Глава 1. Cimitero acattolico di Roma

Часть ПЕРВАЯ. Художница

 

... умытый розовым дождем

не воплощенных в жизнь фантазий

бедный художник, тихо спал

(...укрывшись стареньким мольбертом)

 

НЕ НАРИСОВАННЫХ ЦВЕТОВ...

на натюрморте прибавлялось

он рисовал и рисовал

 

пронзительные,

яркие картины

 

мазки ложились идеально

и птицы - на холсте живые

на перспективе - облака

(в лучах закатного светила)

…

Андрей Писной,

«Маэстро»

Глава 1. Cimitero acattolico di Roma

 

***

Рим. Италия.

 

Есть в этом городе одно дивное место. Место, где грустят ангелы и тени плачут по ночам, где купидон застыл в каменной вечности, а пирамида стала вершиной чьей-то жизни. Стелы, уподобляясь нескончаемым кипарисам, благородным пышным пиниям и вековым соснам, тянутся ввысь, но никогда, никогда им не обогнать зеленые памятники, не дотронуться… до нежной глади небес. Ведь те – живые, а вы… вы – мертвые. Застыли. Так же застыли, как и бренные люди под холодными, тяжелыми плитами. Тишина. Вечная тишина, и лишь шепот листьев, мурлыкание кошки… может нарушить этот покой.

Рай?

РАЙ.

 

***

Измазаны руки в краску: сине-зеленая, желто-багровая, черно-белая кровь… художника. А я творю, творю, пытаясь (глупо, тщетно, отчаянно) изобразить, запечатлеть мир на бумаге. Да вот… палитра моя слишком скудна - не хватает красок. Не выдумал Бог еще такого цвета, чтобы мир на холсте оживить. Лишь только отголоски… прошлого. Мгновения, теряющие свою суть, едва замрут на полотне, едва будут изъяты из времени, бушующей реки, едва будут разорваны цепи с прошлым и будущим, умрут, умрут и они, как и все здесь, «рая» постояльцы. Пока об этом миге помню я, пока знаю, что было до и после, пока и дрожат листья НАРИСОВАННЫХ деревьев. Пока текут слезы у ангела. А кот…. пьет воду из кувшина.

 

Но я умру, меня не станет – умрут миры, придуманные мной.

Умрут полотна, растерявшись среди забытых нежных снов.

 

Никто уж не поймет… чего мой ангел столь добродушно веселится,

хотя й застыла влага на глазах.

Боль, радость, счастье – всё сотрётся,

в пустые выражения смываясь… лишь знаменуя чей-то прах.

 

Два критика заспорят, что было в этих мрачных силуэтах,

что скрыто в каменных слезах. Искать, перебирать примутся все детали,

чертить, стяжать предположения, за и против, просеивать крупицы мастерства:

и, наряжая в скорбь, печаль и боль примут за правду. Ведь так логичней, ведь «болит душа»…

 

Когда же… небо, НЕБО было на палитре!

И после жуткого, прожженного лучами, дня…

бессмертный камень вновь остыл под трепетом нехитрым

ДОЖДЯ! Блаженного дождя!

А уж никак не слез… скорбящих. Мой Ангел счастлив! СЧАСТЛИВ ОН!

Устал. Притих. Закрылись веки…

внимая к монотонности капели бытия.

 

***

Давно вы бывали на кладбище? Нет! Нет, не к близким ходили. А так. В солнечный день, летом. Птицы безмятежно выводят свою трель, шелестят листьями деревья – и вы… бродите среди застывших лиц прошлого, среди застывших криков чужих судеб. Вы – живой, среди давно умерших. Давно присаживались на лавку скорби, раскинув руки в стороны? Взгляд в небо… и ТИШИНА (без человека речи и его следов жужжания).

Истинная тишина.

Лишь песнь… природы.

 

Среди чужих, уже своих, сидишь и дышишь… ВЕЧНЫМ покоем.

И нет проблем.

Безумье счастья.

Cimitero acattolico.

 

Здесь давно уже мне… все знакомы лица. Знакомы имена. И даты. Даты. ДАТЫ.

Кто, когда… кому… и почему.

Артисты, поэты, писатели, художники.

Близ четырех тысяч… родных лиц.

Ухожу – прихожу, и все меня ждут. Улыбаются и ЖДУТ.

 

ХОТЬ КТО-ТО МЕНЯ ЖДЕТ!

 

 

…Сегодня я буду рисовать тебя. Ты согласен? Да? Вот только крылья пышнее. Да и глаза наполним радостью, стерев слезу.

 

А ты, а ты чего грустишь? И к тебе дойдет очередь! И вместо венка я подарю тебе корону!

 

Глава 2. Незнакомец

 

***

(Х у д о ж н и ц а)

 

- Я вам не помешаю?

От неожиданности вздрогнула. Обернулась.

Молодой, статный, в элегантном костюме мужчина сдержано улыбался, всматриваясь мне в глаза.

- Нет, не помешаете. Присаживайтесь, - машинально подвинула, засунула себе под колени свою сумку… и снова развернулась к этюднику.

- Хорошо рисуете.

- Благодарю, - едва слышно, холодно ответила, так и не удостоив взглядом.

И что ему нужно? Или кладбища теперь в моде? Отличное место для знакомства, мачо недоделанный.

 

Черт! Намазала! И что теперь?

 

Руки нервно затряслись в попытках исправить ошибку.

- Я, наверно, все-таки помешал?

- Нет! - гневно рявкнула, все еще сражаясь с белой краской и синими разводами. – Просто не говорите под руку.

- Простите, - едва слышно, шепотом.

Замялся, отвернулся. Раскинул руки в стороны вдоль спинки скамьи… и уставился взглядом в небо. Молчал.

Не выдержала воцарившейся странной тишины при его не менее странном присутствии. Резво обернулась, да так, чтобы взгляды встретились:

- Простите, что нагрубила. Просто… день не задался.

- Бывает, - добродушно улыбнулся молодой человек и тут же выровнялся, растерзав свою вальяжность. – И часто вы изображаете памятники? – любезно, с видом особой заинтересованности, проговорил, да так мастерски сыграл искренне любопытство, что даже не уличить его во лжи при всем моем желании.

Немного помедлив:

- Постоянно.

От удивления вздернул бровями:

- И не боитесь… находиться здесь? Одна… в компании мертвых?

- Уже привыкла, - правдиво. - А вы? Так гуляете, или к кому?..

- К другу пришел.

Изумленная, усовещенная, невольно акнула.

- Соболезную.

- Благодарю. Но не стоит. Давно уж лежит, так что… не особо уже и скорблю. Привык старого засранца здесь отыскивать. Зато никуда не сбежит и ни во что не вляпается.

Печально улыбнулась:

- А я вот им завидую, - перевела взгляд на своих товарищей.

И снова от удивления содрогнулся (уловила косым взглядом):

- Чего же это?

- Они уже… обрели место, законное место в этом мире.

- А Вы?

Обернулась. Глаза в глаза:

- Еще нужно сражаться. - И вновь взор около: - Им уже никто больно не сделает. Им хорошо – они победили.

- А разве тот факт, что Вы еще существуете, чувствуете, наслаждаетесь, а они лишь смиренно лежат под землей и плитами, наблюдая за теми, кто к ним приходит, разве это – не победа? Только Ваша… над ними.

- Все мы там будем. Там – на финише. А победа раздается в конце, а не на протяжении забега.

- И все победители?

- Есть те, которые похоронены в безымянных могилах, те, которые развеяны по ветру, те, которые ждут… своих тяжелых одеял и вечных каменных обликов. Вот они проиграли, либо пока еще в очереди… за тем, чтобы о них вспомнили. В очереди за победой. А об этих, - кивнула головой, - о них уже позаботились.

 

- Это кладбище заброшено. Часто страдает от затопления. Камень крошится, дорожки зарастают. Мир не может определиться, кому выделять деньги на содержание… этих, Ваших, победителей. Разве это – радость? Здесь похоронено огромное Культурное достояние всего человечества, всего мира – а дань некому преподносить. Никто не хочет заботиться о тех, кто уже добежал. Ушел. От кого БОЛЬШЕ нет пользы.

Промолчала. Лишь больные эмоции исказили мое лицо, выдавая мысли и слабости.

 

***

(Н е з н а к о м е ц)

 

Внезапно сорвалась с места девчушка, да так резво, будто сам черт из табакерки выскочил. Быстрый, мимолетный взгляд на часы:

- Ой, прошу прощения, я уже опаздываю. Простите.

 

Наспех сгребла свои работы, сложила в сумку. Собрала кисточки, тюбики с краской, захлопнула, собрала этюдник. А я, старый идиот, лишь удивленно, немотствуя,  наблюдал за этими лихорадочными движениями, будто завороженный, едва ли соображая, что происходит.

Неужто обидел?

 

- П-простите, - и снова короткий колкий взгляд на меня, краснея.

- Да нет. Это я у Вас прошу прощение, если чем… - поспешно встал, выровнялся рядом, опомнившись, и поведя наконец-то себя, как подобает.

- Нет! Нет! – взволнованно перебила. Искренне. - Дело не в Вас. Я опаздываю. Действительно опаздываю. - Замерла вдруг на мгновение, прикипев взглядом, уставив в мои очи свои карие бусины, заодно погружаясь в тяжелые мысли. – Мне пора бежать… - шепотом, да так, что пришлось едва ли не по губам читать.

- А зовут-то Вас хоть как? – заторопился уже я. Будто что-то важное вот-вот ускользнет от меня, улетучится, едва только, подразнив, явило себя на свет.

Замялась в рассуждениях, еще больше покрылась багровой краской смущения:

- Амели.

 

Резкий разворот – и побежала, помчала к центральным воротам, на ходу в десятый (тщетный) раз забрасывая на плечо ручку своей огромной сумки… с драгоценностями талантливого художника.

 

Глава 3. Бренская

 

***

(Х у д о ж н и ц а)

 

Амели?

Да уж. Выдала.

Так зовут красивую героиню из фильма, а не меня…

 

А я? А я - обычная девочка, девушка, рожденная в Украине, и ныне живущая – в Италии. Рита Бренская перед вами. Простая девчушка с мечтами, как у Черного Властелина. Вот только вместо зла… я хочу подарить миру - красоту.

Соврать, солгать бы вам, да рассказать какая я талантливая, гениальная художница, что давно уже заметили мои старания другие мастера. Выставки, званые вечера – сплошь и рядом, в моей жизни. Соврать бы, да нельзя.

Рисую, рисую я лишь… для себя. Рисую мечту, да и только.

Зарабатывать приходится совсем иным. Вот и сейчас бегу (черт! черт! кошмар как опаздываю!) в кафетерий. Буквально несколько метров – и на Марко Поло… будет маленький ресторанчик. Официантка я там. Официантка.

Не жалуюсь – платят исправно, конфликты редко случаются, чаевые порой неслабые. Да и смена моя – вторая, так что с утра и до пяти вечера я всегда свободна.

 

Тратить безмозгло, без пользы отпущенное время – глупо, а потому нашла себе еще одно занятие – три дня в неделю (вторник, четверг и воскресенье) я мчу почти через полгорода на склад бытовой техники, где старательно отрабатываю зарплату уборщицы. Низко летаем? Мне хватает. Я не строю глупых планов ни на учебу в высших заведениях, ни на работу в офисах, при дресс-коде и строгих, унылых правилах. Так или иначе, мне хватает на еду и на оплату за съем квартиры, на коммунальные счета и на приобретение изредка одежды (строго по необходимости). Но даже не это главное. А важно то, что мне достаточно, чтобы, хоть и понемногу, но откладывать на мечту… детскую, наивную, глупую… мечту.

Вот и все. Вот и точка.

Дальше моей фантазии… и не хочется разгораться. Дальше я не иду.

Чем больше ответственность – тем меньше свободы, вам так не кажется?

А я… последней - сильно дорожу.

 

Никаких обязательств, обещаний... а, следовательно, и обид – вот мой девиз по жизни. Короткой жизни, ведь странное у меня еще с детства предчувствие: не жить мне долго, не мучиться в этом мире. Год, два – пять. Не дотяну и до тридцати.

 

Сейчас мне двадцать один – и я… счастлива. Что можно еще пожелать?

Сбудется моя мечта – и я буду окончательно свободна: свободна, от каких либо клятв и обещаний. Свободна, чтобы уйти. И я с радостью займу место. Свое, личное… место метр на два в земле (доколе какой-то неопытный молодчик не пожелает там же закопать уже иного, рядом с сотлевшей жизнью старого гроба, мирянина).

 

***

Резкий поворот – и отдышаться прежде, чем зайти внутрь. Миссис Молли не любит, когда я взбудораженная… «мечусь среди хрупкой посуды».

Еще глоток воздуха – и дернула дверь.

- Простите, что опоздала.

- Снова на своем кладбище засиделась?

Пристыжено опустила взгляд в пол, а руки уже выплясывают, завязывая фартук. Прежде нужно вымыть грязную посуду, а уж потом обслуживать столы.

 

Глава 4. Барышня

 

***

И снова пятница.

Полдевятого, а я уже спешу в свой маленький мирок грез. Сумку на плечо со снаряжением - и тащусь на кладбище. Благо, что от дома до метро близко, а там, на месте, буквально метров двести (от Пирамиды, если слышали) – и уже в некрополе.

 

Девять – ноль три. Зазвенели цепи. Щелкнул замок – печальный, унылый рык ворот. Рита, с явными признаками психических отклонений, первая же врывается в этот безмятежный мир мертвых.

 

Здравствуй, Элизабет! Отлично выглядишь! А роза какая! Небось, новым кавалером обзавелась?

Китс! Как дела? Что нового случилось за вчера?

О-хо-хо! Шелли! Какая улыбка!

Привет, Августо!

 

Почетная прогулка закончена – и вот он! Венец всех поисков: Брюллов.

- Карл! Как Ваши дела? Хотите, покажу, что нарисовала в прошлый раз? Хотите? Действительно? Ну, ладно. Так и быть. Уговорили… - строю вид важной дамы. – Разве могу Вам когда-либо в этом отказать? Вот, - тычу надгробию бумагу. - Правда, отвратительно? Что? Нравится? Полно меня дурачить! Не льстите! Вам не идет…

 

***

«А тебе я обещала корону?» - уставилась, улыбнулась я памятнику.

 

Молчу. Конечно, молчу. Диалоги-монологи лишь внутренние… в себе, скрывая истинное безумие и фантазии за железными занавесами непроницаемого лица и тихих вздохов.

 

«Так, вот дорогой. Как и обещала! Всё будет! Лишь только закончу с предыдущим. И сегодня же возьмусь за Вас, мой сударь! Я всё, всё помню! Так что не стоит обижаться или злиться на бедного художника – я в плену физических возможностей. Лишь в них вина – а так, с превеликой радостью, с наслаждением бы… и днем, и ночью. И в жару, и в дождь!»

 

 

Заныл, зарычал устало мой трансформер – еще немного, и развернулся бутон этюдника. Так. На чем остановилась? Что не доделала в прошлый раз?

 

***

Люблю черно-белое. Штрихи графита. От светло-серого до черного. Иллюзия теней. Игра света.

Тебя, мой сударь, я изображу… таким.

 

***

- А вы, действительно, талантлива, - тихо, уверенно прошептал мужчина и, уже не дожидаясь разрешения, присел рядом.

Испуганный взор: «тот самый».

- Благодарю, - спешно ответила я и, заливаясь смущением, улыбнулась. – Только дело не в таланте. Так, знаю азы и пару нехитрых приемов.

Улыбнулся. Добродушно усмехнулся и тут же взглядом, отпрянув от моих глаз, вновь уставился на наброски.

 

Тягучая тишина, отчего даже стало как-то неловко. Поняв, что разговор больше не склеится, развернулась и принялась выводить нужные линии лица штрихами.

 

- А почему меняете что-то? Почему избегаете сходства с оригиналом? – неожиданно отозвался мой внезапно обретенный критик (бросая молниеносные взгляды то мне под руку (на бумагу), то на саму скульптуру).

- Не люблю повторяться. Пытаюсь создать что-то свое. Да и вообще, - неожиданно даже для самой себя, разговорилась, - хочу придумать и нарисовать идеального каменного ангела.

- А эти… не трогают за душу? – колкое, иронией. Ухмыльнулся.

- Трогают, они прекрасны… - игнорирую насмешку. - Но всё это – не то…

- А есть какая-то цель? Или просто, для себя… Зачем эти поиски идеала?

Тяжелый вдох – ага, так я Вам всё и выдам.

- Для себя.

- Как по мне, самая изумительная, талантливая скульптура здесь – Ангел Скорби.

- Согласна, - (прости, друг, но видимо сегодня мне тебя не дорисовать!) уставилась взглядом в глаза навязчивого гостя. – Вот только лица не видно. А вечная скорбь, даже в солнечный день, в праздник – это не выход. Изъян? Изъян, а значит – неидеальна.

 

- Как и вечная улыбка.

- Как и вечная улыбка, - мило усмехнулась я в ответ, внезапной радостью наполняясь, что наконец-то хоть кто-то меня понял. – Вот и хочу, найти такой образ, чтобы солнцу - улыбался, а дождю - вторил слезами.

 

- А если сон? Милый, нежный сон. В лучах солнца – как ребенок, а под ливнем – глубокая печаль.

 

Задумалась на мгновение, нахмурившись:

- Все равно… грустно. Вот Элизабет… вечно дремлет. К ней ухажеры приходят, цветы дарят – а она… И главное, поцелуем не разбудишь.

- Неприступная леди, - тихо рассмеялся. - Зато, когда никого рядом нет, ей не одиноко - порхает в своих дивных, фантастических мирах, милых сердцу сновидениях. Да и потом, если глаза прикрыты – еще не значит, что крепко спит и ничего не слышит. Может, просто… устала. Истомно прикрыла веки: либо от счастья, либо от боли.

 

Пораженная, невольно рассмеялась я:

- Хорошо. Уговорили. Следующей под эксперимент пойдет Лизи.

 

Буквально секунды паузы - и отозвался:

- Меня Асканио зовут. Или Аско, как душе угодно, - и, к моему удивлению, протянул руку – немного замешкав, все же пожала в ответ.

- Рит, - чуть было не проболталась! черт! я же не думала, что еще когда-нибудь его встречу – потому и выпендрилась. Хотя… какая разница? – Амели.

- Помню, - усмехнулся молодой человек.

 

Дорогой, идеального покрова и шитья, темно-синий костюм, шелковая рубашка. Черный галстук. Весь при параде… такой себе, распрекрасный павлин. Чтобы вы, Асканио, не задумали, нам все равно не по пути. Навиделась я в этой жизни уже неравенства и унижения богатыми бедных, так что ни на искренность, ни на радушие… не надейтесь. Моя предвзятость уже наострила уши. И рогача. И нет, эта барышня, для меня, - не порок. Я ей рада, так что изменений не ждите.

 

- Вы хоть еще не опаздываете?

Невольно передернуло от сказанного. Нахмурилась, не поняв, не определившись, было это радушие, или все же упрек.

 

Взгляд на часы:

- Скоро буду отчаливать. Но пока еще не опаздываю. Спасибо за волнение.

- Если мое общество Вас удручает, то, прошу, скажите, как есть, прямо, я не обижусь. Покорно оставлю в покое. Ведь вижу – из-за меня уже второй раз откладываете свою работу.

- Да нет, чего? Если это не тянет за собой никаких обязательств – то вполне сносно.

Пристыженный, рассмеялся:

- Благодарю.

Мило (лживо) улыбнулась и я, уткнула взгляд в рисунок.

- А ваши картины выставляются уже где? Или продаются?

(черт! и чего ему неймется?)

- Я пытаюсь этим зарабатывать на жизнь, - гордо выпрямилась (эх, сейчас тебе насочиняю, чтобы не думал, что выше меня! мне твое самолюбование ни к чему!). – Но презентаций пока еще не проводили.

- А где я могу посмотреть и купить, что приглянется сердцу?

(Бог мой! Какие мы благородные! Хоть до раны прикладывай!)

- Вообще-то, мои рисунки в основном как иллюстрации идут.

- Памятники с кладбищ?

(нет! вот гад!)

Пристыжено (со лживой любезностью) улыбнулась:

- Нет, конечно. Так, животные, предметы.

- Так, где я могу увидеть Ваши работы?

- Думаю, с этим будут проблемы, книги еще в редакции, - несла полную чушь, что только приходило в голову. Резво спохватилась с места и давай складывать свои вещи: – Я, наверно, уже пойду. А то если опоздаю на встречу. Ох, сколько будет крика…

- Может, Вас подвезти? – кивнул в сторону ворот. – Я сегодня за рулем.

- Нет, нет. Что Вы! Бросьте. Мне тут недалеко, а прогулка навевает вдохновение на новые творческие порывы.

- Ясно, - печально пробормотал. - А Вы часто здесь бываете? Может, еще увидимся?

- Иногда бываю, когда свободная минута выдается, - состроила вид занятой леди, невольно закатив глаза под лоб, пафосно жестикулируя рукой и гордо задирая нос к небу. – Может, еще и пересечемся.

- Буду ждать, - искренне. Улыбнулся.

- Взаимно, - солгала я.

 

Спешно забросила все в сумку, накинула ручку на плечо – и чуть ли не побежала к выходу.

 

Нужно будет завтра с утра заскочить к синьору Бранско (местному сторожу) и кое о чем… поговорить!

 

Глава 5. Аско

 

***

И как я умудрилась проспать?

Десять часов пятнадцать минут, а я только из дома выхожу.

Просто молодец!

 

***

А сегодня людно (на экскурсию группа приехала). Жаль. Очень жаль. Уныло, удручено, скользнула взглядом… по своим «знакомым»: не поговорить, нормально не приветствовать.

 

Стоп.

(от удивления вздрогнула)

И снова этот, как его, Асканио, здесь. Что-то зачастил, малёха.

 

Опять пришел к своему… Фер… Фернандо… (как там фамилия?)

 

Вальяжно раскинул руки вдоль спинки каменной скамьи. Нога на ногу… и замер. Бессмысленным взглядом уткнулся куда-то, пред себя. Живой, но подобно мрамору, силуэт… Силуэт вечности.

Густые, аккуратной дуги брови. Прямой, ровный, красивый нос. Самовлюбленные, эгоистические, аристократические губы тонкой линией. Прямая, подтянутая, важная осанка.

Глаза… усталые, печальные ледяные озера. Так и хочется запечатлеть этот прекрасный образ на бумаге. Образ… античного бога, не иначе.

 

- О, синьор Бранско, я Вас искала.

- Здравствуй, Рита. Как жизнь?

- Да вот проспала.

- Я, думаю, что случилось, что суббота, а тебя нет.

- Свет отключали – часы сбились.

- Ясно.

- Вот о чем хотела Вас попросить…

- Да?

- Видите молодого человека, что сидит вон там, на скамье? - ткнула рукой на своего Критика.

- Он вчера про тебя расспрашивал.

- Неужели? – в ужасе уставилась я в глаза мужчины.

- Да.

- Что?

- Когда и как часто здесь бываешь.

- И что ответили?

- Сказал, как есть: по утрам бываешь, в понедельник, среду, пятницу и субботу.

Нервно цыкнула.

- Что? Не надо было?

- Да уже ничего не поделаешь, - опечаленная, скривилась. – Вот что я хотела. – Вновь взор в глаза: - Попросить больше ничего не говорить ему обо мне. Мол, не знаете, ни как зовут, ни откуда, где работаю.

- А что? – нахмурился. - Проблемы? Пристает? – гневный взгляд на наглеца. – Так я ему сразу сейчас мозги вставлю!

- Нет, нет, - спешно схватила за руку, удерживая подле себя, едва тот предпринял попытку сделать шаг в сторону Асканио. - Все нормально. Просто не хочу, чтобы знал. Хорошо?

Обмер. Взоры сцепились. От удивления театрально изогнул бровь:

- Ох, и Рита, - закачал головой, негодуя.

- Я же слегка ненормальная. Так что… мне можно, - захихикала и весело подмигнула старику.

- Ладно. Бог с тобой. Буду молчать.

- Спасибо, - мило, благодарно улыбнулась.

 

***

Неспешно прошлась вдоль аллеи. Еще, еще шаги – и…

 

- Здравствуйте.

Вздрогнул, будто очнулся от сна. Резво уставил на меня взгляд:

- Здравствуй, - счастливая, казалось, искренняя улыбка заплясала на его устах. – А я уже думал, что не придете сегодня.

- Были кое-какие дела…

Не признаваться же в глупой банальности? Играем роль важной леди до конца.

Внезапно подскочил, встал (машинальными движениями поправил пиджак), выровнялся, вытянулся во весь рост, как гусь на параде.

- Зачастили Вы к своему другу, - мило улыбнулась я и (сняв с плеча сумку) положила свои вещи на скамью.

- Я к Вам пришел.

Право, не ожидала. Окаменела тотчас от изумления, округлив очи. Но еще миг – и, оттаяв, нервно заморгала и поспешно отвернулась, кроя залившее уже мои щеки смущение.

«КО МНЕ?!»

 

- Ко мне? – тихо, едва слышно, хриплым голосом повторила.

- Да.

 

Не знаю даже, что ответить.

Спешно раскрыла сумку. Достала альбом и карандаш.

Мне так льстила наша «беспристрастность», что все не сводилось к банальностям, как вдруг громом: «Я к Вам пришел».

Черт!

Косой, колкий взгляд на мужчину – пристально всматривался, ловил все мои движения, не роняя больше ни звука. Выжидал?

Тяжело сглотнула скопившуюся от волнения слюну:

- Вы не против, если я буду рисовать? – мило улыбнулась, сгорая уже от неловкости, что взрывом прогремела между нами, рассыпаясь осколками стыда. Уставилась в глаза.

Зря, зря! тут же еще сильнее засмущалась и пристыжено отвела взгляд вбок.

 

- Да, конечно. Будьте добры. А я, если можно, понаблюдаю. Согласны?

 

Скривилась в нервической улыбке:

- Как заблагорассудится.

Присела. Альбом на колени – и нервно зачиркала карандашом, едва не проделав там дыру.

Опустился на скамью рядом: чуть отдаль, дабы не стеснять мои движения – покорно взглядом прикипел к бумаге.

 

Жуткая, порой даже пробивая до дрожи, разлеглась тишина. Глубокие вдохи – чтобы собраться, чтобы прогнать неловкость. Попытки «творить», игнорируя подноготную реальности.

 

***

Внезапно, с шальной скоростью, зашелестели, испуганно зашептали листья деревьев. Ангел мой… вмиг ожил, являя эмоции. Темные линии, резкие полосы… следы слез, слез Неба на светло-серых щеках. Испуганно вздрогнула, дернулась я, пытаясь спасти рисунки в альбоме.

Спохватилась с лавки.

- Вовремя, - злобно буркнул Асканио и тоже встал.

 

Лихорадочно задергала молнию я сумки. Еще рывок, еще усилия – и запихнула внутрь свои работы. Ливень. Самый что ни на есть ливень обрушился на нас с небес. Безумный, бездушный, безжалостный… уже вовсю хлестал по лицу, смывая жар волнения, что доселе так непростительно поработила меня. Хотя нет, вру, все еще не могу нормально реагировать на общество этого мужчины – странная дрожь так и пробирает тело, когда ловлю на себе его взгляды.

Обеспокоено осмотрелась по сторонам – глупые поиски укрытия. Молодой человек тут же понял, что ищу, уловил мои мысли. Схватил за руку – и потащил за собой, куда-то в сторону.

- Вот, сюда.

Спешные шаги – и нырнули под навес… возле саркофага Элизабет.

- Спасибо, - едва слышно, машинально ответила. Бросила на землю сумку.

Во весь рост здесь не станешь. Приходится пригибаться – та еще поза… горбача, «бегущего египтянина» (помню, как однажды, так высказалась моя учительница – до сих пор забавно).

Обреченно присела на корточки, утопив лицо в ладонях. Взгляд пред себя.

- Да уж, удружила погодка, - раздраженно буркнула себе под нос.

Внезапное касание – тотчас вздрогнула. Взволнованно обернулась на Асканио – надел, накинул на мои плечи свой пиджак (и когда успел с себя-то снять?). Изумленная, уставилась в глаза.

- Вот, а то замерзнете. Простудитесь, не дай Бог.

- Благодарю, - дернулась, привстала, отчего в момент треснулась спиной и затылком об потолок «полусклепа». Отчаянная попытка скрыть эмоции от того, что боль пронзила едва ли не все тело, состроить вид, что на самом деле все случилось исключительно по задумке автора. - А как же Вы сами? Я хоть… в кофте, - коснулась рукой одежины в подтверждение, отчего пиджак едва не свалился – поспешно схватила, придержала его. - А Вы… в одной тонкой рубашке-то, точно протянет! – взволнованный взгляд в глаза, заливаясь смущением.

- Камень зараза не угрызет, - мило улыбнулся мужчина и присел рядом. Уткнулся локтями в колени; блуждающий взгляд пред себя.

Мгновения сомнений – и все же поддалась, последовала примеру, смирившись с «временным приобретением».

 

- А я люблю дождь, - неожиданно прошептал (вкрадчиво, заворожено, что даже как-то не по себе мне стало: будто тот выдал свою сокровенную тайну).

- Я тоже, - вполне искренне ответила, не осмелившись взглянуть в лицо собеседника. – В том, как небо плачет… не только грусть, но и некий покой.

- Суета… пристыжено замирает.

- Да, - счастливо улыбнулась, радуясь очередному пониманию. - А, знаете, - залившись весельем, дернулась, приподнялась я, стянула с плеч пиджак и протянула его обратно Асканио – несмело забрал, а взглядом боялся даже на мгновение от меня оторваться, страшась упустить понимание того, что происходит, что замыслила.

 

Резвый, уверенный шаг из-под накрытия. Выскочила на дорожку, и, счастливо расставив руки в стороны, а затем и вовсе потянувшись к небу, играясь, силясь поймать капли, завертелась, закружилась на месте, будто малое дитя. Улыбаясь серым глазам Господа, упивалась наивным блаженством и безмятежностью. Улыбалась покою.

 

И вдруг движение - молодой человек оказался рядом. Шаг ближе - и поймал меня за руки, сведя, опустив их вниз. Покорно замерла на месте, взволнованный взгляд в лицо – ответил тем же. Глаза в глаза.

Прильнул, близко так, вызывающе. Почти вплотную. Взволнованно, шумно дышу. Нервически сглатываю слюну, излишне часто моргаю. Страшно даже дрогнуть - спугнуть. Но миг – и внезапно задрал голову вверх. Прикипел взглядом к небу, не издав ни звука. Короткие мгновения шока, изумления, попыток перебороть их, беспокойство, страх, себя, дрожь – и поддалась. Взор ввысь. Капли, серебристые, холодные, пресные слезы Неба, испуганно срывались с облаков и мчали, мчали навстречу мне, нам… предвкушая свое, без вариантов… поражение, разбиваясь, разливаясь, умирая на наших телах, одежде. На земле. Они понимали, что едва достигнут цели, так сразу канут в Лету, поглотятся прошлым, навек потеряв свое бытие. Утратят жизнь, поглощаясь оковами почвы. Хотя нет. Нет! Это еще не конец! Разрывая, кроша цепи своих поработителей, бездушных, приземленных вассалов, выгрызая право на счастье, пройдя страшный путь изнеможения, перерождения и реинкарнации, становясь реками, а затем паром, смогут вновь обрести легкость и беспечность. Вновь подняться, взлететь до небес, превращаясь в беззаботные облака, дабы насладиться своей независимостью, прежней свободой. Вновь порхать с Ангелами, кружиться с Ветром, петь песни с Громом, а затем вновь рухнуть оземь, разлетаясь осколками замысла Бытия, погружаясь в очередную борьбу за выживание...

Только так. Пройдя круги ада, можно найти путь, дорогу в рай. Хоть на миг, на мгновение, но заполучить право на короткую, но прекрасную «жизнь», полную радости и умиротворения. Существование, преисполненное аутентичным покоем. Абсолютным счастьем.

 

***

Удивленные, пораженные до глубины души, туристы замерли, всматриваясь на нас – двух идиотов: свиданничают (с виду-то влюбленная пара) на кладбище, внимают безумию ливня. Право, сама бы невольно невесть что подумала, если бы увидела эту картину со стороны. Но… моему спутнику, как и мне (сейчас), было не до этого. Глубоко плевать.

Не знаю… но это его безрассудство, подобное моему недобезумию, польстило в моем сознании Ему. Теперь для меня Он не просто молодой человек с кладбища. Не просто надоедливый мужчина в темно-синем костюме.

Теперь он, для меня… Аско.

 

Глава 6. Феерия

 

***

- Как увольняете?

- Понимаешь, просто…

- Что просто? Как увольняете?!

- А вот так! - раздраженно рявкнул. Резкий разворот – и пошагал в свой кабинет. – Зайди к Сандре за расчетом.

 

Замерла я. Застыла, не дыша.

«Как увольняют?» - жалобно пропищал голос, разум внутри меня, все еще не веря услышанному, творящемуся.

Как? И это вся дань за мои старания, усердия здесь, на этом, Богом забытом, складе?

 

***

Неспешно, несмело, едва живая, поплелась в бухгалтерию.

 

- Что? И это вся моя зарплата за этот месяц?

- А что ты хотела? Нынче в мире кризис.

- А я здесь причем? – гневом. - Я исправно отработала все свои часы!

Скривилась женщина, пожала плечами:

- Не знаю, Рита. Не знаю. Всё, что мне велено, я и делаю. Как говорится, скажи спасибо и на этом.

Мгновения яростных, взбешенных рассуждений, посылов и пожеланий, так и не нашедшие смелость сорваться с губ, - и сдалась:

- СПАСИБО! – разъяренно стукнула плечом в дверь и вылетела прочь.

 

***

Сейчас только без двадцати девять утра. Что же. Долой нюни – ноги в руки и, гордо задрав кверху нос, шествовать вдоль улицы. Искать работу. Завтра, с утра, куплю свежую газету. А пока… вдруг. Чем черт не шутит?

 

***

- Вам не нужна уборщица? Нет? Ясно… простите, что побеспокоила.

…

- Да, что Вы, не обижаюсь.

…

- Сам такой!

…

- Спасибо, я зайду.

 

…

Нет, нет. НЕТ!

Кому ты нужна, Рита? Кому? Никому. Закати губу – и вали домой.

 

Замерла я перед входом в ресторан: какой шикарный. Вот бы сюда взяли.

 

- Здравствуйте, вам не нужна посудомойщица, или уборщица? На полставки согласна…

- Нет, - едко, желчно сплюнул слова и тут же скривился, словно увидел какую-то мерзость.

Глубокий вдох, дабы проглотить унижение. Резкий разворот – и на выход.

 

- Амели! Амели! – внезапно кто-то схватил меня за руку и тут же отдернул назад, на себя, отчего тотчас невольно обернулась.

«Асканио?» - побледнела от ужаса.

- Привет! Зову, зову, а ты не слышишь! – радостная, счастливая улыбка коснулась его губ.

Взволнованно, робко усмехнулась и я:

- Простите, не услышала, - шепотом. - Здравствуйте.

Неожиданно обнял меня за талию и тут же поравнял рядом с собой – представил перед своим другом:

- Моя знакомая, Амели. Талантливая художница. Помнишь, я тебе о ней рассказывал?

- Да, конечно. Юрек Коженевский, - спешно протянул руку мне молодой человек.

 

Такой же элегантный, в дорогом стильном костюме, как и Аско – невольно замялась, засмущалась я из-за своего ужасного, простецкого вида.

 

- Амели, - только и смогла выдавить из себя, пожимая в ответ его ладонь (да уж, мое вранье, как истинное дерево, уже дает новые побеги).

- Очень приятно.

- Доброго дня, Асканио Колони! Как ваши дела?

Нехотя, неспешно обернулся мой «захватчик», а за ним и я:

- Доброго.

- Здравствуйте, - спешно поздоровался (во второй раз) тот самый Гусь, что только что рычал, плевался в мою сторону.

Похолодело, онемело все внутри меня, покрывая коркой жути разум осознание творящегося.

Побледнел от завиденной картины и администратор: что? не ожидал? жалеешь уже о своей прежней предубежденной грубости?

 

Гордо выпрямилась. Пренебрежительный взгляд сверху вниз: умирать – так с песней.

- Нам бы столик на троих, - только и отвесил «Колобку» мой Асканио.

- Да-да, конечно, пройдемте, - торопливо развернулся и пошагал, посеменил своими кривыми, маленькими, толстыми ножками по лощеному паркету…

 

- Ты же отобедаешь со мной? – взор в глаза, на мгновение замялся Аско. - Прошу. Я так рад, что тебя встретил.

- Вне кладбищенских покоев? – ухмыльнулась я, заливаясь дружеской иронией.

Смущенный, рассмеялся:

- А то. Так как? – сцепились смело взгляды.

- Если ненадолго, - ответил за меня мой бесстыдный желудок. Хотя, чего скрывать? Больше всего на свете сейчас я хотела побыть хоть немного в обществе этого человека, в обществе сего своего странного товарища. Менее странного, конечно, нежели я, но всё же… Отдохнуть, забыть свои проблемы, неудачи. Хоть на миг, но забыть свою серую жизнь.

 

***

Галантно отодвинул стул (не позволяя сие свершить официанту) и, дождавшись пока я присяду, закружил на своем месте.

 

- Прошу, меню, - спешно протянул «Колобок» нам папку.

- Пускай дама пока определится. Не стесняйся, - мило улыбнулся мне Аско и тут же повернулся к Юреку. – Что там у тебя?

- Все отлично. Как я и предполагал, этот проект утвердили, - затараторил мужчина. - Так что к концу месяца можно будет уже начинать строительные работы, - поставил дипломат себе на колени, раскрыл и тут же достал какие-то бумаги, спешно протянул их Асканио.

 

Лишь беглый взгляд по строчкам – и, достав с кармана пиджака ручку (с виду – золотая, ну-ну), тут же расписался на всех страницах.

 

- Вот и отлично, - улыбнулся Коженевский и сгреб в охапку документы, выровнял, постучав об стол, да спрятал обратно в свой «саркофаг».

 

- Выбрала? – мило улыбнулся мне Асканио, казалось, тут же забыв о своих прежних делах.

- Ещ-ще нет, - замялась, заикнулась от неожиданности, и пристыжено уткнулась взглядом в меню.

 

Дикий ужас отпечатком своего тяжелого, кирзового сапога отразился на моем лице. МАМА ДОРОГАЯ! Надеюсь, это всё же не цены. Здесь всей моей зарплаты не хватит, чтобы расплатиться хотя бы за один скромный обед.

Тяжело сглотнула, робкий взгляд на своего спутника.

- Ладно, давай я, - мило улыбнулся и взял из моих рук папку.

- Не обижайтесь, ребята. Но мне, действительно, пора. Очень спешу. Было приятно, Амели, с Вами познакомиться, - вскочил с места Юрек.

Взял меня за ладонь и поцеловал ее тыльную сторону.

Покраснела, невольно вздрогнув.

- Взаимно, - шепотом, и пристыжено отвела взгляд в сторону (тут же пряча свою, будто в кипятке побывавшую, руку под стол).