В этот момент я решаю, что они должны жить, что они должны показать другим все, чему можно научиться у человечества.

- Джубили Чейз, - шепчу я губами зеленоглазого мальчишки. - Я желаю...

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГИДЕОН

 

ВСЕ, ЧТО Я ЧУВСТВУЮ — это ее тело, прижавшееся к моему. Тепло ее кожи, сочащееся сквозь ткань ее рубашки. Горячее дыхание на моей шее.

Все, что я слышу — это ее слова, эхом отдающиеся в тишине заброшенной галереи. «Любил бы ты настоящую меня? Я доверяю тебе».

Мы двое - единственные теплые точки в этом мире тьмы, и я больше всего на свете хочу, чтобы у меня нашлись слова, чтобы заставить ее увидеть правду. Хотя она играла со мной почти каждую минуту, что я ее знал, я знаю ее.

Мое сердце колотится с того момента, как она вошла в галерею, и я хочу отдать себя ей… этому, хотя знаю, что любить ее и доверять ей две разные вещи.

Я не могу ей доверять. И все же я это делаю.

О, черт.

Мои руки сжимаются вокруг нее по собственной воле, и она прижимается ко мне. Губы приоткрываются, когда мы теряемся друг в друге, отчаянно пытаясь сократить расстояние между нами, которого, мы оба хотим, чтобы не было. Мой пиджак с глухим стуком падает на пол, карманы полны снаряжения, и я пинком отправляю его в темноту. Ее руки скользят под мою футболку, обнажая кожу, и мой мозг начинает отключаться, чтобы я мог сосредоточиться на снятии ее рубашки, не прерывая поцелуй более чем на пару секунд.

Но одна мысль не покидает меня, рикошетом отдается в голове, требуя, чтобы ее услышали.

Имела ли она ввиду то, что сказала?

Я доверял ей на «Дедале», а она играла со мной каждую секунду. Она поцеловала меня, и когда я обнял ее, я подумал, что она искренне обещала отказаться от мести. Я бы не вынес, если бы она использовала свой лучший, последний шанс, чтобы смягчить меня, изменить мое решение.

Возможно, ей нужно помириться в ночь перед тем, как все закончится. Возможно, ей нужно сказать правду. Возможно, это правда.

- София, я должен... — бормочу я, уткнувшись лицом в ее плечо, половина моего сознания занята мысленным отображением расстояния до нашего старого гнезда из одеял.

- Хмм? – рассеянно произносит она. Этот единственный слог превращается в стон, который я хочу услышать снова. Затем она стягивает с меня рубашку и кладет обе руки мне на грудь, чтобы оттолкнуть меня от стены в сторону нашего гнезда. О да, Ямочки.

- Неважно, - бормочу я. Она ощущается так правильно в моих объятиях. Она то, что мне надо, и все же какая-то маленькая часть меня все еще не может удостовериться, не специально ли она это делает. Может ей надо перетащить меня со стороны Тарвера, убедиться, что Лили умрет, как говорила Санджана. Я знаю, ей было бы больно так мной манипулировать, но ставки слишком высоки... могу ли я винить ее?

- Скажи это, что бы это ни было, - бормочет она, когда моя спина ударяется о стену возле нашего гнезда, и она прижимается ко мне.

- Я должен это сделать. - Я шепчу эти слова, в то время как какая-то маленькая версия меня воет в глубине мозга, требуя заткнуться. - Я не оставлю Тарвера одного.

- Я знаю, - шепчет она в ответ, и когда я опускаю голову, она прижимается своим лбом к моему. - После всего, что было сделано с шепотом, возможно, именно это и свело его с ума. Одиночество.

Печаль в ее голосе вызывает ответную боль глубоко в моей груди. Мы оба знаем, что значит быть одинокими. Я осторожно приглаживаю ее волосы, чтобы мои пальцы не зацепились за завитки, оставшиеся там за последние несколько дней.

- Они по своей природе не злые. Если бы это было так, Лили вообще бы здесь не было. Она бы осталась мертвой на той планете, где они разбились.

- Я знаю, - отвечает она, отворачиваясь, чтобы положить голову мне на плечо. - Джубили знала одного из них, когда была еще ребенком, того самого, который помог ей и Флинну на Эйвоне. Мы превратили его в монстра, того, кто захватил Лили.

— Это сделал Лару. - Точно так же, как Лару ранил Софию, превратив девушку в моих объятиях в человека, способного на убийство. Так же, как он превратил меня в кого-то, кто терроризируя ее, мог оправдать охоту на нее. Мысль зависла прямо передо мной… какой вид действительно опаснее?

В голове проносится мысль, которая мелькнула у Мэй всего несколько дней назад, хотя кажется, что прошла целая жизнь. Теперь я произношу ее вслух.

- Однажды я подумал, что шепоты могут видеть все наши данные, все, что мы посылаем через гиперсеть. И что они об этом думают, если так и есть. Что они думают о нас.

- Наши данные, - эхом отзывается она. - Ты имеешь в виду…

- Все, что мы посылаем. От штрафов за парковку до поэзии.

- Если бы я могла видеть все это, - тихо говорит она в темноту, - весь наш гнев, все, что мы говорим друг другу, я бы не думала о нас много.

Я сгибаю колени, и она опускается за мной, когда моя спина сползает по стене, чтобы сесть в наше гнездо из одеял. Мы сидим вместе в почти полной темноте, переплетя конечности, прижавшись друг к другу, как будто только контакт спасет нас.

- Должен быть другой способ остановить ее, Гидеон, - шепчет она.

Обнимая ее здесь, глядя на ее лицо, в ее глаза, в изгиб ее рта, где его очерчивает луч фонарика, я хочу верить, что любовь к ней означает, что я могу доверять ей, что ее «я доверяю тебе», что-то значит. Потому что, если это правда… если она смогла почувствовать это, после того, как я мучил ее… тогда это значило бы все. Но неуверенность, как крохотный осколок, проникает все глубже и глубже в мое сердце, прокладывая путь сомнению, которое захватывает меня, как инфекция. Другого выхода нет, и если это ее попытка отвлечь меня от моего выбора, моего пути с Тарвером, я не могу позволить ей отговорить меня.

Она наклоняется вперед, поднимая лицо, и я сдаюсь и позволяю своим губам найти ее, а не искать слова. По крайней мере, это правда. Это тепло, эта потребность… что бы не возникло и не исчезло между нами, чтобы еще не возникнет, этот момент истинен.

Это станет прыжком веры. Да и, в конце концов, ни один из нас не особо хорошо помнит, как доверять. По крайней мере, наедине, она со своим планом, а я со своим, остается шанс, что один из нас может быть прав.

Так что вместо того, чтобы строить новый план, мы забираемся под одеяло. Мое сердце не перестает болеть и мы прощаемся единственным способом, которому мы оба можем доверять. Вообще без слов.

 

Мы чувствуем потерю наших родичей в сером мире так же остро, как мы чувствовали смерть первого из нашего вида. Мы пытаемся понять смерть, понять, как вещь может перестать существовать. Знание об уникальности этих существ только углубляет наше замешательство, ибо как может нечто столь редкое и столь драгоценное существовать в один момент и исчезнуть в следующий?

В их мире остался только один из нашего вида, которого мы не можем видеть. Но из-за мальчика, который живет в гиперсети, мы знаем, что последняя тюрьма находится каком-то в мире в сердце Галактики. Мы должны привести шестерых в это место, найти нашего последнего эмиссара и отправить его домой, чтобы, наконец, узнать, можем ли мы сосуществовать с этими странными, грубыми существами, которые живут и умирают, не позволяя неуверенности уничтожить их.

Всех остальных, все их пути ведут к этому месту… всех, кроме девушки с ямочками на щеках. Мы должны как-то привести ее туда, переплести ее нить поближе к остальным.

Мы узнаем, что мальчик, зарытый в провода и данные, ищет кого-то, кто, по его мнению, может привести его к голубоглазому мужчине. Вместо этого мы отправим его по следу девочки... и он направит ее туда, куда нам надо.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

СОФИЯ

 

ТЕМЕНЬ, В КОТОРУЮ Я ПОПАДАЮ с Джубили и Флинном, выбравшись из заброшенного ресторана, абсолютна. Я вынуждена двигаться с мучительной медлительностью. Не рискуя привлекать внимание фонариками, мы на ощупь выбираем каждый шаг, ориентируясь по заваленным мусором улицам подземного города, основываясь только на моей памяти. Чего бы я только не отдала за знание Гидеоном этого места. Я никогда не чувствовала себя здесь как дома, но он знает эти улицы как свои пять пальцев.

Я покинула его, пока он еще спал, и вернулась к остальным, молясь, чтобы они не заметили, как долго меня не было. Я пролежала так всю ночь, мечтая о сне, который так и не пришел, а в голове все еще звенело от того, что мы говорили друг другу, и от того, чего не говорили. С образами черноглазых оболочек и планет, погруженных в изоляцию. С шепотом, который извивался и мучился, пока не превратился в оружие… и в тот момент, я поняла, что со мной произошло то же самое. Даже сейчас, я не могу перестать дрожать, и это не от пронизывающего холода, оседающего на улицах в нижней части Коринфа.

Рука Джубили опустившаяся на мою руку сигнализирует об остановке, и я возвращаюсь мыслями к настоящему. До рассвета еще несколько часов, а электросеть до сих пор не восстановлена после крушения «Дедала». Я выясняла, где мы находимся, основываясь на ориентирах, которые я могла коснуться, и интуиции, когда этого не удавалось, но теперь... даже Джубили и Флинн, незнакомые с этой частью Коринфа, узнают объект, вырисовывающийся в темноте.

Шахта лифта технического обслуживания.

Подъем заставляет меня задыхаться и дрожать, но я держусь на ногах, когда мы выходим в апокалиптический пейзаж верхнего города. Я провела так много последних нескольких дней в страхе, что не уверена, что мое тело боится так же, как и раньше.

Загрязнение атмосферы из других секторов Коринфа окрашивает небо в темный, красновато-оранжевый цвет, и мне становится намного легче различить здания... или где они были раньше. Там, где должны быть небоскребы, я вижу только пустое пространство, а там, где должно быть широкое, зеленое пространство парка появилось массивное, неповоротливое сооружение, которое я никогда раньше не видела. Какое-то мгновение я не была уверена, что выбрала правильный путь, пока не увидела внизу двор «Компании Лару», ярко-зеленую траву, выщелоченную мраком.

Мы на месте. И это сооружение вовсе не здание.

Обломки «Дедала» расположились на фоне пейзажа, как огромный неуклюжий зверь. Его металлическая оболочка была содрана, являя длинные, рваные раны, обнажив провода и трубопроводы, вывалившиеся как внутренности на землю. Скрученные металлические опоры толщиной в метра два, как обломки костей, были вырваны, и теперь они тянутся к небу. Дым все еще поднимается здесь и там, как будто существо еще не совсем мертво, словно оно все еще делает последние, тяжелые вздохи, которые парят в предрассветном воздухе. Он наполовину погрузился в землю, будто бетонные и стальные опоры внизу давали ему не больше сопротивления, чем вода. Будто в любой момент он может снова подняться из глубин.

Невозможно связать этого темного, чудовищного Левиафана, полного зазубренного металла и сожженных химикатов, со сверкающим бальным залом, который возникает в моей памяти, когда я думаю о слове «Дедал». Все, что там произошло… встреча лицом к лицу с Лару, выяснение, кто такой Гидеон, пропавший разлом, новая встреча с Флинном, стрельба в Лили Лару — все это, кажется, случилось с кем-то другим целую жизнь назад. И мысль о том, что кто-то из нас, кто-то вообще был внутри этой штуки, каркаса огромного орбитального корабля, кажется безумной.

Мысль о том, что люди все еще внутри него, раздавленные ударом или задохнувшиеся в вакууме космоса, попавшего внутрь через огромные трещины по борту корабля... немыслима.

Мы стоим в тени служебного лифта, прижавшись к нему и смотрим на огромное существо, распростертое перед нами. Мы вышли на уровень, который когда-то, должно быть, был двумя этажами выше двора. Обломки тянутся от нас вниз по крутому склону. Даже бесстрашная Джубили не собирается спускаться, и когда я оглядываюсь на своих спутников, то вижу две пары широко раскрытых, сверкающих глаз, изучающих обломки.

С огромным усилием я сглатываю, пытаясь прочистить пересохшее горло и нарушить тишину, которая растянулась за последний час, пока мы путешествовали под землей, чтобы незаметно добраться до этого места.

- Мы должны двигаться дальше.

Я изучаю землю между нами и «Дедалом», пытаясь выбрать самый ровный маршрут по разрушенной местности. Земля на мгновение плывет перед глазами, и я, зажмурившись, пытаюсь сморгнуть усталость. Когда я открываю их, она все еще движется, потому что это вовсе не земля.

Оболочки повсюду. Как насекомые, вылезшие из гнезда, они карабкаются по изломанному ландшафту, между нами и прорехами в борту корабля, которые позволят нам проникнуть в «Дедал». Колени почти подкашиваются, когда волна тошноты поднимается к горлу. Если я считала, что страх теряет свою власть надо мной, я ошибалась.

Мои мысли перескакивают на щит-барьер, который соорудил Гидеон, спрятанный под жилетом Флинна. Он может защитить нас от того, чтобы стать одной из них, но он не защитит нас от разрыва на части, как только они нас увидят. Неужели Гидеон и Тарвер вылезли из-под земли за те несколько часов, что я его не видела?

- Как, черт возьми, мы это сделаем? - бормочет Джубили, вторя моим мыслям.

- Нам нужно отвлечь их внимание, - с тяжестью в голосе говорит Флинн, такой же усталый и убитый горем, как и я, при виде этой невыполнимой задачи. - Я бы мог...

- Нет. - Ее голос — это хлопанье дверью, обрывающее идею еще до ее рождения.

Но правда в том, что ни у нее, ни у меня нет лучшей идеи или какой-либо другой идеи. Мы будем окружены прежде, чем успеем пройти четверть пути до места крушения.

В горле пересыхает. Сердце колотится так сильно, что я чувствую как оно стучит в висках, когда новая волна оболочек поднимается на верхушку разрушенного здания слева от нас и начинает спускаться с другой стороны в недавно созданную долину. Их возглавляет блондинка с волосами, собранными в конский хвост. Одной рукой она удерживает равновесие, а другой сжимает что-то черное и прямоугольное.

Я присматриваюсь. Она странно двигается. Или, скорее, она двигается правильно, не в стиле рыхлого шарканья шелухи. Она спускается, а другие взбираются на холм позади нее, скользя вниз по обломкам у ее на хвосте.

Боже мой.

Узнавание ударяет меня в живот, знакомство озаряет меня в одно захватывающее дух мгновение.

Это Мэй. Подруга Гидеона, которой пришлось предать его после того как, были взяты в заложники ее дети.

Подруга Гидеона возглавляет группу, и когда я издаю сдавленный, бессловесный звук, ударяя рукой по Джубили, чтобы привлечь ее внимание, Мэй ударяет шокером ближайшую к ней оболочку. Та падает как камень.

- Кто это, черт возьми? - шепчет Джубили, замирая на месте.

Но прежде чем я успеваю ответить, на гребне появляется новая группа, и Флинн выпаливает.

- Санджана здесь!

Мертвая, кибернетическая рука ученой туго привязана к ней поперек груди, и она использует свою здоровую руку, чтобы ударить шокером. Повсюду вокруг нее грязные фигуры в униформе «Компании Лару», сливающиеся с толпой Мэй… они оттесняют оболочек, обездвиживая их одну за другой.

- Черт, Флинн, это Мори. - Джубили оживляется, и та же энергия, та же надежда бурлит и во мне. С другой стороны долины прибывают еще, по крайней мере, двадцать пять ее бывших солдат, одетых в черное, которые карабкаются по развалинам, чтобы сразиться с оболочками. Это похоже на первый луч света, проникающий в темную тюремную камеру. Надежда, которая, как я думала, исчезла, наполняет меня, выпрямляет спину и поднимает голову, когда Мори обездвиживает черноглазую оболочку в остатках делового костюма. Опять же, держа шокер наготове, она поднимает голову, чтобы осмотреть остатки главного офиса Лару, устремив взгляд на горизонт.

- Она ищет нас. - Слова вырвались в тот момент, когда я поняла это. Я бросаюсь вперед. - Они знают, что мы здесь… они расчищают нам путь. Пойдем.

Мы вместе отправляемся вперед. Обломки осыпаются под нашими ногами, когда мы наполовину бежим, наполовину падаем к быстро расчищающемуся двору внизу. Мори выкрикивает команды достойные поля битвы, и солдаты устремляются к нам. Вблизи я вижу, как некоторые держат в одной руке наладонники, у некоторых они пристегнуты к поясам, а у других их очертания виднеются через одежду. Санджана научила их собирать щиты-барьеры, чего достаточно, чтобы обезопасить их разум, пока хватит заряда батареи.

- Мы будем сдерживать их так долго, как сможем, капитан, - кричит Мори, когда мы достигаем уровня земли.

- Как ты сюда попала? - Джубили в несколько прыжков преодолевает расстояние между собой и бывшим капралом.

- Доктор Рао, когда мы забрали ее, рассказала нам, куда вы направились, - отвечает Мори, поворачиваясь, чтобы посмотреть на драку, продолжающуюся дальше по двору. Она стоит наготове с пистолетом наголо, и повышает голос, чтобы перекричать лазерный визг пушек и гортанное жужжание электрошокеров. Оболочки теперь движутся быстрее. Возможно теперь шепот Лили обратил свое внимание на источник беспокойства. — У Рао с собой куча людей из «КЛ», большинство из которых чертовски испуганы, узнав, что задумал их босс. - Мори замолкает, переводя дыхание. - А вон та блондинка выискивала в сетях, пытаясь разузнать, куда направился Валет. Она нашла нас, как только нашла его. У нее куча хакеров, которых я никогда раньше не видела, и толпа заговорщиков «Коринф против тирании», и эти парни в бешенстве. - Мори качает головой, но улыбается. Несмотря на разрушения вокруг нас, какая-то часть ее наслаждается этим. - Думаю, они наконец-то нашли того, кто действительно хочет от них избавиться.

Но как только Джубили открывает рот, чтобы ответить, справа и слева от нас появляется новая волна оболочек, с мрачной решимостью шаркая в поле зрения, возвращая нас к реальности. Их, должно быть, сотни. Небольшая надежда, укоренившаяся в моей груди, мерцает, а затем гаснет. Мори и ее команда не смогут сдержать их.

- Идите, они там, - рявкает Мори. - Мы выиграем вам столько времени, сколько сможем. Удачной охоты.

Джубили хватает ее за руку, на мгновение сжимает обеими руками, прежде чем Мори отпускает ее и поворачивается к драке.

Издалека наша точка входа в «Дедал» выглядит как трещина, достаточно широкая, чтобы любой мог проскользнуть внутрь, но масштаб этой трещины не поддается пониманию. Прореха в боку корабля достаточно широка, чтобы мы могли пробежать через нее без необходимости пригибаться. Нам придется пролезть через несколько раздавленных до неузнаваемости уровней, прежде чем мы найдем место, достаточно расчищенное для продвижения внутри. Звуки битвы затихают позади нас, а потом наступает тишина, и мы снова оказываемся в нашем собственном, безмолвном мире.

Прореха выводит нас на скудно обставленную ремонтную палубу. Металлическая решетка пола наклонена под крутым углом, что заставляет нас упираться ногами в углы и цепляться за иллюминаторные рамы вдоль стены, когда мы дюйм за дюймом пробираемся внутрь.

Корабль настолько огромен, что при нормальных обстоятельствах у нас не было бы никакой надежды найти Лили и разлом внутри него, и даже оболочки не смогли бы сдвинуть массивный разлом так далеко внутрь в таком хаосе. Они должны быть близко.

Мой нос, наполовину онемевший от зловония горящих химикатов, покалывает, когда мы находим лестницу, ведущую дальше в развалины. Новый запах охватывает на меня. Я задыхаясь, отступаю на шаг и натыкаюсь на Флинна, который кряхтит и хватается за перила, чтобы не поскользнуться.

- Что за запах? - бормочу я, прикрывая нос краем футболки.

Флинн смотрит на меня с недоумением в глазах. Джубили же качает головой, ее глаза мрачны.

- Кровь, - коротко отвечает она.

Только тогда я замечаю у подножия лестницы что-то темное. Только тогда я вижу вспышку розового и понимаю, что это туфля на высоком каблуке, и что передо мной куча тел. Перед моим мысленным взором встают танцующие в бальном зале пассажиры в разномастной одежде, и мне приходится сжать губы, чтобы сдержать рвоту.

Чья-то рука, не знаю чья, хватает меня за запястье и тянет вниз по лестнице, прочь от тел. Я пытаюсь дышать ртом и продолжаю двигаться.

Лестница, покрытая мягким ковром, ведет в холл, по которому мы шли вместе с Гидеоном, когда прибыли. Ковер заглушает шаги, делая тишину полной. Оболочки в основном снаружи обломков, удерживаемые Мори, Мэй, Санджаной и их союзниками, но мы натыкаемся на них тут и там внутри. Каждый раз, когда мы видим их, мы отступаем и ныряем в укрытие. Лили должна знать, что мы где-то внутри корабля, но если мы сможем избежать встречи с оболочкой, которая отчитается, что видела нас, у нас все еще будет элемент неожиданности. Судя по тому, как они движутся по концентрическим, сужающимся кругам, мы почти уверены, что разлом где-то под нами. Но только когда в темноте расцветает свет, такой слабый, что я чувствую, будто мои глаза играют со мной в злую шутку, я понимаю, что наша догадка верна.

Свет нетвердо мерцает и отблескивает синим на фоне металла, торчащего из стены. В мгновение ока я возвращаюсь в главный офис «КЛ», наблюдая, как перед моими глазами оживает разлом.

- Мы близко, - выдыхаю я, касаясь руки ближайшего ко мне человека, как выясняется, Флинна, и указываю на свет. - Сюда. - Мы можем только надеяться, что наши друзья снаружи смогут задержать армию Лили еще немного.

Коридор поворачивает за угол и ведет в то, что когда-то было красивым фойе. Свет становится ярче. Мы, пробираясь к полуразрушенной арке в противоположной стороне, вынуждены карабкаться, чтобы удержаться на некогда отполированном мраморном полу, используя гигантские зазубренные трещины на его поверхности, чтобы найти опору. Мы подтягиваемся к ней, и я останавливаюсь, чтобы при слабом голубом сиянии, исходящем из-за пространства за ней, рассмотреть лица моих товарищей.

Никто не придумал, как спасти Лили. Лицо Джубили в голубом сиянии кажется пепельно-серым. Она не смотрит никому в глаза, уставившись на стену позади меня, где настоящие деревянные панели прогнулись и раскололись по трещине, идущей от пола до потолка.

- Он никогда не простит меня, - шепчет она, прижимая ладонь к ноге, словно желая дотянуться до оружия, но не в силах это сделать.

Флинн переступает с ноги на ногу. Сапоги скользят по наклонному полу, пока он не добирается до нее.

 - Возможно нет, - отвечает он, удивляя меня. Я ожидала услышать одну из его страстных речей, а не эти пару слов, произнесенных мягким голосом. - Но он будет жив. Он будет в здравом уме. Как и все остальное человечество. Ты знаешь, что Лили хотела бы, чтобы мы сделали это.

В глазах Джубили появляются слезы и осознание этого поражает меня. Я не знала, что такие люди, как она, плачут.

- Но это Лили, Флинн. Как я могу... Она моя подруга.

- Я знаю, - хрипло говорит Флинн. - Хотел бы я тебе сказать… Я не знаю, что правильно. Только то, что мы зашли так далеко не одни. Ты сейчас не одна. Мы сделаем это вместе. - Он берет ее руку, убирая ее от кобуры, и подносит к губам.

Какая-то часть меня чувствует, что я должна отвести взгляд, позволить им разделить этот момент наедине, но я не могу. Ее глаза, когда они встречаются с его глазами, так доверчивы, что у меня болит сердце. Я чувствую боль, радость, что Флинн нашел ее, несмотря на разделяющие их барьеры, и ощущаю зависть, настолько глубокую, что у меня перед глазами все расплывается. В моем сознании вспыхивает последнее видение Гидеона, дремлющего в гнезде из одеял в галерее. Одна рука все еще протянута туда, где я лежала. Как получилось, что trodaire и лидер фианны могут полностью доверять друг другу, в то время как Гидеон и я... Они преодолели стены, сформированные поколением ненависти и насилия, а я не могу проникнуть за стены в своем собственном сердце. Мы втроем стоим в тишине, впитывая всю тяжесть того, что собираемся сделать. Затем, не говоря ни слова, мы проскальзываем в разрушенные двери.

Арка ведет в бальный зал. Хотя я была здесь всего несколько дней назад, до падения «Дедала», я почти не узнаю эту комнату. Только люстра, лежащая в куче разбитого стекла и электропроводки в углу, пробуждает мою память. Ранее сверкающий пол теперь тусклый и разбитый, изогнутый вниз, похожий на яму, словно тонущий под тяжестью массивного металлического кольца, угнездившегося в его сердце.

Сам разлом доминирует над похожим на пещеру бальным залом, как будто механизм оказал услугу помещению вокруг себя. Синий свет струиться с каждой искривленной поверхности, отражаясь миллион раз в осколках зеркал, которые когда-то выстраивались вдоль дальних стен. Сцена, на которой когда-то стояли Лили и Тарвер рядом с Родериком Лару, разбита вдребезги, ее обломки разбросаны по яме перед нами. Огромный потолок с иллюминаторами, когда-то смотревшими в космос, исчез, оставив зазубренную пустую дыру, в которой не видно ничего, кроме тускло-красноватой черноты коринфского ночного неба.

Голос, который мы слышали, продолжает разносится как один длинный поток слогов, что распадаются на слова, только когда мы приближаемся, прячась за упавшей колонной.

-...подумал, что пикник будет приятным, таким же, как любила твоя мама. Только ты и я, моя дорогая девочка... ничего не изменилось. Теперь уже ничего не изменится.

Мои глаза выхватывают темный силуэт слева от разлома, и когда свет из разлома поднимается и опускается снова, я различаю его черты: Родерик Лару. Он скорчился на полу, все еще одетый в грязную, рваную, сальную от пота вечернюю одежду, в которой он был на торжестве. На мгновение мне кажется, что он обращается к самому разлому, но тут из-за него появляется вторая фигура.

Лили тоже до сих пор одета так же, как в ночь крушения «Дедала». Но в отличии от грязной одежды ее отца, ее наряд безупречен, как будто она только что приготовилась к празднику. Ее черное платье ниспадает гладкими складками, двигаясь как шелк, когда она проходит мимо отца, даже не взглянув на него. Ни один волосок не выбился из прически, только один локон падает ей на шею.

- Конечно, папа, - бормочет она, и ее голос отдается странным эхом, словно доносится не из одного места. - После того, как мы поможем всем остальным.

- Конечно, - повторяет он. - Конечно, конечно… разломы... чтобы везде было безопасно. Никогда больше никого не теряй. - Его бормотание продолжается, потом стихает, и, несмотря на вспышку ненависти и отвращения, со мной происходит что-то настолько удивительное, что на мгновение у меня перехватывает дыхание, и я прижимаюсь к колонне.

Я чувствую жалость.

Рядом со мной раздается тихий щелчок. Джубили снимает пистолет с предохранителя. Мое сердце колотится, желудок болит, и я слышу, как ее дыхание дрожит. Я не знаю ни Тарвера, ни Лили. Я ненавидела их обоих, потому что они были частью Лару, привязанные к тому, кому я хотела причинить боль больше всего во всей Вселенной... но я ненавидела их на расстоянии, как вы ненавидите плохую погоду или пробки. Я никогда не ненавидела их самих. Не по-настоящему. В те короткие мгновения на «Дедале», прежде чем все рухнуло, они мне действительно понравились. Спокойный юмор Тарвера, остроумие Лили. Их преданность друг другу.

Но теперь мы должны уничтожить их обоих.

- Папа, - внезапно раздается голос Лили, прерывая неразборчивый монолог, доносящийся с пола. - У нас гости. Ах, ты хитрая штучка.

Мое сердце сжимается, глазами я встречаюсь с Джубили, затем с Флинном, прячась за колонной. Я уже собираюсь поднять голову и посмотреть поверх колонны, чтобы отвлечь Джубили, когда третий голос останавливает меня.

- Да я и не пытался прятаться, - раздается голос с противоположной стороны зала. Выглянув из-за края колонны, я вижу, как Тарвер пробирается вниз, в провалившийся бальный зал, и из-под его сапог стекают струйки пыли и мусора. Мне вспоминаются слова Мори. Они там. Она имела в виду не только Лили и ее отца. Голос Тарвера низкий, почти готовый к диалогу. - Я недостаточно умен для этого.

- Просто большой, тупой солдат? - Лили произносит слова так, будто они имеют значение. Я вижу ее улыбку отсюда.

Тарвер вздрагивает и останавливается на полу разрушенного бального зала.

Я осматриваю темноту за ними. Надежда и страх посылают по крови панику, когда она мчится мимо моих ушей, но я нигде не вижу никаких признаков Гидеона. Возможно, они отказались от своего плана запечатать разлом. Возможно... я задерживаю дыхание.

- Зачем ты здесь? - спрашивает Лили, поворачиваясь к нему лицом, разглаживая складку на платье. Движение настолько человеческое, настолько привычное, что я вздрагиваю, видя его в сочетании с выражением ее лица. Ни один человек так не ненавидит.

- Ты не знаешь? - Тарвер поднимает брови. - Ты не можешь просто прочитать мои мысли, разгадать мой план?

- Только не с этой мерзкой безделушкой в кармане, - отвечает она, словно комментируя faux pas* в моде. - Но я знаю тебя и не думаю, что ты пришел один и без плана. Я не думаю, что ты всех своих друзей оставил снаружи. - Глаза Лили скользят по теням, и на мгновение она морщится, но, кажется, она не может найти Гидеона... или нас. - Между прочим, дела у них там идут не очень хорошо. Цифры против них.

Тарвер сжимает челюсти, но он явно заставляет себя расслабить их, расправляя плечи.

Лили тихо смеется.

- Я вижу, как ты стараешься. Я уверена, ты думаешь, что сможешь «спасти» меня в последнюю минуту.

- Не тебя, - бормочет Тарвер. - Лили.

Но она продолжает, как будто он ничего не сказал, как будто она не замечает разницы между тем, кто она сейчас и кем она была раньше.

- Хотя, это не сработает... и знаешь почему? Если хочешь, я открою тебе секрет. - Она направляется к нему и останавливается в пару шагах, на расстоянии вытянутой руки.

Тарвер молча смотрит ей в лицо. Он вооружен, я вижу оружие в кобуре, но его рука далеко.

- Ты не можешь спасти меня, - говорит Лили наклоняясь, словно делясь каким-то глубоким, личным секретом сценическим шепотом, - потому что я уже мертва.

Пальцы Тарвера скручиваются в кулаки. Свет из разлома резко очерчивает черты его лица, вырисовывая тени линии мышц, когда он сжимает челюсти. Лили просто смеется тем же сладким серебристым смехом, который я слышала на шоу знаменитостей и пресс-конференциях, и гладит его по щеке.

Она отворачивается, и это снова заставляет Тарвера пошевелиться. Шаг, который он делает за ней, прерывистый. В голосе сквозит срочность.

- Постой. Я знаю, что ты там. Лили, послушай меня. Я знаю, ты меня слышишь. Продолжай бороться… держись.

- Как сладко. - Лили, кажется, ничуть не встревожена, но останавливается, и я вижу, как она поворачивается к Тарверу. Он выглядит почти... облегченно.

По спине пробегают мурашки, когда до меня доходит: Тарвер отвлекает ее. Он хочет выиграть Гидеону время, где бы тот ни был, чтобы попытаться осуществить их план. А это значит, что у нас может быть только несколько мгновений, чтобы действовать, прежде чем они рискнут взорвать разлом и дать Лили доступ ко всей силе, которая ей когда-либо была нужна.

Я оглядываюсь на остальных и вижу, как Флинн молча достает из кармана щит-барьер и вручает его Джубили. Ее рот мучительно кривится, когда она прячет его под жилет. Мы не знаем, как далеко простирается его защита, и если мы разделимся, мы не лишимся нашего последнего выстрела. Затем, по кивку Джубили, мы все выползаем из-за колонны. План Тарвера и Гидеона не сильно отличается от нашего: только мы с Флинном отвлекаем ее от Джубили, а не Тарвер покупает Гидеону время, чтобы тот добрался до разлома и внедрил вирус.

Лили стоит к нам спиной, но для Тарвера мы на прямой видимости, и как только мы двигаемся, он настораживается. Теперь его рука тянется к пистолету на бедре, глаза обшаривают нас. Лили поворачивается, двигаясь так же грациозно, как настоящая Лили. Она не могла быть более непохожей на оболочку, ползущую по обломкам.

Флинн быстро поднимает руки, и я следую его примеру.

- Мы безоружны, - говорю я дрожащим голосом.

- Что за вечеринка, - бормочет Лили. Ее рыжевато-золотистая бровь приподнимается в изумлении, хотя, несмотря на то, что я отвлеклась, часть моего сознания отмечает, что ее улыбка немного натянута. - Мне любопытно… чего вы хотите добиться? Я могу передвигаться быстрее любого из вас, и я умнее вас всех. У меня были годы, чтобы изучить ваш вид. - Ее взгляд останавливается на Флинне, губы кривятся. - И в чем, собственно, проблема? – Она приподнимает идеально наманикюренную руку, указывая на него пальцем. – Ты привел еще одну. - И безошибочно ее рука поворачивается, указывая на Джубили, где та кралась вдоль стены в почти полной тишине.

Губы Джубили сжимаются в оскале, она застывает на месте. Я не знаю, пытается ли она отвлечь Лили от пистолета в руке, или ее ярость настоящая. Возможно и то и то.

- В чем его проблем а? На твоих руках кровь сотен тысяч людей. Ты даже не притворяешься, что тебе все равно! Новэмбэ горит вокруг нас, и...

— Это Коринф. - Лили плавно перебивает ее, в ее голосе сквозит скука. - Новэмбэ был много лет назад. - Она делает паузу, затем ее губы раздвигаются в улыбке. - О, теперь я понимаю. Ты пришла не с моим Тарвером… ты здесь для чего-то другого. Ты пришла убить меня? Ваша маленькая группа легко распалась, не так ли?

- Легко? - Я нахожу свой голос, выдавливая слова. Я должна вернуть их внимание к себе. - Смерть целых городских секторов — это ничто? Просто неудобство?

Тарвер, как и Лили, переводит взгляд на меня, и я вижу, как Джубили поднимает пистолет. Я знаю, что малейший проблеск моего взгляда выдаст меня. Взгляд Лили начинает поворачиваться к Джубили, и я знаю, что как только она ее увидит, то сможет отбросить ее в сторону так же легко, как и Тарвера на «Дедале». Мои чувства обострились почти до невыносимой интенсивности, мир сузился до одного движения, когда палец Джубили нажмет на спусковой крючок.

Один выстрел, предупредила нас Санджана.

Затем раздается выстрел, сотрясающий воздух и мои уши, и он возвращает меня на борт «Дедала» в момент после выстрела из пистолета, а потом я оказываюсь на Эйвоне рядом со взрывом. Я сжимаюсь и опускаюсь на пол.

Только когда я выпрямляюсь и реальность берет верх надо мной, я поднимаю глаза и вижу, что Тарвер стоит с пистолетом в руках. Пистолет древний, из тех, что стреляют пулями. Должно быть, он нашел его в подземном городе и он направлен прямо на Джубили.

Обломки ее пистолета разбросаны вокруг ее ног, и она, потрясенная, баюкает свою руку. Какая-то отрешенная часть моего сознания пытается вычислить шансы, кто сделает следующий выстрел… из чьей руки будет выбит пистолет.

- Ты в порядке, Ли? – тихо и напряженно спрашивает Тарвер, и какое-то время мы тупо смотрим на него, пытаясь понять вопрос. - Твоя рука.

Она кивает с пепельно-серым лицом, затем смотрит на Флинна, который все еще вооружен вторым из двух наших пистолетов, что мы достали из-под прилавка магазина.

Тарвер проследил за ее взглядом и тоже посмотрел на Флинна.

- Хочешь попробовать? - спрашивает он по-прежнему тихим, пугающе спокойным голосом. Но Флинн только качает головой, не в силах отвести взгляд от Джубили, сидящей на полу среди обломков ее пистолета.

Мое тело покалывает от шока, в ушах все еще звенит от выстрела. На какое-то мгновение мне кажется, что мой разум полностью сдается, когда я замечаю расплывчатую тень где-то за и над разломом, которая постепенно перемещается. И тут я понимаю, что вижу.

Гидеона.

Он медленно спускается из зазубренной дыры на крыше. Снаряжение и веревка позволяют ему спускаться бесшумно. Я не вижу его лица с такого расстояния, но он останавливается на полпути, и почему-то я знаю, что он смотрит на меня. Я отвожу глаза, пока кто-нибудь еще не увидел, что вижу я, и с усилием поднимаюсь с пола, чтобы он понял, что со мной все в порядке.

Тарвер привлекает внимание Лили к себе… внимание всех присутствующих. Я изо всех сил стараюсь не сводить глаз с Тарвера, но, хотя мне всегда удавалось контролировать даже самые незначительные изменения в выражении лица, мне вдруг становится трудно ничего не выдать наблюдая за Гидеоном. Изо всех сил я стараюсь не привлекать внимания к юноше, тихо крадущемуся в темноте, несущему вирус, который либо наша последняя надежда остановить ее, либо конец света.

 

* faux pas (франц.) - неверный шаг ложный шаг, промах, ошибка

 

Из своей тюрьмы я тянусь к девушке, которую они вернули. Я улавливаю вспыш<