Второе редакторство Твардовского. Программа «Нового мира»

В 1958 году после 22 съезда партии, подтвердившего курс на десталинизацию общества, Твардовскому вновь предложили возглавить журнал. Этот второй – двенадцатилетний – период его редакторства с 1958 по 1970 год стал главным в формировании лица «Нового мира»: журнал стал центром, вокруг которого группировались писатели, стремившиеся к честному и правдивому отображению проблем общественного развития и разделявшие демократические ценности. Разумеется, журнал существовал в условиях идеологического контроля и работал в рамках партийного марксистско-ленинского дискурса (апелляции к авторитету Ленина, программе партии, критика капитализма, идея коммунизма и т.п.). Но. «Новый мир» сумел максимально использовать открывшееся во время оттепели окно возможностей. В неизбежной оболочке партийного дискурса журнал сумел реализовать собственную программу. Конечно, советский журнал не мог иметь в узком смысле никакой иной программы кроме партийной. Речь идет о продвижении ценностей, определявших редакционную политику журнала: отбор литературного материала, публицистика, позиции литературной критики и т.п.

Об этой «программе» хорошо сказал первый заместитель главного редактора Владимир Лакшин: «Программа «Нового мира» никогда полно не формули­ровалась, быть может, из опасений облегчить противникам журнала выявление «порочной линии», от наличия которой приходилось открещиваться. Но если попробовать восстановить ее по тому немногому, что мы сами писали в ежегодных обращениях к читателям перед подпиской, и по некоторым имевшим для редакции непроходное значение статьям (преж­де всего «По случаю юбилея» Твардовского), можно было бы определить главное в трех словах: демократия, правда, культура». По существу в 1960-е гг. «Новый мир» стал площадкой, на которой формировалась либерально-демократическая тенденция общественной мысли.

В 1960-е гг. в литературный обиход вошел одобрительный термин «новомирская проза» – т.е. проза остро-социальная.

Журнал отличала особая, новомирская этика, основанная на необходимости правды. Напечатанные в журнале очерки В. Овечкина положили начало смелой и честной постановкой острых вопросов руководства сельским хозяйством. Ему последовали Е. Дорош, Г. Троепольский, историк С. Утченко. Стремления к документальности и фактичности, понимание ценности личных свидетельств, «человеческих документов» проявились в таких публикациях «Нового мира», как мемуары «Люди, годы, жизнь» И. Эренбурга, «Годы войны» генерала А.В. Горбатова, «На чужбине» Л.Д. Любимова, «Дневник Нины Костериной», военно-исторические очерки С.С. Смирнова, записки дипломата И.М. Майского, историко-революционные мемуары Е. Драбкиной и многие др. материалы чрезвычайной исторической и литературной ценности. Полноценными были материалы отдела публицистики и науки. Публикация произведения в «Новом мире» означала признание и вместе с тем новый поворот в творческой судьбе автора.

«Новый мир» и Солженицын

Выдающееся общественно-политическое значение имела публикация Твардовским в 1962 году повести «Один день Ивана Денисовича» тогда еще никому неизвестного Александра Солженицына (НМ.1962, №11). Твардовский сумел добиться санции на публикацию от Н.С. Хрущева. Вскоре в журнале появились рассказы Солженицына «Матренин двор» и «Случай на станции Кочетовка». (НМ.1963. №1). Солженицын становился главным автором, а лучше сказать – знаменем «Нового мира».

Вообще, отношения с Солженицыным – это не частный, а принципиально важный сюжет в истории журнала и в его самоопределении. Произведения Солженицына стали оселком для определения позиции «Нового мира» и его редактора Твардовского. Ведь Солженицын в это время был экстремумом возможного и тем самым абсолютной точкой отчета. Эталон правды, демократизма и культуры, то есть тех самых опорных пунктов журнала, его миссии, как понимал ее Твардовский и его единомышленники.

Свои непростые отношения с журналом и его редактором Солженицын описал в мемуарной книге «Бодался теленок с дубом». Вот характерные детали его воспоминаний об обсуждения романа «В круге первом» в 1964 году. Заканчивая вступительное слово и приглашая сотрудников к обсуждению романа, Твардовский сказал: «Для нормативной критики этот роман не только должен быть спущен под откос, но должно быть возбуждено уголовное преследование против автора. Кто же мы? Уклонимся ли от ответственности?» Иначе говоря, отношение к роману Солженицына редактор рассматривал как момент истины для своего журнала: «Кто мы?» – ответ на этот вопрос был поставлен редактором в зависимость от позиции редакции к роману.

Еще более резко вопрос поставил Солженицын, когда слово дошло до него: «Выбор стоит перед редакцией, не передо мной: я роман уже написал, и выбирать мне нечего. А редакция 2-3 раза решит не в ту сторону и, простите за бестактность, обратится в какое-нибудь «Знамя» или «Москву».

По словам Солженицына, тогда при обсуждении его явно антисоветского романа Твардовский буквально «выдавил из редакции согласие». При этом Твардовский хорошо понимал, что Солженицын не недостатки системы критикует, а в принципе отрицает советский опыт социализма как бесчеловечный. Настаивая на публикации романа, Твардовский шел дальше своих партийных предрассудков, перешагивал через них. На обсуждении Твардовский сравнил «В круге первом» не с чем иным как с «Тихим Доном», признанной советской классикой. «Вопрос «Тихого Дона» – рассуждал Твардовский, – чего стоит человеку революция? Вопрос обсуждаемого романа – чего стоит человеку социализм и под силу ли цена»? Он, конечно, оговаривался, мол «содержание романа не противостоит социализму», сетовал, что не показано в романе то хорошее, что было в советской истории – «историческое творчество масс» – но это были почти ритуальные оговорки. Обсуждение романа Солженицын назвал одной их «вершинных редакторских минут» Твардовского.

Твардовский рассчитывал опубликовать роман, снова заручившись поддержкой Хрущева. Он передал рукопись помощнику Хрущева по вопросам идеологии Владимиру Лебедеву. Ведь в свое время Лебедев помог протолкнуть «Ивана Денисовича». Однако новый роман помощник Хрущева отверг категорически: это «клевета на советский строй». Твардовскому он посоветовал: «Спрячьте роман подальше, чтобы никто не видел». Это был 1964 год канун отставки Хрущева. Начинался откат от настроений «оттепели».

Борьба с «Новым миром»

Как главный редактор журнала Твардовский обладал большим общественным весом и, соответственно, особыми возможностями. Он был депутатом Верховного Совета РСФСР нескольких созывов, кандидатом в члены ЦК КПСС, секретарем Союза писателей СССР, он был лауреатом Ленинской премии (бывшая Сталинская), четырежды лауреатом Государственной премии, был удостоен многих орденов и медалей. Но несмотря на все эти регалии и высокий статус, ему приходилось испытывать на себе возрастающее с каждым годом давление консервативных сил.

Когда наступил конец «хрущевской оттепели», для журнала и самого Твардовского настали сложные времена. Журнал постоянно ругали за «очернительство», «искажение истории», «критику колхозного строя» и т.д. Твардовского перестали избирать в государственные и партийные органы. В течение нескольких лет велась литературная (и не только литературная) полемика «Нового мира» с журналом «Октябрь», главным редактором которого был убежденный  сталинист Всеволод Кочетов.

После ввода советских войск в Чехословакию и подавления «пражской весны» в августе 1968 года в Советском Союзе подняла голову реакция, усилился цензурный пресс – и с каждым днем становилось все более ясно, что «Новому миру» в этих условиях не выжить. В советской прессе началась кампания травли «Нового мира». Ее возглавил журнал «Огонек» и газета «Социалистическая индустрия». Т

Летом 1969 года в «Огоньке» появилось «письмо одиннадцати». Это был резкий выпад в ответ на статью публициста Александра «О традициях и народности», опубликованную в «Новом мире». Дементьев здесь резко критиковал авторов журналов «Молодая гвардия» и «Наш современник», продвигавших национально-патриотическую идеологию с оттенком великодержавного шовинизма. Тогда же в «Социалистической индустрии» появилось «Открытое письмо главному редактору «Нового мира» тов. Твардовскому А.Т.», за подписью некоего мифического токаря, Героя Социалистического Труда Ивана Захарова. В этом письме традиционно вымышленный «глас народа» писал по поводу опубликованных в журнале статей писателя Андрея Синявского: «Именно на страницах «Нового мира» печатал свои «критические» статейки А.Синявский, чередуя их с зарубежными публикациями антисоветских пасквилей». Ожесточенную борьбу с журналом вел Главлит, систематически не допускавший к печати самые интересные и острые материалы.

О давлении на журнал говорит и тот факт, что подписка на него в те годы неизменно ограничивалась, а на родине Брежнева, в Днепропетровской области была вообще запрещена. В последние два года редакторской деятельности Твардовского тираж журнала был чрезвычайно малым – всего 271 тысяча экземпляров, а в это же время другие, более послушные журналы имели миллионные тиражи.

Прямо уволить Твардовского с должности главного редактора руководство Союза писателей СССР не решалось – все-таки всенародно известный поэт, классик. Твардовского постепенно выдавили. Из редколлегии удаляли близких Твардовскому людей и назначали ему враждебных. На это у Союза писателей были права. В конце концов в феврале 1970 года Александр Твардовский сам подал заявление об уходе. Как вскоре выяснилось, для Твардовского журнал означал жизнь – в буквальном смысле слова. После разгрома «Нового мира» он прожил совсем недолго. Как писал впоследствии Александр Солженицын: «Есть много способов убить поэта. Для Твардовского было избрано: отнять его детище, его страсть – его журнал».

ПРИЛОЖЕНИЯ