Как воспитать ценность труда?

И.Г. Можно сказать, что весь этот период был серьезным трудом, подготовившим такой поворот Вашей жизни.

В труде есть много достоинств — он дисциплинирует, он связан со словом: обещал сделать — надо сделать. Появляется обязательность, и многое другое, что, несомненно, пригодилось в Вашей дальнейшей жизни.

Но многим детям принять это трудно, особенно, если таких навыков не было с детства. Для малышей булки растут на деревьях. Для детей постарше маняще и заманчиво выглядят разного рода «киносказки», в которых герой где–то находит сокровище, или безнаказанно крадет большие деньги, или на него «сваливается» огромное наследство. Вариантов много, но смысл один: формируется и внедряется образ человека, который получает все на свете и в один момент. Объяснить ребенку необходимость труда после этого довольно сложно. Потом им трудно и в школе, и в жизни. Труд становится для них вещью не ценной.

Сегодня это большая проблема в педагогике, не только в христианской, но и светской: как привить детям навык к труду? Как воспитать ценность труда в глазах ребенка, воспитать постоянство в труде?

О.В. В этой жизни мы все помогаем друг другу, у нас общая жизнь. Слово «служить» — это ребенку еще не понятно. Но «помогать» — об этом можно говорить. Вещи не сами появляются, за ними стоит труд многих людей.

– Ты ешь хлеб. Ты знаешь, как он к тебе попал?

– Мама купила в магазине.

– Да, но прежде, чем его привезли в магазин, надо было вспахать землю, посадить, вырастить зерно, потом собрать его, смолоть, замесить тесто, испечь, привезти в магазин, продать. Сколько людей вовлечено в это? Сколько у тебя помощников! Если бы я захотел показать их всех, они бы в наш двор не вместились! А ты их даже не знаешь. И вот ты должен подумать об этих людях, когда ты ешь хлеб. Они трудились, работали, чтобы ты имел эту булку. А как ты можешь помочь? Ты уже съел булку. Но на столе лежит ложка, чашка. Ты можешь помыть их, убрать. Ты поможешь маме. Вот так мы все вместе и живем — помогаем друг другу.

Это будет доступно с очень раннего возраста.

Когда к нам приезжает детский лагерь, то все живут вместе. Жить вместе — это не только сидеть и разговаривать, но должны быть совместные дела. Надо сразу определиться с тем, что могут дети каждого возраста. Если мы всё будем делать вместе, то жизнь станет интересной и полной. А если кто–то будет уклоняться, то что–то в этой жизни может разрушиться. Не наученных детей надо об этом просить. Надо распределить, кто что будет делать, чтобы всех вовлечь. Даже если потом придется все переделывать. Тут главное — участие.

Это проблема не только лагеря, это и домашняя проблема. Многие родители раздражаются, видя, что дети не хотят ничего делать дома.

Следует дать ребенку понять, что кроме него некому сделать то или иное дело. «У меня есть свои обязанности, у тебя — свои». Не нужно делать за него, если он сам не сделал.

Важно, чтобы ребенок почувствовал красоту порядка, завершенного дела. Ведь беспорядок внешний порождает беспорядок внутренний. Но это не должно быть слишком назидательно. Если, например, ребенок не убрал свою постель, можно сказать: «Ну, если ты не хочешь свою постель убрать, давай сделаем так: ты убираешь мою, а я — твою!» Он сам сообразит, что легче сделать будет!

Условия жизни у всех разные: городские условия, деревенская жизнь… Нужно делать то, что нужно для жизни семьи в городе, для жизни семьи в селе. Но опять же, исходя из того, что у нас общая жизнь, чтобы ребенок понимал, что такое семья. Если мы все начнем делать, что хотим, будет просто разброд!

И.Г. В Москве у подростков есть возможность некоторое время летом поработать. Но часто они ожидают, что бы за месяц самого неквалифицированного труда им заплатят столько же, сколько их родителям. И нередко от них можно услышать: «А если меньше — я работать не пойду».

О.В. Человек должен любить то, что он делает. Не всегда это может получиться, особенно если он идет трудиться не по своей воле, а по обязанности. Есть такие работы, которые могут не вызывать любви и быть просто такой трудовой обязанностью, повинностью.

Но если человек верующий, то он должен принять то, что дает ему Бог, согласиться терпеть все трудности и не думать, что у него такая работа всю жизнь будет. Может быть, потом ему Господь пошлет то, что принесет большее вдохновение и радость. Но, опять же, настраиваться на то, что сейчас я буду кое–как все делать по обязанности, пока не придет что–то более интересное, не следует. Просто нужно добротно исполнять то, что Господь дал сейчас.

Когда человек, совершая то, что совершает, соотносит себя с работодателем или кем–то еще, то могут возникнуть большие неприятности и расстройства. А если человек настроится так, что это дело ему через человека поручено Господом, то у него будет другое отношение к тому, что он делает. Но до этого надо дозреть.

И.Г. Если у детей не привит навык к труду, то потом у них возникают очень серьезные трудности со служением. Такие молодые люди воспринимают служение не как радость, а как тяготу, нагрузку, от которой надо скорее освободиться. Как же в них зародить желание бескорыстно служить Церкви?

О.В. Это не дело научения во время урока, а дело всей жизни. Поэтому этим заниматься должны те, кто дают ему жизнь. На работе тебе поручают дело и смотрят — каков ты? Если человек ленив, у него ничего не будет получаться. Можно все дело воспитания передать тому, кто принимает человека на работу и сказать: «Вы его воспитывайте!» Конечно, его научат профессиональным навыкам, но то, что должно быть заложено в семье — нравственное, моральное отношение к труду, к тому, что ты делаешь — этому можно научить только дома.

Выбор профессии

О.В. Я возвращаюсь к началу нашего разговора: с детства нужно, чтобы ребенок почувствовал в себе творца. Имея возможность творить, он не вырастет праздным. Творить — значит трудиться. Творить можно отношения в семье, дружбу. Творить — не значит придерживаться каких–то правил. Это не дрессировка, не натаскивание себя на «творчество». Все будет рождаться из Духа. Главное, чтобы у ребенка был настоящий Дух жизни. Если он будет в Духе, то всегда найдет способ выйти из любых трудностей жизни. Он сможет пластично переходить из одного возраста в другой, и Дух будет ему помогать в этом. Взрослые должны помочь ребенку сохранить такое духовное состояние, чтобы оно не разрушилось. А что делать в конкретных ситуациях — подскажет сама жизнь.

Ребенок, живя даже в очень благополучной христианской семье, еще не получает всего, что ему нужно будет в жизни. Он должен развить свои профессиональные Устремления, учась в каких–то заведениях, которые выбирает по желанию.

Конечно, родители должны следить за тем, как развивается природный дар ребенка, что его интересует. Главное — не упустить время, потому что, когда они относятся к этому небрежно, ребенок просто не готов к вступлению во взрослую жизнь. Нужно выбирать будущую профессию, а он не знает, куда поступать. Значит, родители не занимались им и не увидели тот дар, который нужно было развивать. В результате человек получает нелюбимую профессию, которой тяготится всю жизнь. Это ли не трагедия?

И.Г. Что Вы советуете таким молодым людям?

О.В. Тут нужно не молодым людям советовать, а родителям, чтобы они не навредили своим детям.

Раньше в воспитании ребенка участвовал семейный учитель. Он давал ученику хорошие знания по основным предметам. Занимаясь с ребенком индивидуально, он мог открыть его призвание.

В наше время бывают случаи, когда нужна помощь творческого, талантливого в какой–то сфере жизни человека, который мог бы открыть и развить талант ребенка. Это может быть историк, врач, музыкант, психолог. Встреча с ним может развить дар, который есть в подростке.

Человек, который хочет помочь, должен так же, как и родители, считать выбор призвания подростка своим главным делом, потому что очень важно, чтобы человек не только созревал профессионально, но и рос духовно.

Марина Цветаева в статье «Искусство при свете совести» сказала: «Быть человеком важнее, потому что нужнее». Это — аксиома. В обществе существует такое «сталкивание лбами» профессий, и многие думают, что быть оперным певцом — счастье, а — уборщицей — трагедия жизни. Так может сказать только человек мира сего, ищущий карьеры, которому важно быть не человеком, а профессией. Вот в чем беда.

М.Г. Может быть, самое трагичное, когда молодой человек не просто «становится профессией», выбранной им самим, а профессией, выбранной для него родителями.

О.В. Да, это еще хуже. Бывает так, что родители не смогли реализовать свои детские или юношеские мечты, поэтому они пытаются перенести их на своего ребенка. А у него нет ни желания, ни стремления быть тем, что ему навязывают.

Например, ситуация с Виктором, сыном нашего алтарника, о котором мы говорили. Дар художника и скульптора, который есть у него, нужно развивать. Если сейчас ему прививать мысли, что он должен поступить на экономический или юридический факультет, которые сейчас считают самыми престижными, то это будет большой ошибкой. Хотя ему могут внушать:

– Ты будешь мало зарабатывать, кто такие художники? — бродяги в обществе…

А для него — это любимое занятие.

В крестьянских семьях в Латвии дети раньше очень органично переходили из одного возраста в другой. Все потому, что были неразрушенные семьи. Дом не разделялся. Семью старались сохранить. И родители были для детей авторитетом в хорошем смысле. Мальчик, например, с детства трудится вместе с отцом. Отец выполняет все работы по хозяйству, обучая при этом сына. Он видит жизнь отца, оценивает ее. Такое общение дает ему покой, уверенность. Подросток впитывает все профессиональные навыки, впитывает жизнь, органично живет в семье. Это очень хороший вариант жизни, он и сейчас еще встречается, но таких семей, к сожалению, мало.

Конечно, такая жизнь воспитывает в ребенке правильное понимание очень непростых вещей. Он познает тайну жизни: важно не кем он будет, а каким. Важно, как мы исполняем служение — ведь можно «провалить» любую профессию. В этом мире один профессор, другой — полицейский, третий — монах, священник, и т. д. Некоторые склонны принижать труд земледельца, рабочего, а старец Силуан Афонский говорил, что плохих послушаний в этом мире нет, есть плохие исполнители.

И.Г. Увы, эпоха крестьянского труда, с ее естественной связью с миром природы, как основы воспитания детей, уже в прошлом. Сейчас серьезные церковные деятели говорят, что православие стало в России городской религией, а не сельской. Как же помочь подросткам, живущим в городе, сохранить веру и пройти трудный подростковый период?

О.В. Да, в городах ребенок часто не представляет себе работу своих родителей, в лучшем случае он знает только названия их профессий. У него нет возможности видеть, как трудится папа, потому что один из них идет в школу, другой — на работу. Так что сейчас школа жизни иная. Идет узкая специализация, которая разобщает всех.

Сегодня из жизни ушло то, что присутствовало в прежние времена. Это не значит, что в городских семьях члены семьи имели одну и ту же профессию, но все равно, жизнь и быт устраивались так, что сохранялась возможность быть вместе.

На катехизации мы говорим о братотворении, а в семье надо заботиться о творении семьи. Сейчас нужно, несмотря на все препятствия, стремиться быть вместе как можно чаще. Мы уже говорили в начале беседы об общей молитве, о совместной трапезе, — пусть это будет не обед, а хотя бы чаепитие. Если этого нет, все рассыпается, остается только общественная столовая…

Люди уходят друг от друга. Дети уходят от родителей, родители — от детей. Раз ушли, значит, Встречи нет. Семья — это когда мы вместе, а не на расстоянии.

Например, бывает, что сын пишет докторскую диссертацию, а в это время в соседней комнате больная мать, а он сидит озабоченный только своей работой, потому что на сердце сухо. Были великие таланты, которые блистали своей виртуозностью, но отличались жестокостью, мстительностью, конфликтностью, эгоизмом, т. е. они не были вполне людьми. Это — трагедия их жизни. В глазах же вечности душа дороже.

 

Проблемы неполных семей

И.Г. Неполные семьи — это очень больная проблема. Количество разводов в мире растет с невероятной скоростью. Например, в США около 60% семей — неполные. В России этот процесс тоже идет очень быстро.

Часто в семье — только мать, отца нет, он как–то ушел с горизонта жизни ребенка. Мать приводит ребенка в церковь, старается, чтобы он жил церковной жизнью. Но ребенок лишен мужского воспитания. Например, девочка растет и не видит дома отца. Она не знает, как вообще разговаривать с мужчиной. Или создается романтический образ мужчины, или возникает страх перед ним. Для мальчиков это еще труднее. Часто случается, что мать, живя в страхе за будущее своего ребенка, проявляет гиперопеку, чего дети вынести не могут. Нередко, как реакция на такую гиперопеку, происходит настоящий бунт — отторжение всей педагогики матери, а вместе с ней — веры, которой мать живет.

Как быть с такими детьми, как их церковно воспитывать?

О.В. Эта травма может остаться в человеке надолго. Думаю, что проблема окончательно может решиться только тогда, когда сам человек войдет в зрелый возраст, когда ему откроется, что есть любовь Божия. Я знаю пример с одной старушкой, сиротой с детства, которая уязвлялась, что она была обделена родительской любовью. Она получила восполнение только тогда, когда Господь посетил ее и открыл Себя. Но эта духовная зрелость наступила по ее горячей молитве много позже.

Для человека потеря отца или матери может быть неисцелима в природном мире, например, если они умерли. Но у нас есть Отец, Который всех нас роднит и делает нас братьями и сестрами. Такое общение выше общения по крови, и Церковь эту тайну общения знает.

А в детстве человек, оставшийся без отца или матери, может исцеляться в духовной семье, если в ней существует истинное духовное общение. Нужна такая семья, где ребенок мог бы увидеть в женщине, не матери по крови — мать, а в мужчине, который не отец по крови — своего отца.

Если имеются условия, чтобы ребенок мог войти в такую духовную среду, духовную семью, то тайна общения ему откроется. Будет восполнение пустоты, и он получит радость в этом общении.

Господь показывает относительность родства по крови. Часто можно слышать, что «эта девушка мне духовно ближе, чем моя родная сестра, которая от меня отдаляется».

Ребенка травмирует не только то, что нет у него отца или матери, но и то, что у него нет брата или сестры. В Церкви он может их найти.

М.Г. Батюшка, мы сейчас говорим о семьях, неполных физически. А что делать в духовно неполной семье: если один из родителей верующий, а второй — резко против веры?

О.В. Не нужно разрушать авторитет отца или матери, если от них исходит отрицание Бога. Надо мудро искать путь, как вывести такого взрослого человека из тупика, в котором он находится.

Думаю, здесь необходима совместная молитва, допустим, матери и ребенка о неверующем отце. Какой будет плод этой молитвы — предсказать трудно, но, во всяком случае, имеет смысл так делать. Такая молитва лишает семью ОТ безнадежности. Мы молимся, и это уже рождает надежду, что все может измениться к лучшему. Можно ограничиться критикой, раздражением, но это будет разрушительно. Созидать отношения с человеком, который еще находится не вместе с тобой, можно только таким вот образом — молиться о нем, поручив его Богу.

Семейное движение

И.Г. Сейчас в Церкви появилось такое интересное явление, как семейное движение. Христианские, церковные, благополучные семьи встречаются в течение года с другими семьями, отправляются вместе в паломничества, летом живут в лагерях. Дети остаются в своих семьях, но и общаются с детьми других семей.

Некоторые христиане, включенные в той или иной степени в общины, не понимают, для чего нужно такое семейное движение — это альтернатива общинам или какое–то к ним дополнение? Не берет ли семейное движение на себя такое функции христианских общин?

О.В. Я думаю, для детей более органично, когда встречаются семьи. А в общинах не всегда семья собирается вместе — часто члены семьи включаются в разные общины, и это разделяет их. Возникает какая–то параллельность. А здесь — совместная жизнь, все учатся друг у друга. Даже если ребенок маленький, нельзя думать, что он ничего не может дать. Дети из разных семей имеют разный опыт. Один — так научен, другой — иначе. В общении они могут почерпнуть очень много — не из книг, а из жизни. Общение может подвигнуть их к вниманию к тому, что раньше уходило из поля зрения. Кто–то очень любит читать книги, а кто–то не имеет к этому навыка. Поэтому начитанный ребенок может заинтересовать, зажечь того, кто не книгочей.

Поэтому в таком общении рождается более полная жизнь, люди шлифуются друг о друга. Жизнь с детьми целительна и для взрослых, с их комплексами и стрессами. Семейный лагерь — это период жизни, который может исцелить и обогатить. Я думаю, что такое общение очень органично.

Это еще и выход для тех семей, в которых один ребенок. Чтобы он не был замкнут на себе, не рос эгоистом. Он обретает в такой общине и братьев, и сестер, причем разных возрастов, характеров, разного опыта жизни. Это учит их общаться друг с другом. Бывает, что дети не находят общий язык с малышами. Для них малыш это что–то, не стоящее внимания. А тут приходится относиться к нему на равных. Увидеть его как человека, с которым можно общаться.

Вера может передаваться по наследству. Но часто это происходит формально. Важно, чтобы ребенок, видя церковную традицию, которая проявляется в каких–то формах, все же понимал, что вера — это не форма. Самое главное, чтобы родители могли передать ему доверие к Богу, чтобы у него были такие отношения с Ним, какие у него с матерью или с отцом.

«Ты сможешь жить без общения? Ты сможешь жить без воздуха? Сейчас ты не хочешь молиться — значит, ты пренебрегаешь Богом, Он тебе не нужен. Но без Бога ты будешь не лучше, а хуже, ты разрушишься».