Надежды на продолжение «классики» и обоснованный оптимизм в этой связи

С точки зрения продолжения перспективы социальных «вычислений» большие надежды внушает то, что до какого-то момента научный подход в некоторой не столь точно и системно разработанной, можно сказать, что еще только предварительной версии работал хорошо.

Такая надежда в связи с потерявшим актуальность подходом может показаться странной и даже парадоксальной, но если разобраться, то это вполне закономерное и, главное, очень актуальное утверждение. Его использование сулит целый ряд перспектив, позволяя поставить целый ряд важных акцентов и сформулировать ключевые вопросы.

А именно, теория классиков марксизма-ленинизма даже в том виде, до которого ее удалось довести, оказалась по-своему вполне крепкой. На основе их классовой теории как еще только относительного грубого (приближенного) построения были не только сформулированы противоречия для множества (возможно, даже всех основных предшествующих) этапов мировой истории, но и получены прогнозы – сначала для капитализма, затем для империализма. На этой же основе был сначала предложен подход к изменению мира на этапе капитализма (мировая социалистическая революция), а затем для этапа империализма (социализм в отдельно взятой стране). И главное, мир на этой теоретической основе был действительно изменен.

Главный аргумент против теории – это то, что издержки оказались очень большими, а затем в проекте по ее использованию последователи классиков «застряли» («зависли» в состоянии «застоя»), не нашли конструктивного развития этой теории и не смогли продолжить процесс социальных преобразований на ее основе.

В целом неоднозначная, временами доминирующе негативная оценка научного подхода классиков марксизма-ленинизма предопределена кризисом «застоя» и предшествующими большими потерями при переходе от капитализма к социализму, оцениваемыми с очевидным знаком «минус».

В качестве альтернативы хотелось бы иметь только положительные результаты, пусть не быстро и не много. Хотя такая альтернатива до сих пор не предложена.

Точнее, это во многом получилось в стихийном противостоянии социализму при благополучной исходной ситуации в некоторых богатых стран Европы и Запада, но вынужденно и эмпирически – без сопутствующей основы, по сути, вопреки наличию некой фундаментальной основы (т.е. это реализовано в неполноценном, логически противоречивом варианте). Отсюда еще один аргумент в пользу возможностей существенно повысить и увеличить полезный выход от «теоретизирования», если построить его широко, систематично, всесторонне и последовательно.

В практической реализации, прежде всего, критична невозможность, констатированная консенсусом заинтересованных сторон, конструктивно продолжить путь социалистических преобразований на исходной основе.

Хотя неизбежность кризиса продолжения (в частности, как «застоя») под большим вопросом, анализ для этой ситуации поверхностный, творческого развития из кризиса «застоя» ни тогда (во времена «застоя»), ни сейчас никто серьезно не искал. И если разбираться, то вывод о несостоятельности подобного пути и невозможности продолжения конкретно реализованного варианта социалистических преобразований, прежде всего, выражает естественную заинтересованность стороны, которая по факту оказалась сильнейшей, т.е. недобросовестно конкурентно доминировавшего «империалистического» оппонента классикам. Это мнение было широко и всесторонне усилено множеством помощников и сторонников «империалистического» оппонента, в том числе вновь приобретенных по факту кризиса и видимой неудачи конкретно реализованного варианта социалистических преобразований в большинстве стран социалистического лагеря.

Главное, большие потери на пути к социализму и последующий кризис продолжения социалистического пути, по всей видимости, связаны с тем, что в силу глубины проявления фундаментального кризиса империализма (т.е. дефекта капитализма как альтернативы социализму, а не наоборот) по неизбежности был выбран революционный путь применения теории социализма.

Для сравнения: у тех, кто шел эволюционно (а это, как минимум, целый ряд европейских стран, в частности, скандинавские страны), все получилось очень даже хорошо, потерь у них почти нет, а социально-экономический выигрыш очень большой.

Другой пример для сравнения: развитие христианства также сопровождали большие потери, в частности, как религиозные войны и инквизиция, хотя это развитие происходило более длительное время – два тысячелетия в сравнении с несколькими десятилетиями (веком) социализма. Главное, в этом смысле развитие христианства проходило в более мягком и постепенном эволюционном режиме. Но даже этот (эволюционный) вариант сопровождали большие потери. Что уж можно было ожидать (в частности в измерении прямых потерь), если бы ценности христианства пришлось осваивать в революционном режиме?

 

И возможно, не менее критично, что теория пока только приближенная и дело в грубости самого теоретического построения. Если теорию классиков или аналогичную теорию для современной ситуации развить и уточнить, то возможно и издержки, в том числе, на революционном пути удастся значительно уменьшить или даже почти полностью устранить.

А оба фактора («сырость» научного построения в сочетании с революционным катастрофическим режимом) в потенциале, очевидно, однозначно действуют на улучшение результатов.

Иными словами, результат мог бы быть значительно лучше, вплоть до однозначного позитива, если бы не было разрушения социальной организации (как в России после Февральской революции вместе с предшествующим ослаблением социальной организации перед этим) и острой необходимости ее перестраивать.

Главное и важное в дальнейшем – возможность отказаться (выйти) из ситуации критического выбора типа «вообще отказаться и не делать ничего» – с фатальными последствиями или «делать в катастрофическом режиме, когда только он один реально возможен, при том качестве «сырого» научного построения, которое есть в этот момент».

Важно подчеркнуть, что не классики и не их последователи несут ответственность за «запущенность» исходной ситуации глубокого кризиса «капитализма-империализма».

Повторим еще раз и дополним: индикацией глубины этого кризиса (с его продолжением) в дальнейшем являются не только 1-й мировая война, но и Великая депрессия, возникновение нацизма в Германии и милитаристского режима в Японии (которые уничтожили десятки миллионов людей по некому установленному этими режимами для себя «естественному» праву). Это и предпосылки 2-й мировой войны (как неизбежной после 1-й мировой войны) при любой империалистической трактовке ее результатов, в частности, как и при той трактовке результатов, которая состоялась.

Кризис «капитализма-империализма» также характеризует отсутствие конструктивной реакции на теорию социализма и недооценка возможностей ее реализации даже в исходно предложенном «сыром» виде.

А критичность исходной ситуации как «запущенной» дает мотивацию для активности, но не способствует глубине анализа, и часто именно дефицит времени не позволяет найти решение и успеть его реализовать, тем самым выводя развитие в некритическое русло.

И обратно, вне критического дефицита времени при последовательном реально творческом развитии получаем в любом случае эффективно созидательный подход и разнообразные конструктивные возможности, включая ответы на другие интересные вопросы, см. сразу ниже и до п.5 включительно.

 

2. «Классика» как предельный (уже ограниченно актуальный) вариант более широкого обобщения

В конечном счете, общая цель в том, чтобы как-то получить практичный вариант объективной трактовки событий, который мог бы помочь сейчас, аналогичный тому, который помог в свое время. Желательно разработать его в преемственности с этим предшествующим пониманием и в непрерывной связи исторических событий.

Иными словами, адекватная и эффективная, желательно широкая и универсальная социальная теория сейчас не просто актуальна, а критически необходима.

 И теоретическое наследство основоположников марксизма-ленинизма в этой связи привлекает особое внимание.

 (И)

Выше уже сформулирован существенный дополнительный критерий того, что/почему с этой точки зрения стоит присмотреться именно к их классовой теории: целенаправленные усилия «капитализма-империализма» были направлены «против нее» – чтобы именно она перестала работать на социальные изменения. Это указание неявное и косвенное, но оно по-своему явно подчеркивает, что до этого классовая теория была лучшей, как минимум, особо выделенной в теоретическом наследстве социальных наук.

Интересно, что какую-либо альтернативу их классовой теории также почему-то так и не разработали. Можно задуматься также о том, что и это произошло не просто так.

В силу выделенности социальной теории основоположников марксизма-ленинизма в этом смысле и перечисленных обстоятельств/факторов потенциально однозначного улучшения сначала естественно пытаться развивать именно ее.

Иными словами все акценты именно здесь – на ней и на нее.

Следующий вопрос, как и куда ее развивать, что в нее добавлять, не меняя все остальное? Или ее нужно пересматривать более фундаментально?

Прежде всего, важно понять, что в ней как в актуальной социальной теории нужно или даже критично сохранить содержательно, и за счет чего (в более широком смысле) она может эффективно работать. Первое еще обсудим далее более подробно, а с последним, вроде бы, все ясно сразу. В эффективной актуальной социальной теории исходно должна быть заложена некоторая мощная однородность (симметрия), которая, прежде всего, упрощает понимание социальных процессов и явлений как очень сложных, многоплановых, часто даже противоречивых по своей природе. Иными словами, некоторое существенное упрощение применительно к социальным процессам и явлениям без потери самого важного и главного содержания очень востребовано и даже критически необходимо.

Итак, на эффективность теории работает идея сильного, но при этом вполне адекватного упрощения: выражения реальной (актуальной) однородности как, например, в классовой теории.

Вполне возможным и органичным вариантом реализации и дополнения этого подхода было понимание социального развития как переходов между вариантами со своей однородностью в каждом последующем варианте.

Например, в социальной теории основоположников марксизма-ленинизма так и есть: эволюция социальной организации рассматривается как изменение отношений, возможностей и интересов больших социальных групп. На разных этапах социальной эволюции это рабы и рабовладельцы, крепостные крестьяне и феодалы, рабочие и предприниматели.

С одной стороны, это разные группы на разных этапах, хотя и с некоторой существенной (очевидно, неизбежной) преемственностью этих групп.

С другой стороны, общее в том, что на каждом этапе есть класс угнетателей и класс угнетенных. Можно сказать, что форма власти последовательно трансформируется для увеличения силы социального сообщества в целом и для увеличения эффективности эксплуатации в нем. В этом же и объективная основа преемственности в группах при изменении социального строя. Угнетенный, как правило, остается угнетенным. Власть имущий остается при власти, но форма этой власти изменяется.

При таких, относительно небольших социальных трансформациях теория классиков могла бы очень помочь, если она была бы своевременно разработана. На ее основе можно было бы эффективно оптимизировать режим по ходу однородных трансформаций с сохранением угнетения типа уже осуществленных – например, при буржуазной революции или трансформации рабовладельческого общества.

Практически в первом случае было бы меньше потерь. Например, при Великой французской революции недаром при огромных потерях столь много сходства между исходным и конечным состояниями. Выглядит это как индикация того, что в переходе при смене строя было «много лишнего». При наличии теории на ее основе можно было бы убрать «лишнее» даже в революционном режиме, не говоря уже об альтернативе революционному слому.

А во втором случае могло бы не быть столь длительного периода средневековья.