Механизмы психической адаптации в стрессовых ситуациях.

Стратегии, используемые испытуемым в проблемных ситуациях (копинг – механизмы):.

На когнитивном уровне - Проблемный анализ,   Религиозность.

На эмоциональном уровне- Оптимизм

На поведенческом уровне - Компенсация,  Сотрудничество

Таким образом, попадая в затруднительную ситуацию, исследуемый пытается подвергнуть ее рациональному анализу, а при тщетности собственных усилий в этом направлении, переходит на иррациональный уровень веры в сверхъестественное, делегируя ответственность за собственную жизнь на высшие силы. По-всей видимости, именно религиозно-мистический настрой подпитывает надежду на благоприятное разрешение любых жизненных затруднений и вселяет оптимизм. При этом на уровне поведения, обследуемый не склонен пассивно ожидать благоприятного исхода своих проблем, он активно привлекает к сотрудничеству более опытных, компетентных, успешных людей из ближайшего социального окружения. Если же, привлечение для совладания со стрессогенной ситуацией других людей по тем или иным причинам невозможно, а своих личностных ресурсов в данном случае не хватает, обследуемый может отказаться от борьбы с трудностями путем ухода от «тяжело переносимой» реальности в побочную активность (любимое дело), а в худшем случае в болезнь.

Вышеописанное сознательное поведение испытуемого, используемое им при столкновении с проблемами, жизненными трудностями и стрессами, лишь частично способно справляться с последними, т.к. в его основе лежат глубинные бессознательные механизмы психологической защиты.

 Механизмы психологической защиты.

\

Из неосознаваемых механизмов, защищающих личность от тревоги, неизменно возникающей при осознании конфликта или стресса,испытуемый использует в качестве основного механизма рационализацию. Механизм рационализации предназначен для сохранения и поддержания высокого уровня самооценки и предотвращения чувства вины.

».

Исследование структуры личности с помощью Я-структурного теста (ISTA)

У обследуемого вероятность наличия выраженных психических отклонений минимальна, однако диагностируется личностная незрелость, нереализованность, стремление жить, используя минимум собственных возможностей.

Среди основных бессознательных (базовых) личностных функций, доминируют следующие:

1. Дефицитарная агрессивность.

В поведении дефицитарная агрессия проявляется в неспособности к установлению межличностных контактов, теплых человеческих отношений, в снижении активности, в сужении круга интересов, в избегании каких-либо конфронтаций, конфликтов, дискуссий и ситуаций «соперничества», в склонности жертвовать собственными интересами, целями и планами, а также в неспособности брать на себя какую-либо ответственность и принимать решения. При выраженной дефицитарной агрессии существенно затруднена возможность открыто проявлять свои эмоции, чувства и переживания, претензии и предпочтения. Недостаток активности обычно компенсируется нереалистическими фантазиями, несбыточными планами и мечтами. В эмоциональных переживаниях на передний план выступают чувства собственного бессилия, некомпетентности и ненужности, ощущение пустоты и одиночества, покинутости и скуки.

Для испытуемого характерна пассивная жизненная позиция, несформированность собственных планов, интересов и потребностей. Он склонен откладывать принятие решений, не всегда способен прикладывать значительные усилия для достижения поставленных целей. В межличностных ситуациях, как правило, наблюдается уступчивость, зависимость и стремление к избеганию каких-либо противоречий, ситуаций столкновения интересов и потребностей.

2. Деструктивная тревога.

В поведении деструктивный страх проявляется прежде всего неадекватной переоценкой реальных угроз, трудностей, проблем; чрезмерной выраженностью телесных вегетативных компонентов эмоциональных реакций; плохо организованной активностью в ситуации опасности, вплоть до панических проявлений; боязнью установления новых контактов и близких, доверительных человеческих отношений; страхом перед авторитетами; боязнью любых неожиданностей; затруднениями в концентрации внимания; выраженными опасениями перед собственным личным будущим; неспособностью обращаться за помощью и поддержкой в трудных жизненных ситуациях. В случаях чрезмерной интенсивности деструктивный страх обнаруживает себя в навязчивостях или фобиях, выраженной «свободно плавающей» тревоге или «паническом ступоре».

Для обследуемого характерны: повышенная тревожность, склонность к беспокойству и волнениям даже по самым незначительным поводам, нерешительность, стеснительность, трудности в самореализации, расширении жизненного опыта, он ощущают беспомощность в ситуациях, требующих мобилизации и самостоятельности, переполнен всевозможными опасениями относительно своего будущего, не способен по настоящему доверять ни себе, ни окружающим людям.

3. Дефицитарное внешнее Я-отграничение.

Дефицитарное внешнее отграничение в самом общем смысле понимается как недостаточность внешней границы Я.

В поведении неразвитость внешней границы проявляется чрезмерной зависимостью от требований, установок и норм окружающих, ориентацией на внешние критерии и оценки, отсутствием возможности отслеживать и отстаивать собственные интересы, потребности, цели, неспособностью четко отделять свои чувства и переживания от чувств и переживаний других, невозможностью ограничивать потребности других — «неспособность говорить НЕТ», сомнениями в правильности самостоятельно принимаемых решений и предпринимаемых действий, в целом, «хамелеоноподобным» жизненным стилем.

Для исследуемого характерны: зависимость, несамостоятельность, поиск постоянной поддержки и одобрения, защиты и признания, ориентация на групповые нормы и ценности, а потому зачастую неспособность к формированию собственной, точки зрения. Обследуемый отличается склонностью к симбиотическому слиянию, а не к равноправным зрелым партнерским отношениям и в связи с этим, как правило, испытывает значительные трудности в ситуациях необходимости прерывания контактов. В результате обостряется ощущение собственной слабости, открытости, беспомощности и незащищенности.

4. Деструктивное внутреннее Я-отграничение.

Деструктивное внутреннее Я-отграничение понимается как наличие ригидно фиксированного «барьера», отделяющего сознание от переживаемых чувств, импульсов.

В поведении деструктивное внутреннее Я-отграничение проявляется дисбалансом сознательного и бессознательного, прошлого, настоящего и будущего, актуального и потенциального, дисбалансом мыслей и чувств, эмоций и действий, жесткой ориентацией на сугубо рациональное постижение действительности, не допускающей интуитивных и чувственных решений, рассогласованностью телесной и душевной жизни, неспособность к фантазиям, мечтам, определенным обеднением эмоциональных переживаний и впечатлений вследствие зачастую гипертрофированной склонности к рационализации; нечувствительностью к насущным потребностям организма (сон, жажда, голод, усталость и т.п.); жесткостью используемых механизмов защиты.

Испытуемый, в силу высокого показателя по шкале деструктивного внутреннего Я-отграничения, может производить на окружающих впечатление формального, сухого, нечувствительного человека. Он мало мечтает и фантазирует, не стремится к теплым партнерским отношениям, не способен к глубокому сопереживанию. Невозможность адекватно воспринимать собственные чувства и потребности, делает таких личностей как обследуемый нечувствительными к эмоциям и потребностям других. В целом, кажущееся рациональное сознание испытуемого сочетается с чрезмерно нерациональным бессознательным, которое зачастую проявляется в неуместных действиях и поступках, несчастных случаях, нечаянных травмах.

5. Дефицитарный нарциссизм.

Дефицитарный нарциссизм понимается, как недостаточность способности формировать целостное отношение к себе, развивать представление о собственной личности, своих способностях и возможностях, равно как и реалистично оценивать себя.

В поведении дефицитарный нарциссизм проявляется низкой самооценкой, выраженной зависимостью от окружающих, невозможностью устанавливать и поддерживать «полноценные» межличностные контакты и отношения без ущерба своим интересам, потребностям, жизненным планам, трудностями выделения собственных мотивов и желаний, взглядов и принципов. Непереносимость одиночества и выраженное неосознанное стремление к теплым, симбиотическим контактам, в которых можно полностью «раствориться», укрыв тем самым себя от невыносимых страхов реальной жизни, личной ответственности и собственной идентичности.

Обследуемый характеризуется неуверенностью в себе, своих возможностях, силе и компетенции, пессимистичен, зависим, склонен ощущать свою ненужность и неполноценность.

6. Дефицитарная сексуальность.

Дефицитарная сексуальность понимается как задержанная в своем развитии сексуальность. Она означает генерализованный запрет в проявлении сексуальной активности. Дефицитарная сексуальность предполагает максимально возможный отказ от реальных сексуальных контактов, которые могут происходить лишь под сильным прессингом внешних обстоятельств. По сути, речь идет о непринятии своей и чужой телесности. Физический контакт воспринимается как недопустимое вторжение, субъективная бессмысленность которого предопределена восприятием происходящего как только механистического взаимодействия. Главное здесь утрата способности ощущать межчеловеческую основу сексуальных действий. Тем самым смысл любой эротической или сексуальной ситуации оказывается резко обедненным и, зачастую, представляется как «неприличное» проявление сугубо «животного» начала. Иначе говоря, сексуальность не воспринимается как необходимый компонент чисто человеческого общения и, вследствие этого, не может быть адекватно интегрирована в межличностные коммуникации. В поведении дефицитарная сексуальность выражается преимущественным отсутствием сексуальных желаний, бедностью эротического фантазирования, восприятием сексуальных отношений как «грязных», греховных, недостойных человека и заслуживающих отвращения. Собственная сексуальная активность чаще всего ассоциирована со страхом. При этом боязнь окрашивает всю сферу отношения полов и может проявляться страхом заражения или морального падения, боязнью прикосновения или сексуальной зависимости. Часто отмечается несформированность сексуального репертуара, полная неспособность к сексуальной «игре», наличие большого количества предрассудков. Для поведенческих проявлений дефицитарной сексуальности характерна невысокая оценка своего телесного образа и своей сексуальной привлекательности, равно как и склонность обесценивать сексуальную привлекательность других. В целом межличностные отношения редко бывают по настоящему полнокровными, реальным потенциальным сексуальным партнерам они предпочитают выдуманных «принцев» или «принцесс». Часто дефицитарная сексуальность сопровождает импотенцию у мужчин и фригидность у женщин.

Заключение.

По методике Векслера и методикам на исследование когнитивных процессов у испытуемого диагностируются: низкая концентрация и устойчивость внимания на объектах, средний объем внимания, затруднение переключаемости внимания; сохранность механической, биологической памяти (непосредственного звена произвольного запоминания), сохранность опосредованной памяти, логической (памяти, осуществляющейся посредством мышления); замедление темпа ассоциаций, однако, несмотря на некоторую «расплывчатость» мышления, неспособность к ясным и точным формулировкам, можно говорить о сохранности основных мыслительных операций, аналитико-синтетической способности, пространственной координации, конструктивного мышления и категориального строя мышления; уровень интеллектуального развития в диапазоне высокой нормы, высокий уровень общей осведомленности и эрудиции, выше среднего социальный интеллект; признаки повышенной психической истощаемости. Т.о. выявленные нарушения когнитивных процессов укладываются в рамки психогенно-невротического патопсихологического симптомокомплекса, что требует дополнительного клинического подтверждения и наблюдения в динамике.

Испытуемый крайне озабочен своим болезненным состоянием, которое сопровождается депрессивными тенденциями, недостатком побуждений, снижением активности и ограничением сферы общения. Выявляется скрытая агрессивность при внешнем подчеркнуто нормативном поведении и сенситивном отношении к оценкам окружающих. Возможны затруднения в семейных отношения и на работе. Актуальный психологический статус, таким образом, включает черты смешанной акцентуации характера с преобладанием психастенических черт.

Клинический психолог _________________________

Резюме для истории болезни.

При проведении психологического обследования испытуемый скорее неохотно идет на сотрудничество, первоначально устанавливая с экспериментатором формальный контакт. Ситуация экспертизы становится для обследуемого источником тревоги и эмоционального дискомфорта, поскольку требует от него преодоления робости и собственной неуверенности в межличностном взаимодействии, затрагивая тем самым актуальную проблематику. В целом к психологическому эксперименту он относится настороженно. Однако в динамике, в условиях доброжелательной обстановки и эмоциональной поддержки формируется более доверительный контакт и относительно устойчивый мотив экспертизы. Хотя истинной заинтересованности к проводимому исследованию и его возможным результатам испытуемый не проявляет. Ему не столько важно узнать что-то содержательное о себе, сколько произвести благоприятное впечатление, что одновременно сопровождается опасениями быть неуспешным и получить негативную оценку.

Фон настроения ровный с тенденцией к понижению. Мимические проявления бедные. Движения немногочисленные, скованные, поза статичная. Старается избегать прямого визуального контакта. Голос тихий. Речь без грамматических ошибок с минимальным количеством сорных слов, но с большим количеством пауз, хорошо модулирована. Темп речи медленный. Словарный запас высокий. Испытуемый склонен использовать обороты присущие письменной речи, изъясняться в литературном стиле, иногда несколько витиевато из-за чего страдает семантическая (смысловая) речевая составляющая, не способен к ясным и точным формулировкам.

Внешне обследуемый напряжен, тревожен, скован, аккуратен, старателен и медлителен. Эмоциональные реакции невысокой интенсивности и продолжительности, аффективные реакции отсутствуют.

В беседе обследуемый был откровенен, но пассивен, спонтанная речь практически отсутствовала, однако на поставленные вопросы он отвечал подробно и развернуто. Вопросов экспериментатору практически не задавал, редкие вопросы которые были заданы, касались беспокойства испытуемого по поводу правильности, точности выполнения им заданий и тестов. При обсуждении актуальной для обследуемого проблематики и жизненных трудностей, диалог с ним был затруднен.

Темп работы на протяжении всего эксперимента был замедлен. Утомляемость повышенная, продуктивность средняя, трудоспособность достаточная.

По результатам опросника Александровича у исследуемого отмечается высокая степень выраженности психопатологической симптоматики. Максимально повышенными оказались такие клинические шкалы, как «навязчивости», «страх и фобии».

Интегративный тест тревожности (ИТТ) выявил у испытуемого очень высокий уровень личностной тревожности, как базового свойства личности и высокий уровень ситуативной тревоги (тревоги как состояния на настоящий момент, обусловленного актуальной жизненной ситуацией). При этом в структуре личностной тревожности ведущего компонента выявить не удалось, поскольку все составляющие компоненты тревоги оказались равномерно повышенными. В структуре же ситуативной тревожности доминирует показатель «реакции социальной защиты», отражающий социофобические страхи, когда социальная среда, окружающие люди являются основным источником тревожного напряжения и неуверенности в себе.

По результатам опросника для диагностики депрессии Бэка, у исследуемого диагностируется умеренно выраженная депрессия в рамках невротической.

Время выполнения проб на внимание превысило среднестатистическую норму. Испытуемый выполнял задания на внимание в медленном темпе. Выявлены низкая концентрация и устойчивость внимания на объектах. Показатели распределения и переключаемости внимания оказались ниже средненормативных. У испытуемого снижена способность быстро выключаться из одних установок и включаться в новые, соответствующие изменившимся условиям. Можно говорить, что у испытуемого диагностируются качества, противоположные переключаемости — ригидность, «застревание» внимания, склонность к детализации, которые могут проявляться как индивидуальная особенность, в основе которой лежит тугоподвижность нервных процессов. Выявлены средние показатели течения мнестической деятельности. Механическая (непосредственное звено произвольного запоминания) и логическая память (опосредованное звено произвольного запоминания) развиты приблизительно одинаково. Мышление помогает запоминанию. Мотивационный компонент памяти сохранен. Модально-специфических расстройств памяти не выявлено. Мотивационный и личностный компоненты мыслительной деятельности, а также категориальный строй мышления и критика сохранны у исследуемого в полной мере. Здесь следует отметить, что выполняя задания на исследование мыслительной деятельности, пациент часто на одно задание давал несколько вариантов ответов (среди которых, однако, всегда был правильный), что в данном случае можно рассматривать не как нарушение целенаправленности мышления (элемент разноплановости), а как индивидуальный стиль деятельности — стремление рассмотреть явление с разных сторон, как отражение излишней детализации, тугоподвижности мышления, замедления темпа ассоциаций.

Общая оценка интеллекта испытуемого — 127 – интеллект в диапазоне высокой нормы (встречается у 6,7% в населении), при этом Невербальный IQ — 122 – высокая норма (встречается у 6,7% в населении). Вербальный IQ — 127 – высокая норма (встречается у 6,7% в населении). Определяется высокий объем и уровень знаний, высокая общая образованность и эрудиция, широкий кругозор, исследуемый плохо рефлексирует (понимает) собственные чувства, у него снижена способность к эмпатии (пониманию чувств других людей), при этом он хорошо понимает, признает правомерность, и декларирует желание придерживаться норм, принятых в социуме.

Диагностированный по методике MMPI профиль личности испытуемого отражает выраженную дисгармоничность, поскольку выявляет одновременное сосуществование у него разнонаправленных тенденций, в частности депрессивных (приводящих к блокаде агрессивности) и аффективно – ригидных (при которых механизм переноса вины предполагает реализацию этой агрессивности). Тревожность и подавленность в этом случае сочетаются с ощущением неудовлетворенности, несправедливости со стороны окружающих. Лицам с таким личностным профилем как у испытуемого свойственно подавлять свою подозрительность и агрессивность при осуществлении социальных контактов, декларируя свое положительное отношение к окружающим и ситуациям. При этом враждебность к близким либо не осознается ими, либо получает рациональное объяснение. При блокировке агрессивных тенденций возникает тревога и напряженность. Открытое проявление нетерпимости, враждебности, подозрительности не свойственны испытуемому. Для него характерно сдержанное, внешне конформное, поведение, «сверхконтроль» над эмоциями и высказываниями, затруднения свободной самоактуализации, тенденция к подавлению эгоцентрических мотивов поведения. Для обследуемого характерны: повышенная тревожность, склонность к беспокойству и волнениям даже по самым незначительным поводам, нерешительность, трудности в самореализации, поиск постоянной поддержки и одобрения, защиты и признания, ориентация на групповые нормы и ценности,

Исследуемый склонен воспринимать окружающий мир более враждебным, менее безопасным, чем в среднем, у него снижена фрустрационная толерантность (стрессоустойчивость) и повышена чувствительность к стрессам.

Попадая в затруднительную ситуацию или сталкиваясь с проблемами, исследуемый пытается подвергнуть их рациональному анализу, а при тщетности собственных усилий в этом направлении, переходит на иррациональный уровень веры в сверхъестественное, делегируя ответственность за собственную жизнь на высшие силы. По-всей видимости, именно религиозно-мистический настрой подпитывает надежду на благоприятное разрешение любых жизненных затруднений и вселяет оптимизм. При этом на уровне поведения, обследуемый не склонен пассивно ожидать благоприятного исхода своих проблем, он активно привлекает к сотрудничеству более опытных, компетентных, успешных людей из ближайшего социального окружения. Если же, привлечение для совладания со стрессогенной ситуацией других людей по тем или иным причинам невозможно, а своих личностных ресурсов в данном случае не хватает, обследуемый может отказаться от борьбы с трудностями путем ухода от «тяжело переносимой» реальности в побочную активность (любимое дело), а в худшем случае в болезнь.

Вышеописанное сознательное поведение испытуемого, используемое им при столкновении с проблемами, жизненными трудностями и стрессами, лишь частично способно справляться с последними, т.к. в его основе лежат глубинные бессознательные механизмы психологической защиты, в данном случае – это рационализация.

Испытуемый крайне озабочен своим болезненным состоянием, которое сопровождается депрессивными тенденциями, недостатком побуждений, снижением активности и ограничением сферы общения. Выявляется скрытая агрессивность при внешнем подчеркнуто нормативном поведении и сенситивном отношении к оценкам окружающих. Возможны затруднения в семейных отношения и на работе. Актуальный психологический статус, таким образом, включает черты смешанной акцентуации характера с преобладанием психастенических черт.

Клинический психолог _________________________

 

Литература:

1. Абабков В.А. Клинический патоморфоз неврозов и его причины. – Обозрение психиатрии и мед. психологии им. В. М. Бехтерева, 1992, № 3, с. с. 16 – 26.

2. Абабков В.А., Исурина Г.Л. О некоторых психологических аспектах патоморфоза неврозов. – Обозрение психиатрии и мед. психологии им. В. М. Бехтерева, 1992, № 1, с. с.. 82 – 83.

3. Абабков В. А., Перре М. Адаптация к стрессу. Основы теории, диагностики, терапии. – СПб.: Речь, 2004.

4. Абабков В. А., М. Перре, Е. В. Кайдановская, Д. Шёби. Семейная жизнь и профессиональная деятельность (на материале исследования полных семей с детьми дошкольного возраста). – Вопросы психологии, 2004, № 6, с.с. 44 – 53.

5. Абабков В. А., Перре М., Планшерел Б. Систематическое исследование семейного стресса и копинга. – Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В. М. Бехтерева, 1999, № 2, с. с. 4 – 8.

6. Анастази А. Психологическое тестирование. М., 1982

7. Блейхер В.М., Бурлачук Л.Ф. Психологическая диагностика интеллекта и личности. Киев, 1978.

8. Бодалев А.А., Столин В.В. Общая психодиагностика. СПб., 2000

9. Бурлачук Л.ф. Исследование личности в клинической психологии. Киев, 1979.

10. Вассерман Л.И., Щелкова О.Ю. Медицинская психодиагностика. Теория, практика и обучение. М.-СПб., 2003

11. Захаров А. И. Неврозы у детей и психотерапия. СПб., 1998.

12. Зейгарник Б.В. Патопсихология. М.,2002

13. Варшаловская Е.Б., Исурина Г.Л., и др. Психологические аспекты неврозов. В кн.: Теория и практика медицинской психологии и психотерапии. – СПб.: Изд-во НИПНИ им. Бехтерева, 1994.с.

14. Кабанов М.М., Личко А.Е., Смирнов В.М. Новые методы психологической диагностики и коррекции в клинике. Л., 1982

15. Карвасарский Б. Д. Неврозы. – 2-е изд. – М., 1990.

16. Карвасарский Б.Д. Медицинская психология. М.,1982.

17. Кемпински А. Психопатология неврозов. Варшава, 1975

18. Клиническая психология /Под ред. М. Перре, У. Бауманна. – СПб.: Питер, 2002.

19. Клиническая психология (под ред.Б.Д. Карвасарского). СПб., 2006.

20. Клиническая психология и психофизиологии (под ред. Г.М.Яковлева). СПб,. 2003.

21. Ковалев В. В. Патоморфоз психических болезней: его типы и причины. – Журнал невропатологии и психиатрии, 1989, вып. 12, с. с. 51 – 56.

22. Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев, 1981

23. Международная классификация болезней (10-й пересмотр). Классификация психических и поведенческих расстройств. – ВОЗ, СПб, 1994.

24. Мясищев В. Н. Личность и неврозы. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1960.

25. Мясищев В. Н. Психология отношений. – М.: Изд-во «Институт практической психологии». – Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995.

26. Обидин И. Ю. Клинико-психологические особенности больных истерией в начале 21-го века. – В кн.: Психоневрология в современном мире. – СПб.: Изд-во НИПНИ им. Бехтерева, 2007, с. 268.

27. Первин Дж., Джон О. Психология личности. М., 2001.

28. Попов Ю.В., Вид В.Д. Клиническая психиатрия. Спб., 2000.

29. Проблемы медицинской психологии. СНТ. Л., 1976.

30. Психологические методы исследования в клинике. СНТ, Л., 1978.

31. Рубинштейн С.Я. Экспериментальные методы патопсихологии. М., 1970.

32. Теория и практика медицинской психологии и психотерапии. СНТ. СПб., 1994.

33. Ушаков Г.К. Пограничные нервно-психические расстройства. – 2-е изд. – М.: Медицина, 1987

34. Федорова А. И. Клинико-патогенетические варианты психогенной диспарейнии: теоретическое обоснование (сообщение I). – Обозрение психиатрии и медицинской психологии им В. М. Бехтерева, 2006, № 4, с. с. 93 – 97.

35. Фелинская Н. И. Клиническая дифференциация пограничных состояний. – Журнал невропатологии психиатрии им. С. С. Корсакова, 1976, № 6, с. с. 875 – 879.

36. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

37. Фрейд З. Психология бессознательного. М., 1989.

38. Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993.

39. Холл К., Линдсей Г. Теории личности. М., 1997

40. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М., 1993.

41. Хохлов Л. К. Спорные вопросы в понимании патоморфоза психических заболеваний. – В кн.: Актуальные вопросы патоморфоза психических заболеваний. – Свердловск, 1986, с. с. 14 – 20.

42. Хрестоматия по истории психологии (под. ред. П. Я. Гальперина, А. Н. Ждан). – Изд. московского университета, 1986.

43. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. Спб., 1997.

44. Червинская К.Р., Щелкова О.Ю. Медицинская психодиагностика и инженерия знаний. СПб., 2002

45. Шульц Д., Шульц С. История современной психологии. Спб., 1998.

46. Юнг К. Аналитическая психология. Спб., 1994.

47. Baumann U., LaireiterA.-R. Individualdiagnostik interpersonaler Beziehungen. – In: K. Pawlik, M. Amelang (Hrsg.). Enzyklopadie der Psychologie: Grundlagen und Methoden der Differentiellen Psychologie (Band 1). Gottingen: Hogrefe, 1995, s. s. 609 – 643.

48. Baumann U., Perrez M. (Herausgeber). Klinische Psychologie – Psychotherapie – 2, vollstanding uberarbeitete Auflage. – Bern: Verlag Hans Huber AG, 1998.

49. Burr W. R. Theory construction and the sociology of the family. – New York: Wiley & Sons, 1973.

50. Carpenter B. N. Issues and advances in coping research. – In: B. N. Carpenter (Ed.). Personal coping: Theory, research, and application. Westport, CT: Praeger, 1992, p. p. 1 – 13.

51. Cohen S. Stress, social support, and disorder. – In: H. O. Veiel & U. Baumann (Eds.). The meaning and measurement of social support. Washington DC: Hemisphere, 1992, p. p. 109 – 124.

52. Cohen S., Wills T. A. Stress, social support, and the buffering hypothesis. – Psychological Bulletin, 1985, vol. 98, p. p. 310 – 357.

53. Doerr W. Uber Pathomorphose. – Arztliche Wochenschrift, 1956, Bd. 11, № 6, s. s. 121 - 126.

54. Hellpach W. Uber Transstitution und Destitution. – New med. Welt, 1950, Bd. 1, s. s. 1386 – 1388.

55. Hill R. Families under stress. – New York: Harper & Row, 1946.

56. Laireiter A.-R. (Hrsg.). Soziales Netzwerk und Soziale Unterstutzung: Konzepte, Methoden und Befunde. – Bern: Huber, 1993.

57. Laireiter A.-R., Baumann U. Klinisch-psychologische Soziodiagnostik: Protektive Variablen und soziale Anpassung. – Diagnostica, 1988, bd. 34, s. s. 190 – 226.

58. Lazarus R. S. Psychological stress and the coping process. – New York: McGraw-Hill, 1966.

59. Lazarus R. S. Emotion and adaptation. – New York, Oxford: Oxford University Press, 1991.

60. Lazarus R. S. Foreword. – In: Perrez M., Reicherts M. Stress, Coping, and Health. A Situation-Behavior Approach. Theory, Methods, Applications. Seattle-Toronto-Bern-Gottingen: Hogrefe & Huber Publishers, 1992, p. p. 5 – 9.

61. Lazarus R. S. Coping theory and research: Past, present, and future. – Psychosomatic Medicine, 1993, vol. 55, p. p. 234 – 247.

62. Lazarus R. S., Launier R. Stressbezogene Transaktionen zwischen Person und Umwelt. – In: R. Nitsch (Hrsg.). Stress: Theorien, Untersuchungen, Massnahmen. Bern: Huber, 1981, s. s. 213 – 259.

63. Perrez M. Stress and Coping with stress in the Family. – Forschungsbericht. Psychologisches Institut. Universität Freiburg (Schweiz), 1994.

64. Schenk M. Soziale Netzwerke und Kommunikation. – Tubingen: Mohr, 1984.

65. Veiel H. O. F., Ihle M. Das Copingkonzept und das Unterstutzungskonzept: Ein Strukturvergleich. – In: A.-R. Laireiter (Hrsg.). Soziales Netzwerk und Soziale Unterstutzung: Konzepte, Methoden und Befunde. Bern: Huber, 1993, s. s. 55 – 65.

66. Watzlawick P., Weakland J., Fisch R. Change. – New York: Norton, 1974.

67. Wittchen H. -U. Отчет рабочей группы Европейской Коллегии по нейропсихофармакологии (ECNP) и вопросам распространенности психических расстройств в Европе и связанным с ними бременем (реферат). – Обозрение психиатрии и медицинской психологии им В. М. Бехтерева, 2005, № 4, с. с. 42 – 46.