Глава 13.  военнопленные апачи.

Как командующему войсками округа, Майлсу было придано 5000 солдат, то есть, около четверти всей армии США. Кроме этого, выполняя пожелание Шеридана, он распустил всех, кроме всего нескольких, скаутов апачей. Он разделил пограничные земли на дистрикты, каждый со своим военным гарнизоном, и установил ряд станций гелиографа на горных вершинах, чтобы обеспечивать быстроту связи. Эта последняя мера стала армейским ответом на апачскую систему дымовых сигналов. С задействованием станций, войска начали использовать свою систему зеркальных сигналов, способную отсылать сообщение из двадцати пяти слов на расстояние в 400 миль и получать ответ в течение четырёх часов. Кроме того, для преследования враждебных в Мексику, Майлс организовал мобильную группу из сотни солдат и двадцати скаутов апачей из Сан-Карлоса и Белой Горы под командованием ветерана кампании Маккензи капитана Генри Лоутона из 4-го кавалерийского полка.   Эта группа базировалась в форте Боуи, и в её состав также входили лейтенант Стэнтон и военный врач Леонард Вуд.

Ещё  подготовка Майлса не была закончена, как Джеронимо и Начез проникли в долину Санта-Крус, разделились там на мелкие группы и принялись совершать набеги вплоть до расположенного значительно севернее форта Апачи. Преследование их парой десятков кавалерийских колонн было совершенно безрезультатным. В начале мая 1886 года капитан Лебо из 10-й кавалерии взял их след и настиг их на севере Соноры, но не решился атаковать, так как обнаружил, что сделать это невозможно, потому что они уже успели к тому времени сильно укрепить свои защитные позиции. Капитан Хатфилд из 4-го полка   наткнулся   на следы враждебных на севере Мексики, и затем захватил   всех их лошадей и лагерное имущество. Он отправился к границе, но апачи устроили его команде засаду в узком каньоне и вернули всех животных. Немедля они отправились в новый набег в Аризону, и оставили раненого воина по имени Кайета в Кэмп-Апачи. Потеря лошадей и лагерного имущества немного значили для враждебных апачей. Это происходило с ними семь раз за последние пятнадцать месяцев, и в каждом таком случае они восполняли свои потери, совершая налёты на мексиканские ранчо и города. Майлс теперь узнал то, чего Крук и Кроуфорд знали ещё задолго до него: невозможно подчинить апачей при помощи лишь регулярных войск. Только скауты апачи, нестеснённые войсками и вьючными обозами, могли передвигаться в горах нога в ногу с враждебными.

Солдаты Лоутона в течение четырёх месяцев преследовали враждебных, передвигаясь от одной неприступной горной цепи до другой, покрыв в общей сложности за это время почти 1400 миль. Но, несмотря на все их трудности, им почти нечем было похвалиться.

Военный хирург Леонард Вуд так комментировал этот поход: «Тот, кто не знает эту страну, не сможет понять, что представляет собой каждодневный переход в сильную жару, через скалы и почву, настолько горячие, что ноги покрываются волдырями, а винтовочные стволы и всё металлическое так раскаляется, что невозможно прикоснуться к ним рукой и при этом не обжечься. Эта страна настолько трудпроходимая, что это даже невозможно описать. Она сплошь покрыта кактусами и кишит гремучими змеями и другими нежелательными попутчиками того же сорта. Дождь, который, казалось бы, должен стать наивысшим моментом удовольствия, напоминает тропическую бурю, в одно мгновение наполняющую высушенные каньоны бушующими потоками. У нас не было ни палаток и вообще никакой клади, за исключениенм пайков и боеприпасов. Все мы вынуждены были передвигаться пешком, так как лошади уже в течение первой недели похода вышли из строя. Лишь треть солдат перенесла всю кампанию, а офицеры сменялись дважды. Но всеми этими усилиями и упорством, мало чего было достигнуто».

Когда генерал Майлс узнал о присутствии Кайеты в Кэмп-Апачи, то послал за ним. Кайета и сам не хотел больше сражаться, и сказал, что и другие тоже уже устали от непрерывной борьбы и беготни. Кайета заявил, что если двое или трое враждебных мужчин знали и доверяли бы человеку, посетившему их,  всех можно было убедить сдаться. Майлс проглатывает свою гордыню и решает послать чирикауа Кайета и Мартина на переговоры с Джеронимо, но вместе с офицером, которого он и Начез знали бы и доверяли ему. Так как капитан Кроуфорд был мёртв, а Бриттон Дэвис ушёл в отставку, Гейтвуд оставался единственным во всём департаменте, кто соответствовал этому требованию. Он уже был отправлен из форта Апачи в свой полк, но несмотря на своё слабое здоровье, соглашается принять это опасное назначение, требующее напряжение всех сил.

Гейтвуд отправился в Мексику с Кайетой и Мартином, имея приказ для форта Боуи о предоставлении им 25 человек сопровождения, чтобы ехать к враждебным без риска быть захваченными и последующих требований выкупа. Но командир в Боуи, полковник Бьюмонт, не смог никого дать, потому что все имевшиеся солдаты были разбросаны по патрулям. Гейтвуд получиль лишь переводчика Джорджа Враттена, а также погонщика и курьера. Для того, чтобы Гейтвуд обеспечил самого себя охраной, он отослал его в небольшой временный пограничный пост Кловердэйл. Там Гейтвуд нашёл всего несколько пехотинцев, и к тому же на посту совсем не было лошадей. К счастью, вовремя подошла кавалерийская колонна под командованием лейтенанта Джеймса Паркера, которая и сопроводила его  в лагерь Лоутона на реке Арос, в двухстах милях ниже границы. Лоутон не имел никакой информации о враждебных, но в середине августа Гейтвуд узнал, что они появились возле Фронтераса и попытались договориться о переговорах насчёт мирного соглашения с    мексиканскими властями. Со своей маленькой группой Гейтвуд немедля отправился во Фронтерас, где ему сообщили, что две апачских женщины приходили в город, купили еды и сказали, что их мужчины хотят поговорить о мирном договоре. Тогда Гейтвуд взял у лейтенанта Уилдера ещё двоих переводчиков,Тома Хорна и Хосе Марию, а затем в течение трёх дней шёл по следам этих двух женщин. Мартин и Кайета во время перехода оторвались намного вперёд, и, наконец, обнаружили лагерь враждебных на остроконечной вершине горы Торрес, возвышающейся возле изгиба реки Бависпе. Джеронимо оставил Кайету в качестве заложника, а Мартина отправил к Гейтвуду, чтобы тот сообщил ему, что он хочет поговорить.

Этой ночью прибыли лейтенант Браун и тридцать скаутов из команды Лоутона, но когда они утром попытались сопроводить Гейтвуда, то наткнулись на троих вооружённых воинов чирикауа, которые сказали им, чтобы они возвратились обратно в лагерь и оставались в нём. Только Гейтвуд и несколько других могли продолжить путь. Местом встречи была выбрана небольшая поляна на берегу Бависпе. Позже Гейтвуд вспоминал: «Подъехал отряд враждебных. Они расседлали своих пони и пустили их пастись. Среди прибывших находился Джеронимо. Он положил свою винтовку на землю в 20 футах в стороне, подошёл, и, пожимая мне руку, высказался насчёт моего очевидного неважного самочувствия, и поинтересовался, какая этому причина». Гейтвуд, затем, когда они сели в полукруге, поучаствовал в церемонии передачи табака. Джеронимо уселся рядом с Гейтвудом и сказал, что они должны услышать слова генерала Майлса. Условие последнего было изложено кратко: «Сдача, и вы будете посланы во Флориду к вашим семьям. По истечении двух лет, вернётесь в резервацию. Принимайте эти условия, или биться до конца, допоследней капли крови». Установилось продолжительное молчание, во время которого все пристально смотрели на Гейтвуда. Затем Джеронимо провёл рукой по глазам и сказал, что они три дня пили мескаль, а затем спросил у Гейтвуда на наличие у него виски. Тот ответил, что вообще ничего нет.

Первоначальной реакцией Джеронимо на требования Майлса стал резкий отказ. Он настаивал на возврате в резервацию, где они должны получить фермы и, как и раньше, получать продовольственные пайки. Дискуссия продолжалась весь день, с Джеронимо, повторявшим  время от времени: «Резервация, или борьба». Ещё до того, как в тот же день переговоры были прерваны, Начез спросил о своей матери и дочери. Гейтвуд ответил ему, что они с группой чирикауа уже находятся во Флориде.

 Эта новость сделала враждебных более охотными слушателями на следующий день переговоров, ведь они, как и Начез, волновались за свои семьи. Чувствуя, как у него стремительно уходит почва из-под ног, Джеронимо вдруг спросил о том, что  собой представляет Майлс просто как человек. «Нам нужен твой совет», - сказал затем он Гейтвуду. - «Считай себя не белым, а одним из нас. Помни о том, что сегодня было уже сказано, и скажи нам, что мы должны сделать». Ответ Гейтвуда был мотивирован лучшими побуждениями, тем не менее, он противоречил в данный момент здравому смыслу: «Доверьтесь генералу Майлсу, и сдайтесь ему». На следующее утро чирикауа позвали Бэйчендэйсана (Длинный Нос), как они называли Гейтвуда. Джеронимо, Начез и другие сообщили ему, что они решили последовать его совету и сдаться. Они сказали, что знают, что естьи другие солдаты, искавшие их, апачей, поэтому у них должны оставаться их винтовки, пока они не поговорят с Майлсом. Они потребовали, чтобы Гейтвуд весь обратный путь находился с ними, и что колонна Лоутона должна передвигаться поблизости от них, чтобы в случае чего их защитить. 26-го августа они выступили к границе.

(Лагерь Джеронимо в 1880-х годах. Часовой приподнял свою винтовку, готовый к фотографированию).

 На второй день обратного пути к ним приблизился командир мексиканского гарнизона из Фронтераса и с ним двести солдат. Гейтвуд и апачи, всего 24 мужчины и 14 женщин и детей, устремились на север, а Лоутон задержал мексиканские войска. Вскоре курьер от Лоутона сообщил им, что он договорился о встрече между апачами и мексиканским командиром. Это нужно было для того, чтобы мексиканец убедился в том, что Джеронимо на самом деле сдался. Когда он подъехал, то Джеронимо сказал ему, что он сдался американцам, так как доверяет им. Мексиканец ответил, что он должен отправиться вместе с ними и понаблюдать сам процесс сдачи. Этому Джеронимо категорически воспротивился. Держа руку на пистолете он закричал: «Нет! Ты идёшь на юг, я на север». В качестве компромиссного решения мексиканским солдатам было позволено сопровождать команду Лоутона, чтобы затем возвратиться с официально заверенной сдачей от генерала Майлса, и чтобы, наконец, мексиканцы удостоверились, что сдача на самом деле состоялась.

В том же месяце, когда Лоутон и Гейтвуд находились в Мексике, секретарь внутренних дел Ламар отправил своего сына в Аризону, чтобы тот собрал сведения о  тамошних апачах. Всего за год, ну или за два, пока апачи находились в Сан-Карлосе и Кэмп-Апачи, они добились значительного прогресса в земледелии и скотоводстве. Их стадо увеличилось до 4000 голов. Ламар-младший, которого сопровождал Майлс во время инспектирования резервации, поначалу склонялся к поддержке программы Крука, но затем всё же согласился с Майлсом, что присутствие чирикауа в Аризоне подвергает мир опасности. В июле Майлс попросил разрешить посылку делегации вождей и старших воинов чирикауа и уорм-спрингс в Вашингтон, чтобы обсудить там удаление их людей из Аризоны. Шеридан был против огульного перемещения, так как в прошлом, смена места жительства племён, а значит, и образ жизни, приводили только к войне. Но, всё же, он не возражал насчёт отправки делегации в Вашингтон. Тринадцать апачей (включая Чато, Кайтенае и немного женщин) в сопровождении капитана Дорста прибыли в Вашингтон, чтобы посетить министра Ламара. Чато была вручена мирная медаль с изображением президента Артура. Капитан Бурк, хорошо знавший апачей, нанёс им визит и устроил им развлекательную прогулку. Одетые в дешёвенькие костюмы и соломенные шляпы, они сопровождали его по всему городу и очень обрадовались, когда он повёл их послушать мексиканский оркестр. Когда запела женщина-вокалистка, то они не смогли сдержать смех, так как для них ничего не было более необычным, чем женское пение.

 31-го июля в Белом Доме решалась судьба групп чирикауа и уорм-спрингс. Президент Кливленд задал вопрос о возможности отправки всех чирикауа в форт Мэрион во Флориду, кроме того, он хотел знать, может ли эта делегация отправлена во Флориду вместо возвращения в Аризону?  Приглашённый на совещание капитан Бурк был категорически против удаления, как ничем не оправданной меры, так как чирикауа хорошо себя вели, пробуя свои силы в земледелии и животноводстве. Также он сказал, что остальные апачи возмутятся их удалением, как вопиющей несправедливостью по отношению кним. Капитан Дорст имел противоположный взгляд на эту проблему. Он заявил, что другие апачи их ненавидят  и с радостью избавились бы от них. Скоро Бурк понял, что любые приводимые им аргументы и экспертная информация бесполезны, так как Кливленд уже решил про себя, что делать, и он отказывался воспринимать другие мнения. Он выглядел уверенным в том, что независимо от приводимых доводов, враждебные должны быть наказаны за свои «безобразия».

Генерал Майлс, который окончательно удостоверился, что меры по подчинению враждебных при помощи одной кавалерии не приводят к ожидаемому результату, был уверен, что все апачи чирикауа и уорм-спрингс должны быть перемещены на Индейскую территорию. Он был против их отправки во Флориду на два года, как это планировал Крук. Ну и кроме того, сам Кливленд говорил с точки зрения навечного их удаления.  

Делегация апачей, представлявшая собой неотложную проблему, была отправлена по маршруту в резервацию, как им и обещал Шеридан. Майлс боялся, что если их сейчас переместить во Флориду, то другие сбегут из резервации. Он сказал Дорсту, чтобы тот перед окончательным отъездом в Аризону подержал их в течение пяти дней в индейской школе в Карлайле, Пенсильвания. По их прибытии в резервацию, считай, что обещание Шеридана было бы сдержано, и армия могла их арестовать не опасаясь того, в что другие запаникуют. Но Майлс не хотел, чтобы все они возвращались в Аризону, так как он был уверен, что их  присутствие осложнит сбор других и их удаление. На тот момент, когда Майлс всё же убедил начальство в правильности своих выводов, Дорст и апачи уже пересекали Канзас. Дорст получил через телеграф приказ поместить апачей в форт Ливенворт, где их и содержали в течение месяца, постоянно уверяя,что всё в порядке. Затем Майлс вызвал Дорста в Альбукерке и там сообщил ему, что жители Аризоны и Нью-Мексико хотят допросить Чато и других насчёт их прошлых преступлений. Дорст должен был предупредить апачей об опасности, а затем представить план Майлса об их перемещении ещё куда-нибудь. Дорст с осознанием долга передал им «обещание Майлса о шестидесяти квадратных милях резервации, сельскохозяйственных инструментах и крупноголовом рогатом скоте, и каждый член индейской делегации любезно приложил свой отпечаток на «договор» Майлса.

 Тем временем, военный секретарь сделал запрос полковнику Лэнгдону, ответственному за группу Чиуауа в форте Мэрион, насчёт того, сможет ли он разместить более 400 или даже 500 чирикауа и уорм-спрингс. Лэнгдон ответил, что это бесполезный запрос, так как он имеет лишь одно свободное помещение, где можно разместить чуть больше 75 человек, а остальные переполнены. Но президент Кливленд, с военным секретарем и секретарем внутренних дел, распорядились в любом случае отправить туда апачей. Майлс поручил различным кавалерийским подразделениям выдвинуться к форту Апачи и быть готовыми предоставить во время удаления необходимую помощь.

В статье, подводящей итоги проблемы апачей, бригадный генерал Джеймс Паркер вспоминал о встрече с генералом Майлсом в форте Уачука в июне 1886 года, и в связи с этим предоставившейся возможностью сделать ему следующее предложение: «Я недавно был в форте Апачи, где чирикауа находятся без Джеронимо. Всякий раз, когда поступает  новость о налёте, чирикауа, чтобы не допустить их участия в боевых действиях, сопровождают на пост и размещают в коррале квартимейстера. Я хочу предложить сделать ложное распространение новостей о налёте, и когда индейцы соберутся в коррале, то войска должны их окружить, разоружить и доставить к железнодорожным вагонам, чтобы отправить на восток в качестве военопленных. После этого группа Джеронимо останется одна, и не будет получать помощи и поддержки как раньше, и тогда сдастся».

 Майлс был задет за живое таким предложением: «Зачем, это было бы предательство. Я никогда этого не сделаю». Но через месяц или два, Майлс преодолел свою предубеждённость в совершении предательства.

А тем временем, Гейтвуд и 38 враждебных, сопровождаемые на расстоянии отрядом Лоутона, достигли Скелетного каньона, в котором Джеронимо и Начез согласились поговорить с Майлсом. Повторив требование Майлса  о сдаче, Лоутон почти разрушил шаткий мир, приобретённый Гейтвудом. Зная о том, что апачи были нервными и подозрительными, а также в любой момент готовыми к паническому бегству, Лоутон отослал ряд сообщений Майлсу, в которых призвал того встретиться, наконец самому с ними. Майлс использовал любой предлог, какой только мог выдумать, чтобы избежать этого, и даже предложил Лоутону и другим офицерам схватить Джеронимо и убить его. Лоутон отказался, и 3-го сентября Майлсу пришлось, хоть и с неохотой, отправиться в Скелетный каньон. После двух дней переговоров, во время которых он предложил условия сдачи, четко  сознавая, что они совсем не почётные, Майлс склонил апачей к сдаче и немедленному отъезду с ним в форт Боуи. Но сдать свои винтовки он их не убедил, и поэтому вводил в заблуждение командующего дивизионом Тихого океана генерала Оливера Ховарда, когда сообщал ему о безоговорочной капитуляции апачей, а Ховард радостно передал эту хорошую новость в Военный Департамент, и одновременно с этим спросил, что же ему с ними теперь делать? Президент Кливленд распорядился содержать апачей как заключённых, пока не расследуют их преступления.

Майлс напрасно заваливал Военный Департамент телеграммами и предложениями, а 8-го сентября Кливленд указал переправить апачей в ближайший форт или тюрьму, и держать их там до отправки во Флориду. Телеграммы пришла, когда Майлс как раз готовил транспорт для  отправки апачей во Флориду. Один из его офицеров, капитан Уильям Томпсон, перехватил её, и держал у себя в кармане, пока апачи не были разоружены и вывезены в фургонах на станцию Боуи. Всё это время, четвертая кавалерийская группа из форта Уачука, сопровождающая их, сардонически напевала «Доброе Старое Время» - песню, завершающую встречу старых добрых друзей. Кайета и Мартин, которые рисковали своими жизнями, отправившись в лагерь враждебных, были приглашены проводить отъезжающих. Как только апачи загрузились в вагоны и поезд уже вот-вот готов был тронуться, их обоих предательски схватили, и они разделили участь  остальных своих соплеменников: поехали во Флориду.

Майлс преднамеренно дважды проигнорировал президентские распоряжения. Во-первых, он не поставил апачей в известность об условиях дальнейшего пребывания, и во-вторых, отправил их сразу во Флориду, а не запер в ближайшей тюрьме или форте. После всего он сообщил генералу Ховарду, что апачи сдались с чётким осознанием того, что они должны быть высланы с Юго- запада. Потом он попытался заверить Военный Департамент в том, что водворил апачей в ближайшем ограждённом месте, в то время как они уже находились в поезде во Флориду. Майлс боялся, что их могут переправить в форт Сэм Хьюстон в Техасе, или в форт Ливенворт в Канзасе. Военный Департамент действительно распорядился задержать поезд в Сан-Антонио, Техас, и апачей переправили в форт Сэм Хьюстон, где они томились в течение шести недель, пока обсуждалось, что с ними делать дальше. В то время как Джеронимо и его группа сидели без всякой надежды на лучшее в Сан-Антонио, Чато и остальные члены делегации, которые находились в форте Ливенворт, были отправлены во Флориду, а не в Аризону, как это было им обещано. 17 сентября они прибыли в форт Мэрион. Через три дня туда же были доставлены 381 апачей чирикауа и уорм-спрингс. В Холбруке, перед отправкой, их было 382, но один сбежал в Миссури.

 Тем временем, генерал Ховард и Военный Департамент безрезультатно искали копии сообщений из Военного Департамента, где Майлсу были даны четкие указания, уполномачивавшие его поставить враждебных в известность об их отправке во Флориду, немедленной отправке. Телеграммы так и не были найдены, так как их никогда и не было. Многие жители Аризоны требовали, чтобы Джеронимо и его группу возвратили назад для допроса и наказания. Но, не зная об условиях капитуляции, чиновники из Вашингтона не могли по этому поводу что-либо предпринять, кроме требований к Ховарду и Майлсу об «аккуратности» соблюдения условий. Между тем, Майлс уже разъезжал повсюду в Аризоне и Нью-Мексико, наслаждаясь тем, что его повсеместно как героя, и жизнерадостно игнорировал повторяющиеся распоряжения из Вашингтона. Когда президент Кливленд категорически потребовал предоставить ему всю информацию по сдаче апачей, то Майлс вежливо попросил о личном докладе. Кливленд с раздражением отклонил эту просьбу и повторил своё требование. Майлс провёл торжественный парад, его чествовали на различных церемониях, как «победителя Джеронимо», а через три дня он отправил Кливленду ответ, не содержащий никакой новой информации.

Сдача совсем не документировалась, и Джеронимо с Начезом, оскорбляя их достониство, по отдельности расспрашивали о том, как они поняли для себя условия сдачи? Их рассказы были похожи: Майлс обещал им защиту, воссоединение с их семьями, и большую, хорошо обустроенную резервацию. Возникшая диллема подробно обсуждалась в Вашингтоне перед тем, как Кливленд, наконец, вынес свой вердикт: мужчины апачи должны быть перемещены в форт Пикенс, расположенный на острове Санта-Роза в бухте Пенсакола, а женщины и дети должны быть доставлены в форте Мэрион. В конце октября протестующие апачи были отправлены из Сан-Антонио в свой путь. Кливленд считал теперь, что проблема апачей, наконец, решена, но оставались ещё определённые аспекты, которые вскоре ввели в смущение правительство. Например, трудно было объяснить разделение семей, ещё менее понятным было заключение в форт Мэрион семнадцати апачских скаутов, служивших армии верой и правдой. К тому же, имело место обещание Майлса насчёт «большой резервации».

После сдачи Начеза и Джеронимо, на воле оставался лишь Мангас со своей небольшой группой в 10-12 человек, а также несколько изолированных друг от друга семей. В октябре Мангас и его люди увели стадо мулов из ранчо Корралитос, где управляющим служил Бриттон Дэвис, который шёл за ними до границы, а затем телеграфировал о происшедшем Майлсу. Капитан Чарльз Купер и подразделение 10-й кавалерии нашли их в открытой местности возле Чёрной Горы и всех захватили, и это было единственный раз за всю кампанию, когда были захвачены вооружённые апачи. С Мангасом находились трое мужчин, три женщины, два мальчика-подростка и четверо маленьких детей. 1-го ноября 1886 года пленники были посажены в Холбруке в поезд. Мангаса с воинами отправили в форт Пикенс, а остальных в форт Мэрион. Но в Сьерра-Мадре оставались ещё несколько семей апачей, и несмотря на то, что они порой воровали немного скота и лошадей, никакой угрозы для Мексики и Аризоны они уже не представляли. Эти небольшие уцелевшие группы находились в Сьерра-Мадре ещё почти полвека после того, как апачские войны были уже позабыты. Ещё в 1900 году кто-то из них атаковал мормонских поселенцев в Чиуауа.   

(Группа пленных апачей в форте Боуи, 1886 год. Их мокасины стёрты во время их перехода, а женщина слева прикрыла рукой свой нос, мягкая часть которого отрезана: традиционное апачское наказание неверным жёнам.)

Одним из таких ренегатов был Массаи, апачи уорм-спрингс, который ещё в кампании 1889 года против Викторио участвовал в качестве армейского скаута. Двумя годами позже, он и другие скауты вернулись поездом из Техаса в Аризону, когда узнали, что группа Локо была силой уведена из Сан-Карлоса и теперь передвигалась где-то по Аризоне. Массаи слез с поезда и каким-то образом присоединился к своей семье уже в Сьерра-Мадре. Вскоре он и его семья покинули  ренегатов и возвратились в Сан-Карлос. В 1885 году он бежит с Джеронимо, но вскоре возвращается в Терки-Крик, где и находился со своей семьёй, пока все апачи чирикауа и уорм-спрингс не были собраны для отправки во Флориду. По словам Джейсона Бетцинеса, Массаи попытался по пути в Холбрук поднять мятеж, но никому уже не было интереса до этого бесполезного предприятия. Тем не менее, перед прибытием поезда в Сент-Луис, Массаи сбегает, и следуя через незнакомую для себя местность, достигает района Уорм-Спрингс. Он тайком пробрался в резервацию мескалеро, и похитил молодую женщину, с которой скрывался оставшуюся четверть столетия. Часть этого времени он проводил  с Апачи Кидом и другими непримиримыми, в основном чирикауа.

Самым знаменитым апачским ренегатом, из остающихся  на воле после сдачи Джеронимо, был тоже бывший скаут, известный, как Апачи Кид. Он хорошо себя показал в противоборстве с чирикауа и возвысился до первого сержанта роты А индейских скаутов. Он женился на дочери вождя аравайпа Эскиминзина. Проблемы с ним начались летом 1887 года, когда он отомстил за убийство своего отца, застрелив апача по имени Рип. После этого убийства, Апачи Кид и скауты, которые были с ним, возвратились в Сан-Карлос. Капитан Пирс, на тот момент индейский агент Сан-Карлоса, приказал скаутам сдать свои винтовки и патронташи, и они согласились. Затем переводчик по имени Антонио Диас, сказал им, что теперь их сошлют во Флориду, чем обеспокоил других апачей, находившихся в пределах слышимости. Затем верхом подъехала группа вооружённых воинов, и один из них открыл стрельбу по Пирсу и Элу Сиберу. Апачи Кид и его скауты бежали, в основном невооружённые.

 Генерал Майлс из своей штаб-квартиры в Лос-Анджелесе заявил, что «с индейцами хорошо обращаются, и дело в Сан-Карлосе является результатом врождённой дьявольщины в индейском характере, пробуждённой воздействием очень плохого алкоголя». Вскоре он едет в Сан-Карлос, где получает сообщение от Апач Кида, где тот объясняет, что он хочет вернуться в Сан-Карлос, но не может это сделать из-за солдат, которые идут за ним по пятам. Майлс остановил его преследование, и скауты пришли для сдачи в Сан-Карлос. Несмотря на своё же признание, что апачи явно не понимают суть выдвинутых против них обвинений, Майлс приказывает разобрать их дело в военно-полевом суде таким образом, «будто   они белые солдаты». Один из членов судебной коммиссии попросил о помиловании по причине «необъективности и предубеждения». Другие признали тот же недостаток, но заявили, что они должны вынести обвинительный вердикт на основе имеющихся данных. Фактически, они уже до этого всё решили, но нужно было соблюсти формальности. Они приговорили Апач Кида и других скаутов к смертной казни через расстрел. Майлс возразил против такого сурового приговора по той причине, что слова Антонио Диаса «возбудили остальных, и мятеж не был преднамеренным». Он приказал трибуналу пересмотреть решение. Судебная коллегия вновь собралась в августе и приговорила скаутов к пожизненному тюремному заключению. Майлс сократил срок до десяти лет и отправил их под охраной в Алькатраз. Тогда гражданский суд постановил, что армия не имеет в таких случаях юридических прав, и заключённые были возвращены в Сан-Карлос и отпущены, но только лишь для того, чтобы стать вновь арестованными, на этот раз гражданскими властями. Они были перевезены в город Глоуб, чтобы предстать там перед судом в октябре 1889 года. Главным образом, из-за свидетельских показаний Сибера, они вновь были признаны виновными. Присутствовавший там Эдвард Ахелегр писал потом, что «все они быстро были признаны виновными, что, как я думаю, было неправильно, и создалось ощущение от всего происходившего, что вердикт выносится по принципу хороший индеец – мёртвый индеец».

(Апачи  Кид с друзьями перед викиапом, 1880 год.)

Апачи Кид и сотоварищи были приговорены к семи годам заключения в территориальной тюрьме в Юме. Шериф Глен Рейнольдс и один из его заместителей усадили их закованных в дилижанс, следовавший в Каса-Гранде и проезжающий через Юму, отвергнув при этом предложение Сибера взять с собой эскорт из скаутов. На второй день пути, когда они взбирались на крутой холм, шериф и его заместитель выгрузили, закованных по парам заключённых, чтобы облегчить лошадям подъём. Апачи Кид и Сэй-ес, на которых  были одеты индивидуальные наручники, остались в повозке. Те апачи, которых ссадили, скрутили шерифа и его заместителя, забрали у них винтовки и убили их. Они выстрелили в погонщика и оставили его умирать, но он выжил. Вскоре солдаты и скауты шли по их следам, настигли их, убили двоих и захватили ещё двоих, но Апачи Киду и нескольким другим удалось уйти. По-видимому, Апачи Кид и Массаи на какое-то время объединились, и несмотря на то, что их обвиняли в совершаемых повсюду многочисленных бойнях,ни один из них так и не был когда-либо пойман. Из-за того, что Апачи Кид был зятем Эскиминзина, того подозревали в   предоставлении ему продовольствия и информации о перемещениях войск, и поэтому он был отправлен в казармы Маунт-Вернон в Алабаме, где присоединился к другим военнопленным апачам.

В 1890 году мексиканские руралес убили троих апачей, и сняли с одного из них часы шерифа Рейнольдса и его пистолет. Четыремья годами позже, мужчина уалапаи, по имени Эд Кларк, заметил след от мокасина возле своей хижины в горах Гальюро и спрятался, чтобы понаблюдать. После наступления темноты, он разглядел две фигуры, подкрадывавшиеся к его лошадям, и открыл огонь. Утром, он и еще несколько человек обнаружили мёртвую апачскую женщину и уходящие следы раненого человека, но вскоре следы словно испарились. Если это и был Апачи Кид, как обычно считалось, то в Аризоне он больше не появлялся. Позже, в этом же году, из Сьерра-Мадре вышла апачская женщина и сказала, что она оставила его умирать, по-видимому, от туберкулёза. В 1911 году, или около этого, к мескалеро возвратилась жена Массаи с четыремья детьми и сообщила, что ее муж пропал, скорей всего, был убит. В Сьерра-Мадре в 1920-х и 1930-х годах оставалось несколько апачских семей, которые иногда воровали мексиканский скот. Зимой 1935 года скотоводы Соноры убили всех членов одной такой группы. Джейсон Бетцинес полагал в конце 1950-х, что в Сьерра-Мадре остается ещё несколько апачей.  

Среди заключённых апачей, собранных в форте Мэрион, распространилась малярия и другие болезни, которые совершили тяжёлые опустошения. Среди визитёров в форт, привлечённых простым любопытством поглядеть на страшных «дикарей», которые вызывали такой ужас и хаос на юго-западе, было несколько мужчин и женщин, сподвигнутых желанием помочь апачам в этом их несчастном положении. У них вызывало особый интерес образование индейцев, и после долгих дискуссий, Военный и Внутренний департаменты решили послать апачей от двенадцатилетнего до  двадцатидвухлетнего возраста в Индустриальную Школу в казармах Карлайл, Пенсильвания. В ноябре 1886 года двадцать четыре мальчика и пятнадцать девочек поехали в Карлайл, а вскоре за ними последовали другие. Для апачей разделение со своими детьми стало самым жестоким ударом.

Маленькие дети предназначались для обучения в Сестринском Благотворительном Монастыре Сент-Джозефа, в  Сент-Августине. Такое решение Флориды вызвало гнев местных протестанстких руководителей. Их меры по вразумлению сестёр были бесполезны, а чиновники Военного и Внутреннего департамента не хотели втягиваться в религиозные разборки. Министры сообщили, что «ничего нельзя поделать».

Несмотря на определённый общественный интерес к апачам, их положение ещё ухудшилось с приходом зимы, так как для них, как оказалось, не было предусмотрено обеспечения одеждой, и многие из них были наполовину нагие. Находясь под неослабевающим общественным давлением, Военный департамент обратился с официальным запросом на выделение одежды для апачей, но груз так и не прибыл этой зимой, что оставило апачей в страданиях от воздействия холода и болезней. В начале 1887 года многочисленные жалобы привлекли внимание Герберта Уэлша из Ассоциации Индейских Прав, и он призвал на помощь Джона Бурка. В марте военный секретарь  неохотно разрешил этим двоим посетить апачей в форте Мэрион. Они нашли их весьма скученными, подверженными погодным ненастьям и печальными от несправедливого отношения. Уэлш тщательно подбил всю информацию по апачам и приступил к мобилизации поддержки своего дела. Так как чиновники Военного Департамента стали ощущать на себе постоянно растущее давление со стороны общественности, кое-кто из них предложил переместить апачей из форта Мэрион в форт Пикенс. Там, на острове Санта-Роза, общественности не было. Уэлш, заранее предупреждённый об этом Бурком, задержал исполнение такого гнусного проекта.  

В середине апреля президент Кливленд решает, что апачей необходимо переместить. Он посылает Бурка с тайной миссией осмотреть бывший оружейный склад в казармах Маунт-вернон, примерно в 30 милях севернее Мобил, Алабама. По сравнению с фортом Мэрион, здешняя местность показалась Бурку значительно более здоровой. Поэтому в конце апреля большинство апачей были переселены из форта Мэрион в казармы Маунт-Вернон, а семьи воинов, которые удерживались в форте Пикенс, были перевезены в этот же форт. Примерно в то же время, доклад Уэлша, озаглавленный «Заключённые апачи в форте Мэрион, Сент-Августин, штат Флорида», был опубликован в прессе. В нём он заострял внимание на различных несправедливостях, таких, например, как в случае с Чато, но  его главная цель состояла в том, чтобы обеспечить наступление благополучного и более приличествующего будущего для всех апачских заключённых. Бурк и Крук помогали Уэлшу в его разработках. Крук был убеждён, что «дело апачей»  в итоге предоставит более лучший материал для романа, чем хроники жестокого обращения с индейцами миссий Калифорнии. Такие романы, как «Апачская Рамона», по его мнению, должны были лучше помогать объяснению их характера, чем реальные отчётности. В своём резюме «Операции против индейцев апачей в 1882-86 годах», генерал Крук уже высказывался против печально известного бесчестного обхождения со скаутами, утверждая, что они были «более ценными в поиске и принуждении к капитуляции враждебных, чем все другие войска, участвовавшие в боевых действиях против них, вместе взятые. Во время проведения операции от начала и до самого ее завершения, все захваченные   или убитые  враждебные, кроме двух мужчин, приходились на столкновения со скаутами. Каждый успех в столкновениях с враждебными был обусловлен исключительными усилиями со стороны скаутов». Это его высказывание не расходилось со свидетельскими показаниями офицеров, командовавших ротами скаутов, «из которых чирикауа были самыми послушными, энергичными, неутомимыми, и намного более эффективными из всей команды».

Перемещение заключённых апачей в казармы Маунт-Вернон стало просто пустым жестом в ответ на давление со стороны общественности. Вот, что сообщал об этом Бурк: «Апачи были там выгружены. и Военный Департамент ничего более для них не делал». Переводчик Сэм Боумэн писал, что они постоянно находятся в стадии ожидания, так как «почва там слишком песчаная для того, чтобы земледелие стало успешным, и заняться там им почти нечем». Как военврач и командующий постом, майор Уильям Синклэйр часто ставил в известность генерала Ховарда о том, что апачи не получают досточного количества еды, и лишь в декабре 1887 года армия приступила к исправлению ситуации. Ещё хуже было то, что распространились болезни, и в течение шести месяцев после их прибытия туда, больше десяти из них скончались от туберкулёза. Одной из них была Лозен, сестра Викторио, которая находилась с Джеронимо в его последнем мятеже. И хотя майор Синклэйр решительно пытался  занять их делом на постройке бревенчатых домиков и ремонте дорог, лишь несколько мужчин оставались достаточно крепкими для того, чтобы но