного христианства являясь частью Европы, Русь упорно в борьбе созидала свою уникальную цивилизацию, которая сохранилась и ныне. Все это требовало осмысления нашими предками роли Руси в мировом историческом процессе, частью этого осмысления явилось продолжение развития теории «Москва – Третий Рим».

Можно отметить интересную деталь, что в официальном документе 1589 г. подтверждающим права нового Московского Патриарха в «Уложенной грамоте»[61] Третьим Римом именуется не Москва, а вся Россия в целом «Старого Рима пали из-за неверия ереси Аполлинария, Второй Рим, город Константинополь, внуки агарян секирами рассекли; твоя держава, благочестивый царь, Великое Российское царствие, Третий Рим, благочестием всех превзойдя, и все благочестивые царства сошлись в одно твое царство: один ты во всей поднебесной христианам царь именуешься по всей вселенной, и всем христианам»[62]. Этим самым подчеркивалась не только роль Москвы как внутреннего собирателя разрозненных русских земель, но и московское объединительное движение как фактор внутренней идеологии и внешнеполитического заявления. Можно сказать, что в начале XVII века одновременно завершаются два процесса: окончательно закрепляется роль Москвы как лидера русских земель, оформляется московское заявление славянскому и всему миру о своей православной ведущей роли.  

В данном вышеприведенном документе подчеркивается неразделимость царства и священства, а также духовная направленность миссии русского народа и утверждение о том, что Русская Церковь существует вместе с Константинопольской, подчеркивается единство Русского и Греческого царств, результатом которого стало совместное соборное деяние.

Импульс данный установлением патриаршества продолжил действовать в течении XVII века, несмотря на смутное время и его последствия. Авторитет данный патриаршеству во времена правления Филарета, позволил впоследствии одному из самых деятельных Патриархов – Никону вдохнуть в теорию новую жизнь. В непростых отношениях Патриарха Никона и царя Алексей Михайловича вопрос священства и царства постоянно решался на фоне идеи «Москва – Третий Рим». Патриарх утверждал что, священство выше царства и лидерство Москвы как православной державы требует особо жесткого влияния церкви на внутреннюю политику.

Отражением этого стало создания в подмосковье монастыря Новый Иерусалим, который видимым образом должен был показать соединение идеи Третьего Рима и Второго Иерусалима. Храм Воскресения возводился по образу храма Гроба Господня в Иерусалиме. В XVI в. русские полагают, что старый Иерусалим сделался «непотребным», будучи осквернен неверными сарацинами, и потому Иеруса­лимом должна называться Москва Усиливающиеся монархия при Алексее Михайловиче в своих государственных интересах корректировала идею в другом направлении – создании модели государства, где Церковь занимала бы место идеологического оформления внешнеполитических притязаний.

Новую православную державу царь видит теократической, Москва начинает ассоциироваться с Новым Иерусалимом.

XVII век – это одновременно, и период трудных испытаний для Русского государства, и время больших достижений. Этот век вместил в себя польско-шведскую интервенцию, первую крестьянскую войну (1606 – 1607), смену правящей династии, церковный раскол. Но вместе с тем, это было и время укрепления Российского государства: границы страны достигли берегов Тихого океана, произошло воссоединение России с Украиной (Переяславская рада, 1654 г.).

Одной из внешнеполитических своих задач Россия видела в том, что бы наладить порядок, как это понималась русскими царями, во всех близлежащих государствах, особенно в тех, которые были близки России по духу. Концепция мессианства обязывала Россию нести ответственность если не за весь мир, то за славяно-православный точно. Смыслом концепции было создать такую среду, что бы все народы смогли спастись – идея мессианства в политике России была одной из ведущих.

 К середине XVII века Россия занимала огромную площадь от Польши до Тихого океана. И все многочисленные племена проживающие на этих землях имели свою самобытность. Но во второй половине XVII века идея Третьего Рима не озвучивается рельефно церковью и государством, как бы переходит на второй план. От нее не отказываются, но в том виде, в котором она была до этого она уже не озвучиваются, это связано с трагедий русского церковного раскола. Хорошо видится это в истории запрета книги «Повесть о Белом клобуке» в 1667 году. Церковный совет запретил книгу, так как ее использовали раскольники для сопротивления Никону, потому что идеи Филофея в их понятии трансформировались в то, что Россия становится Третьим Римом, так как она в вере намного чище греческой – соответственно эта идея становится ведущей в исповедовании староверов.

Во второй половине XVII века положения теории «Москва – Третий Рим» были развиты иеромонахом Арсением Сухановым, русским дипломатом и писателем, келарем Свято – Троицкого монастыря. Арсений разделял идею о том, что в Россию от греков пришло «всё доброе», русские обогатились всем лучшим, что было у греков и сохранили благочестие: «<…> что у вас не было доброго, то все к Москве перешло <…> все ваше начало к нам перешло».[63]Он также дополнил теорию «Москва – Третий Рим» уже существовавшим до этого утверждением о том, что Русь приняла Крещение от святого апостола Андрея Первозванного. Напротив, в сочинениях митрополита Сибирского и Тобольского Игнатия (Корсакова), известного грекофила, владевшего греческим и латинском языками, первоначальный смысл теории «Москва – Третий Рим утрачивается: автор использует понятия «Греческое Царство» и «Ромейское Царство» как синонимы.

В войне с Турцией (1676 – 1681) Россия отвоевала юго–западные земли. Политическим, экономическим, культурным центром государства становится Москва. Повести об основании Москвы так оценивают ее историческое предназначение: «все царства православной христианской веры сошлись в одно царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Российское царство: два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать».[64]Для многонациональной России превращение в империю имело важное значение: преодолевается национальная ограниченность Московского царства; государство несёт цивилизацию в удаленные уголки.

Как отмечает Сергей Карпов, декан исторического факультета МГУ: «миссионерство – это не только, когда государь или патриарх посылают проповедника в чужие земли, миссионерство – это когда само государство истины веры, истины самого своего существования, своего строя передает другим через систему «таксиса» – систему порядка <…> передачей этой связи закона-морали-нравственности-миссионерства от Византии к Руси и характеризуется замена той разрозненной системы, которая существовала на Руси до Ивана III, на систему, укрепляющую разные народы под единым скипетром».[65]

Великие реформы XVIII века многое изменили во внутреннем укладе России, государственном устройства внешней политики, но наследие концепции Третьего Рима продолжала оставаться востребованной. В свете продолжающегося движения Росcии на Восток делала актуальным ее роль освободительницы православных нардов от турецкого ига.

В XVIII веке Россия продолжила попытки освобождение «близких по духу» народов, в основном это Средиземноморский поход Федора Ушакова, который прославлен в лике святых в XX веке не только за праведную и жизнью, но и как христианский воин, несущий освобождение христианским народам.

Можно сделать вывод, что став империей, Россия изменила и границы западной цивилизации, войдя в европейское пространство, расширив, тем самым горизонт культурных, цивилизационных отношений. Вновь открывшиеся перспективы были настолько заманчивы, что во времена царствования Петра и Екатерины теория «Москва – Третий Рим» была не то что забыта, а перешла на второстепенный план будучи востребована только для оформления внешнеполитических восточных претензий. В этот период Российская империя сравнивается с Римской, но ссылок на идею третьего Рима нет. Греки братья Лихуды в своей оде называют Петра наследником трона Константинополя, но «Третий Рим» не упоминается.

При Петре Первом теория «Москва – Третий Рим», ставшая основой Российской идеологии, подвергается переосмыслению: Москва остается сакральным центром страны, тогда как новая северная столица воспринимается как Новый Рим. Санкт- Петербург как град Святого Петра противопоставляется Риму католическому, с престолом апостола Петра. Об этом же свидетельствует и символика герба Санкт- Петербурга: перекрещенные якоря соответствуют перекрещенным ключам на гербе Ватикана.

По замыслу Петра новая столица территориально расположена ближе к Европе, при сооружении Петербурга учитывался опыт крупных европейских городов – Лондона, Стокгольма, Амстердама. Новая столица становится не только оплотом цивилизации, но следуя преемственности от первопрестольной, предпринимаются попытки привязать новую столицу к традиционной русской святости. Образ святого Петра был закреплен и в первом сооружении новой столицы, соборе, посвященном апостолам Петру и Павлу.

Петр I воспринимает концепцию «Москва – Третий Рим», прежде всего, как государственную. Из двух образов: духовного и имперского, он выбирает имперский, ориентируется на Рим, больше чем на Византию. Петровская эпоха вырабатывает «представление о Петербурге как Новом Риме».^[66] Рим в понимании Петра был не центр святости, а модель правильного государства. Таким образом, в начале XVIII века окончательно государственная составляющая теории монаха Филофея перевешивает духовно- составляющую.

Россия до Петра хотя и была не была полностью изолирована от Европы, тем не менее духовная дистанция отражалась как на внешне политики, так и на экономики. В момент рождения империи Россия пытается войти во всемирную историю на условиях Европы. По словам Владимира Соловьева, "корневой идеей Европы» с римских времен была империя, и Петр I осознавал, что стать европейской страной Россия может, только будучи империей.

В XVIII веке духовная составляющая все меньше берется в расчет, светская власть господствует над Церковью, Церковь теряет самостоятельность и даже Патриарха, теперь церковью управляет Синод. От былого остается понятие, что власть Царя от Бога, а он отвечает за все только перед Богом, так идея Филофея теряет религиозно-философское значение и приобретает имперское.

Петр I задал вектор развития государства на весь XVIII век. Дворцовые перевороты, «блистательный век Екатерины» и краткое правление Павла 1 не изменили отношения к созданному первым императором теории государственных отношений превалировании имперских интересов над мессианскими. Вместе с политическими преобразованиями, изменяется и сознание общества, меняется и строй языка. Одним из лидеров процесса становления современного русского языка становится М. В. Ломоносов, который описывает достоинство русского языка, сравнивая его с греческим и римским. Подобно Ломоносову, первый директор русского профессионального театра А.П. Сумароков отмечает: «Таков нам надобен язык, как был у греков, какой у римлян был».^[67]

Во второй половине XVIII века Россия вела воины с турецкой империей, официальным лозунгом этих войн было – освобождение порабощенных православных народов. Но в свете имперских интересов когда это было необходимо Российская империя могла вступить в союз с Османским государством, как это было во времена начала борьбы с Наполеоном.

Появление Российской империи однозначно повлияла на дальнейшую трансформацию идеи «Москва – Третий Рим» усилив в ней государственный компонент для оправдания имперских амбиций.