Записан в реестре - сиди на месте

Откуда пошло на Руси прозвище <перекати-поле>? Это о тех, кто не сидел на месте, а искал лучшей доли на чужбине. Власти зорко следили за перемещением каждого и в случае неуплаты податей давали об этом знать высшему начальству. Изучая в РГАДА архивы о продаже уральских заводов, некогда принадлежавших верхотурскому купцу Максиму Михайловичу Походяшину, правлению Ассигнационного банка, я наткнулся на запрос Костромской удельной экспедиции в Департамент уделов (ф. 271, кн. 2696).

О чем речь? При совершении купчей на Петропавловский и Богословский медеплавильные заводы, а также Николо-Павдинский железоделательный завод в 1791 году сыновьями М.Походяшина в наличии не оказалось нескольких семей, приписанных к Костромской губернии. А именно: <Из сельца Варварино Ветлугского уезда Евдокима Васильева, умершего Михаила Яковлева жены Афросиньи Наумовны, Петра Маслова, жены его Натальи Ивановны, детей - Анны, Никандра, Дормидонта, Феклы, Карпа Ивановича Мартынова, жены его Ефимьи Степановны, детей - Ивана, Домны, Андрея, Анны, Марфы; из деревни Рокитихи - умершего Прокопия Иванова жены Улиты Борисовны; из деревни Промашихи - Петра Федорова, жены его Степаниды Ивановны, детей - Марьи и Харитины. Итого: мужского полу - 8, женского - 12 человек>. Чиновников интересовало: где эти люди и платят ли подати? В свое время они были перевезены на Северный Урал оберпровиантмейстером Николаем Походяшиным, служившим в гвардейском Семеновском полку, однако на момент запроса (шел 1806 год) о судьбе этих людей Костромской удельной экспедиции ничего не было известно.

Начальник банковских Богословских заводов обер-берггауптман Томилов ответил на запрос, что не располагает данными на сей счет. Но вскоре выяснилось, что он лукавил (мастеровые ему были тоже нужны). При заводе по-прежнему проживали жена упоминаемого Маслова - Наталья с детьми, Карп Мартынов с женой и детьми. Петр Федоров с семьей обитал в Верхотурье. Последовало предписание банковскому заводоначальству: <...чтобы показанным людям было объявлено требование Костромской удельной экспедиции, дабы они благоволили, коль они в заводах живут по своей воле, о взыскании с них податей или возвращении в свои селения...>

В каких условиях жили приписные крестьяне на походяшинских заводах? В книге 2612 есть дело об употреблении харчевых припасов крепостным человеком Петром Худяковым. В документах - реестр расходов по каждому месяцу. Скажем, в феврале 1795 года Худякову было отпущено муки ржаной - 1 пуд 3 фунта, крупы ячной - 13 фунтов, масла коровьего - 1/2 фунта, соли - 1 фунт 39 золотников, мяса говяжьего - 3 фунта, масла постного - 1,5 фунта, толокна - 8 фунтов, свеч сальных - 7. Всего на 3 рубля 15 копеек. Вот такая была <потребительская корзина>. Учитывалась и стоимость дров, отпускаемых со склада.

После смерти Максима Походяшина и десятилетнего правления заводами сыновьями дела на медных рудниках пошатнулись. Посланный на богословские заводы в 1793 году новый начальник обергиттенфервалтер Яков Качка доносил в Москву, что проплавка меди уменьшилась до 30 тысяч пудов из-за нехватки богатых руд и недостаточного количества дров и угля. Убыток казне составлял 300 тысяч рублей. По разумению Качки, необходимо было иметь еще три тысячи мастеровых. Причем знающих горное дело. Многие из приписных крестьян к тому времени возвратились домой, и работать на рудниках стало некому. Чтобы облегчить жизнь оставшихся при заводах, Качка предлагал продавать хлеб из казны по цене не выше 25 копеек за пуд. Иначе никого не удержишь. Учредить суд для разбора распрей между высшими и нижними чинами, мастеровыми и служителями, поскольку ссоры пагубно сказывались на заводском действии, а к руководству поставить с колыванских воскресенских заводов берггешворена Ивана Елерса вместо находящегося тут поручика Калинина.

Скорее всего, сыновья Походяшина - Николай и Григорий - были хорошо осведомлены о всех этих проблемах и посчитали за благо вовремя избавиться от заводов. Иначе чем можно объяснить спешку с их продажей в казну? К тому же обнаружились и некоторые долговые обязательства по сделкам отца. В деле № 30 той же книги имеются документы о поручительстве в 1779 году Максима Михайловича Походяшина за московских купцов - винных откупщиков Петра и Алексея Журавлевых при получении ими кредита в 50 тысяч рублей, который они так и не вернули. Долг пришлось возвращать наследникам Походяшина.