Совершенствование законодательства и правоприменительной практики по делам о клевете

 

Изменения в уголовном законодательстве, произведенные вышена­званными Федеральными законами № 420-ФЗ от 07 декабря 2011 г. и № 141-ФЗ от 28 июля 2012 г. свидетельствуют о непоследовательной и неустойчи­вой позиции законодателя относительно вопроса об уголовной ответственности за клевету. В связи с этим, совершенствование уголовно-правовой защиты чести, достоинства и репутации приобретает свою определенную актуальность. В данном параграфе будут рассмотрены основные тенденции совершенствования норм об ответственности за клевету, а также иных норм о защите чести, достоинства и репутации в уголовном, административном и гражданском законодательстве. Приведенные тенденции исходят из основ­ных проблем, возникающих в судебной практике по рассматриваемым делам, а также в исследованиях различных ученых-правоведов. Будут предложены проекты запретительных норм об ответственности за клевету, а также вспо­могательных норм для их реализации и однозначного применения.

В части отказа в предоставлении гражданину информации анализируемая уголовно-правовая норма характеризуется бланкетностью, поскольку предполагает обязательное установление признака неправомерности деяния. В самом общем представлении суть данного признака заключается в том, что соответствующий отказ должен противоречить положениям специальных нормативных актов, непосредственно регламентирующих процедуру взаимодействия компетентных органов с населением в части организации деятельности по обращениям граждан. Здесь выявляется значительная юридико-техническая уязвимость диспозиции ст. 140 УК РФ. Дело в том, что соответствующие источники отраслевого уровня используют разные модели определения оснований, когда должностное лицо вправе ответить отказом на запрос гражданина о предоставлении документов или информации. Эти основания имеют разное предметное содержание, дублируют и дополняют друг друга. Так, например, Закон РФ от 27.12.1991 № 2124-1 (ред. от 01.05.2019) «О средствах массовой информации» в ст. 40 закрепляет, что отказ в предоставлении запрашиваемой журналистом информации возможен, только если она содержит сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную специально охраняемую законом тайну. Здесь сразу возникает вопрос о том, следует ли признавать отказ должностного лица неправомерным в случаях, когда сам журналистский запрос оформлен в ненадлежащей форме (допустим, не содержит необходимой информации, подтверждающей статус журналиста) либо орган, в который обратился представитель средств массовой информации, не располагает или не уполномочен на предоставление соответствующих документов.

Соответствующие основания можно уже обнаружить, например, в Федеральном закон от 09.02.2009 № 8-ФЗ (ред. от 28.12.2017) «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления», который регламентирует, что информация о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления не предоставляется в случае, если «содержание запроса не позволяет установить запрашиваемую информацию о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления; в запросе не указан почтовый адрес, адрес электронной почты или номер факса для направления ответа на запрос либо номер телефона, по которому можно связаться с направившим запрос пользователем информацией; запрашиваемая информация не относится к деятельности государственного органа или органа местного самоуправления, в которые поступил запрос; запрашиваемая информация относится к информации ограниченного доступа; запрашиваемая информация ранее предоставлялась пользователю информацией; в запросе ставится вопрос о правовой оценке»^[84].

Федеральный закон от 22.12.2008 № 262-ФЗ (ред. от 28.12.2017) «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» содержит такой список ограничений, однако насчитывает и два дополнительных: «...запрашиваемая информация является вмешательством в осуществление правосудия; предоставление запрашиваемой информации не позволяет обеспечивать безопасность участников судебного разбирательства»^[85].

Дальнейшую детализацию оснований для отказа в предоставлению гражданину информации либо документов можно обнаружить и на уровне подзаконных нормативных актов. Так, например, Приказ Минпромторга РФ от 06.11.2008 № 266 «Об         утверждении Административного регламента исполнения Федеральным агентством по техническому регулированию и метрологии государственной функции по учету национальных стандартов, правил стандартизации, норм и рекомендаций в этой области и обеспечению их доступности заинтересованным лицам» выделяет следующие основания для отказа в предоставлении информации о ходе исполнения государственной функции: «...отсутствие отношения запрашиваемой информации к ходу исполнения государственной функции; содержание в запросе нецензурных либо оскорбительных выражений, угроз жизни, здоровью и имуществу должностного лица, а также членов его семьи; случаи, когда текст письменного обращения не поддается прочтению»^[86].

В соответствии с Приказом Минэкономразвития России от 23.12.2015 №968 (ред. от 29.03.2019) «Об установлении порядка предоставления сведений, содержащихся в Едином государственном реестре недвижимости, и порядка уведомления заявителей о ходе оказания услуги по предоставлению сведений, содержащихся в Едином государственном реестре недвижимости» орган регистрации прав направляет заявителю сообщение об отказе в предоставлении запрашиваемых документов по установленной форме в случаях, если: 1) за выдачей копии документа, выражающего содержание сделки, обратилось ненадлежащее лицо, в том числе представитель правообладателя (лица, которому может быть выдана копия документа, выражающего содержание сделки), не уполномоченное надлежащим образом на получение копии документа, выражающего содержание сделки; 2) в реестровом деле отсутствует подлинный экземпляр документа, выражающего содержание сделки, за выдачей копии которого обратился правообладатель, в том числе в случаях, когда подлинник данного документа, выражающего содержание сделки, признан вещественным доказательством и его выемка произведена в установленном федеральным законом порядке (за исключением случаев, когда Закон допускает помещение в реестровое дело копии документа, выражающего содержание сделки); 3) реестровое дело (тома дела), в которое были помещены запрашиваемые документы, уничтожено в связи с истечением срока хранения в соответствии с порядком ведения, порядком и сроками хранения реестровых дел и книг учета документов при государственном кадастровом учете, государственной регистрации прав на недвижимость.

Кроме того, необходимо учитывать, что даже если нормативный акт отраслевой принадлежности специально не определяет основания для отказа в предоставлении гражданину информации (документов, материалов), возможность и правомерность такого отказа выводится посредством толкования положений, регламентирующих поводы и основания для оказания государственной услуги, связанной с предоставлением документов либо информации.

Таким образом, следует заключить, что «неправомерность» как конструктивный признак ст. 140 УК РФ характеризуется значительным уровнем юридико-технической неопределенности, преодоление которой является важной теоретико-прикладной задачей. Успешное разрешение такой задачи, на наш взгляд, во многом решило бы проблему правоприменительной статики данной уголовно-правовой нормы. Конечно же, надо признать, что указанная неопределенность имеет объективные причины, связанные с изначальной сложностью сферы регулирования государственно-частных отношений. Весьма непросто предусмотреть универсальный перечень оснований для правомерного отказа государственными и муниципальными органами в предоставлении той или иной информации.

Изложенное позволяет сформулировать следующее определение неправомерного отказа должностного лица в предоставлении информации - направление заявителю сообщения по установленной форме об отказе в предоставлении запрашиваемой информации (материалов, документов) при соблюдении гражданином формы и порядка обращения за получением информации (материалов, документов) и при отсутствии специальных оснований для отказа в ее (их) предоставлении.

Альтернативными формами совершения преступления, предусмотренного ст. 140 УК РФ, являются предоставление должностным лицом неполной информации и предоставление заведомо ложной информации.

Неполная информация характеризуется тем, что содержание представленных лицу сведений в своей совокупности не позволяет составить достоверное представление о каком-либо факте, событии либо иных обстоятельствах, в том числе имеющих юридическое значение. При этом важным вопросом, на наш взгляд, является то, относительно каких параметров (качества и объема информации) эту неполноту следует устанавливать. Опираясь на общетеоретические закономерности познания как особого вида человеческой деятельности, необходимо заключить, что неполнота переданных

гражданину данных должна оцениваться исключительно на основе объема и качества той информации, которыми объективно располагало должностное лицо в момент формирования официального ответа на обращение гражданина. Такой подход выявляет саму суть анализируемого общественно опасного поведения должностного лица, когда оно, имея фактическую возможность более полного ответа на запрос гражданина, произвольно, руководствуясь корыстными либо личными побуждениями, совершает утаивание значимых сведений в том объеме или таким образом, при которых происходит причинение вреда правам и законным интересам гражданина.

Под заведомо ложной информацией следует понимать сведения, не соответствующие объективным данным (фактическим обстоятельствам), заведомо вводящие в заблуждение конечного получателя. Здесь нельзя не отметить, что предоставление подобной информации в рамках официального документооборота гражданина с органами государственной власти обладает очевидным сходством с признаками служебного подлога (ст. 292 УК РФ). В связи с этим возникает вопрос об отграничении данных преступлений и возможности их совокупности (реальной либо идеальной). Конечно же, сразу необходимо указать, что служебный подлог характеризуется специфическим предметом - официальным документом, в который должностное лицо внесло заведомо ложные сведения либо иные исправления, искажения и т.п. Вместе с тем в рамках одного ответа на обращение гражданина должностное лицо может не только предоставить официальный документ с признаками криминального подлога, но и иные заведомо ложные сведения, затрагивающие права и законные интересы лица. Если такая информация представлена отдельно и не является частью, не выражена непосредственно в рамках прилагаемого подложного официального документа, на наш взгляд, можно говорить о совокупности преступлений, предусмотренных ст.ст. 140 и 292 УК РФ.

В теории уголовного права повсеместно отмечается, что состав преступления, предусмотренный ст. 140 УК РФ, характеризуется материальной конструкцией и предполагает наступление общественно опасных последствий в

виде вреда правам и законным интересам граждан. Неопределенность данного криминообразующего признака отказа в предоставлении гражданину информации становилась предметом критики, пожалуй, каждого специалиста, обращавшегося к проблеме. Негодность формулировки выявляется хотя бы в том, что она позволяет предположить, что сам по себе факт неправомерного отказа в предоставлении информации, затрагивающей права и законные интересы лица, а равно предоставление неполных или, что еще хуже, заведомо ложных сведений, не всегда причиняет вред заявителю, не всегда нарушает его права, гарантированные Конституцией РФ. Доказывать обратное, по большому счету, не имеет смысла. Представляется достаточно ясным, что любое такое деяние должностного лица автоматически причиняет вред правам и законным интересам гражданина.

В связи с этим в отечественной доктрине уголовного права отмечается, что в современных условиях правоприменитель не имеет надлежащих критериев для отграничения криминального отказа в предоставлении информации от корреспондирующего ему административно наказуемого деяния, предусмотренного ст. 5.39 КоАП РФ. Так, авторы указывают на то, что «признак «вред правам и законным интересам граждан» свойствен практически любому противоправному поведению...отказ в предоставлении информации, предусмотренный ст. 5.39 КоАП РФ, также причиняет вред, поскольку в той или иной мере нарушает права и законные интересы граждан. Следовательно, в указанном составе преступления какие-либо отграничивающие признаки от административного правонарушения, явно свидетельствующие о достаточной степени общественной опасности деяния, практически отсутствуют»^[87].

В этом же ключе рассуждает С. В. Смолин: «Аналогичные формулировки административного и уголовного запретов, содержащиеся соответственно в ст. 5.39 КоАП РФ и ст. 140 УК РФ, а также использование законодателем в качестве признака объективной стороны преступления общественно опасных

последствий, закрепленных в уголовно-правовой норме в виде оценочного понятия «вред правам и законным интересам» (неконкретизированный вид преступного последствия), не обеспечивают четкое разграничение уголовно-правового и административного регулирования сходных общественных отношений, а, наоборот, порождают коллизию соответствующих норм охранительных отраслей права»^[88].

Можно предположить, что законодатель, судя по всему, стремился создать определенные правовые гарантии от привлечения к уголовной ответственности должностных лиц, действия которых не повлияли или не могли существенно повлиять на реализацию гражданином своих прав и законных интересов. Например, если должностное лицо предоставляет неполные или заведомо ложные сведения гражданину, однако в той части или том объеме, которые не затрагивают интересы потерпевшего в конкретной ситуации. Иными словами, по смыслу ст. 140 УК РФ внутренне присущее неправомерному отказу в предоставлении информации нарушение прав и законных интересов гражданина вредом еще не является, поскольку обладает ничтожно малым (неуловимым в прикладном аспекте) значением. При определении данного признака (вреда) решающее значение имеет, как ответ должностного лица повлиял на правовое положение гражданина в будущем. Например, обусловил ли он невозможность обращения за судебной защитой, стал ли он препятствием для устройства на работу либо для поступления в учебное заведение, явился ли причиной неправильного расчета пенсии либо иной социальной выплаты и т.п. Все эти негативные последствия, необоснованно умаляющие статус потерпевшего и есть тот вред, который указан в диспозиции ст. 140 УК РФ^[89].

В определении оценочного признака «вред правам и законным интересам граждан», на наш взгляд, в значительной степени необходимо руководствоваться разъяснениями, сформулированными в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий», согласно которым существенность нарушения (значимая вредоносность в проекции ст. 140 УК РФ) имеет место при нарушении прав и свобод физических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией РФ (например, права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе и компенсацию ущерба, причиненного преступлением, и др.); при оценке существенности вреда необходимо учитывать число потерпевших граждан, тяжесть причиненного им физического, морального или имущественного вреда и т.п.

В заключение отметим, что возможным решением проблемы и могло бы стать использование в диспозиции ст. 140 УК РФ такой конструкции как «существенное нарушение прав и законных интересов гражданина»¹⁵¹.

Между отказом в предоставлении гражданину документов либо материалов, а равно предоставлением неполной или заведомо ложной информации, и наступлением общественно опасных последствий должна быть установлена причинно-следственная связь. Следует отметить, что по делам о преступлении, предусмотренном ст. 140 УК РФ, довольно редко такая связь может иметь строго прямой и непосредственный характер. Как уже отмечалось ранее, сам отказ в предоставлении документов или материалов может послужить лишь поводом для дальнейших решений и (или) действий уже других должностных лиц, умаляющих правовое положение потерпевшего, причиняющих ему материальный и (или) моральный вред.

Субъектом отказа в предоставлении гражданину информации является должностное лицо. А. Е. Ратникова в своей работе пишет, что «ответственности за данное деяние могут подлежать и другие лица, обладающие определенными правомочиями по отношению к указанной информации: лица, выполняющие управленческие функции в коммерческих и иных организациях (общественных объединениях, партиях, совместных предприятиях)». Полагаем, что данное мнение является дискуссионным и в определенном смысле выходит за пределы допустимого использования интерпретационной емкости уголовного закона. Относить к субъектам преступления, предусмотренного ст. 140 УК РФ, лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях, нельзя хотя бы потому, что, как известно, понятие должностного лица строго определено в примечании к ст. 285 УК РФ. Следует отметить, что сам автор, судя по всему, осознавал уязвимость такой позиции и, предлагая новую редакцию нормы, А. Е. Ратникова использует такой признак как «лицо, обязанное в силу своего служебного положения предоставить подобную информацию». На необходимость изменения признаков субъекта преступления, предусмотренного ст. 140 УК РФ, указывал и Л. Г. Мачковский^[90][91][92]. Полагаем, что данная инициатива о законодательном расширении признаков субъекта отказа в предоставлении гражданину информации заслуживает поддержки.

В теории уголовного права считается общепринятым, что субъективная сторона анализируемого преступления характеризуется умышленной формой вины^[93]. Отдельные авторы обосновывают, что вина в преступлении, предусмотренном ст. 140 УК РФ, может состоять только в прямом умысле^[94]. В обоснование такого подхода приводится такой аргумент, что указание в диспозиции на неправомерность свидетельствует о том, что лицо заведомо знает, что незаконно отказывает лицу в предоставлении информации. Здесь, на наш взгляд, следует обратиться к проблеме более внимательно. Во-первых, само по себе осознание неправомерности отказа еще не предрешает вывода о том, что лицо желало причинить вред правам и законным интересам гражданина. Наоборот, довольно часто такой отказ может быть сопряжен лишь с допущением каких-либо негативных последствий для просителя, причем имеющих весьма абстрактный, можно сказать вероятностный, характер. Во- вторых, неправомерность отказа в передаче гражданину документов, неполнота предоставления информации могут стать следствием и служебной некомпетентности, элементарной неопытности сотрудника, то есть явиться результатом небрежности. При этом нельзя не учитывать, что при материальной конструкции состава диспозиция ст. 140 УК РФ не содержит специального указания на форму вины, мотивы и цели деяния. В-третьих, на наш взгляд, необходимо еще раз указать на то обстоятельство, что объективная сторона данного преступления является сложной и характеризуется альтернативными деяниями при единстве общественно опасных последствий. Таким образом, вопрос о содержании вины необходимо ставить в отношении трех разных форм должностного злоупотребления: 1) неправомерного отказа в предоставлении информации, повлекшего причинение вреда правам и законным интересам граждан; 2) предоставления гражданину неполной информации, повлекшего причинение вреда правам и законным интересам граждан; 3) предоставления заведомо ложной информации, повлекшего причинение вреда правам и законным интересам граждан.

Необходимо также разобраться с тем, является ли обязательным, чтобы должностное лицо, отвечающее отказом на предоставление гражданину информации, осознавало, что тем самым оно действует в нарушение соответствующих нормативных актов. Как известно, осознание противоправности своего поведения не играет какой-либо роли для установления преступного умысла. Вместе с тем, на наш взгляд, применительно к преступлению, предусмотренному ст.140 УК РФ, осознание несоответствия своей деятельности установленным законодательством основаниям для отказа в передаче документов либо материалов является необходимым условием для общего вывода о том, что это же лицо осознавало и общественную опасность своих действий. Здесь следует поддержать точку зрения Ю. Е. Пудовочкина, который пишет, что в тех составах преступлений, где деяние лица связано с нарушением нормативных требований иной отраслевой принадлежности, вина включает осознание этой отраслевой противоправности.Таким образом, вина при неправомерном отказе в предоставлении информации, повлекшем причинение вреда правам и законным интересам гражданина, должна включать в себя осознание должностным лицом противоправности такого отказа.

Следует отметить примечательную особенность отражения признаков субъективной стороны преступления, предусмотренного ст. 140 УК РФ, применительно к таким формам как предоставление неполной и ложной информации. Специально или нет, сказать довольно сложно, но законодатель использовал признак заведомости только применительно к ложной информации. Можно предположить, что здесь определенную роль сыграл устоявшийся прием юридической техники, используемый при конструировании уголовно-правовой нормы об ответственности за клевету. Иными словами, решая задачу об установлении ответственности должностных лиц за предоставление недостоверных сведений гражданам, законодатель механически воспроизвел соответствующую юридическую конструкцию. Вместе с тем очевидно, что при характеристике состава преступления, предусмотренного ст. 140 УК РФ, это имеет немаловажное теоретико-правовое значение. Заведомость, как известно, означает, что лицо было достоверно осведомлено об определенном обстоятельстве (факте, событии, качестве предмета, содержании информации и т.п.). Данный признак в составе анализируемой нормы указывает на то, что должностное лицо в момент передачи информации гражданину достоверно (неопровержимо) осведомлено о том, что все сведения или определенная их часть не соответствуют действительности, являются ложными.

Поскольку признак заведомости отсутствует в части установления ответственности за предоставление неполной информации, обоснованно возникает вопрос - означает ли это, что должностное лицо может нести ответственность по ст. 140 УК РФ за предоставление неполной информации гражданину и в том случае, когда он не был точно (заведомо) осведомлен об этом ее качестве (предполагал, допускал и т.п.)?

Как известно, дополнение в 1998 г. ч. 2 ст. 24 УК РФ словом «только» принципиально изменило ее смысл.

 Считается общепринятым, что:

 1) прямое указание в статье на неосторожность исключает квалификацию по этой статье умышленных деяний и наоборот;

2) если в статье имеется указание на мотивы и (или) цели - предусмотренное ею деяние является умышленным преступлением;

 3) если форма вины в статье прямо не указана - предусмотренное деяние может быть совершено как с умыслом, так и по неосторожности.

При этом в литературе отмечается, что применительно к каждой статье УК РФ форма вины должна быть установлена путем толкования закона разными приемлемыми способами^[95]. Полностью поддерживая данный вывод и отмечая, что отечественной законодательной технике несвойственен прием, при котором в рамках одной диспозиции допускается комбинация (смешение) только умышленных и неосторожных форм совершения одного и того же преступления, полагаем, что следует дать отрицательный ответ на поставленный выше вопрос.

Подводя итог настоящему параграфу необходимо отметить, что в настоящее время существуют недостатки в нормах отечественного уголовно­го, гражданского и административного законодательства, регулирующих за­щиту чести, достоинства и репутации граждан и юридических лиц, которые способствуют недостаточному уровню защиты указанных благ.

Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ в области защиты чести, достоинства и репутации личности также обладают рядом пробелов, которые возможно восполнить. Полагаем, что реализация законодателем вышеперечис­ленных предложений повысит степень защищенности чести, достоинства и деловой репутации физических и юридических лиц.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Проведенное исследование вопросов уголовной ответственности за клевету привело к ряду определенных выводов.

Историко-правовой анализ норм об ответственности за клевету позволяет заключить, что понятие о данном преступлении существовало у человека с глубокой древности. Впервые нормы об ответственности за клевету появляются с изданием в 451-450 гг. до н. э. Закона Двенадцати таблиц. Честь и достоинство воспринимались римлянами не как естественные права, принадлежащие каждому от рождения, а как права, возникающие из статуса гражданина. С развитием законодательства Древнего Рима в различных его источниках появляются такие преступления, как злословие, обида, клевета и пасквиль. Древнеримское право не обходит стороной и ныне существующий в российском уголовном праве институт частного обвинения с введением оценочного иска из личной обиды. Гражданам Древнего Рима представлялась возможность по своему усмотрению возбуждать уголовное или гражданское производство в отношении лица, посягнувшего на их честь.

Изучение древнегерманских источников права приводит автора к выводу о признании более высокой ценности чести и достоинства граждан этого государства. Данные блага признавались за каждым человеком, но их объем определялся сословным происхождением. Это благо часто считалось германцами дороже жизни, здоровья, собственности, поскольку посягательство на честь одного человека причиняло существенный ущерб его потомкам. Восстановление чести через суд считалось неприемлемым. В обществе суще­ствовал взгляд, что тот, кто был способен держать в руках оружие, должен был восстанавливать свою честь путем поединка. Дуэль находит свое зако­нодательное закрепление в праве древней Германии.

Развитие отечественного законодательства об ответственности за посягательство на честь и достоинство можно условно разделить на пять исторических этапа: дореволюционный период - конец 9 в. -1917 г., период установления советской власти - 1917 -1941 гг., послевоенный период (1945 ­1960гг.), период действия УК РСФСР 1960 г. (1960-1996гг.), период действия УК РФ (1996г. - н.в.). Первый период характеризуется разрозненностью норм об ответственности за клевету в различных правовых актах, существование многообразия видов клеветы в зависимости от потерпевшего. Наказуемой признавалась также и достоверная диффамация. Второй период отличается постепенным разрушением существовавшей ранее системы норм Российской империи, обеспечивающей охрану чести и достоинства личности. Данные ценности не являлись приоритетными, поскольку уголовное законодательство строилось преимущественно, охраняя ценности государства. Несовершенство законодательства данного периода привело к дальнейшей кодификации, что нашло отражение в УК РСФСР 1922 и 1926 гг., в текстах которых имелись нормы за простую клевету и печатную. Третий период характеризуется длительной работой над проектами будущего УК РСФСР, которые имели определенное этапное значение в развитии отечественного уголовного законодательства в целом и в частности, о преступлениях против чести и достоинства личности. Четвертый период характеризуется значительным расширением квалифицирующих признаков клеветы. Помимо вышеуказанных видов клеветы, текст УК РСФСР 1960 г. содержал норму о рецидивной клевете и о клевете, соединенной с обвинением лица в совершении преступления. Последний период отличается неустойчивой позицией законодателя относительно общих составов преступлений против чести и достоинства. Принятый в 1996г. УК РФ содержал статью 129 «Клевета», полностью повторяющую соответствующую статью 143 Модельного Уголовного кодекса. Впоследствии, с целью гуманизации и либерализации уголовного законодательства, Федеральным законом № 420-ФЗ от 7 декабря 2011 года, из УК РФ были исключены статьи 129 (клевета), 130 (оскорбление) и 298 (Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя). В связи с принятием этого закона, клевета была отнесена законодателем к раз­ряду административных правонарушений. Однако, такое решение привело к тому, что санкции за клевету в виде штрафа для граждан в размере от двух до трех тысяч рублей явились неэффективными. В конечном счете, это привело к тому, что общий и специальный составы клеветы были возвращены в Уголовный кодекс Федеральным законом от 28 июля 2012 г. № 141 -ФЗ.

Основным непосредственным объектом клеветы являются общественные отношения, обеспечивающие право на честь, достоинство и положительную репутацию личности. Анализ объекта клеветы приводит к выводу о многогранности понятий честь, достоинство и репутация. Для постоянного совершенствования их определения необходимы комплексные исследования в области философии, этики, психологии и юриспруденции.

В правовом понимании честь представляет собой охраняемое законом благо, основанное на положительной общественной оценке личности, вне за­висимости от ее социального положения, обусловленное способностью по­ступать в соответствии с принятыми в обществе моральными нормами, пра­вилами и требованиями. Достоинством является охраняемое законом благо, присущее индивиду вне зависимости от общественной оценки, основанное на общечеловеческой ценности и положительной самооценке лица. Репутация - это охраняемое законом благо, представляющее собой отраженное в общественном сознании мнение, складывающееся на основе совокупности конкретной информации о положительных и отрицательных качествах лица.

Права на защиту чести, достоинства и репутации являются сложным межотраслевым институтом. Данные права возникают у каждого человека с момента его рождения. В различных отраслях науки раскрывается их многогранность, и регулирование данных общественных отношений является необходимым условием для реализации этих важнейших прав. Закрепление норм, охраняющих право на защиту чести, достоинство и репутацию гарантирует гражданам уважение их неотъемлемых прав: достоинства в широком смысле слова, а также специальную защиту чести и достоинства от посягательств на их отдельные стороны.

В работе обосновано, что заведомая ложность распространяемых сведений является обязательным признаком субъективной стороны клеветы и относится только к ложному характеру сведений, распространяемых при ней. Общественная опасность распространения заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство личности или подрывающих его репутацию не вызывает сомнения. Заведомая ложность отсутствует в случаях добросовестного заблуждения, когда лицо полагает, что обстоятельства, о которых оно сообщает, действительно имеют место. В настоящее время нет необходимости в установлении уголовной ответственности за распростране­ние достоверных сведений, причиняющих ущерб чести, достоинству и репу­тации лица. На таких лиц может быть возложена обязанность опровергнуть сведения, не соответствующие действительности и порочащие другое лицо (ст. 152 ГК РФ). Мнение об отсутствии необходимости введения уголовной ответственности за достоверную диффамацию поддержали 78% опрошенных нами респондентов.

Распространяемые при клевете сведения должны быть не только лож­ными, но и порочащими. Определение характера порочащих сведений зави­сит от восприятия этих сведений потерпевшим и третьими лицами. Первый критерий имеет существенное криминообразующее значение, поскольку, как известно, основной состав клеветы относится законодателем к делам частно­го обвинения. Уголовное дело может быть возбуждено только, если лицо со­чтет, что распространяемые о нем сведения опорочили его честь, достоинство или подорвали репутацию. Поскольку клевета посягает на внешние стороны чести, достоинства и положительную репутацию в обществе, для ее состава необходимо, чтобы распространяемые сведения были восприняты окружаю­щими как порочащие. Данный критерий должен учитываться судами при вы­несении приговоров, поскольку окончательное решение о признании распро­страняемых сведений порочащими должно приниматься именно судом. Ре­зультаты проведенного нами анкетирования подтвердили критерии определения характера порочащих сведений. 60% опрошенных ответили, что потерпевший должен признавать, что те или иные сведения являются порочащими. 58% ответили, что характер порочащих сведений определяет суд.

Квалифицирующие признаки клеветы различаются по характеру общественно-опасного деяния. Нынешняя редакция ст. 128¹ УК РФ не лишена недостатков. Автором проведен основательный юридический анализ всех четырех квалифицирующих признаков и высказаны авторские позиции по каждому из них.

Клевета имеет определенные сходства с некоторыми преступлениями, административными правонарушениями, а также гражданско-правовыми деликтами, что вызывает определенные затруднения при ее квалификации и отграничении. В этой связи предложены критерии, которые позволят правоприменителям и судам провести безошибочную квалификацию клеветы и отграничить ее от смежных составов.

Уголовно-правовой и гражданско-правовой способы защиты чести, до­стоинства и репутации личности имеют различия, которые обусловлены спе­цификой этих отраслей права. Различия эти заключаются как в квалификаци­онной, так и в процессуальной составляющей. Защита указанных прав может осуществляться посредством применения норм, установленных как в ст. 128¹ УК РФ, так и в ст. 152 ГК РФ, как в совокупности, путем подачи гражданского иска в уголовном производстве, так и независимо друг от друга.

Обосновывается необходимость существования уголовно-правовой нормы об ответственности за клевету без отягчающих обстоятель­ств, поскольку существующий процессуальный механизм привлечения к уго­ловной ответственности за данное деяние полностью соответствует ее спе­цифике и степени общественной опасности. Отнесение такого посягательства к административным правонарушениям привело к резкому снижению право­вой защиты чести, достоинства и репутации граждан.

Исследование положений действующего законодательства, теории уго­ловного и иных отраслей права, специфики правоприменительной практики уголовно-правовых норм об ответственности за клевету позволили разработать проект Федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации в связи с совершенствованием законодательства о защите чести, достоинства и репутации» (приложение В), включающий ряд научно обоснованных предложений по совершенствованию норм об ответственности за клевету.

В связи с тем, что в следственной и судебной практике имеется множе­ство примеров, свидетельствующих о не единообразном применении уголов­ного законодательства в области ответственности за клевету, был разработан проект постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации» (приложение Б), который содержит разъяснения единообразного приме