Глава 3. Германцы в Романии.

           «Римская империя мало что потеряла: только полоску земли на севере Галлии, а также Британию, где над романизированным местным населением более или менее начали довлеть англосаксы; многие же британские римляне переселились на континент, в частности на полуостров Бретань. Чтобы понять, какая территория была утрачена на севере, надо сравнить старую линию римских пограничных укреплений по Рейну и Дунаю с нынешней границей между германской и латинской группами языков.

           Кельн, Майнц, Трир, Рат и Вена сегодня являются городами с германоязычным населением; пограничные районы распространения этой языковой группы можно обнаружить на фламандской земле.»[33]

           «Если в таких городах, как Тонгерен, Турне и Аррас, римского населения практически не осталось, то в Кельне и Трире проживало немало христиан – а значит, римлян.»[34]

           «Люди, которые остались на насиженных местах, постепенно германизировались. Свод германских законов – Салическая правда – распространялся и на тех римлян, которые не покинули родных мест, а из Жития св. Северина мы узнаем о государстве в Норике, носившем «промежуточный» характер между римским и германским. Существовал ряд тесно связанных римских общин, которые в течение довольно длительного времени проживали в горных районах Тироля и в Баварии.

           На этих территориях позднее произошла колонизация и замена одного населения другим; фактически осуществилась германизация. То, что произошло массовое оседание западной части германских племен на границе территории своего проживания, явно контрастировало с действиями большей части германцев, которые в ходе миграции достигали гораздо более отдаленных территорий: пришедшие из районов, прилегающих к Днепру, готы осели в Италии и Испании, бургунды совершили путешествие от Эльбы к Рейну, а вандалы – с берегов Тисы в Африку. Германцы же ограничились прибрежными районами вдоль речной границы империи; там, где им и разрешил проживать римский император. Франки дошли в III в. до Пиренейских гор на границе Галлии в Испании, а саксы вторглись в Англию.

           Все объясняется географией. Оседая на границах империи, германцы не могли представлять угрозы для самых жизненно важных ее районов – Константинополя, Равенны и африканских провинций.»[35]

           «Поэтому для римлян было разумно разрешить им постоянное проживание на данной территории – а ведь именно в этом получала отказ восточная часть германских племен, пока вестготам наконец не позволили поселиться в Аквитании.»[36]

           «Для того чтобы удержать германцев в определенных границах проживания, император Юлиан предпринял несколько походов против франков и алеманнов; римское население отступало перед варварами, освобождая им территорию для поселений, причем они селились не как наемные войска в соответствии с принципов «трети», а просто постепенно колонизировали захваченную ими территорию и прочно на ней обживались. Этим и объясняется тот факт, что, когда в 406 г. из этого района ушли римские войска, всего нескольких небольших укрепленных пунктов и крепостиц вдоль римской границы по линиям Бавэ-Куртре-Булонь и Бавэ-Тонгерен оказалось достаточно для того, чтобы германцы оставались в пределах занимаемой ими территории. Они продвигались на юг очень медленно; Турне был занят ими лишь в 446 г. Это был переселяющийся народ, ищущий максимально удобную и плодородную землю для постоянного проживания. Не смешивались с галло-римским населением, и этим объясняется, почему германцам удалось сохранить своим древние, воспетые в эпосах традиции и то, что принято называть «германским духом».

           От полностью германизированной территории германцы постепенно продвигались на юг; здесь со временем возникла зона смешанного населения, охватившая Валлонскую Бельгию, Северную Францию и Лотарингию.»[37]

           «Германцы достигли берегов Сены.

           Романия потеряла свое культурное влияние лишь на территориях, относящихся к последним захватам Римской империи и являвшихся защитными бастионами, прикрывающими путь к Средиземноморью. Речь идет о провинциях Германия I и II, Белгика I и II, Реция, Норик и Паннония.

           Римская империя осталась страной римлян, как и Североамериканские Соединенные Штаты – страной англосаксов, несмотря на наплыв эмигрантов самых разных национальностей.

           Я не думаю, что мы можем согласиться с подсчетами К. Юлиана, утверждающего, что на территории Галлии проживало от 20 до 40 млн человек.

           Германцы растворились в массе римского населения.»[38]

           «По мнению Дана, готов, которым император Валент позволил вступить в пределы Римской империи, было миллион человек.»[39]

           «Л. Шмидт, ссылаясь на Утропия и на данные битвы при Андрианаполе, говорит о 40 тыс. готов, включая 8 тыс. воинов. Как считает Шмидт, когда Валия в 416 г. вступил в Испанию, под его началом было 100 тыс. вестготов.

           Что касается бургундов, то их, похоже, было не больше 25 тыс., включая 5 тыс. воинов.»[40]

           «Что же касается численности остготов, то, по оценкам Л. Шмидта, их было 100 тыс., включая 20 тыс. воинов.

           Для того чтобы меньшинство могло задать направление развития целому народу, на территории которого оно находится, это меньшинство должно очень сильно стремиться к господству, должно относиться к местному населению с презрением и пренебрежением, считая его лишь инструментом для достижения своих целей. Такое отношение демонстрировали норманны в Англии, арабы-магометане везде, куда они вторгались, и даже сами римляне на всех завоеванных ими территориях. У германцев не было презрения к Риму и римлянам; наоборот, они восхищались ими. Германцам практически во всем было чему поучиться у римлян.»[41]

           «За исключением вандалов, германцы селились среди римского населения. Наделение германцев частью ранее принадлежавшей римлянам земли требовало перенимания и использования приемов и методик ведения сельского хозяйства, которыми владели римляне.

           Гражданские браки между германцами и римлянками встречались достаточно часто, а ребенок, как мы знаем, говорит на языках матери.»[42]

           «Франки до начала правления Меровингов были, вероятно, единственными, кто составлял проекты законов, вошедшие в Салическую правду, на народной латыни с вкраплением франкских слов и выражений.»[43]

           «Эйрих, являющийся автором первого свода германских законов, все свои тексты, которыми мы сегодня располагаем, писал на латыни, и все последующие германские короли следовали его примеру.

           Установлению более тесных контактов между германцами и римлянами препятствовала приверженность германцев арианству. Единственными правителями варваров, официально провозгласившему арианство, были короли кандалов. Король бургундов Гудобад, как считают, был католиком; в 516 г. официально принял католичество его сын Сигизмунд. Арианство все еще было распространено, в том числе среди бургундов, в 524 г. Начало франкских завоеваний стало временем торжества католичества. Вандалы отказались от арианства, когда их подчинил император Юстиниан в 533 г.; а у вестготов оно было упразднено их королем Рекаредом, правившим с 586 по 601 г.»[44]

           «Трудно определить, каким образом германский элемент мог утвердиться на завоеванной территории, а тем более стать преобладающим. Чтобы это произошло, требовался постоянный приток «свежей германской крови» из исконных германских земель. Ни вандалы, ни вестготы не сохранили связей и контактов с землями, откуда они пришли, и «нового пополнения» из Германии не получили. Какой-то контакт с германцами поддерживали остготы – через перевалы Альп. А что касается завоеванной франками Галии, то после этих завоеваний никаких вновь прибывших германцев на этой территории больше не было.»[45]

           «Уже во времена Эйриха германские законы несли на себе очевидную печать влияния римского права.

           У остготов не было своих собственных законов; они жили по римскому праву и подчинялись римским законам. Воины были подсудны только военным трибуналам, которые действовали исключительно на основании готских обычаев и традиций.

           У бургундов и вандалов преобладание римских законов над германскими ощущалось столь же явственно, как и у вестготов.

           Как можно рассчитывать на сохранение чисто германского характера законов, если германский род, основанный на кровной родстве, являющийся прежде важнейшей ячейкой всей юридической системы, к этому времени исчез?»[46]

           «Германские законы сохранились лишь на территориях, колонизованных англосаксами, салическими и рипуарскими франками, алеманнами и баварами.»[47]

           «Мнение о том, что после правления Хлодвига Галлия жила по законам Салической правды, является весьма ошибочным. За пределами Бельгии не было тех, кто жил по этим законам, за исключением нескольких крупных, влиятельных землевладельцев из окружения короля. Эти законы действовали лишь на самом севере Галлии.

           К югу от Сены мы нигде не встречаем ни германской системы управления, ни характерных для нее должностных лиц. Мальбергская глосса, ясно демонстрирует, что вся процедура их применения ведется на германском языке. А кто из административных должностных лиц мог понять германский, если практически все они были римлянами?»[48]

           «Читая Григория Турского, буквально на каждой странице встречаешь факты полного морального разложения германцев. Теодорих приказал убить Одоакра после того, как клятвенно обещал сохранить ему жизнь.

           У бургундов в 500 г. Годегизель предал своего брата Гундобада, чем воспользовался Хлодвиг. Сын Хлодвига Хлодомер приказал бросить в колодец своего пленника, короля бургундов Сигизмунда. Король вестготов Теодорих I предал римлян.»[49]

           «Все продавалось за золото, причем «национальных преград» здесь не было: римляне по этой части были ничуть не лучше германцев.

           После поселения на территории Римской империи все героические и яркие черты германцев, составляющие их национальное своеобразие, исчезли под влиянием римской действительности. Сами вожди германцев подавали подобный пример.»[50]

           «Когда войска франков вступили в Италию, чтобы помочь остготам, франки демонстрировали откровенное презрение к последним, и те, видимо, пожалели, что заключили союз с франками, а не с Византией.»[51]