Czechoslovakia-1968: rethinking paths to socialism

E pstein David Berkovich,

the main researcher of North-West Institute of Economics and Organization of Agriculture of the Russian Academy of Sciences

Abstract. It is shown that the introduction of troops was difficult, but the least dangerous way out for the socialist system due to the increase of anti-socialist tendencies in the Czechoslovakia in 1968 as a result of untimely removal of control over the media and political processes. Since the monopoly of one party and one ideology was to a significant extent caused in the USSR by the violent seizure of power and the subsequent Civil war, it influenced the political structure and in the Czechoslovakia. That is, the nature of taking power leaves its mark on the main political features of socialism under construction. In this regard, the advantages and disadvantages of the two options of taking power - armed and peaceful-are analyzed. In both cases, the further success of socialist development depends on the ability of the left in the legal field to resist attempts to change the balance of power. In this connection, the question arises of the prospects for the growth of socialism in capitalist countries; it has been shown that they facilitate, but do not cancel, the need for revolutionary changes in production relations.

Keywords. Czechoslovakia, 1968, introduction of troops, socialism, peaceful and non-peaceful taking of power by working people, sprouts of socialism under capitalism.

 

В марксистских кругах есть две основных точки зрения на события в Чехословакии в 1968 году. Согласно одной из них, ЧССР весной пошла по пути социалистической демократизации и расширения рыночных отношений, что должно было привести ее к расцвету социализма, причём «нового социализма», «социализма с человеческим лицом», вопреки советской модели, для которой были характерны отсутствие реальных политических свобод и жёсткое директивное планирование, препятствующее развитию экономики. Но вмешательство СССР и других стран помешало этой трансформации, вернув страну силой на путь, который многими оценивается сегодня как «государственный капитализм». Согласно другой точке зрения, которой придерживаемся и мы, при всех позитивных намерениях и так же известной неоднородности и слабости руководства КПЧ [16. С. 265-266], расширение демократических свобод для противников социализма и развитие рыночных сил вывели бы страну на капиталистический социал-демократический путь, а западные страны включили бы её в антисоциалистический, антисоветский блок. Поэтому перспективы развития ЧССР нельзя рассматривать изолированно от перспектив для СССР и других социалистических стран. Отрыв от них ЧССР мог вызвать аналогичные центробежные процессы в других странах Восточной Европы, стать непоправимо сильным ударом по Варшавскому блоку, СЭВ и мировой системе социализма в целом, поставить под удар всю систему послевоенного европейского и мирового геостратегического баланса. СССР вынужден был реагировать на это. Сначала руководство СССР действовало методами убеждения по отношению к чехословацкому руководству, а затем, не добившись успеха, уже и методами принуждения.

В основе указанного выше развития событий в Чехословакии в 1968 году было то, что коммунистическая партия с приходом к власти нового руководства во главе с А. Дубчеком, ликвидировав цензуру, существенно ослабила контроль за СМИ и свою борьбу в них, санкционировала создание многочисленных политических клубов, руководствуясь благими намерениями демократизации, а также увеличения популярности в массах. Вполне естественно, что очень скоро КПЧ столкнулась с резкой критикой справа[5]. Причём, очень быстро появились многочисленные организации, настаивающие на выходе Чехословакии из Варшавского договора и переходе к реальной многопартийности[6], что наверняка, как подтверждает и опыт СССР 1987-1991 года, привело бы отстранению КПЧ от власти.

По сути дела, реформаторы в КПЧ совершили ту же грубую ошибку, что позднее и Горбачёв: они считали, что успех радикальной экономической реформы невозможен без радикальной политической реформы [16. С. 252-257]. Между тем, радикальная политическая реформа вела к подрыву сильной государственной власти, без которой радикальная экономическая реформа, чреватая ростом недовольства населения, также не может быть успешной. Правда, руководство КПЧ не планировало выхода из Варшавского договора и смены политической ориентации страны, оно надеялось с помощью реформ поднять свою популярность и сохранить власть. Но руководство СССР, видя, как быстро растёт число противников КПЧ и их представительство в СМИ на фоне очень слабого противодействия КПЧ, оценивало ситуацию существенно менее оптимистично. Оно очень опасалось повторения чего-то подобного событиям в Германии 1953 и Венгрии 1956 годов [9]. Ввиду быстро развивавшихся русофобии и антисоветизма выход ЧССР из Варшавского договора мог стать реальностью^[7].

Разумеется, в основе недовольства «развитым социализмом» со стороны определённых кругов интеллигенции ЧССР и других слоёв населения страны лежали реальные, имманентные недостатки системы «государственного социализма», или «реального социализма» в целом. Речь идёт об отсутствии политических свобод в стране, медленной реабилитации жертв периода сталинизма, а также об известных недостатках системы директивных плановых показателей для каждого предприятия, которая стимулировала рост количественных индикаторов, но в недостаточной степени способствовала научно-техническому прогрессу, росту качества, эффективности и обновлению продукции.

Тем не менее, печальный опыт реформ в СССР 1987-1991 годов подтвердил, что в условиях долгого предшествующего монополизма и идеологического господства одной партии резкое снятие контроля за СМИ, при отсутствии реальных и очевидных успехов в экономике, быстро ведёт к появлению оппозиционных сил, в том числе антисоциалистической направленности, а затем - к потере власти коммунистической партией, правому повороту и, не исключено, к насильственной смене строя. В ЧССР развитие не могло быть иным. Вопрос был лишь в том, как быстро это произойдёт. В этих условиях невмешательство со стороны КПСС (СССР) действительно могло привести к цепочке аналогичных процессов, прежде всего, в Польше, Венгрии, а затем, не исключено, и в ГДР. В последующем невмешательство могло вызвать необходимость ещё более тяжёлых и сложных мер по подавлению антисоциалистических движений и далее - к конфликту с НАТО. Кроме того, руководители КПСС обоснованно чувствовали после второй мировой войны свою историческую ответственность за государство и судьбы социализма в СССР и в Европе.

Переход к более свободной политической системе, который не приводил бы к краху «государственного социализма», мог относительно безболезненно произойти лишь в случае его начала и успешного проведения в СССР как сильнейшего и старейшего социалистического государства, стержня всей социалистической системы, но только после успешных экономических реформ. С учётом этого приходится, на наш взгляд, признать, что ввод войск в Чехословакию был необходимой, хотя и крайне сложной политически и ведущей к важным негативным последствиям мерой. Фактически для СССР и социалистической системы события в ЧССР оказались состоянием цугцванга: любое решение ухудшало ситуацию. Для СССР это решение означало стагнацию экономического и политического реформирования, то есть «застой». Но силовое взятие под контроль событий в ЧССР в тех условиях было, видимо, наименьшим злом.

Эти факты вынуждают, на наш взгляд, заново осмыслить соотношение вооружённого и мирного пути взятия власти революционными силами социалистической направленности. Ведь недемократичность социализма в СССР, а также в тех странах, где переход к социализму осуществлялся под руководством СССР, самым непосредственным образом связана с тем, что взятие власти большевиками произошло силой оружия. Но это сразу вызывало необходимость со стороны руководства партии (большевиков) целого комплекса превентивных политических мер, неизбежно вытекавших из насильственного взятия власти. И в будущем, в случае вооружённого пути левые силы будут вынуждены вводить меры по запрету оппозиционных политических партий и организаций, как минимум, по закрытию их СМИ, а при необходимости – прибегать к разгону демонстраций, различных съездов и «учредительных собраний», которые способны поставить под вопрос приход к власти левых сил. Ведь вооружённый путь сам по себе порождает стремление политических противников также воспользоваться силой оружия для устранения «нелегитимной власти». И мало что меняет в этой последовательной цепочке вооружённых действий тот факт, что большинство населения в данный момент поддерживает левые силы. Ведь сам факт взятия за оружие одной стороной провоцирует и даже формально легитимирует (ведь речь идёт «о восстановлении демократии») обращение к оружию другой стороны, а, следовательно, и вынуждает принимать жёсткие меры её подавления. Но такие действия чреваты гражданской войной, а это закрепляет, в свою очередь, отсутствие полноценной демократии на десятилетия.

Надо также учитывать, что левые силы пока отнюдь не обладают готовым рецептом устройства будущей социалистической экономики, как они не обладали им и в 1917 году, хотя тогда большевикам казалось иначе. Результатом их усилий и колоссальных жертв (как со стороны пролетариата и коммунистов, так и широких народных масс) явилось первое в мировой истории государство трудящихся, а затем, несмотря на все трудности и жертвы, построение первой в мире социалистической системы. Понимая, что первая попытка не могла обойтись без ошибок и жертв, мы не можем осуждать «штурмующих небо». Но мы не можем не осознавать сегодня, что попытки действовать, ориентируясь только на складывающиеся экономические и политические ситуации, руководствуясь при этом критериями усиления классового противостояния и максимального подавления классовых противников, а также наполеоновским принципом «главное ввязаться в хороший бой, а там посмотрим», неизбежно ведут быстрому нарастанию числа тех, кто готов с оружием в руках выступить против новой власти. О какой социалистической демократии в таких условиях может идти речь? Только о такой, где взявшая власть партия объявляет себя единственным выразителем интересов масс, обладающим сокровенным знанием пути к лучшему будущему и справедливому обществу.

Но даже и в случае, когда в итоге вооружённого взятия власти удаётся избежать гражданской войны, возникающая с большой вероятностью силовая монополия одной партии и одной идеологии становятся постепенно крайне негативным фактором внутренней политики. То есть, вооружённый путь взятия власти накладывает, как показал опыт, свою тяжёлую печать на весь характер построения социализма и, очевидно, на сам получившийся социализм. Ведь ошибки монопольной «руководящей и направляющей силы» не вскрываются, истинные виновники ошибок, как правило, не выявляются, теория прекращает нормальное развитие, виноватыми победившая партия объявляет «классовых врагов», «вредителей», «социально-чуждые элементы», «гнилую интеллигенцию», все больше при этом бюрократизируясь и отрываясь от народа. В обществе нарастают протестные настроения наиболее образованных слоёв - интеллигенции, а затем и рабочих, крестьян, иных групп населения. Это недовольство, в свою очередь, снова подпитывается неизбежно возникающими сложностями и проблемами экономического и политического характера, а также вполне возможными и даже неизбежными ошибками и т. п. И в случае «снятия запруды» (то есть, контроля партии) для СМИ, все это накопленное недовольство обрушивается на правящую партию, что мы и наблюдали как в ЧССР в 1968 году, так и в СССР в 1987-1991 годах.

Китай избежал подобного развития только потому, что КПК поставила на первое место экономические и социальные реформы, сохраняя монополию на власть и крайне осторожно вводя элементы плюрализма мнений. Но и эти элементы могут достичь критической массы с трудно предсказуемыми последствиями, что имело место в 1989 году, когда пришлось силой подавлять выступления молодёжи на площади Тяньаньмэнь [12]. Обращает на себя внимание то, что в руководстве Китая весь период реформ наблюдались существенные разногласия по поводу характера и скорости реформ, тем не менее, им удавалось находить компромиссы и действовать в духе «реформ и открытости, опираясь на прагматический принцип "переходить реку, ощупывая ногами камень за камнем" [12].

Хорошей альтернативой сегодня, на первый взгляд, является мирный путь взятия власти трудящимися, сторонниками социализма, через выборы. Правда, классический марксизм утверждает, что это невозможно, так как правящие классы при капитализме, доминируя в СМИ, способны успешно манипулировать общественным сознанием и при необходимости нанять необходимое количество журналистов, учёных, дикторов и т. п., готовых за деньги доказывать и пропагандировать все, что угодно власть имущим^[8].

Есть и еще аргументы, исходящие из опыта мировой истории и марксистской политической экономии, о неизбежности острого классового противостояния, не исключающего гражданской войны между ведущими силами прежнего, исторически уходящего способа производства, и теми, кто борется за радикальное изменение существующих производственных и социальных отношений и структур в направлении формирования нового способа производства.

Приведём слова С. Г. Шаумяна из статьи, опубликованной в «Искре» в начале ХХ века: «Государство, таким образом, — нас интересует в данном случае более всего эта «правовая надстройка» — являлось всегда в истории организацией классового господства. Но, как мы уже знаем, жизнь все двигается, производительные силы общества непрерывно растут, вызывают новые расчленения общества, создают новые классы, новые интересы и порождают стремления к новым «надстройкам», к новой, иной правовой организации. Старые господствующие классы, отстаивая свои жизненные интересы, всецело связанные с существующими порядками, не могут добровольно уступить власть.

И решающим моментом опять-таки является классовая борьба, одерживает верх опять-таки сила. Вот тут-то стихийное эволюционное развитие общества сменяется неизбежными катаклизмами, потрясениями, революциями, которые устраняют старые «надстройки», не соответствующие фактическим отношениям людей и задерживающие дальнейший рост общества. Революции, таким образом, заканчивают собою известный цикл эволюционного развития общества и расчищают путь для дальнейшего его опять-таки эволюционного развития» [15. С. 313].

Вот как об этом пишет современный автор А. И. Колганов: «В классово-антагонистическом обществе, где существует государство, социальная революция, как правило (хотя и не всегда), сопровождается и политической революцией. Старые господствующие классы, несмотря на развитие социальной революции, на формирование новой системы производственных отношений, стремятся удержать за собой прежние условия своего господства. Они используют для этого аппарат государства, прибегая к правовым, административным, а нередко и прямо насильственным мерам, чтобы затормозить и сорвать происходящие перемены. Поэтому политическая революция, ниспровергающая прежнюю государственную власть, обычно выступает условием развития и завершения революции социальной.

Когда государственную власть захватывают новые общественные классы, они используют ее для целей продолжения и последовательного выполнения задач социальной революции. Политическая революция может протекать за рамками легальности или (гораздо реже) оставаться в этих рамках, она может быть мирной или сопряжённой с применением вооружённого насилия, вплоть до гражданской войны. Но в любом случае политическая революция сопряжена с насильственным вмешательством в общественные отношения, и в первую очередь - в отношения собственности. Это вмешательство выступает средством ускорения социального переворота, перехода к новому способу производства» [6. С. 360].

То, что переход к новому способу производства не состоится без политической революции, то есть без перехода власти от одной группы классов (или класса) к другой (или другому), бесспорно. Но характер перехода кардинально зависит от степени классового (социального) антагонизма и этапа развития общества и конкретной страны. Одно дело, например, конфликты периода перехода от феодализма к капитализму (буржуазные и буржуазно – демократические революции 16-19 веков), при которых всё же определённое место остаткам феодальных привилегий и структур сохранялось. Иное дело степень антагонизма рабочего класса и верхов помещичье - буржуазной России, выразившегося в тяжелейшей Гражданской войне. Совсем иначе, при существенно меньшей степени антагонизма, складывались отношения рабочего класса и его союзников и буржуазии развитых капиталистических стран в 60-70 годы ХХ века, когда под влиянием процессов социализации капитализма и влияния СССР в этих странах складывалось современное правовое и социальное государство [18. С. 58-78] [17. Раздел 2.6]. Тот, кто не видит этих колоссальных изменений, не может адекватно оценить классовые антагонизмы и поэтому не в состоянии выработать правильный путь трудящихся к власти и социализму. Тем более, нельзя не принимать во внимание степень и успешность в целом регулирования экономики в развитых странах во второй половине ХХ века, а также очевидную, после экономических неудач директивного централизованного управления при «развитом социализме», необходимость сохранения и использования институтов рыночной экономики, денег, товарно-денежных отношений. Поэтому современная марксистская теория не требует полного огосударствления (национализации) средств крупного производства, полного отказа от частной собственности, которая и при социализме, наряду с собственностью государственной и коллективной, должна стать важным элементом системы отношений общественной собственности, то есть, функционирующей в интересах всех классов и слоёв общества. Поэтому современный приход левых сил к власти в развитых странах не будет и не может быть сопряжён с массовой экспроприацией и, тем более, с уничтожением слоёв предпринимателей, топ-менеджеров, бывших государственных чиновников и т. д. Большинство представителей этих групп будут с успехом использованы в период строительства социалистической экономики и общества и их дальнейшего функционирования. Следовательно, хотя противоречия между интересами трудящихся и интересами господствующих при развитом капитализме социальных слоёв и классов сохраняются, степень их антагонизма не столь высока, чтобы устранить возможности для мирного перехода власти к левым силам и последующего эволюционного движения к социализму. Наоборот, такой переход становится реальным, но, конечно, не отменяет борьбы классов и необходимой политической, организационной, пропагандистской и, что особенно важно, теоретической работы.

Факты прихода левых к власти в ряде случаев, начиная с Испании 1931 года (после падения монархии), показывают, что мирный приход левых сил к власти возможен. Тем более, Интернет и сетевые информационные технологии резко повышают возможности левых сил. Но одновременно они усиливают и потенциал правых и консервативных сил, которые все боле совершенствуют методы манипулирования массами…, что мы наблюдаем и в России

В итоге мы приходим к выводу, что удержать власть, сохранив при этом политические свободы, оказывается для левых весьма сложно, намного сложнее, чем взять её. Необходимость сложных экономических преобразований для формирования социалистического и/ или коллективного сектора, недостаточная опытность нового руководства в государственном управлении с большой вероятностью приводят к экономическим трудностям в стране, как это было, например, в Чили в начале 70-х годов или в сегодняшней Венесуэле. Этим пользуются правые силы, добиваясь нередко отстранения социалистических сил парламентским путём или с помощью мятежей и путчей.

Чтобы противостоять таким действиям правых, левые силы, пришедшие к власти мирным путём, нередко вынуждаются, как минимум, прибегнуть к превентивному ограничению политических свобод для правых сил и другим формам подавления сопротивления выбору народа[9]. Если такие меры вводятся временно и строго соответствуют законодательству, что непросто гарантировать, то сохраняется возможность мирного и демократического развития революции. В противном случае развитие переходит в русло, к которому ведёт вариант вооружённого взятия или удержания власти, со всеми позитивными и негативными последствиями для будущего.

В случае потери власти левыми силами при действиях в рамках легальности (пусть и новой, революционной, но демократической легальности) у трудящихся остаётся опыт - позитивный и негативный опыт попытки построить общество социальной справедливости. Этот опыт, на наш взгляд, - очень важный и необходимый элемент для победы социализма в последующем. Но в целом, как будто получается замкнутый круг: вооружённый путь чреват последующим вырождением революционной диктатуры в диктатуру одной партии, игнорирующей интересы большинства трудящихся, а мирный путь ведёт к неустойчивости победы и, что не исключено, к необходимости (для удержания власти) прибегнуть к мерам нелегитимного вооружённого подавления противников новой власти.

То есть, и вооружённый, и мирный приход к власти левых сил могут привести к поражению, не гарантируют длительного успешного построения социализма. Каков же синтез, каков позитивный выход из данного противоречия?! На наш взгляд, синтез состоит в признании и желательности именно мирного взятия власти, но не исключает возможности и вооружённого, однако с обязательным переходом в обоих вариантах к полноте демократического развития для всех законно действующих классов, слоёв, партий, личностей как только будут созданы дееспособные новые органы власти.

В тех странах, где осуществляются демократические принципы управления страной, например, в ряде стран Европы, где выборы носят реально демократический характер, там наиболее реален мирный путь взятия власти левыми силами.

Но для этого их программа должны быть обоснованной научно, реально привлекать большинство своей направленностью на реализацию интересов общества, обладать очевидными преимуществами для большинства трудящихся и, тем не менее, сохранять все необходимые условия для экономического роста, повышения благосостояния масс и сокращения разрыва в доходах между наиболее состоятельными слоями общества и основной массой трудящихся.

При этом недостаточно иметь хорошую, привлекательную для широких масс программу. Нужны правильные стратегия и тактика политической борьбы и всей деятельности, способные привести к устойчивой победе. Нужно научить массы на опыте побед и, возможно, поражений, что социализм, а с ним лучшая в социальном, экономическом и культурном отношении жизнь трудящихся, могут победить только на основе их длительной борьбы за социализм и самоорганизации.

В период нахождения левых сил у власти нужно стремиться создать дееспособные и энергичные органы власти, способные на легальном поле противостоять попыткам правых изменить соотношение сил, а также способные вовремя увидеть и предупредить попытки вооружённых путчей и мятежей. Это - одна из важнейших задач и сложных новой власти.

В тех странах, где демократические принципы управления игнорируются государственной властью, где выборы не носят демократический характер, где господствуют «административный ресурс», насилие и манипуляция, там более реален немирный путь, вооружённый, революционный путь взятия власти левыми силами. Это относится в большей мере к периферийным и полупериферийным, отсталым в экономическом, политическом и социальном отношениях странам. Но и в этих странах силы социалистической ориентации должны поставить во главу угла сочетание борьбы за социализм с борьбой за демократию, помня о том, что демократия создаёт наилучшие условия для дальнейшей борьбы за социализм и для укрепления социализма.

В любом случае – центральная задача левых сил - противопоставить правым силам свою теорию и идеологию, свои альтернативы, свою агитацию и пропаганду, свои средства массовой информации и свою организованность и активность. Если альтернатива левых сил обоснована, понятна массам и привлекательна для них, то, с учётом роста образования трудящихся, расширения технических возможностей обмена информацией, завоевание ими большинства трудящихся на свою сторону возможно.

В связи с изложенным, а также с закономерностью перехода к социализму как следствия нарастания общественного характера производства, на чем настаивают левые, возникает вопрос о том, почему вообще левым силам приходится бороться за социализм, почему он не приходит сам собой. Если социализм вытекает из требований развития общественного характера производства, то эти требования должны материализоваться в виде очевидных ростков социализма. Ростков настолько, со временем, очевидных и несущих настолько явный прогресс развитию производительных сил, что сопротивляться расширению поля их действия должно стать явно нелогичным, нелепым и реакционным, вызывающим общественное возмущение. Есть ли такие ростки? Прорастает ли через капитализм иная «материя», иные производственные отношения, способные в перспективе заменить капиталистические производственные отношения?!

В советский период большинство авторов настаивало на том, что при капитализме возможны лишь отдельные элементы производственных отношений, например, элементы планомерности, которые при социализме становятся основной новой системы общественных отношений. Так, Цаголов Н. А. рассматривал планомерность как исходную категорию политической экономии социализма. Соответственно, он утверждал, что при капитализме возможны лишь элементы планомерности[10]. Однако наличие мощного и нарастающего государственного регулирования и других направлений социализации в развитых капиталистических странах вынуждало отнестись серьёзно к этому явлению. Советские марксисты выделяли поэтому стадию государственно-монополистического капитализма в развитии империализма и в ней - предпосылки социализма, но не элементы или ростки его[11]. Отрицание возможности планомерности и, более широко, элементов социализма при капитализме справедливо, если понимать под ней тот тип её достижения (в виде директивного централизованного планирования), который был характерен для СССР. Но его снижающаяся эффективность и не перспективность заставили после 1992 года более внимательно относиться к развитию социализации при капитализме. В учебнике политэкономии Руднева, социалистическом по направленности, изданном в 2012 году, очень подробно изучаются многочисленные направления государственного регулирования экономики и социальной сферы, а также методы этого регулирования (Руднев В. Д. и др. 2012). И даже утверждается, что в определённом смысле при таком регулировании достигается планомерность, причём более эффективная, чем в СССР[12]. Обстоятельная работа о ростках социализма вышла в конце 2018 года под руководством А. В. Бузгалина [3. С. 33-67].

Рассмотрим вопрос об элементах социализма, а также коммунизма при капитализме подробнее, поскольку их усиление существенно влияет на характер изменений, которые необходимы для перехода к социализму.

Целесообразно, видимо, разделить признаки и ростки социализма и признаки и ростки полного коммунизма, поскольку это две разные фазы. Для конкретизации примем такое определение социализма: социализм – это общество, являющееся переходным от капитализма к полному коммунизму и базирующееся экономически на общественной собственности на средства производства (но допускающее многообразие форм собственности), в котором трудовой вклад каждого обменивается на предметы потребления, эквивалентные по количеству этому вкладу за вычетом отчислений на общественные нужды, а целью экономики является создание условий для полного благосостояния и свободного и всестороннего развития всех. Я делаю упор на известном положении из «Критики Готской программы» Маркса, чтобы уйти от нередко выдвигаемого тезиса, что обмен и товарно-денежные отношения не свойственны социализму. На самом деле их необходимость при социализме прямо вытекает из требования эквивалентности трудового вклада работника и получаемого им от общества вознаграждения за труд[13]. При отказе от реализации этого положения материальные стимулы к более эффективному труду исчезают.

Далее, политически социализм, если исходить из того, что его целью является достижение полного благосостояния и свободного и всестороннего развития всех, – это развитая демократия, хотя это не акцентировалось активно классиками. И это позже сказалось на том, как понималась и осуществлялась демократия в СССР.

Полный коммунизм – это, на наш взгляд, общество, в котором достигнут столь высокий уровень развития производительных сил, что может быть реализован принцип «от каждого – по способности, каждому по потребности», где достигнуты полное благосостояние и свободное и всестороннее развитие всех. Это общество высочайшей сознательности людей, что обуславливает рациональный уровень потребностей и стремление каждого реализовать интересы общества в своей деятельности. Политически – коммунизм – это общество, где государство не несёт политических функций, то есть функций регулирования отношений классов. При таком определении товарно-денежным отношениям и обмену нет места в полном коммунизме, так как исчезает потребность в материальном стимулировании эффективного труда [14] в силу высочайшей производительности и высокой сознательности в силу превращения труда в творческий труд, в первую жизненную потребность.

Исходя из этих определений, признаки социализма сегодня – это такие явления и общественные отношения, когда снимаются существенные, не оправданные трудовым вкладом, различия в доходах, а существенные, но оправданные различиями в количестве и качестве труда – остаются, где имеют место коллективные формы производства и присвоения, где имеет место планомерное развитие экономики и общества в интересах всех.

А признаки полного коммунизма – это такие явления и общественные отношения, когда имеет место распределение по потребности, а не по труду, когда снимаются товарно-денежные отношения, общество уделяет особое внимание развитию каждого, уходят, снимаются политическое государство и государственные границы.

Перечислим далее очевидные признаки и ростки социализации, которые потенциально могут рассматриваться как ростки социализма, и, соответственно, как ростки полного коммунизма. К росткам социализма в современных капиталистических отношениях, можно отнести следующие[15]:

- растущий масштаб общегосударственного и территориального планирования;

- растущая глобализация экономики, производство для нужд и в масштабы значимой части всей планеты;

- государственное регулирование рыночных отношений в интересах всех слоёв;

- государственное антикризисное регулирование;

- государственное регулирование минимальной заработной платы; поддержка доходов, социальные пособия;

- высокая доля общественного продукта, идущего через госбюджет на социальные цели (до 50-60%);

- концентрация производства и финансовой сферы, облегчающие их регулирование;

- контроль государства над денежными трансакциями и сведение к минимуму наличных платежей;

- растущая, интенсивная механизация и автоматизация труда, его облегчение, повышение доли умственного и творческого труда;

 - растущая культура труда, требование высокого уровня профессионального образования;

- система экологических требований, их исполнение и развитие;

- допущение свободного графика, растущая гибкость трудовых отношений, если она не сопровождается усилением эксплуатации;

- развитие, растущая доля коллективных и кооперативных предприятий;

- расширение доступа трудящихся к управлению фирмами через советы трудовых коллективов и т. п.;

- широкие права профсоюзов;

- прогрессивное налогообложение (растущая доля налогов с ростом доходов), борьба с уклонением от налогов;

- выравнивание доходов, поддержка малообеспеченных семей;

- государственные пенсионные системы и государственные пенсии;

- доступная (страховая и/или субсидируемая государством) медицина;

- бесплатное среднее и доступное высшее образование;

- субсидии на доступ к культуре и её развитие;

- свобода слова, печати, собраний;

- равные, прямые, всеобщие выборы;

- политический плюрализм при значительной доле партий социалистической ориентации (социал-демократы различного толка, коммунисты).

К росткам высшей фазы коммунизма можно отнести:

- бесплатные формы доступа к культуре (в музеях, парках, Интернет, Википедия… и т. п.);

- бесплатное образование и здравоохранение (там, где они действительно бесплатны);

- различные формы добровольного бесплатного труда в интересах общества.

Указанные выше черты столь значимы и их так много, что назвать отличия такого «развитого капитализма» от социализма не очень просто, если не отождествлять социализм с его опытом в СССР. На первый взгляд, должен работать качественный критерий: если власть принадлежит буржуазии, богатым, то это капитализм, а если рабочему классу, трудящимся, народу…, то это социализм. Но на это легко возразить, что народной властью называет себя всякая. В развитых западных странах выборы свободные и демократические, не фальсифицированные, обеспечивается свобода слова, поэтому избираемая таким образом власть по определению народная. Так утверждают сторонники капитализма. А вот власть, которая приходит в результате восстаний, майданов, революций, хотя и называет себя народной, пролетарской, властью трудящихся, на деле оказывается властью незначительного меньшинства, которое чем дальше – тем больше отрывается от народа и его интересов. Против этого трудно возразить. Чисто количественные критерии при подобном сравнении (например, при социализме должно быть больше планирования…или существенно меньше разрыв в уровнях доходов и т. п.) также не срабатывают, потому что нормы для сравнения будут базироваться на опыте социализма в СССР. А ссылка на опыт СССР может быть признана несостоятельной, так как в целом по уровню жизни трудящихся и динамизму экономического и политического развития, а также по показателям демократичности и реальной политической свободы современный западный капитализм превосходил СССР, хотя рост уровня жизни в СССР был определённый период более быстрым, чем в развитых западных странах. Если, например, на СССР для выработки норм неправомерно ориентироваться, то сторонник современного капитализма вправе сказать, что более высокая дифференциация в доходах и уровне жизни, а также менее жёсткие формы государственного планирования являются необходимыми условиями для более высокого темпа роста производительности труда и экономики.

Если бы в теории был выработан некий заведомо достоверный, эталонный вариант того, что должны представлять собой производственные и надстроечные отношения социализма, который наверняка будет эффективнее современного капитализма, то можно было бы на практике ориентироваться на него. Оставалось бы большинством проголосовать в капиталистических странах за смену строя и на равнение по известному эталону. Но, хотя ещё лет пятьдесят назад считалось, что такой эталонный вариант есть (это опыт СССР), оказалось, что его нет. На наш взгляд, его и быть не может. Дело в том, что, во-первых, универсальной, пригодной на все времена и для всех народов оптимальной модели социализма в принципе быть не может, а, во-вторых, и процесс социализации при капитализме, и создание сегодняшних живых образцов социального рыночного хозяйства, и будущий социализм – это результат столкновения и борьбы различных, противоречащих друг другу интересов различных классов и слоёв, которые (за исключением заведомо криминальных, антиобщественных слоёв) не могут обойтись друг без друга, нуждаются друг в друге и поэтому вынуждены находить решение, обеспечивающие учёт противоречивых интересов.

Борьба классов, столкновение интересов существует и в социальной рыночной экономике, и конкретный достигаемый результат зависит от соотношения сил, которое также не остаётся одним и тем же. Не случайно именно после победы СССР с союзниками во Второй мирово