Трифонова Мария, СПО, 3 курс

Тематическое направление «Юбилеи российских писателей»

Дебют

рассказ

Вот уже несколько дней он подходил к письменному столу, садился, брал чистый лист, клал его перед собой, и на этом останавливался. Все оставалось без изменений, хотя с утра старательно затачивался карандаш, заваривался кофе, выкладывался на стол чистый лист писчей бумаги (он знал из книг, что так поступают все писатели), но… Но все оставалось нетронутым: кофе остывал, карандаш стачивался только в приготовлениях, а самое главное – нетронутым оставался белый лист. Не было не просто слов, не было того, с чего начинается вдохновение. Не было какого-то внутреннего порыва, душевного подъема, не было того, что и не всегда объяснишь, но с чего сразу, как по волшебству, ясно видишь не какие-то контуры своего творения, а вполне ощутимых, живых героев, их действия и поступки, их слова. Но было желание писать. Огромное желание творить, высказывать свои мысли и чувства, доказывать себе и всему миру: я могу быть писателем!

Но просто сидеть и ждать, перебирать что-то в памяти он уже не мог. Надо было что-то менять, и он решительно вышел из дома.

Его окутала тишина московского осеннего вечера, но хотелось прорваться сквозь октябрьскую мглу. Знакомой дорогой он вышел через узкие переулки на Тверскую. Несмотря на позднее время, здесь было шумно, ярко, почти как днем. Желтые уличные фонари и яркие вывески витрин не давали ночной мгле опуститься на мостовую. Казалось, что в этом ярком калейдоскопе он все-таки найдет то, что так нужно начинающему писателю, что поможет воплотить его страстное желание творить в конкретные образы, в сюжет. Он всматривался в лица прохожих, прислушивался к разговорам за соседними столиками в ресторане, пытался разгадать и предугадать судьбы людей, их характеры, за что-то зацепиться воображением, но интерес пропадал, не вызывая дальнейшего продолжения.

И снова улица, прохожие, пролетки, фонари, витрины. Но что это? Не может быть! Неужели это она? Он еще раз, чуть ли не по слогам прочитал яркую афишу. Да, это она. Та, которой рукоплескала Италия и Франция, чей божественный голос свел с ума в Киеве. Тогда зал не отпускал примадонну: пятнадцать раз взмывал занавес, пятнадцать раз она выходила и пела, и как пела! То, что он тогда испытал, он не смог объяснить словами. Ее пение не просто потрясло и завораживало, перед ним словно открывался другой мир. Мир, еще неведомый, недосягаемый, без которого земная жизнь уже теряла всякий смысл. И сейчас только при упоминании ее имени душа наполнялась таким волшебством, что уже не было ни осеннего вечера, ни мучительных поисков, ни улицы, ни людей – не было ничего. А была только она, и мгновенно вспыхнувшее желание услышать ее голос! Решение принято мгновенно - и вот он в театре. Успел ко второму акту.

Она дебютировала в драматической роли, и по-прежнему была неподражаема. Ее голос в сочетании с шекспировским текстом творил чудеса, а безумная пластика поднимала образ дочери поднаторевшего в интригах королевского гофмейстера до головокружительной высоты. Зал замирал при ее выходе и взрывался рукоплесканиями и безудержными овациями по окончании ее монологов. Замирало дыхание и у него. Нет, не замирало, а останавливалось, а потом он снова начинал жить, жить и дышать, и снова в том удивительном мире, с высоты которого видел другим и себя, и все, что было вокруг. Он чувствовал, что теперь перед ним открывается то, ради чего, может быть, он и появился на свет!

Прекрасная и величественная, она держала в напряжении весь зал на протяжении спектакля. Каждое ее движение, каждый поворот головы, каждый жест – все приковывало внимание. Казалось, она полностью перетянула на себя и свою героиню не только внимание зала, но и сюжет известной трагедии. Судьба сомневающегося принца уже не захватывала публику. Для всех на сцене жила только она, только ее образ!

Спектакль окончился, занавес опустился. Зал задрожал от аплодисментов. Публика выкрикивала ее имя и в нетерпении несла к сцене букеты цветов, но неожиданно для всех на сцену вышел человек с растерянным лицом и дрожащим голосом сообщил притихнувшему залу, что ее больше нет.

Позднее, как он ни пытался, он никогда не мог вспомнить того, как оказался дома за письменным столом. Память сохранила только напряжение бессонной ночи и то, как один за другим складывались безудержно исписанные листы, и как уже перед рассветом он уверенно крупно и твердо подписывал свой первый рассказ «А. Куприн».

Нехорошева Юлия, 11 класс