Спиритистическое предсказание

 

 

Дни настают борьбы и торжества,

Достигнет Русь завещанных границ,

И будет старая Москва

Новейшею из трех ее столиц.

 

<Между осенью 1853 и весной 1854>

 

* * *

 

Теперь тебе не до стихов,

О слово русское, родное!

Созрела жатва, жнец готов,

Настало время неземное…

 

Ложь воплотилася в булат;

Каким‑то Божьим попущеньем

Не целый мир, но целый ад

Тебе грозит ниспроверженьем…

 

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна воздвиглись царства тьмы

Во имя света и свободы!

 

Тебе они готовят плен,

Тебе пророчат посрамленье, –

Ты – лучших, будущих времен

Глагол, и жизнь, и просвещенье!

 

О, в этом испытанье строгом,

В последней, в роковой борьбе,

Не измени же ты себе

И оправдайся перед Богом…

 

24 октября 1854

 

По случаю приезда австрийского эрцгерцога на похороны императора Николая

 

 

Нет, мера есть долготерпенью,

Бесстыдству также мера есть!..

Клянусь его венчанной тенью,

Не все же можно перенесть!

 

И как не грянет отовсюду

Один всеобщий клич тоски:

Прочь, прочь австрийского Иуду

От гробовой его доски!

 

Прочь с их предательским лобзаньем,

И весь апостольский их род

Будь заклеймен одним прозваньем:

Искариот, Искариот!

 

1 марта 1855

 

Графине Ростопчиной

 

 

О, в эти дни – дни роковые,

Дни испытаний и утрат –

Отраден будь для ней возврат

В места, душе ее родные!

 

Пусть добрый, благосклонный гений

Скорей ведет навстречу к ней

И горсть живых еще друзей,

И столько милых, милых теней!

 

16 октября 1855

 

* * *

 

Тому, кто с верой и любовью

Служил земле своей родной –

Служил ей мыслию и кровью,

Служил ей словом и душой,

И кто – недаром – провиденьем,

На многотрудном их пути,

Поставлен новым поколеньям

В благонадежные вожди…

 

4 января 1856

 

* * *

(Из Шиллера)

 

С временщиком Фортуна в споре

К убогой Мудрости летит:

«Сестра, дай руку мне – и горе

Твоя мне дружба облегчит.

 

Дарами лучшими моими

Его осыпала, как мать, –

И что ж? Ничем не насытимый,

Меня скупой он смел назвать!..

 

София, верь мне, будем дружны!

Смотри: вот горы серебра –

Кинь заступ твой, теперь ненужный, –

С нас будет, милая сестра». –

 

«Лети! – ей Мудрость отвечала. –

Не слышишь? Друг твой жизнь клянет –

Спаси безумца от кинжала,

А мне в Фортуне нужды нет…»

 

1857 <до 2 апреля>

 

* * *

 

Прекрасный день его на Западе исчез,

Полнеба обхватив бессмертною зарею,

А он из глубины полуночных небес –

Он сам глядит на нас пророческой звездою.

 

11 апреля 1857

 

* * *

 

Когда осьмнадцать лет твои

И для тебя уж будут сновиденьем, –

С любовью, с тихим умиленьем

И их и нас ты помяни…

 

23 февраля 1858

 

* * *

 

Есть много мелких, безымянных

Созвездий в горней вышине,

Для наших слабых глаз, туманных,

Недосягаемы оне…

 

И как они бы ни светили,

Не нам о блеске их судить,

Лишь телескопа дивной силе

Они доступны, может быть.

 

Но есть созвездия иные,

От них иные и лучи:

Как солнца пламенно‑живые,

Они сияют нам в ночи.

 

Их бодрый, радующий души,

Свет путеводный, свет благой

Везде, и в море и на суше,

Везде мы видим пред собой.

 

Для мира дольнего отрада,

Они – краса небес родных,

Для этих звезд очков не надо,

И близорукий видит их…

 

20 декабря 1859

 

* * *

 

Куда сомнителен мне твой,

Святая Русь, прогресс житейский!

Была крестьянской ты избой –

Теперь ты сделалась лакейской.

 

<50‑е гг.>

 

Memento [9]

 

Vevey 1859 – Genève 1860 [10]

 

 

Ее последние я помню взоры

На этот край – на озеро и горы,

В роскошной славе западных лучей, –

Как сквозь туман болезни многотрудной,

Она порой ловила призрак чудный,

Весь этот мир был так сочувствен ей…

 

Как эти горы, волны и светила

И в смутных очерках она любила

Своею чуткой, любящей душой –

И под грозой, уж близкой, разрушенья

Какие в ней бывали умиленья

Пред этой жизнью вечно молодой…

 

Светились Альпы, озеро дышало –

И тут же нам, сквозь слез, понятно стало,

Что чья душа так царственно светла,

Кто до конца сберег ее живую –

И в страшную минуту роковую

Все той же будет, чем была…

 

<Конец октября> 1860

 

* * *

 

Когда‑то я была майором,

Тому уж много, много лет,

И вы мне в будущем сулили

Блеск генеральских эполет.

В каком теперь служу я чине,

Того не ведаю сама,

Но к вам прошусь я в ординарцы,

Фельдмаршал русского ума.

 

<Начало марта 1861>

 

* * *

 

Недаром русские ты с детства помнил звуки

И их сберег в себе сочувствием живым –

Теперь для двух миров, на высоте науки,

Посредником стоишь ты мировым…

 

<Март 1861>

 

* * *

 

Он прежде мирный был казак,

Теперь он попечитель дикий;

Филиппов сын – положим, так,

А все не Александр Великий.

 

<1861>

 

Князю П. А. Вяземскому

 

 

Теперь не то, что за полгода,

Теперь не тесный круг друзей –

Сама великая природа

Ваш торжествует юбилей…

 

Смотрите, на каком просторе

Она устроила свой пир –

Весь этот берег, это море,

Весь этот чудный летний мир…

 

Смотрите, как, облитый светом,

Ступив на крайнюю ступень,

С своим прощается поэтом

Великолепный этот день…

 

Фонтаны плещут тиховейно,

Прохладой сонной дышит сад –

И так над вами юбилейно

Петровы липы здесь шумят…

 

12 июля 1861

 

А. А. Фету

 

 

Тебе сердечный мой поклон

И мой, каков ни есть, портрет,

И пусть, сочувственный поэт,

Тебе хоть молча скажет он,

Как дорог был мне твой привет,

Как им в душе я умилен.

 

14 апреля 1862

 

* * *

 

Затею этого рассказа

Определить мы можем так:

То грязный русский наш кабак

Придвинут к высотам Кавказа.

 

<Февраль 1863>