Славянский календарь. Славянские праздники.

Славянские боги

Белобог и Чернобог

К самым ранним верованиям славян относится вера в существование двух противоположных сил, одна из которых помогает человеку в жизни – светлая сила, а другая вредит, приносит несчастья – это черная, темная, злая сила. Отсюда и возникают представления о Белобоге и Чернобоге.

Белобог. Бог удачи и счастья у славянских народов.

Существование веры в Белобога подтверждается связанными с ним топонимами, сохранившимися до наших дней у разных славянских народов — назва­ниями гор (холмов). Так, гора Белобог встречается в Сербии, под Москвой еще в XIX веке существовала местность под названием Белые боги.

Популярность Белобога подтверждается многочис­ленными упоминаниями в средневековых хрониках, куда включались рассказы путешественников из дру­гих стран. Немецкий монах Гельмольд, посетивший славянские страны в XII веке, писал в хронике, на­званной его именем, что славяне не начинают ника­ких серьезных дел без жертвы Белобогу. Однако со временем вера в Белобога была утрачена, хотя следы веры сохранились до наших дней. Считалось, в част­ности, что белый цвет приносит удачу.

Чернобог изображался в виде человекоподобного идола, окрашенного в черный цвет с посеребренными усами. Чернобогу приносились жертвы перед нача­лом важнейших дел, например перед выступлением в военный поход.

Средневековый хронист Гельмольд описывает ри­туальное пиршество, во время которого воины пускали по кругу чашу и произносили заклинания, обращен­ные одновременно к двум божествам — Чернобогу и Белобогу. Со временем культ Чернобога был вы­теснен поклонением другим богам, олицетворявшим отдельные силы природы.

В русских сказках образы Белобога и Чернобога слились в единый персонаж, получивший название Доля, Судьба. Она может быть хорошей или плохой. Отсюда и возникло представление, что судьбу челове­ка определяет Доля или Недоля. Они похожи на тех людей, которым даются. Отличие заключается в том, что Доля одета в красивое платье, а Недоля — в ста­рое и рваное. Чтобы жить счастливо, надо знать соб­ственную Долю, то есть заниматься своим делом. Увидеть Долю можно было так: пойти в поле в Пас­хальную ночь и, услышав звон колоколов к заутрене, спросить: «Где моя Доля?» Услышав ответ, пойти, куда сказано, и, увидев Долю, спросить у нее совета.

В отличие от Доли, Недоля, напротив, сама прихо­дит в дом к человеку и садится на печь, потому что ей всегда холодно. В Белоруссии рассказывают, что иногда Недолю сопровождают мелкие демоны — злыдни. Они выглядят как небольшие зверьки, оби­тающие за печью или сидящие на плечах. Иногда злыдень похож на облезлую кошку. Злыдней можно посадить в мешок и утопить или оставить на пере­крестке дорог. Во всех этих поверьях проявляется влияние европейской демонологии, где ведьму сопро­вождали домашние духи.

У славянских народов, как и у всех индоевропейцев, в основе религии лежала трехчленная классификация богов, соответствующая трехчленному делению общества: жрецы, княжеская дружина, обычные люди. Отсюда возникает трехчленная структура славянского пантеона: верхний мир, средний и нижний. Внутри каждого мира также существовала определенная иерархия.

 

Род Мифологический персонаж, покровитель единства рода, первоначально и покровитель земледелия..

Род был богом нижнего мира, однако он важен своим именем, которое этимологически связано со словами народ, род, родня, родина, родиться, природа, урожай.

Род упоминается в летописях вслед за главными языческими богами вместе с рожаницами — сопровож­давшими его женскими персонажами. Род и рожани­цы считались умершими предками патриархального рода, которых сородичи считали своими покровителя­ми. Они носили и другие наименования — чур, щур, дед. Культ Рода имел особое значение для русских кня­зей. В XI—XII веках у восточных славян сохраня­лось почитание княжеского рода. Именно от его един­ства зависело право обладания престолом и родовой землей. Поэтому Роду и рожаницам совершались ре­гулярные жертвоприношения.

Обычно богов приглашали на ритуальное угоще­ние, для которого готовилась специаль­ная каша, пекли особый хлеб. Богов также угощали сыром и медом. Уго­щение расставлялось в святилищах. Считалось, что боги появляются там, но они не видимы для человеческих глаз. Роду были посвящены и специальные праздники — Навий день (день мерт­вецов), справлявшийся в четверг Стра­стной недели Великого поста, Радуни­ца — вторник первой недели после Пасхальной недели.

Поскольку производящее начало Рожаницы всегда связывалось с женщиной, культ

Рода был традиционно женским. Специальные жри­цы совершали жертвоприношение несколько раз в год. Иногда к Роду обращались и для защиты от болезней. Но тогда главную роль в обряде играли рожаницы.

С принятием христианства культ Рода начал постепенно ослабевать. Бог Род преобразовался в духа — покровителя семьи, в домового деда, а позже в охранителя новорожденных. Известно поверье, что после рождения младенца, чтобы определить его судь­бу, около колыбели собираются рожаницы. Отголо­сок верований сохранился в широко известном ска­зочном сюжете о спящей принцессе (сказка Ш. Перро «Спящая красавица»).

Однако со временем культ Рода и рожаниц был пол­ностью забыт. Он превратился в почитание умерших предков. В славянском пантеоне оказалось много жен­ских божеств, вытеснивших рожаниц. Следы почитания Рода продолжали сохраняться только в быту. Одним из их проявлений можно считать совместные родовые захоронения, а также периодическое поминовение род­ственников на кладбище (родительские субботы).

 

У Рода было несколько детей: Хорс, Ярило, Велес, Сварог, Лада. Иногда среди детей Рода называют еще богатыря Святогора.

Сварог В славянской мифологии бог верхнего мира, огня и кузнечного дела, семейного очага.

С санскрита слово «Сварог» переводится как «ходящий по небу». Сварог сотворил (сварганил, сварил) землю.

В Древней Руси Сварог был тесно связан с Даждьбогом, которого называли сыном Сварога. Считалось, что Сварог способствовал развитию технических зна­ний. Имя бога образовано от древнеславянского кор­ня «вар» — жар, горение. В названии отражено то, что Сварог выступает как охранитель огня.

Следы общего мирового культа поклонения огню видны, в частности, в древнерусском «Слове некоего христолюбца», написанном в начале XII века, где Сва­рог отождествляется с древнегреческим богом Гефес­том. Неизвестный нам киевлянин рассказывает, что с помощью волшебных клещей, якобы упавших с неба, выковывали оружие, делавшее воина неуязвимым.

Самое большое святилище Сварога находилось в польском селении Радгост. Сварогу поклонялись в Чехии, Словакии, где его называли Рарогом (от древнеславянского корня «рах» — страх).

С именем Сварога славяне связывали разделение истории на две эры: досварогову и эру Сварога, с ко­торой началась обработка металла. Кроме того, культ Сварога означал установление моногамной семьи, когда полагалось «единому мужу едину жену имети, и жене за един муж посягати».

С появлением христианства черты Сварога пере­шли к святым Козьме и Демьяну, их стали воспри­нимать как покровителей кузнечного дела.

Образ бога-кузнеца вошел в сюжет о змееборстве. Согласно мифу, кузнец побеждает змея, нападавшего на его страну. Кузнец предлагает змею проделать дыру в железной кузнице. Когда змей просовывает в дыру язык, кузнец хватает его железными раскален­ными клещами и змей погибает.

На Руси различали четыре вида огня. Самым чи­стым и чудотворным считался «живой огонь», кото­рый добывали трением двух кусков дерева. Этот об­ряд могли выполнять только пожилые мужчины. Второй вид — огонь, высеченный огнивом. Его до­бывали в торжественных случаях, например для при­готовления свадебной или поминальной пищи. Третий вид — огонь, зажигаемый спичками,— считался безопасным. Самым страшным считался четвертый вид — небесный огонь от удара молнии. Полагали, что его невозможно погасить водой. Если от молнии начинался пожар, то огонь надо было гасить квасом, молоком от черной коровы или яйцами, а от воды он мог разгореться еще сильнее.

Велес (Волос) В славянской мифологии Велес является богом домашнего скота. Это бог нижнего мира.

Это тоже сын Рода, брат Сварога. Его главным деянием стало то, что он привел сотворенный Родом и Сварогом мир в движение. За днем стала следовать ночь, за зимой – весна, за радостью – печаль. Люди стали учиться преодолевать трудности и ценить счастье.

Следы культа Велеса-Власия сохранились во все местах расселения славян, при раскопках находил идолов и святилища, бога. Известно, что в Киеве на Подоле стоял большой идол Велеса, перед которым регулярно совершались охранительные и умилостивительные обряды.

Велес упоминается и в документах. В частности, в тексте торгового договора с греками от 907 года Ве­лес выступает как поручитель со стороны русских. Его имя названо в «Повести временных лет» (XII век) в качестве покровителя домашних животных. Воз­можно, как божество нижнего мира Велес покрови­тельствовал сказителям и певцам, очевидно, по этой причине в «Слове о полку Игореве» Боян назван Велесовым внуком. После принятия христианства функ­ции Велеса перешли на святого Власия (очевидно, из-за соответствия имен), а также на святых Николая и Георгия (Юрия).

Известны многочисленные охранительные обряды, бытовавшие вплоть до конца XIX века. В день свято­го Власия, называвшегося на Руси «коровьим праз­дником», тягловый скот освобождали от работы. Тогда готовили угощение, состоящее из мясных блюд, а также блины и оладьи (оладки, чтобы волы были гладки), их обильно поливали маслом, чтобы ново­рожденные телята хорошо сосали молоко. Часть уго­щения приносили в хлев и скармливали животным со словами: «Святой Власий, дай счастья на глад­ких телушек, на толстых бычков». Во многих местах на поле оставляли «Волосову бородку» — несколь­ко несжатых стеблей хлебных злаков, обвязанных лентой. Считалось также, что при болезнях скота необходимо внести в хлев икону святого Власия.

Хорс Славянский бог Солнца. Как и Перун, Хорс счи­тался повелителем молний. Поэтому его обычно представляли в виде всадника, скачущего по небу. По всей вероятности, в этом образе славяне сохранили следы почитания какого-то очень древнего божества.

Культ Солнца — светила — известен уже у земле­дельцев неолита. В бронзовом веке светило стало ассоциироваться с образом всадника. Верили, что днем он медленно двигается по небу, а ночью возвращается обратно по подземному «морю мрака», что утром вновь появиться на небосклоне. Имя «Хоре» происходит от корня «хор», обозначает круг, окружность, что также отражает его связь Солнцем. Имя бога Хорса сохранилось в современных словах хороший, прихорашиваться, хоромы. В «Повести временных лет» рассказывается, что изображение Хорса стояло в Киеве на холме в числе главнейших славянских богов. Автор «Слова о полку Игореве» пишет, что, превратившись в волка, Всеслав Полоцкий перебегал путь великому Хорсу.

Культ Хорса оказался настолько популярным, что не угас с появлением христианства. В апокрифиче­ском памятнике «Хождение Богородицы по мукам» можно прочитать: «Хорса, Велеса, Перуна на боги обратиша». Иначе говоря, славянами был создан культ упомянутых богов.

Вероятно, главной частью празднеств, посвященных Хорсу, были массовые танцы, после которых Хорсу приносились в жертву специально приготовленные ку­шанья. Отсюда появилось слово «хоровод», а также «хорошуль» — круглый ритуальный пирог, курник. В Болгарии до настоящего времени танцуют танец хоровод.

В христианских поучениях Хорса всегда относят к идолам: в «Повестях о Куликовской битве», в частно­сти, говорится, что этому богу поклоняется Мамай.

Ярило Бог солнца, плодородия земли и сексуальной силы у древних славян.

Имя Ярило происходит от сла­вянского корня «яр», который имел несколько значений: 1) пронзительный весенний свет и тепло; 2) юная. Стремительная и неуправляемая сила, 3) страсть и плодородие. Народ гуцулов, кавказских горцев, весну называет ярью, у костромичей есть диалектное яр – жар, пыль, яром в некоторых говорах называли поток воды, несущийся во время весеннего половодья.

Ярило — централь­ный персонаж весенней сельскохозяйственной об­рядовости.

Божество изображали в ви­де женщины, одетой в муж­ской белый наряд. В правой руке она держала чучело че­ловеческой головы, в левой — ржаные колосья. На голову Яриле надевали венок из пер­вых полевых цветов.

Культ Ярилы, как и других славянских богов, был популя­рен во всей Восточной Европе. Имя божества можно встретить в названиях деревень: Яриловичи в Белоруссии, в Петербургской губернии; Ярилово Поле в Костромской губернии, Яриловая Роща в Белоруссии, Ярилова Долина во Владимирской гу­бернии, река Ярынь на западе Белоруссии.

Ярилин день отмечался 27 апреля. Девушку са­жали на белого коня и водили вокруг особого ритуального столба, стоявшего на возвышении. Иногда вместо столба использовалось одинокое дерево. Затем коня привязывали и вокруг сидящей на нем девушки водили хоровод, пели обрядовые песни. В них воспе­вали приход Ярилы.

Второй праздник, посвященный Яриле, отмечался в середине лета, перед заговеньем Петрова поста. Ме­сто гулянья было постоянным и называлось Ярили­на плешь. Во время праздника Ярилу изображал юно­ша в белой одежде, украшенной бубенцами, лентами и цветами, он возглавлял пляску. Праздник заканчи­вался всеобщим угощением и народным гуляньем вокруг костров — Ярилиных огней. В некоторых местах во время Ярилина дня проходили ритуальные похороны Ярилы и Ярилихи (это невеста Ярилы), их чучела делались из соломы или из глины. Характерной особенностью празднеств, посвященных Яриле, является эротичес­кая символика в танцах, песнях, поговорках и даже в загадках.

Со временем обряды Ярилина дня слились с дру­гими праздниками, в частности с похоронами русалки или Костромы, а также ритуалами, посвященными различным божествам.

Лада Семейное божество, широко распространенное в славянском фольклоре. Важнейшая богиня славян­ского пантеона.

Исследователи долгое время считали, что Лада является одной из двух богинь рожениц. Корни их происхождения скрыты в глубокой древности. Ана­логичные божества есть в пантеонах почти всех индоевропейских народов. М. В. Ломоносов сравнивал Ладу с Венерой.

До наших дней во многих местах сохранился ри­туал девичьего праздника — ляльника. Во время него девушки славили великое божество и просили у Лады доброго мужа и счастливой жизни в браке. К Ладе обращались и после заключения брака, просили о личном благополучии и покровительстве. Об этом сви­детельствует постоянный эпитет богини — охранительница. Имя Лады всегда сопровождалось почтитель­ными эпитетами — Дива (Диво)-Лада, Мати-Лада. Праздники в честь Лады отмечались шесть раз в году — с начала марта до конца июня. Связанные с Ладой обряды обычно приурочиваются к весенне-летнему циклу праздников, в частности, именно у Лады испрашивали разрешения «закликать» весну:

Благослови, мати, Ой, мати, Лада, мати, Весну закликати.

Затем к богине обращались перед началом лет­них полевых работ. Остальные обряды были связаны с весенне-летним циклом молений о дожде, праздни­ком первой зелени, первых всходов, первых колосьев.

Во время праздника Красной горки (на холме) девушки вели игру «А мы просо сеяли, сеяли». Все играющие делились на две группы — одна пела о посеве проса, другая о том, что «мы просо вытопчем, вытопчем». Вытаптывание обозначало завершение цикла — обмолота хлеба. Возможно, именно подоб­ное игрище описывал летописец, отмечавший, что славяне «устраиваша игрища межю селы и ту умыкаху жены себе». Цикл прославления богини замыкался после начала колошения хлебов (в июне), по­этому последним праздником, связанным с Ладой, был праздник летнего солнцестояния. После Ивана Купалы обращения к Ладе прекращаются.

Исследователи установили, что к Ладе обращались и для обеспечения благополучия будущего брака. Часто бывало так, что именно в середине лета прини­малось решение о заключении брачного союза, хотя свадьба игралась значительно позже, после оконча­ния полевых работ.

Со временем игры и заклички, посвященные Ладе, перешли в детский фольклор и утратили четкую со­отнесенность с ритуалом.

В романе М.Горького «Дело Артамоновых» встре­чается полное воспроизведение сохранявшегося в конце XIX века обряда поклонения Ладе.

Мокошъ Важное женское божество в древнерусском пантеоне. Это жена бога Рода, богиня жизни и плодородия. Мокошь обычно представляли в образе жен­щины с большой головой и длинными руками. Этот образ можно встретить, например, на вышивках,

Вероятно, первоначально Мокошь была богиней воды, дождя и отвечала за плодородие. Но со време­нем ее образ связался с традиционными женскими занятиями — прядением и ткачеством. Исследова­тели установили, что имя богини восходит к индоев­ропейскому корню, означавшему прядение.

Постепенно из космического божества Мокошь пре­вратилась в покровительницу дома. Крестьянки боя­лись разгневать Мокошь и приносили ей жертвы. Если ее удавалось умилостивить, она помогала пряхам и даже сама пряла по ночам. Нерадивую хозяйку Мокошь могла наказать: перепутать оставленную ку­дель или шуметь по ночам. Позднее некоторые «дея­ния» Мокоши стали приписывать кикиморе.

С принятием христианства веру в Мокошь стали преследовать: придя на исповедь к священнику, жен­щина должна была ответить, не ходила ли она к Мо­коши. В христианском пантеоне богиню Мокошь за­менила святая великомученица Параскевия. По дню поминовения она получила народное наименование Параскевы Пятницы, ее также называли льняницей.

Параскевии приносили в жертву первые снопы льна и первые вытканные куски ткани. В конце XIX века, приступая к работе, украинские пряхи со­вершали обряд мокриды — бросали в колодец куски кудели.

Важную роль в славянском пантеоне играли и внуки Рода, дети бога Сварога – Перун, Семаргл, Стрибог, Даждьбог.

Даждьбог

Бог Солнца у древних славян. В древнерусских ис­точниках он упоминается вместе со Стрибогом, олицетворявшим ясное небо. В «Повести временных лет» рассказывается о том, что главное святилище Даждъбога находилось в Киеве на высоком холме.

Славяне считали, что Даждьбог является сыном одного из главных божеств — Сварога. Они видели в Солнце носителя огромной созидательной силы, от которой зависело их благосостояние. Отсюда и проис­ходило название бога — «дающий людям благопо­лучие». Возможно, именно поэтому Даждьбог считал­ся покровителем всего русского народа. Известно, что в «Слове о полку Игореве» главный герой произведе­ния почтительно назван Даждьбожьим внуком.

До настоящего времени следы верования в Даждьбога сохранились в украинских народных песнях, он изображался как покровитель свадьбы. В украинской песне, в частности, сказывается, как жених встречает Даждьбога по дороге на свадьбу и просит его покровительства. Весной отмечался основ­ной праздник, связанный с прославлением Даждьбога. Славяне считали, что имен­но Даждьбог встречает Солнце и приводит его на землю. В качестве помощ­ника Даждьбога упоминался соловей. По преданию, он приносил Даждьбогу ключи, чтобы тот запирал зиму и отпирал лето.

 

Перун

Главнейший бог славянского пантеона, основной бог земледельческого культа, олицетворение грома и молнии. Он почитался славянами, поскольку именно от него зависело появление дождей, необходимых для посевов. Образ Перуна был также связан с животным тотемом — конем.

Славяне представляли Перуна в виде немолодого мужчины с седой головой и золотыми усами. Главным оружием были молнии — громовые стрелы, а также громовые камни. В народных легендах Перуна иногда представляли в образе всадника, скачущего по небесам на коне или едущего на колеснице. Грохот его колесницы люди принимали за раскаты грома. Молнии были огненными стрелами, которые Перун пускал во врагов. Известен мифологический сюжет, в котором Перун побеждает врага, прячущегося на земле, поражая его молниями и громом.

Традиционно Перуну посвящался центральный летний праздник земледельческого культа. Главным событием праздника считался древний обряд принесения в жертву животного — так называемого Перунова быка. Во время праздника перед изображенная бога сжигались внутренности и шкура быка, мясо поджаривалось и использовалось для ритуального пира. После завершения праздника все кости и остатки животного собирались и также приносились в жертву. Чтобы не разгневать Перуна, категорически запрещалось уносить с собой куски мяса или кости.

С Перуном был связан ритуал вызывания дождя. Он заключался в принесении жертвы или обливании водой специально избранной женщины.

Культ Перуна был распространен по всей терри­тории проживания славян: в Киевской, Новгородской и Владимирской Руси. В «Повести временных лет» летописец отметил, что Перун «есть мног», иначе го­воря, Перунов на земле много.

Вероятно, главное святилище бога находилось в местечке Перынь, расположенном неподалеку от Нов­города. До наших дней сохранились названия соответст­вующих мест, где могли находиться капища, посвящен­ные божеству,— Перынь, Перунов дуб, Перунова роща.

С появлением христианства черты Перуна перене­сли на христианского святого Илью Пророка, в образе которого появились характерные черты бога-громовер­жца, ездившего по небу на громыхающей колеснице. Языческие мифы соединились с библейским сказани­ем о восхождении Ильи на небо в огненной колеснице.

Семаргл

Вероятно, являлся богом нижнего мира. Само имя Семаргл, вероятно, восходит к индоевропейскому кор­ню «седм» и может быть переведено как «семигла­вый». Правда, славяне почитали и другого семиглавого бога — Руевита, также считавшегося подзем­ным божеством. По другим данным, Семаргл — бо­жество низшего порядка, охраняющее семена и посевы. Его представляли в образе священного крылато­го пса. На росписях и резьбе в разных храмах можно увидеть изображения подобных животных.

Как показывают лингвистические исследования, образ Семаргла уходит корнями в древнейший индо­европейский пантеон. Считается, что русский Семаргл происходит от иранского Сенмурва, божества плодоро­дия, в которого верили древние скифы. Сенмурва также изображался в образе собаки. На Руси его стали назы­вать Переплутом. Б. А. Рыбаков считает, что в назва­нии божества отражена связь с корнями растений.

Культ Семаргла-Переплута был тесно связан с празднествами в честь красивых крылатых птице-дев, которые являлись божествами орошения полей. При князе Владимире изображение Семаргла было установлено в Киеве вместе с семью главнейшими бо­жествами древнерусского пантеона.

Известно, что в честь Семаргла приносились специальные жертвы: де­вушки доставляли еду и ритуальные напитки. На одном из браслетов че­канщик запечатлел этот старинный об­ряд. Вероятно, изображения Семаргла вырезались на растущих деревьях.

Вера в Семаргла сохранялась и в конце XIV века, о чем свидетельству­ют упоминания о нем в повестях, по­священных Куликовской битве. Прав­да, чтобы не нарушать христианской идеологии памятника, Семаргл был отнесен к татарским божествам. В то время нельзя было открыто признать, что простые воины одинаково вери­ли и в христианских, и в языческих богов.

Стрибог

В восточнославянской мифологии бог ветра. Идол был установлен в Киеве в числе семи важнейших славянских божеств.

Имя Стрибога восходит к древнеславянскому кор­ню «стри», что означает «старший», «дядя по отцу». Подобное значение встречается в «Слове о полку Игореве», где ветры названы Стрибожьими внуками.

Неизвестно, существовал ли постоянный праздник в честь бога, но его почитали вместе с Дождьбогом. Вероятно, ветер, как и дождь, считался важнейшим для земледельца подателем благ. С распространением христианства вера в Стрибога постепенно ушла.

 

К славянскому пантеону примыкают еще такие боги, как Овсень, Коляда, Радогаст, Кострома, купала и некоторые другие.

Обряды. Свадебный обряд

Свадьба считалась делом серьезным, к ней готовились заблаговременно: копили при­даное, деньги, тщательно выбирали невес­ту или жениха.

К началу Святок свадебная тема в иг­рах молодежи достигала своего апогея. По народному календарю после Крещения на­чинаются свадебные недели, так и говори­ли: «Крест в воду— жених на гору». Сва­дебный период продолжался все зимнее межговенье (время между постами), сли­вался с Масленицей и заканчивался ею. В конце зимы подводился итог бракам, заключенным в течение года. Следует за­метить, что зимний мясоед - самое люби­мое время для свадеб, но справлялись они и осенью, до Филиппова поста, и реже летом, перед Троицей, до Покровского по­ста.

Участниками свадебного обряда стано­вилась вся деревня, а то и две, если жених и невеста были из разных деревень. Свадь­бу не просто справляли, ее играли, эпизод за эпизодом. В определенной мере она носила театральный и развлекательный характер. Но это лишь внешняя сторона, каждый участник обряда знал свою «роль», старался исполнить ее как можно точнее, нарушение правил могло навлечь боль­шую беду не только на новобрачных, но и на всех остальных.

Свадебный ритуал любого народа до­статочно замысловат, у русских же он наи­более сложен. Свадебный обряд включал в себя разнохарактерные элементы: сим­волические, магические и игровые дейст­вия, выполняемые всеми участниками об­ряда или отдельными лицами; большое количество предметов (ритуальная одеж­да, украшение жилища, дары, приданое, угощение и т. п.); различные жанры сло­весного и музыкального фольклора (приговоры, плачи, загадки, поговорки, заго­воры, величальные, плясовые, игровые, шу­точные песни). Свадебный обряд был свя­зан с целым комплексом социальных и правовых представлений, имущественных и семейных отношений, верований.

Все это было необходимо, чтобы наибо­лее удачно осуществить переход парня и девушки, жениха и невесты из одного общественного статуса в другой. Они про­щались с ровесниками, с которыми ходили на вечеринки, игрища, праздники, и по­степенно переходили в группу молодых семей. Кроме того, девушка-невеста пере­ходила из одной семьи в другую, из своего дома в чужой, который станет ей родным; нередко замужество было связано с пере­ездом в другую деревню. Происходила как бы символическая «смерть» парня и де­вушки и их «рождение» в новом социальном статусе. Именно в это переходное время жених и невеста особенно восприимчивы как к отрицательным, так и к положитель­ным воздействиям, и цель свадебного ри­туала, с одной стороны, оградить жениха и невесту, а заодно и других участников от негативных воздействий, а с другой— на­делить их положительным потенциалом: здоровьем, богатством, детьми.

Свадьбе предшествовал длительный и сложный переговорный процесс. Сначала собирался семейный совет, потом следовала засылка, когда в дом невесты по­сылали так называемых пустосватов из ближайшей родни жениха, чтобы узнать, как относятся к предполагаемому браку в доме невесты. Затем наступало само сва­товство, после которого будущий жених или кто-нибудь с его стороны ехал на смотрины невесты. Здесь гостей обязательно угощали, а невеста до пяти раз выходила к столу, каждый раз в новом наряде. Родители невесты тоже ездили «смотреть дом жениха», их визит тоже заканчивался застольем. Затем происходи­ло рукобитье, или сговор, зарученъе и, наконец, запой или пропой, когда, сговорив все условия, невесту «пропивали». Только после этого следовали венчанье и свадьба с княжьим столом, которым предшествовали девичник и мальчишник.

День сватовства выбирали специально: не ходили свататься в понедельник или вечером, а чтобы сватовство прошло удач­но, прибегали к разным хитростям. На­пример, сваты надевали разные сапоги или валенки; войдя в дом невесты, за матицу не заходили, садились на продольную лав­ку, под полатями.

Если сватовство завершалось успешно, назначали день рукобитья, во время кото­рого родители девушки и парня «били по рукам», но не голыми руками, а натянув на ладонь рукав или обернув руку полой шубы, иначе молодые всю жизнь прожи­вут бедно.

Заключительным актом сговора было взаимное угощение вином или пивом. «Вы­пить» - означало решить дело окончатель­но и бесповоротно. Это угощение станови­лось настоящим ритуальным действом. На столе появлялась большая чаша, в кото­рую приехавшие гости выливали вино. Старший со стороны жениха зачерпывал его и раздавал всем по старшинству со стороны невесты. Затем уже ее отец угощал всех пришедших из дома жениха. Причем каждый раз он должен был выпить из чарки первым.

Отказ жениха или невесты после этих обрядов был крайне нежелателен. (Если после рукобитья и отказывали, то расходы обе семьи делили пополам.) С этого же времени в доме жениха и невесты начинали готовиться к свадьбе — варить пиво. Выражение «заварить пиво» раньше и оз­начало готовиться к свадьбе. На свадебное пиво загадывали: «Если пиво сварится удачно, то жизнь молодых будет счастлива». Пиво, приготовленное к свадьбе, до совер­шения брака не давали пить посторонним, чтобы те не испортили жизнь молодых.

А вот выражение «квасить невесту» оз­начало не отдавать девушку замуж. Если же сама невеста не хотела выходить за­муж, то она шла на пивоварню и заливала огонь или опрокидывала пивоварный чан. И напротив, девушка, желавшая поскорее обрести мужа, прибегала к следующему средству: тайно от всех ставила в печь корчагу и заваривала в ней солод, а когда он поспевал, выносила корчагу за ворота и выливала сусло в надежде, что, прежде чем скиснет пиво, жених придет свататься.

После просватанья девушку называли невестой или сговоренкой, а парня жени­хом. Именно с этого момента невеста одна или с подругами начинала причитать. При­четам и песням все девушки учились с дет­ства от старших. Песни и причитания пе­редавали тревогу и беспокойство невесты за будущую жизнь. В своих первых при­читаниях сговоренка просила отца:

Не засвечивай да свечки

Божьей Ты, родимый батюшка,

Не ходи к дубову столу,

Не принимай золотой чары,

Ты не пей зелена вина.

Невеста постоянно обращается то к от­цу — красну солнышку, то к матери, упре­кая их за то, что они рано отдали ее в чужую семью, на чужую сторону. В пла­чах чужая сторона - «лес темный», а чу­жие люди — «звери лютые». После рукоби­тья девушки высказывали в песнях свою тревогу:

Запросватал меня батюшка,

Заручила родна матушка

Далеким далекошенько.

За три речки глубокие,

За три горы высокие,

За три леса темные.

До свадьбы подруги помогали невесте закончить подготовку приданого и даров. Небольшие дары предназначались для всех родственников семьи жениха, для свахи, дружки и других участников обря­да. Почти каждый день жених навещал невесту в ее доме. В качестве подарков он приносил разные лакомства: сладкий пи­рог с вензелем невесты, пряники, конфеты. Накануне свадьбы в доме невесты обязательно устраивали девичник, а в доме жениха —мальчишник. Это был последний день и последняя ночь пребывания невес­ты в доме родителей. Она прощалась с до­мом, с подругами, с вольной девичьей жиз­нью, с девичьей красотой. В зависимости от местной традиции в роли красоты могли выступать деревце (елочка или березка), лента, девичья повязка, коса. Во многих районах в день девичника топили баню, где невеста мылась со своими подругами. После бани звучало много песен и причи­таний о расставании с девичьей красотой, а мытье в бане расценивалось как ее утра­та (смывание).

Ты пойдем, милая подруженька.

Ты посмой-ка красу девичью,

Что свою-то волю-волюшку.

В Средней России было принято во вре­мя девичника наряжать маленькую елочку или березку, которую и называли девичь­ей красотой. Такое деревце девушки могли приготовить сразу же после рукобитья. Тогда его прикрепляли на угол дома, на крыльцо или ворота, украсив лентами, косой из кудели. Так деревце и стояло до свадьбы, до отправления к венцу. От дома жениха к дому невесты протягивали ве­ревку, украшенную лентами и косой из кудели. В день свадьбы, перед отъездом в церковь, ближайшая подруга невесты вы­носила украшенное деревце с особым при­говором:

Раздайся, народ, расшатися, народ, красна девица идет!

Не одна она идет, девью красоту несет!

Девью красоту должен был выкупить жених. Когда невесту везли в церковь вен­чаться, деревце прикрепляли сзади к са­ням и по дороге выкидывали в поле.

По нормам деревенской и даже город­ской жизни одного церковного венчания было недостаточно. Брак считался дейст­вительным только после проведения тра­диционного свадебного обряда, во время которого новый семейный союз одобрялся родственниками, соседями, общиной. Если состоялось венчание, но по каким-либо при­чинам не была сыграна традиционная свадь­ба, молодых разлучали. Причиной такой отсрочки свадьбы могло служить то об­стоятельство, что по православному цер­ковному календарю дней, когда можно вен­чаться, не так уж много: исключаются периоды постов, Сырная (Масленичная) и Пасхальная недели. Кроме того, венча­ние не проводят в кануны многих других праздников.

День свадьбы — знаменательное событие не только в жизни молодоженов, это театрализованное представление для всей деревни. Утром в дом жениха съезжались его родственники и после распределе­ния «свадебных обязанностей» ненадолго присаживались за столом, после чего от­правлялись в дом невесты. С собой непре­менно брали угощение: пиво, брагу, пря­ники, пироги, чтобы задобрить парней и девушек, загораживающих дорогу празд­ничной процессии, и выкупить место же­ниху рядом с невестой за свадебным сто­лом.

Такой сложный обряд, как свадьба, нель­зя было пускать на самотек. Если в храме процедура венчания совершалась священником по предписанным церковным правилам, то свадьба игралась по вековым традициям, и роли участников распреде­лялись заранее. Главным распорядителем этого торжества был дружка (дружко) — женатый парень, хорошо знающий весь обряд, бойкий на язык говорун, весельчак и затейник. Ему помогал подружъе, или третьяк. Иногда таких помощников-дру­жек (еще их называли шаферами) при женихе и невесте бывало по два, три и больше, они развлекали гостей, сопрово­ждали молодых, держали в церкви над их головами брачные венцы и т. д.

Старшим на свадьбе считался тысяц­кий, обычно крестный (он же посажен­ный) отец жениха. Тысяцкий распоряжался свадебным поездом и всеми обрядами, благословлял и увозил из родительского дома жениха, из денег, выданных женихом, оплачивал свадебные расходы и вен­чальные свечи.

Все гости на свадьбе назывались бояра­ми (со стороны жениха — большие бояре, со стороны невесты — малые), а новобрач­ных после венчания величали князем и княгиней.

В доме невесты, после благословения новобрачных родителями, все перед доро­гой в церковь рассаживались за столом. При этом строго соблюдалось правило: жених и невеста не садились в красный угол, под иконы. Невеста ехала в церковь с расплетенной косой, покрытая большим платком, на котором нашит крест (чтобы ее никто не сглазил).

В старину было принято приглашать на свадьбу знахаря или колдуна. В его обязанно­сти входило охранять молодых и совершать все необходимые для этого магические действия. В некоторых районах такого колдуна так и называли сторож. Ему отводилось самое лучшее место за столом, да и угощали его на славу.

Чтобы на молодых никто не навел порчу, необходимые меры принимались еще перед отъездом к венцу. Особое внимание обраща­лось на одежду неве<