Глава 43. Дайте ему всё, чего он захочет

Джон посмотрел на Дорже, чувствуя, как его ладони холодеют. Судя по выражению лица, Дорже почти испытывал боль, словно ощущая некое сопереживание в его свете. Он не мог ничего почувствовать, конечно же, из-за толстых стен резервуара, но полное боли выражение лица ни капли не ослабло.

Взгляд Элли ещё сильнее слов Ревика вызывал у Джона тошноту, от которой он не мог думать. Он видел злость на лице Ревика, суровую линию губ, когда он пытался вызвать у неё реакцию, может, заставить накричать на него в ответ.

Джон почти не слышал их слов после того, как её лицо так переменилось.

Затем он увидел, как она возвращает кольцо.

Потом она поднялась на ноги, и он встал вместе с ней, бегом преодолев несколько шагов до двери. Он всё ещё возился с кодовым замком на двери и вводил символы, пока Дорже зачитывал их из Барьера, когда через динамики донёсся её голос, похожий почти на рычание.

— Откройте эту бл*дскую дверь!

В этот самый момент замок щёлкнул.

Он слышал, как механизм отступает, сдвигая все цилиндры обратно в дверь. Повернув наружное колесо на двери из толстой органики, он услышал, как печать поддаётся со слабым чавкающим звуком.

Он всё ещё отворял дверь, когда она уже пронеслась мимо него.

Наверное, она бы вообще вышла из комнаты прежде, чем он успел бы всё закрыть и запереть, но он перестал давить на дверь всем весом, как только она запечаталась обратно, и повысил голос, чтобы остановить её.

— Элли! — крикнул он.

Она замерла на одной ноге. Затем повернулась с пустым выражением.

Уставившись на маску её лица, Джон сглотнул.

— Элли, — растерянно произнёс он. — Что ты делаешь?

Казалось, она не поняла вопроса.

Она тупо моргнула, сделав небольшую паузу, затем посмотрела на Дорже. Затем перевела взгляд обратно на Джона. Спокойствие нервировало его сильнее любого выражения, какое он когда-либо видел на её лице. Даже сильнее того, как её глаза светились тем чужеродным бледно-зелёным светом.

— Дайте ему всё, чего он захочет, — сказала она на прекси.

Её голос оставался таким же ровным, как и выражение лица.

— Если вам нужны деньги сейчас, дайте мне знать, — сказала она. — В противном случае я оплачу потом. Или он сам может это сделать, если вы готовы подождать. Мне понадобится несколько дней, чтобы убрать своё имя из всех значимых счетов. Вам лучше установить какой-нибудь терминал, чтобы он получил доступ к своим фондам без...

— Эл! — Джон перебил её слова. — О чём ты говоришь, чёрт подери?

Её глаза похолодели, приобретая цвет замёрзшего ручья.

Джон почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он не узнавал то, что видел в её взгляде — вообще не узнавал.

— Я сказала, дайте ему всё, чего он захочет, — сказала она.

— Ты действительно хочешь, чтобы мы завели туда проститутку?

Её губы изогнулись в полуулыбке. Опять-таки, эта улыбка была ему не знакома, как и выражение, проступившее в её глазах в этот момент. Она просто смотрела на него с неподвижным лицом.

— Какая часть фразы «всё, что он захочет» не ясна? — спросила она. — Вам придётся оплатить их дорогу сюда, сохранить место в секрете. Но если несколько из них ему понравится, то вы, наверное, сможете временно разместить их в пещерах. Чёрт, да я уверена, что вы сможете заказать их по сетевым каналам, Джон. Дайте ему терминал. Пусть сам выберет себе по вкусу.

— Эл, это совершеннейшее безумие, — сказал Джон. — Ты же это понимаешь, верно? Дай ему успокоиться, ладно? Вам обоим просто нужно успокоиться. Вы измождены. Ты сама это сказала.

Она покачала головой, и её взгляд оставался неизменным.

Джон попробовал ещё раз.

— Элли...

— Просто сделай это, — сказала она. — Или найди другого, кто это сделает. Мне надо поговорить с Балидором о ситуации с Касс. У меня нет времени или желания разбираться ещё и с этим.

Джон начал качать головой, но её голос сделался опасно тихим.

— Это не просьба, бл*дь.

Когда он начал говорить, она подняла ладонь, и её глаза слегка заискрили зеленоватым светом.

— И не беспокой меня больше этим. Поговори с Порэшем, если тебе нужна помощь с доставкой. Или с кем-нибудь другим, мне без разницы. Просто не привлекай к этому меня, бл*дь.

Прежде чем Джон успел придумать ответ, она уже отвернулась.

Он смотрел, как она исчезает в узком коридоре, который вёл к остальной части комплекса. Только когда она полностью скрылась из виду, он взглянул на Дорже. Видящий смотрел на него с сочувствием в карих глазах.

После небольшой паузы Дорже показал на органическую дверь.

— Запри замок, кузен, — тихо сказал он.

Джон осознал, что он всё ещё не запер дверь. Он держался за ручку, и дверь была закрыта, но он не активировал новый код и не провернул вентиль, чтобы запечатать. Он уставился на толстую дверь, и его разум всё ещё бродил где-то вяло на фоне, не соединяясь с остальной его частью.

Затем он посмотрел мимо Дорже, в органическое окно резервуара. Сквозь зеленоватую панель он видел Ревика, сидевшего у стены и опустившего предплечья на колени.

Его прозрачные глаза смотрели в потолок, выражение лица оставалось непроницаемым. Серебристая цепочка с кольцом болталась на пальцах одной руки.

Посмотрев на него ещё мгновение, Джон ощутил, как его ладони сжимаются в кулаки.

Ещё до того, как мысль полностью сформировалась, он дёрнул за ручку двери.

— Кузен! — крикнул Дорже. — Нет!

Проигнорировав его, Джон вошёл в комнату, вымощенную зелёной плиткой. Очутившись внутри, он повернулся, захлопнул за собой тяжёлую дверь и нажал на клавишу замка.

Он увидел, что Ревик поднял взгляд, но не посмотрел ему в глаза. Он без промедления подошёл прямо к тому месту, где видящий сидел на полу.

— Джон, — Ревик опешившими глазами смотрел, как он подходит. — Джон, что...

Джон крепко пнул его по ноге. Без промедления он пнул его снова и нагнулся, чтобы как можно сильнее врезать кулаком по губам. Пнув его опять, в этот раз по рёбрам, он схватил его за плечо и шарахнул по стене из органического металла.

Ревик лишь закрывался от его ударов, вскинув руки.

— Джон! Кузен! Пожалуйста... пожалуйста!

Он ударил его опять, шарахнув кулаком по левой стороне головы. Его руку прострелило болью, но должно быть, Ревику было больнее, потому что он хрипло ахнул, отшатнувшись в сторону. Затем он поднял ладони, защищая виски.

— Кузен! — сказал он. — Пожалуйста! Перестань!

— Джон! Прекрати! — обеспокоенный и странно отдалённый голос Дорже донёсся через громкоговорители. — Перестань, кузен! Пожалуйста, перестань! Мне придётся вас обоих накачать газом, если ты не перестанешь!

Джон стоял над черноволосым видящим, тяжело дыша. Каждая мышца в его руках и плечах напряглась. Он смотрел на мужчину, который был его другом, и ярость взорвалась в его сердце, когда он увидел, как тот смотрит в стену и вытирает кровоточащую губу тыльной стороной ладони.

— Ты просто не мог сдержаться, да? Ты не мог устоять, бл*дь, верно?

— Я оказал ей услугу.

— Вот как? Это должно было быть убийством из милосердия?

Ревик уставился на него. Его губы поджались.

— Мы не подходим друг другу, — сказал он.

— Да уж, бл*дь! — заорал на него Джон.

Ревик вздрогнул, уставившись на него.

Джон шагнул ближе, сдерживаясь, чтобы не ударить его опять.

— Как думаешь, чёрт бы тебя драл, что все говорили ей на протяжении последнего года? — спросил Джон. — Как думаешь, что она слышала поголовно от всех? От всех, кого она пытается убедить, что ради тебя стоит хоть пальцем о палец ударить? Ты думаешь, другие видящие её поддерживали? Что все они хвалили её за то, что она изводит себя до полусмерти здесь, с тобой? Да любой из них прострелил бы тебе башку, мать твою, если бы ты не был с ней связан...

Ревик ещё сильнее поджал губы.

— И ты думаешь, что ей нужно слышать это ещё и от тебя? — спросил Джон. — Эгоистичный ты мудак! Она попросила о перерыве. О перерыве, бл*дь, и всё. Ты не мог ей это дать?

Ревик покачал головой, его глаза оставались холодными.

— Суть не в этом.

— Так в чём же именно суть? В чём, во имя всего святого, суть этого?

— Может, они правы, Джон. Все эти люди, — стиснув челюсти, он сделал выразительный жест одной рукой. — Может, я должен умереть. Может, мы оба должны умереть. Я не вижу, что мы такого хорошего сделали кому-либо с тех пор, как сошлись вместе.

— Господи Иисусе. Так это самоубийство по сговору? Ты опять вернулся к этому?

— Она Мост. Может, она не должна быть здесь, — он сердито посмотрел на Джона. — Может, её время ещё не пришло. Может, находясь здесь одновременно, мы сделали всё только хуже.

— Да что ты за монстр такой, чёрт подери?

— Монстр? — Ревик раздражённо щёлкнул языком, прикоснулся к виску пальцами и вздрогнул. Затем посмотрел на Джона. — Это самый бескорыстный поступок, который я совершил с момента первой встречи с ней.

— Самый трусливый, ты хотел сказать.

— В чём твоя проблема, Джон?

— В чём моя проблема, мужик? — переспросил он. — Ты действительно задаёшь мне этот вопрос?

Ревик посмотрел ему в глаза.

— Ты знаешь, что я прав. Ты сам сказал. Ей лучше без меня. Чёрт, — он издал отрывистый смешок. — Все так думают. И это ты тоже сам сказал.

Джон просто смотрел на него, раздражённо стискивая кулаки.

— Что она вообще тебе сделала, мужик? — спросил он. — Серьёзно. Это не просто попытка отмахнуться. Это даже не попытка сделать ей настолько больно, чтобы она ушла. Ты хотел, чтобы она осталась, и у тебя была возможность и дальше швыряться в неё этими бл*дскими бомбами. Ты старался сделать ей больно.

Ревик покачал головой, громко щёлкнув языком.

— Я не пытался сделать ей больно, — сказал он, хмурясь. — Просто у неё есть особенность: ей нужно слышать всё в грубой форме, иначе она склонна это игнорировать. Я пытался быть с ней деликатным. Это не работает. Её нужно шарахнуть со всей дури, иначе такое чувство, будто я вовсе ничего не говорил.

— Серьёзно? — спросил Джон. — Ты будешь втирать это? Мне? То есть, ты хочешь сказать, что она немного тупоголовая? Немножко туго соображает? — когда видящий не посмотрел на него, в голосе Джона зазвучала настоящая злость. — Я не она, Ревик. Ты не можешь впарить мне дерьмо в духе «Элли дура» и ожидать, что я в это поверю. Я вырос вместе с ней, помнишь? Чёрт, да я думаю, что она наверняка умнее тебя. Во всём, что не касается тебя, само собой.

— Джон, — произнёс он, поднимая взгляд. — Я не обязан объясняться перед тобой.

— Конечно. Ладно, — сказал Джон, всё ещё подавляя злость. — Так что насчёт связи, мужик? Что насчёт того факта, что вы двое буквально не можете разделить свой свет, иначе вы умрёте? Что ты планируешь сделать с этим? Или ты думаешь, что если будешь вести себя как настоящий засранец, то это тоже само собой уйдёт?

Ревик нахмурился. Он зажал пальцы между коленями, цепочка и кольцо всё ещё болтались между ними. Он безо всякого выражения сосредоточился на кольце.

— Я не знаю, — сказал он.

— Ты не знаешь.

— Нет, Джон, я не знаю. Но мы что-нибудь придумаем. Ты её слышал. Мы можем закрываться щитами. Мы можем найти какой-то способ...

— Щитами? — с неверием переспросил Джон. — Ты просто будешь закрывать щитами свой свет, когда опять начнёшь покупать секс... или продавать, или чем ты там занимаешься? Ты же не серьёзно, мужик.

— Чего, бл*дь, ты от меня хочешь?

Когда Ревик поднял взгляд, Джон растерял все слова, в неверии уставившись на другого мужчину. Он уставился на слезы в его глазах, затерявшись в выражении лица видящего.

Прежде чем он успел заговорить, Ревик отвернулся и вытер лицо, затем стиснул свои волосы в ладони. Несколько долгих секунд Джон не шевелился, наблюдая, как видящий сидит там с согнутыми коленями, запустив руки в волосы и прерывисто дыша. Он снова вытер глаза.

— Бл*дь, я изнасиловал её, Джон.

Джон нахмурился.

— Я знаю, приятель. Я видел.

Ревик вздрогнул, сильнее стиснув свои волосы.

— Тогда чего ты от меня хочешь? — спросил он. — Почему ты не оставишь меня в покое?

— Потому что дело не в этом, дружище, — сказал Джон.

— Это что ещё значит?

— Ты сделал это не ради неё. Ты злишься на неё. Почему?

Несколько долгих секунд видящий не шевелился. Он сидел и расфокусированным взглядом смотрел на тёмно-зелёную комнату. Джон наблюдал, как слезы всё ещё катились по его лицу, но его глаза вновь озлобились, и чем дольше смотрел Джон, тем темнее становилась эта злоба. Ревик вытер щеку ладонью, и его взгляд ожесточился ещё сильнее.

— Она никогда не простит меня, Джон.

— Теперь может и не простить, — ровно произнёс он.

Ревик поднял взгляд, и в его глазах полыхнула ярость.

— Ты не знаешь, как она смотрела на меня, — сказал он. — Каждый раз, Джон. Каждый бл*дский раз. После каждой сессии. Я видел это на её лице. Не просто из-за людей, которых я убил. Из-за всех, с кем я спал, что я делал с видящими в моем отряде. Что я делал с теми человеческими видящими в городе.

— Ревик, чувак, — Джон вздохнул. — Чего ты ожидал?

— Я ничего не ожидаю! Но мне не нужно это дерьмо, Джон. Плохо уже то, что она всё это видит. Плохо уже то, что мне самому приходится это вспоминать. Я не буду объяснять это ей до конца своей жизни. Я не буду это делать! Не буду!

Джон просто смотрел на него с лёгким изумлением.

— Серьёзно, мужик? Это жалко.

— Она никогда не забудет, — сказал Ревик, снова вытирая лицо. — Она будет смотреть на меня и думать, что я убийца, трахатель шлюх, мелкий мудак-заморыш, каким я был в детстве. Она никогда не будет видеть меня прежним, Джон. Никогда. И я никогда не буду прав. Только не тогда, когда она рядом и напоминает мне, кем я был, всякий раз, когда я что-то делаю, чёрт подери.

Когда видящий зло отвернулся, Джон вздохнул.

— Иисусе, дружище. Ты должен дать ей время справиться с этим. Ты должен и себе тоже дать время. И ты ошибаешься на её счёт. Её беспокоит не это. Она вымоталась, Ревик. И она беспокоится о тебе... и о Касс... и о миллионе других вещей. Она изо всех сил старается быть стойким оловянным солдатиком, не расклеиться.

Подумав над своими словами, Джон нахмурился.

— Слушай. Она надломилась, ладно? Ты поэтому злишься? Потому что она сорвалась раньше тебя?

Ревик издал резкий смешок, опять запустив пальцы в волосы.

Воцарилось очередное молчание.

В это время Джон осознал, что смотрит на видящего другими глазами. Что-то встало на место, и он осознал, что испускает какой-то понимающий вздох.

— И тем не менее, это ещё не всё, — сказал он. — Давай. Покончим с этим.

Видящий покачал головой, уставившись в пол. Его рука дрожала, когда он вытер лицо костяшками пальцев, проведя ими по щекам.

— Я не злюсь на неё, — сказал он.

Джон тихо присвистнул.

— Нет. Злишься. И не по тем причинам, которые ты только что назвал. Скажи мне. Серьёзно. Я не уйду, пока ты не расскажешь.

Ревик раздражённо щёлкнул языком.

— Ты выдумываешь, Джон.

— Я так не считаю. Ну же. В чём на самом деле проблема?

Ревик покачал головой, не отвечая.

Джон ждал, всматриваясь в угловатое лицо, наблюдая, как мысли кружат в этих прозрачных глазах, пока Ревик хмуро смотрел на собственные ноги. После небольшой паузы видящий покачал головой. Из его горла вырвался сиплый смешок. Он стиснул волосы и щёлкнул языком себе под нос.

— Это неважно. В этом нет ни капли смысла. Это не по-настоящему, Джон.

— Что именно?

— Я же сказал тебе, это...

—...Неважно. Я знаю, — сказал Джон. — Так почему бы просто не сказать мне?

— Нечего говорить.

— Ревик, Иисусе. Ты обвиняешь её в ребяческом поведении...

— Бл*дь, она бросила меня здесь! — прорычал Ревик.

Джон вздрогнул. Он уставился на лицо Ревика, наблюдая, как видящий тяжело задышал, сверля его гневным взглядом. Злость на его лице лишь усилилась, он уже едва выдавливал стеснённые вздохи. В прозрачных глазах мелькали искры света, заставлявшие Джона нервничать. Видящий раскраснелся, впиваясь длинными пальцами в свои бёдра.

— Просто забудь, ладно! — сказал он.

Джон сглотнул, но стоял на своём, скрестив руки на груди.

— Что ты имеешь в виду? Когда она тебя бросила?

— Забудь, Джон!

— Нет, я не отстану. Когда она тебя бросила? Поскольку всё то время, что я тебя знаю, это ты её отталкивал...

— Бл*дь, да оставь ты это в покое, Джон!

Когда Джон лишь продолжил смотреть на него со скрещёнными руками, видящий сердито сверлил его взглядом блестящих глаз, но в этот раз они блестели уже от слез. Злость ожесточила его губы, и он показал жест одной рукой, вытирая глаза и рыча следующие слова.

— Годы, — произнёс он. — Годы, бл*дь, Джон. Ты понимаешь? Она оставила меня гнить. Она оставила меня с ними. На годы. И теперь она будет осуждать меня за то, кем я стал? Она бросает меня... — он вновь показал жест, насупившись. —... Здесь. И она будет осуждать меня? — он вытер лицо другой рукой. — За то, что я отрёкся от неё, от этой дерьмовой истории... это единственное, что помогло. Мне стало лучше после этого, Джон. Мне стало лучше.

— Ревик, — Джон растерянно уставился на него. — Что, дружище? О чём ты говоришь?

— Я не обязан выслушивать всё это дерьмо. Ни от неё. Ни от кого-то другого, кому никогда не приходилось иметь дело ни с чем... кто так и не утрудился показаться, просто быть здесь, хотя бы помочь мне с этим. Она может просто возвращаться к своим бл*дским богам и её золотистому чёртову океану света, или куда ей, бл*дь, захочется. Я ей не нужен. Я никогда не был ей нужен. А когда она была нужна мне, её рядом не было.

Джон непонимающе смотрел в лицо видящего.

Он видел там злость, но в то же время что-то другое, какую-то отчаянную боль, чего он никогда прежде не видел на лице элерианца.

— Она это не понимает, — сказал видящий. — Она никогда это не поймёт, Джон. И мне уже всё равно. Если бы она захотела быть со мной здесь, ей бы пришлось это понять. Хотя бы немного.

— Понять что? — переспросил Джон. — Что ей нужно понять?

Ревик закрыл глаза, положив лицо на руки.

На глазах Джона он издал отрывистый смешок и покачал головой.

— Я же сказал, это неважно, — ответил он. — Просто забудь.

Но Джон продолжал на него смотреть, хмурясь.

После небольшой паузы он согнул колени и одним плавным движением уселся на пол со скрещёнными ногами. Всё ещё всматриваясь в лицо видящего, он подвинулся к нему ближе, чтобы их ноги соприкасались. Когда молчание затянулось, он положил ладонь на его руку.

Ревик вытер глаза, всё ещё сжимая серебристую цепочку пальцами, запутавшимися в его волосах. Джон думал над его словами, крутил их в голове. Спустя ещё одно мгновение, во время которого видящий просто сидел там, Джон вздохнул.

— Ревик. Ты злишься, что она не родилась раньше?

Подбородок видящего напрягся. Он не поднял взгляда.

После очередной паузы он выдохнул и щёлкнул языком.

— Суть не в этом. Я не становлюсь лучше, когда она рядом, — сказал он. — Я хуже. И она тоже.

Глядя в лицо видящего, Джон покачал головой, ощущая острую волну нереальности и какого-то раздражённого сочувствия при взгляде на другого мужчину.

— Ревик, — вздохнув, он прислонился спиной к стене рядом с ним. — Ты думаешь, что время её рождения — это каким-то образом её вина? Что она пришла недостаточно быстро?

— Забудь, Джон. Ты не видящий. Ты не поймёшь.

— Нет... я понимаю.

— Я сказал, забудь, Джон.

— Но дело ведь в этом, разве нет? — спросил он. — Ты думаешь, что она бросила тебя здесь. Оставила тебя с дядей Менлимом и Меренье, потому что она не потрудилась за тобой явиться? — Джон всматривался в лицо другого, видя, как его выражение напрягается под его пытливым взглядом. — А может, это что-то посредническое? — спросил он. — Какая-то грандиозная космологическая схема, которая просто не приняла тебя в расчёт? Или, может, не посчитала тебя таким уж важным?

— Джон... пожалуйста. Просто забудь, ладно?

Но Джон невольно уставился на него, и в его голосе звучало неверие.

— Это полное безумие, мужик. Ты же это понимаешь, верно? — он снова схватил видящего за руку, сжал его плечо. — Плевать мне, какой ты расы. Это реально безумное дерьмо, Ревик. Винить её за такое.

— Я её не виню.

— Чёрта с два, — Джон издал отрывистый смешок. — Винишь, Ревик. Ясно как белый день.

— Я же сказал, что в этом нет смысла. В любом случае, суть не в этом...

— Но это всё равно тебя злит.

Ревик выдохнул и щёлкнул языком, продолжая смотреть себе на ноги. После очередной паузы он закрыл глаза. Джон смотрел, как его лицо опять напряглось, а затем он кивнул.

— Да. Это всё равно меня злит.

— Ты сказал ей об этом по-настоящему?

— Нет, — Ревик посмотрел ему в глаза, стиснув зубы. — Что от этого толку? Это ничего не изменит. Это ничего не исправит. И я не хочу вновь начинать всё по кругу с ней. Я сказал тебе, мне не станет от этого лучше. Она не делает меня лучше. Мне лучше остаться одному или быть с кем-то, кто не сводит меня с ума. И ей так тоже лучше.

Джон прислонился к стене, качая головой.

— Тебе нужно сказать ей, дружище. Ты не можешь просто разорвать брак и не сказать, почему.

— Это услуга, Джон. А не причина.

— Разве это недостаточная причина? — спросил Джон.

Глаза Ревика на мгновение подёрнулись дымкой. Он покачал головой.

— Я не хочу говорить с ней, Джон. Правда, не хочу.

— Ну, это хорошо, дружище. Потому что я сомневаюсь, что она в ближайшее время сюда вернётся.

Когда другой раздражённо щёлкнул языком, Джон вздохнул, закрыл глаза и прислонился затылком к стене.

— Иисусе, Ревик. Ты действительно хочешь полностью вычеркнуть её из своей жизни? — он посмотрел на него, повернув голову. — Она сказала мне привести тебе проститутку. Столько проституток, сколько ты захочешь, вообще-то.

Ревик бросил на него прищуренный взгляд.

— Да, мужик. Она сказала дать тебе выбор. «Пусть сам выберет себе по вкусу», сказала она. Она дала разрешение на расходы и всё такое, — он наблюдал, как глаза элерианца подёргиваются дымкой, пока он смотрит в пол. — Если ты думаешь, что она останется, ты сдурел, Ревик. Моя версия — что ты её ещё долго не увидишь, дружище. Если вообще когда-нибудь увидишь.

Воцарилось очередное молчание.

Затем Ревик покачал головой, щёлкнув себе под нос.

— Ей лучше без меня.

Посмотрев на отстранённое выражение видящего, Джон ощутил очередной прилив злости.

— Чёрта с два ей лучше без тебя, — рявкнул он. — Я знал её раньше, мужик. Ты, может, и был жутковатым преследователем, но ты явно многое упускал, — его голос зазвучал резче, когда другой лишь покачал головой. — И чёрта с два тебе лучше без неё. Ты был половиной настоящего себя. Возможно, это проще, но едва ли лучше.

— Серьёзно, Джон? — Ревик поднял взгляд, сурово поджав губы. — Ты помнишь меня до операции в Вашингтоне. Скажи мне, тогда мне было «лучше»? Это всё та светлая, более прощающая и рациональная часть моей натуры, которую ты видел? Ты даже не можешь свалить всё на ситуацию с Сайримном. Она сводила меня с ума ещё до того, как я застрелил того паренька. Я уже падал... ещё раньше. Ты знаешь это. Я знаю, что ты знаешь.

Джон уставился на него, поджимая губы. После очередной паузы он покачал головой.

— Ревик, дружище. Ты должен был знать, что справиться со всем этим будет сложно. Ты не можешь винить Элли за это. Не можешь, — последняя злость покинула его, когда он увидел, как на лицо Ревика возвращается усталое и опустошённое выражение. — В любом случае, дело не только в браке. Тот парень был без ошейника и находился так близко — это должно было влиять на тебя. Ты уже справлялся с той частью тебя, которая является Сайримном. Ещё до того, как застрелил его.

Взгляд Ревика сделался отрешённым. Сделав неопределённый жест, он потёр лицо рукой и прислонился затылком к стене.

— Теперь это всё равно неважно, Джон, — произнёс он пустым голосом. — Она не сможет уйти надолго. Пока я здесь. Как ты и сказал, мы связаны. Она уйдёт на несколько недель, и мы оба это почувствуем. И не просто почувствуем, если всё будет как в прошлый раз.

Джон просто смотрел на него несколько секунд.

Затем он вздохнул и прислонился затылком к стене рядом с Ревиком.

— Уверен, она сумеет найти способ обойти это, мужик, — сказал Джон. — Если отставить в сторону её «тугодумие», она всегда довольно хорошо добивалась тех вещей, которых ей хотелось.

Видящий пожал одним плечом.

— Она не может победить связь, Джон.

— Нет, мужик, — сказал Джон, посмотрев на него. — Но она наверняка может победить тебя.

Видящий перевёл на него взгляд, прищурив ясные глаза.

— Я не пытаюсь одержать какую-то «победу», Джон, — он уставился в дальнюю стену. — Я знал, что не справлюсь с тем, что опять оказался женат. Я знал это ещё на корабле. Но я всё равно это сделал. Ты прав, это не её вина, но это тоже ничего не меняет.

Джон невесело улыбнулся и покачал головой, не отнимая затылка от стены.

— Ревик, — сказал он. — Ты лжёшь себе. И ты знаешь её не так хорошо, как думаешь. Ты можешь убеждать себя, что она коврик, о который можно сколько угодно вытирать ноги, но ты глуп, если правда в это веришь. Ты понятия не имеешь, как быстро она вырезала Джейдена из своей жизни, как только поняла, что всё кончено, — в его голосе зазвучало предостережение, когда он посмотрел на видящего. — Я долгое время не видел на её лице такого выражения. Но сегодня я увидел нечто очень похожее.

— Супер, — Ревик тихо фыркнул, вновь стискивая волосы руками. — Теперь меня приравняли к какому-то человеческому салаге, которого она трахала.

— Да, — сказал Джон, стиснув зубы. — К человеку, которого она любила — любила дольше, чем знакома с тобой. А когда она порвала, она действительно порвала с ним, дружище.

Ревик тихо щёлкнул языком и издал невесёлый смешок.

— Она попыталась порезать его новую женщину, — он фыркнул. — Она не могла так уж забыть его.

— Ага, — сказал Джон, кивая. — Она это сделала. А потом, неделю спустя, она вышла из тюрьмы, и на её лице было то же выражение, какое я увидел сегодня. Она вырезала его из своей жизни — и я имею в виду совсем. Он раз за разом пытался извиниться, остаться хотя бы друзьями. Она больше ни разу не говорила с ним, насколько я знаю. Он всё ещё пытался, когда появился ты и забрал её оттуда. Она съехала с их квартиры, пока его не было в городе, и на этом всё.

Ревик холодно посмотрел на него.

— Это должно меня напугать, Джон?

— Должно, дружище. Да.

— Ну, так вот, это меня не пугает. Это хорошо. Ей надо двигаться дальше. Чем быстрее, тем лучше.

На мгновение Джон лишь смотрел ему в лицо, наблюдая, как видящий закрывается в себе. Осознав, что разговор окончен, он убрал ладонь с его руки и скользнул назад по плитке.

— Ладно, дружище, — опираясь на стену для равновесия, Джон поднялся на ноги. — Ладно. Посмотрим, как это для тебя обернётся.

Видящий хмуро скривил губы. На мгновение Джону показалось, что он достаточно зол, чтобы ответить, но тот промолчал.

Вместо этого он смотрел на серебряную цепочку, которую всё ещё сжимал в руке.

Глава 44. Отставка

Обычно меня не укачивает.

Даже когда все вокруг меня выблёвывают свои внутренности (как в тот один-единственный раз, когда я отправилась на ловлю рыбы в глубоких водах с Джейденом и его приятелями по группе), я обычно остаюсь той, кто чувствует себя более-менее нормально.

Однако сейчас меня укачивало практически весь полет до Пекина.

До этого меня тошнило во время всей поездки до Амритсара, и во время короткого перелёта из Амритсара до Калькутты. Само собой, горные дороги узкие, суровые и крутые, и на протяжении долгих миль петляли резкими поворотами, но ранее я преодолевала такие поездки безо всяких проблем.

Те последние дни, что я провела в лагере, не были лучшими в моей жизни, но хотя бы они пролетели быстро.

Поначалу у меня имелись дела, которыми нужно было заняться, и это помогало. Я позаботилась обо всех транспортных вопросах прежде, чем говорить с кем-либо, и прежде, чем я позволила им попробовать поговорить со мной.

Конечно, Балидор всё равно пытался. И Джон тоже. Меня куда сильнее удивило, когда в мою дверь постучал Вэш, а после него и Тарси.

Я мало спала.

По правде говоря, я даже не помнила, чтобы пыталась.

Я знала, что в конце работала на чистой выносливости, просто пыталась протолкнуть себя через этот период, сделать всё прежде, чем что-то во мне обрушится по-настоящему. В тот момент я уже действовала на какой-то маниакальной энергии, наверняка расходуя свой последний адреналин.

Я много писала в те дни.

Я писала инструкции, пароли к банковским счетам, советы, наблюдения. Большинство из этого было бесполезным или почти бесполезным. В следующие несколько недель Вэш и Тарси взяли на себя управление ситуацией с Ревиком, но они продолжали следовать транскрипциям и видео, предлагая совет или наставление, когда я об этом просила.

Я знала, что на самом деле они не нуждались в моей помощи с пониманием того, в каком состоянии он находился, как не нуждались и в моих неопытных мыслях о том, что может происходить с ним в данный момент. У них на двоих, наверное, имелось больше тысячи лет опыта работы со светом видящих, включая самого Ревика. Я не могла сказать им ничего нового.

Но я всё равно это делала.

Может, я делала это, чтобы поставить точку — в надежде, что так будет легче всё отпустить, притвориться, что произошла какая-то передача полномочий или смена власти.

Перед этим я позаботилась о деньгах Ревика. Как только я убрала отовсюду своё имя, я передала все эти дела Джону и Дорже. Они собирались разработать какой-то базовый терминал на случай, если Ревику зачем-то понадобится доступ к его счетам до тех пор, как они его отпустят.

Я также подготовила все, что мне понадобится при отъезде.

Я поработала с Тензи, чтобы достать кожные патчи, протезы, контактные линзы, одежду, оружие. По справедливости я, наверное, задолжала им огромную сумму денег, но я не стала спорить, когда Балидор и Вэш просто настояли, чтобы я взяла всё необходимое. Я не могла позволить себе споры, учитывая, что мои активы практически равнялись тому, что я могла унести с собой при уходе.

Когда я закончила упаковывать всё необходимое, это заняло больше половины моего багажа.

За последние несколько лет я рассталась со многим.

Даже до этого я мало чем владела.

С другой стороны, у меня никогда и не было много денег.

Теперь у меня имелось несколько футболок, оставшихся с тех времён, мои армейские ботинки, парочка наполовину заполненных скетчбуков. У меня было мало ювелирных украшений, только то, что Касс купила мне на рынках Сиртауна. У меня даже не сохранилось того, что оставили мне мама и папа, потому что этих вещей не было при мне в день, когда я уехала с Ревиком.

Та, кем я была до всей этой истории, практически исчезла.

Первые несколько разговоров были относительно простыми и в той или иной мере сводились к стратегии.

Кому-то нужно разобраться с ситуацией Касс, и Вой Пай просила меня. Похоже, никто не удивился, когда я сказала, что отправлюсь туда в первую очередь. Вот когда Балидор повторил, что после отъезда я не смогу вернуться в пещеры, мы по-настоящему сцепились.

Джон, похоже, меньше всех удивился, но именно он плакал и сильнее всего пытался убедить меня остаться. Вэш говорил очень мало. Балидор, казалось, вообще не осмыслял, что я ему говорила. Я говорила с ним, Вэшем и Тарси как с группой, и он просто смотрел на меня, пока я рассказывала им троим, что собираюсь делать после отъезда из Пекина. Большую часть того времени, что я говорила, Балидор держал руки скрещёнными на груди и поджимал губы.

Но взгляд его глаз больше походил на недоумение, может, даже неверие.

— Ты... что? — спросил он, когда я закончила.

— Всё предельно ясно, 'Дори, — сказала я. — Не знаю, как я могу выразиться ещё яснее.

Он просто пристально смотрел мне в глаза, и его взгляд выражал совокупность того сильного смятения.

— Мне это ни в коем разе не ясно, Элли, — ответил он.

— Я ухожу, 'Дор, — повторила я. — Тебе надо назначить нового босса. С меня хватит.

— Ты уходишь... в каком именно смысле? — переспросил он. — Перестаёшь быть Мостом?

— Полагаю, что так, да.

Он продолжал пристально смотреть на меня, и его серые глаза размылись, так что я предположила, что он сканирует меня — может, чтобы определить, серьёзно ли я говорю. Или в своём ли я уме.

— Что это значит? — спросил он.

— Это значит, что я ухожу, 'Дор. Я не стану просто уходить в подполье с твоими людьми, пока Тарси и Вэш заканчивают с Ревиком. Я на самом деле ухожу. Я не вернусь.

Когда он открыл рот, я подняла ладонь.

— Слушай, — сказала я. — Пожалуйста... хотя бы попытайся посмотреть на это логично. Я для вас уже бесполезна. Половина видящих на планете хотят моей смерти. У меня нет боевого опыта, нет опыта в политике. Чёрт, да меня даже не воспитывали как видящую. Половина твоих людей думает, что мне промыли мозги. Будет лучше, если я поступлю иначе. Исчезну.

— А как же то, что ты говорила мне ранее? — спросил он. — О беженцах? О китайцах?

— Я попытаюсь заключить сделку с китайцами, — сказала я. — Мы это уже обсуждали. Я назначила встречу с Вой Пай. Я по возможности переговорами добьюсь освобождения Повстанцев и, конечно, вытащу оттуда Касс и Багуэна. С китайцами я буду в безопасности. И как я и сказала, я не буду возвращаться сюда, так что не подвергну вас риску.

— Как думаешь, сколько же влияния на Вой Пай будет у тебя, — ровно сказал он, — как у «не-Моста»?

Я стиснула зубы.

— Вообще-то я не планирую говорить ей об этом. С её точки зрения я буду вести переговоры от имени Семёрки. Она видела меня в этой роли, так что это может действительно помочь вам. Хотя с Вой Пай никогда не знаешь наверняка. В любом случае, она, похоже, не хочет говорить ни с кем, кроме меня, поэтому, что бы я ни делала потом, тут других вариантов нет.

— А беженцы?

Я смотрела на него несколько секунд, затем покачала головой и тихо щёлкнула языком.

— Элисон, — сказал он. — У тебя есть обязательства.

Тут мои глаза полыхнули.

— 'Дори, у меня столько раз пытались вызвать чувство вины из-за моей роли посредника, что хватит на всю жизнь. Использовать против меня этот аргумент сейчас — не лучшая идея.

— Тогда что насчёт простого сострадания? — настаивал он. — Раньше тебе было не всё равно, что случится с твоими людьми, Элли.

Я ещё сильнее стиснула челюсти.

Увидев выражение моего лица, он едва слышно щёлкнул языком и отвёл взгляд. Затем я ощутила в нём сожаление и какое-то сердитое раздражение на собственные слова. Вздохнув, я пальцами отвела волосы с лица, чувствуя, как моя злость сдувается в какую-то тяжёлую усталость.

— Я не могу помочь с этим, 'Дори. Мне жаль, но я не могу, — мой тон сделался ещё ровнее. — В любом случае, большинство из этих беженцев хочет моей смерти. Сомневаюсь, что я подхожу для этой работы, — пожав плечами, я скрестила руки на груди. — Я думала, может, Чан сумеет помочь тебе с этим. Она проводила время в лагерях, и ты говорил, что у неё есть связи в СКАРБ. Наверное, она сможет помочь вам избегать Зачистки, пока вы не переместите большую их часть. Если честно, я действительно не вижу, какой вклад я могу внести в этом отношении. Сострадание — да, но это я могу делать и на расстоянии.

Балидор нахмурился ещё сильнее, но я видела, как он опять нацелил на меня эту проницательность.

— И ты отправишься... куда? — спросил Балидор.

— Я пока что не знаю.

— Ты не знаешь?

Я вздохнула.

— Слушай, если бы я знала, я бы тебе не сказала. Ты же это понимаешь, верно? Мне придётся найти место, чтобы спрятаться — это очевидно, а также работу, какой-то способ зарабатывать деньги так, чтобы никто не узнал, кто я. Я обсуждала с Порэшем и другими то, как сделать человеческую личность. Если всё сложится совсем плохо, есть места в горах...

— В каких горах? — переспросил он, в неверии уставившись на меня.

Издав невесёлый смешок, я вскинула руки.

— Как устроюсь, пришлю теб<