Г лава IX Различные роды труда и их отношение к распрделению энергии .

Нам необходимо хотя бы кратко разобрать главные роды труда, и потому мы опять начнем с охоты и ры­боловства. Мы только отчасти признали за этими ро­дами труда характер полезности, потому что они в сущ­ности только изменяют направление обмена энергии на земной поверхности, но не увеличивают его коли­чественно. Тем не менее на эти виды труда можно по­смотреть иначе. Несомненно, что психическая рабо­та, совершающаяся в голове человека под влиянием хорошего питания, отличается от психической рабо­ты, совершавшейся у животных, доставлявших ему пищу. Мозговая работа человека может выразиться таким направлением его механической деятельнос­ти, которое имеет своим последствием вовлечение лишнего количества солнечной энергии в обмен на земной поверхности. Мы уже указали на результаты привлечения этих лишних количеств энергии, напри­мер в форме умения пользоваться огнем, деревян­ными орудиями и пр. Мы выразили притом мысль, что именно это лишнее количество энергии, вовлеченное в-обмен человеком, и обусловило его победу над жи­вотными. Таким образом, труд, потраченный на охоту и рыболовство, хотя косвенно, но все-таки в весьма непродолжительном времени, увеличил обмен энер-

118

гии на земной поверхности и потому может быть при­числен к категории полезного труда или вообще тру­да в истинном значении этого слова.

Рядом с охотой и рыбной ловлей шло изготовление оружия и орудий. Здесь отношение между сбереже­нием или увеличением энергии и трудом уже гораздо яснее, чем при первобытном звероловстве или рыб­ной ловле без помощи всяких орудий. Действитель­но, самый простой каменный топор представляет гро­мадное сбережение энергии, если сравнить количе­ство затраты ее, нужной для того, чтобы свалить де­рево при помощи хотя бы такого топора, вместо того, чтобы ломать его одной мышечной силой без помощи какого бы то ни было орудия. Но этого мало. При упот­реблении самого простого каменного топора человек мог рубить такие деревья, которые без помощи этого орудия вовсе не были бы срублены и запас энергии которых, значит, еще десятки или сотни лет не вошел бы в обмен, совершающийся на земной поверхности, или, по крайней мере, не вошел бы в распоряжение человечества. Таким образом, выделка каменного топора в первом случае повела к сбережению части мышечной силы работника, т. е. известного количе­ства превратимой энергии; во втором же случае — к увеличению обмена превратимой энергии Солнца, сбереженной деревом в его веществе.

Не так непосредственно, как при изготовлении ка­менного топора, но все-таки с достаточной ясностью заметно сбережение или увеличение обмена энергии при изготовлении рыболовной сети. Мы можем припом­нить здесь то же рассуждение, которое было приложе­но для дерева. Правда, может быть, рыбная ловля се­тью требует не меньшего мышечного напряжения, чем ловля голыми руками, может быть, даже немного и большего, но зато в других отношениях она представ­ляет большее сбережение энергии. Так, например, се-

119

тью человек может поймать за один час столько рыбы, сколько едва ли поймает руками за десять часов. Пред­положив, что в обоих случаях он должен находиться в воде, потеря тепла в первом случае будет много раз меньше, чем во втором. Таким образом, выделка сети повела к значительному сбережению энергии. Увели­чение "обмена энергии при помощи рыболовной сети получается в том случае, если скудная пища людей заменяется обильной, и этим путем в них развивается способность к большей механической работе. Так как механическая работа человека относительно увеличе­ния обмена энергии на земле играет более положитель­ную роль, чем механическая работа рыбы, то и в этом случае, значит, получается непосредственное увели­чение обмена энергии.

Подобное же рассуждение можно приложить и к пер­вым, еще самым грубым гончарным изделиям, необ­ходимым для приготовления пищи. Правда, долгое время существовало мнение, что сырое мясо и пита­тельнее, и удобоваримее вареного, но в последнее время стали возвращаться к прежнему предпочтению вареного мяса. Мы здесь не делаем сравнения с жа­реным мясом, потому что люди, вероятно, научились жарить мясо еще до начала гончарного искусства. Что же касается вареного, то анализы показали, что оно содержит более белковины и менее воды при равном весе, чем сырое, следовательно, более питательно и, по всей вероятности, менее обременительно для же­лудка⁶⁴. То, что может быть спорным относительно мяса, принимается всеми для овощей, именно, что вареные овощи значительно удобоваримее сырых. Поэтому несомненно, что труд, потраченный на изго­товление гончарных изделий, щедро вознаграждает-

⁶⁴ См. Анализы мяса на русском педагогическом отделе па­рижской всемирной выставки.

120

ся сбережением превратимой энергии в организме человека и вовлечением в обмен новых количеств сбереженной растениями солнечной энергии, которая без его вмешательства, может быть, надолго задер­жалась бы вне обмена или рассеялась бы, например при гниении, большей частью непроизводительно.

После данных примеров, нам кажется, уже излиш­не останавливаться на влиянии, которое имело на об­мене энергии изготовление оружия и разных первобыт­ных орудий для домашнего обихода доисторического человека. Потому мы можем прямо перейти к выдел­ке одежды и постройке жилищ.

Все предварительные работы, а их всегда немало, необходимые для подготовки материала, из которого делается одежда, сами по себе не увеличивают обме­на энергии. То же можно сказать и о самом изготовле­нии одежды. В действительности же все-таки все эти работы должны быть названы полезным трудом, пото­му что конечная их цель — сберечь часть превратимой энергии, накопленной в человеческом теле, посред­ством защиты от холода, ветра, дождя и т. п.— может быть достигнута не иначе, как при помощи всех этих предварительных операций.

То же нужно сказать и про постройку жилищ. На пер­вый взгляд могло бы показаться, что, например, пост­ройка каменного дома сопряжена с рассеянием, а не со сбережением энергии. Человек тратит громадные количества механической работы, то есть рассеивает в пространство массу превратимой энергии, добывая из недр земли камни, необходимые для постройки. Камни эти по большей части состоят из насыщенных веществ и не заключают в себе почти никакого запаса превратимой энергии. Тем не менее человек не огра­ничивается тратой механической работы на их добы­вание. Столько же, если не более, труда он тратит на придавание этим камням известной, определенной

121

формы, получив которую, эти камни, тем не менее, ничуть не изменились в составе и по-прежнему не со­держат в себе никакой сбереженной превратимой энер­гии. Но труд человека здесь еще не кончен. Он пере­возит, а иногда перетаскивает, как, например, при по­стройке египетских дворцов и пирамид, эти громадные части будущих зданий и складывает их в определен­ном месте, предназначенном для постройки. До сих пор все еще только рассеивалась превратимая энер­гия без всякого вознаграждения. Она продолжает еще тратиться и в последующий фазис работы — во время возведения зданий. Наконец, постройка кончена, и человек, поселяясь в доме, потребовавшем такой зат­раты полезного труда, начинает без всякого со своей стороны усилия, в форме сбережения тепла в своем теле, в форме защиты, удобства и массы других вы­год, получать с излишком вознаграждение за всю энер­гию, потерянную на постройку дома. Таков обыкновен­ный процесс труда. Человек тратит иногда целые годы свою механическую работу над веществами, не зак­лючающими в себе почти никакого запаса преврати-мой энергии, и не превращает своим трудом непосред­ственно и самого незначительного количества низшей энергии в высшую. Тем не менее тратой своей энергии он в конце концов получает такую перестановку час­тей вещества, что сбережение энергии начинает совер­шаться само собой, или по крайней мере, является удобная возможность сохранения от рассеяния той превратимой энергии, которая уже существует в рас­поряжении человека в сбереженном виде.

Теперь пора нам коснуться рода труда, дающего такое преобладающее увеличение энергии, которое только и делает возможным долговременные затраты, предшествующие вознаграждению при других родах труда. Мы хотим говорить про земледелие или вообще про добывание пищи. Действительно, пища необходи-

122

ма человеку при всех обстоятельствах, и она только дает ему возможность предпринимать всякие другие работы, ведущие к общему увеличению энергийного обмена, т. е. к удовлетворению потребностей челове­ка. По упомянутым уже выше причинам мы можем ис­ключить из понятия о земледелии все непосредствен­ное пользование продуктами земли, доставляемыми ею без участия человека. Под именем земледелия и его произведений мы будем понимать только затрату механической работы человека, непосредственно на­правленной на увеличение сбережения растениями сол­нечной энергии, и результаты этой затраты.

Действия людей, совершаемые с этой целью, по­добно тому, как и при постройке дома, состоят из це­лого ряда трат энергии, вознаграждаемых лишь в кон­це, при потреблении пищи. Не входя еще в рассмот­рение труда, необходимого для приготовления зем­ледельческих орудий, мы начнем с обработки земли. Так точно, как камни, из которых построен дом, по­чва, над которой трудится земледелец, состоит из веществ, химическое сродство которых большей ча­стью уже насыщено, температура которых низка, ко­торые вообще содержат очень малый запас превра-тимой энергии. Вся механическая работа человека, идущая на разрыхление почвы, не прибавляет ей нис­колько энергии; она только способствует прониканию в нее солнечных лучей и воздуха.

При постройке жилища человек затрачивал толь­ко запас энергии, накопившейся в его членах. При земледелии он вынужден делать более. Он вынуж­ден бросить в землю уже готовый запас энергии в форме семян, лишить себя пользования этим запа­сом почти на целый год. Мало того, он в большей части стран должен придать почве еще запас энер­гии в форме удобрения, т. е. в виде веществ, прав­да, уже негодных в пищу человеку, но заключающих

123

еще некоторый запас превратимой энергии и потому годных еще для отопления (навоз) или для извест­ных отраслей промышленности (химическое удобре­ние), или даже для корма домашних животных (зе­леное удобрение). Только при помощи этих значи­тельных затрат энергии растительная жизнь способ­на произвести то значительное сбережение солнеч­ной энергии, ввести которое в обмен на земной по­верхности есть непосредственная цель земледелия. Все последующие земледельческие работы, а так­же обработка земледельческих продуктов опять тре­буют новых затрат труда со стороны человека. Уборка, перевозка хлеба, молотьба, молотье зерна, печение хлеба — все эти действия сами по себе не только не сберегают превратимую энергию, не только не увели­чивают количество ее, находящееся в обмене на зем­ной поверхности, а, напротив, рассеивают ту энергию, которая накоплена в организме человека. Тем не ме­нее в конце концов все эти траты вознаграждаются при потреблении того запаса превратимой энергии, кото­рая накопилась в земледельческом продукте. Самым важным вопросом является в данном случае отноше­ние, существующее между тем количеством, которое оказывается сбереженным в земледельческом продук­те. Принимая экономический эквивалент человека рав­ным 1/10, а количество всей механической работы, употребляемой на земледелие, равным 1/2 всей вооб­ще человеческой работы; зная затем, что весь запас превратимой энергии добывается человеком из пищи (кислород воздуха, как достающийся без особого тру­да, не входит в расчет), мы должны принять, что для возвращения человеку сполна всей энергии, потрачен­ной на земледелие, сбережение солнечной энергии в земледельческом продукте должно превышать в 20 раз количество энергии механической работы человека, потраченной на земледелие.

124

Скотоводство при современных условиях так тесно связано с земледелием, что мы можем рассмотреть его тут же. Количество питательного материала, дос­тавляемого человеку домашними животными, находит­ся в прямой зависимости от количества растительной пищи, принимаемой домашними животными. В сущно­сти, превращение ее в тело животных сопряжено с не­которой потерей через рассеяние энергии, так как не все количество растительной пищи, принятой животны­ми, может превратиться в животную пищу, годную для человека. Тем не менее через большую удобовари­мость и питательность, при равном весе, животной пищи происходит известного рода уравновешение. Кроме того, не следует упускать из виду, что домашний скот воспитывается человеком не только ради доставляе­мой им пищи, но также и с другими целями, например для получения шерсти, кожи, удобрения и пр. Но глав­ная из таких целей — это пользование работой домаш­них животных как средством увеличения механичес­кой работы человека. Об этой последней цели ското­водства мы скажем подробнее, когда будем говорить об орудиях труда, о машинах и других способах, приду­манных человеком для увеличения количества меха­нической работы, находящейся в его распоряжении.

Не так очевидно, как при земледелии, прилагается закон увеличения энергии при некоторых других родах труда. Тем не менее надеемся не встретить надобнос­ти в чересчур запутанных рассуждениях, чтобы и там увидеть полное его применение. Возьмем для примера горнозаводскую добывающую промышленность, за ис­ключением каменноугольных и торфяных копей. Добы­вание железа представит нам одно из наиболее подхо­дящих производств. Для того, чтобы вырыть шахты, из­влечь руду, выплавить и привести железо в состояние, пригодное для выделки изделий, нужно затратить ог­ромные количества механической работы, т. е. рассе-

125

ять в пространство огромные количества превратимой энергии. Правда, при этом получается известный за­пас превратимой энергии в виде химического сродства металлического железа, освобожденного от соединен­ных с ним в руде веществ, насыщавших его сродство. Но освобождение этого сродства не было целью горно­заводской работы. Это сродство вовсе не будет вхо­дить полезным образом в ту роль, которую железо бу­дет играть при увеличении энергийного бюджета чело­вечества. Напротив, это сродство, способствуя обра­зованию ржавчины, будет даже препятствовать железу в исполнении его полезной роли. Но, несмотря на то, весь труд, потраченный на добывание и выделку желе­за, все-таки вернется в виде сбереженной энергии че­ловека, вследствие тех облегчений, уменьшений зат­рат, которые доставит ему железо, превратимое в ору­дия для работы, инструменты, машины и т. п.

Подобное же рассуждение мы можем приложить даже к добыванию золота. Конечно, оно никогда само по себе, не возвратило бы энергию, потрачен­ную на него, если бы, помимо своего употребления, как плотный и неокисляющийся металл, оно не при­обрело бы условного значения, как удобный мено­вой знак. Пока существуют нынешние экономичес­кие отношения, такой меновой знак, удобный для перевозки, прочный, неокисляющийся, как золото, сберегает довольно много энергии, потратившейся бы без него в большем количестве при коммерчес­ких операциях. Поэтому в настоящее время и труд, употребленный на добывание золота, может хоть от­части быть назван полезным трудом, сберегающим превратимую энергию на земной поверхности.

Нам кажется необходимым остановиться еще не­много на добывании каменного угля и торфа. В этом случае труд человека очень скоро вознаграждается пе­реходом в его руки значительного количества превра-

126

тимой энергии. Казалось бы, что это труд очень выгод­ный, гораздо выгоднее земледельческого, потому что человек легко может добыть количество энергии, зак­люченной в каменном угле, превышающее в теплоте и работе в 20 раз энергию, потраченную на ее добыва­ние. Но, присмотревшись поближе к этому вопросу, мы увидим, что труд этот далеко не так выгоден, как ка­жется с первого взгляда. В некоторых случаях даже нелегко сказать, следует ли назвать добывание и по­требление каменного угля полезным трудом или рас­сеянием энергии. Под последним словом мы понима­ем такое потребление энергии, которое в результате не возвращается в виде сбережения, а безвозвратно рассеивается в пространство. Не следует забывать, что залежи каменного угля и торфа — это уже готовые, на­копленные запасы солнечной энергии, которые при нерасчетливом добывании часто слишком нерасчетли­во и потребляются, не давая ни при отоплении, ни при работе в машинах всего того сбережения в энергии, которое они могли бы дать. Не следует забывать так­же, что каменный уголь есть запас солнечной энергии, собранный за громадный период времени, и что, по­требляя его в большом количестве, мы вводим в наш бюджет случайно собравшиеся доходы прежних годов, а расчет ведем так, как будто мы действительно сво­дим концы с концами. Если бы мы посредством того труда, который идет на добывание каменного угля, уме­ли фиксировать ежегодно такое количество солнечной энергии на земной поверхности, которое равняется энергии добытого угля, тогда, действительно, весь этот труд мог бы считаться полезным; теперь же со спра­ведливым страхом смотрят на эксплуатацию горючего материала, которая ведется на таких основаниях, что за исключением еще мало распространенного правиль­ного лесоразведения не заключает в себе обеспече­ния для возможности постоянного продолжения этой

127

эксплуатации. Вообще нужно сказать, что, пока люди не найдут двигателя для своих машин, который бы обес­печивал их на более долгое время без страха скорого истощения, до тех пор все расчеты суммы техничес­кой работы, находящейся в распоряжении человече­ства, должны считаться ложными, так как запас энер­гии, поддерживающий эту работу, может со временем прекратить свое существование.

Тем не менее, указав на эту сторону вопроса о по­треблении каменного угля, мы должны заметить, что потребность в нем так неизбежна, запасы его еще так велики и возможность новых изобретений до их истощения так вероятна, что люди не могут посту­пать иначе, как до сих пор поступали, т. е. стараясь, по возможности, увеличить добыванием угля свой запас превратимой энергии.

Мы думаем, что после приведенных примеров нам уже не нужно более останавливаться на других случа­ях добывающей и обрабатывающей промышленности. Все предприятия: ремесла, мануфактуры, фабрики, занимающиеся изготовлением предметов, потребляе­мых или для одежды, жилищ, питания, или для устрой­ства путей сообщения, осушения болот, канализации городов и пр., — все они потребляют известное количе­ство превратимой энергии в виде механической рабо­ты человека, но все они посредственно или непосред­ственно возвращают это потребление с избытком по­средством увеличения обмена энергии или посред­ством доставления человеку возможности сберегать часть его энергии и употреблять ее с большей выгодой на какие-либо новые производства.

Нам остается еще рассмотреть те роды труда, кото­рые, будучи сопряжены с тратой энергии, отчасти в фор­ме механической работы, отчасти в форме нервной, никогда не возвращают непосредственно человечеству потраченную на них энергию, в форме сбережения сол-

128

нечной энергии, и тем не менее должны быть названы полезными родами труда. Мы говорим о тех родах не­производительного, но все-таки полезного труда, ана­лиз и классификация которых с большой ясностью сде­ланы Миллем в его «Политической экономии»⁶⁵.

Мы не остановимся для подробного рассмотрения различных родов этого труда, а возьмем только два примера из области умственного труда и из области художества, стараясь при этом выбрать их так, чтобы производительность этого труда, в смысле непосред­ственного приращения энергии, была бы наименее за­метна, т. е. работа таких людей, которые в течение всей своей жизни не производят ни малейшей мате­риальной полезности.

Примером умственного труда возьмем учителя эле­ментарной школы, который всю свою жизнь ограничи­вался преподаванием и не оставил после себя ни од­ной напечатанной строчки. Тем не менее количество превратимой энергии, введенной им в бюджет челове­чества, может быть довольно значительно. Предполо­жим, что, научив крестьян своей общины арифметике, учитель избавляет их от целого ряда мелких обманов и что общая сумма сбережения этого составляет 500 рублей в год. Сумма эта в руках людей, обыкновенно пользующихся невежеством крестьян, т. е. волостного начальства, сборщиков податей, мелких торговцев и деревенских кулаков, неминуемо уходит большей час­тью на питье водки, так как только этим путем, т. е. вза­имными угощениями, поддерживается солидарность эксплуататоров. Научившись считать, крестьяне не так легко дают себя обмануть, и им удается сберечь эти 500 рублей под влиянием развития, полученного от учи­теля. Они покупают за эти деньги 5 лишних пар волов, которые в хозяйстве крестьянской общины составля-

Милль. Политическая экономия. Т. I, стр. 52—68.

129

ют значительное приращение рабочей силы. Этими во­лами можно вспахать, по крайней мере, 60 лишних де­сятин в год или, если лишней земли не имеется, то зна­чительно улучшить обработку не менее 120 десятин, результатом чего, непременно, как в том, так и в дру­гом случае, явится увеличение урожая, т. е. увеличе­ние в бюджете сбереженной людьми солнечной энер­гии. Конечно, нельзя всю эту прибыль приписать труду учителя, потому что, несомненно, труд крестьян, учив­шихся арифметике, и труд крестьян, работавших пя­тью лишними парами волов, участвовал в сбережении избытка энергии; но, с другой стороны, очевидно, не­возможно и труд учителя исключить из участия в про­изводстве этого сбережения. Отсюда видно, что цепь рассуждений, приводящих к доказательству полезно­сти, в данном нами смысле этого слова, труда учите­ля, ничуть не длиннее, а даже скорее короче цепи рас­суждений, доказывающих то же самое для работника, ломающего камни с целью построить из них дом.

Примером полезного труда художника возьмем му­зыканта-исполнителя, в течение всей своей жизни не пошедшего далее удовлетворительного исполнения чужих произведений. Для того, чтобы объяснить в этом случае полезность его труда, нам необходимо возвра­титься к принятой нами классификации потребностей. Объяснение этой полезности мы найдем при рассмот­рении категорий потребности упражнения специальных органов чувств и потребности наслаждения. Со време­ни работ Гельмгольца ⁶⁶ мы знаем, что известные зву­ки возбуждают к правильной деятельности органы, ощущающие звуки, другие, напротив, вызывают в них болезненные ощущения. Музыкальное искусство со­стоит именно в таком сочетании первых звуков или то­нов, которое наименее утомляющим и через то наибо-

Helmholtz, DieLehrevondenTonempfindungen. Braunschweig, 1862.

130

лее приятным образом возбуждает деятельность орга­на слуха. Но мы знаем, что всякая правильная деятель­ность укрепляет органы, делает их сильнее и чувстви­тельнее, возвышает, следовательно, обмен энергии, совершающийся при их помощи. Но этого мало. Орга­ны чувств играют чрезвычайно важную роль в состав­лении суммы психической жизни человека. Правиль­ное действие их делает жизнь эту богаче и приятнее, — напротив, несовершенство или болезненность в отправ­лениях специальных органов чувств делает психичес­кую жизнь беднее и печальнее. Потребность в наслаж­дениях высшего рода только и развивается при извес­тном совершенстве органов чувств, а эта потребность расширяет как требования материальной жизни, так особенно энергию и величину, если можно так выра­зиться, внутренней психической жизни. Таким образом, высшее развитие через упражнение специальных ор­ганов чувств, с одной стороны, расширяет потребнос­ти, для которых нужно лишнее сбережение энергии, но, с другой стороны, также возбуждает способности че­ловека к более интенсивной и разносторонней деятель­ности, необходимой для добывания этих лишних коли­честв энергии. Мы здесь разом видим и полезные, и вредные стороны искусства. Пока искусство возбуж­дает человека к деятельности, дающей в результате прибыль в бюджет энергии, находящейся в распоря­жении человечества, до тех пор оно остается полез­ным трудом. Но как только искусство возбуждает по­требности, в размере иногда непосредственно вред­ном для организма или хотя бы и не вредном, но пре­вышающем возможность удовлетворения без расстрой­ства энергийнсго бюджета, рассчитанного на удовлет­ворение других, более настоятельных потребностей, тогда искусство перестает быть полезным трудом и становится предметом роскоши или, что то же, расхи­щением энергии. Таким образом, военная музыка, воз-

131

буждающая людей идти с усиленным стремлением на бойню и самоистребление, будет одним из выдающих­ся примеров расхищения энергии посредством искус­ства. Напротив, картина или драма, возбуждающая людей к лучшему пониманию высоких идеалов личной и общественной жизни и к скорейшему осуществле­нию их на практике, будет одним из лучших примеров искусства, как полезного труда. Труд музыканта-испол­нителя, даже посредственного, как отдых после рабо­ты, как развлечение и успокоение для чересчур воз­бужденной нервной системы, может, хотя и в менее значительной мере, также быть причисленным к кате­гории полезного труда.

132