Энциклопедия: рецепт шоколадного торта

 

 

Ингредиенты на 6 человек: 250 г черного шоколада, 120 г сливочного масла, 75 г сахара, 6 яиц, 6 столовых ложек муки, 3 столовые ложки воды.

Подготовка: 15 минут. Приготовление: 25 минут.

Налейте воду в кастрюлю и растопите в ней шоколад на очень слабом огне, чтобы получилась мягкая паста. Добавьте масло и сахар, затем муку, непрерывно перемешивая, чтобы масса стала однородной. Не переставая мешать, по одному добавляйте желтки.

Белки взбейте в густую пену и осторожно влейте в шоколадную массу. Вылейте полученную массу в форму, предварительно смазанную сливочным маслом. Запекайте в духовке приблизительно 25 минут при температуре 200 градусов по Цельсию (термостат 7).

Искусство состоит в том, чтобы верх получился твердым, а внутри масса осталась мягкой. Для этого необходимо следить за тортом и вынимать его время от времени примерно через 20 минут. Торт готов, когда внутри он уже не жидкий и воткнутый в центр нож лишь слегка смазан шоколадом.

Подавать теплым.

Эдмонд Уэллс «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 5

 

 

РОЖДЕНИЕ МИРА

 

Соль. Съедобный минерал. Какой мощный вкус, я беру еще. Мы продолжаем наше вкусовое обучение. Я добавляю до тех пор, когда соль больше уже не пощипывает, а причиняет нёбу боль. Нам приносят сырые яйца, чтобы заедать ими соль. Таким образом за каждым приемом пищи мы в прямом смысле проглатываем пройденный урок.

Мы возвращаемся в Амфитеатр на празднование рождения «Земли 18».

К глухим ударам барабанов, выводящих веселую мелодию, добавляется инструмент, связанный с нашим пребыванием у Гефеста: медные колокола трубчатой формы, которые выстроены в ряд и вместе издают звуки кузницы.

Образуются пары для импровизированного танца.

Руки соединяются и образуют круг вокруг «Земли 18», которая находится в центре арены, как на троне. Планета, кажется, подрагивает в ритм музыки всеми своими новенькими коричневыми континентами.

Я жду прихода Афродиты, но никого из главных богов сегодня нет, чтобы нам не мешать. Все происходит так, как будто они решили оставить нас веселиться одних с нашим новым миром. Рауль предлагает воспользоваться этим, чтобы незаметно ускользнуть и иметь больше времени для сооружения нового плавательного средства.

– Можно мне пойти с вами? – низким голосом спрашивает Эдит Пиаф.

– Вообще‑то, нас уже…

– Мы всегда тебе рады, – прерывает меня Фредди Мейер в тот момент, когда я хотел избавиться от общества певицы.

Наша группа теонавтов вместе с Эдит Пиаф и Ма‑той Хари удаляется и углубляется в туннель под восточной стеной. Через несколько минут мы вылезаем из него в голубом лесу и направляемся к потоку.

Мы поняли, что плот не защитит нас от сирен. Эдмонд Уэллс и Фредди Мейер делают план настоящего судна. Для большей устойчивости мы нагружаем его балластом из тяжелых камней. В полной тишине мы продолжаем связывать тростники. Эдит Пиаф затягивает узлы. Мэрилин и я готовим длинные ветки, чтобы отталкивать сирен. Фредди в стороне готовит что‑то, что он прячет в большом мешке.

Медленно наступают сумерки. Светлячки освещают нас. Птица‑лира и косоглазый грифон присоединяются к нам, чтобы чем‑нибудь помочь. Но вот и более неожиданный посетитель. Украдкой появляется ребенок‑сатир, который хватает Мэрилин за ляжку. Она отталкивает его, но он цепляется за ее тогу. Когда ей удается от него избавиться, он бросается к Эдит Пиаф, которая его тут же отгоняет. Тогда он начинает приставать к нам всем по очереди, как будто хочет показать что‑то очень важное.

– Что ему нужно? – спрашивает Рауль. Сатир тут же прекращает свои фокусы и отчетливо произносит:

– Что ему нужно. Что ему нужно. Что ему нужно. Мы ошеломленно поворачиваемся к нему.

– Ты можешь говорить?

– Ты можешь говорить. Ты можешь говорить, – обезьянничает сатир.

– Он просто повторяет то, что ему говорят, – замечает Мэрилин.

– Он просто повторяет то, что ему говорят. Он просто повторяет то, что ему говорят, – отвечает сатир.

– Это не сатир, это эхо, – говорю я.

– Это эхо. Это эхо. Это эхо.

Он взмахивает флейтой Пана и выводит на ней три ноты. Немедленно появляются другие сатиры, мужчины и женщины с козлиными копытами.

– Дело осложняется, – вздыхает Фредди Мейер.

– Дело осложняется, дело осложняется, – хором затягивают сатиры, как будто поют песню дровосеков.

Они тянут нас за тоги, чтобы повести неизвестно куда, но мы сопротивляемся.

Я вспоминаю, что когда я был смертным, один из моих детей хотел играть со мной в такую же игру, и это мне ужасно надоело. Еще один эффект зеркала: «Я говорю тебе то, что ты мне говоришь». Изучая медицину, я узнал, что больные эхолатией не могут удержаться, чтобы не произнести последнюю фразу, кто бы ее рядом ни произнес.

Один из сатиров схватил лиану и тоже пытается связывать тростники. Они не только повторяют наши слова, но и то, что мы делаем. Дальше – больше.

– По‑моему, они нам помогут, – смягчается Мэрилин.

Наши движения повторяют уже два десятка сатиров.

– Они нам помогут, они нам помогут.

Не пытаясь больше их прогнать, мы смиряемся с их присутствием.

Трудно назвать наше сооружением судном, но оно кажется все‑таки более надежным, чем плот.

Перед тем как сесть в него, Фредди достает из мешка веревку и привязывает судно к стволу дерева. Раввин всегда знает, что делает, и мы не задаем лишних вопросов.

По очереди мы занимаем места и готовим весла. Сатиры подталкивают нас к потоку, но не пытаются подняться на борт.

– Спасибо за помощь, – говорю я.

– Спасибо за помощь. Спасибо за помощь, – хором отвечают они.

Вначале все идет без проблем. Светлячки летают над нами, освещая пену у носа судна. Вода матовая, чуть подрагивающая от небольших волн. На корме Фредди разматывает веревку. В черном небе светят три луны.

Отсутствие сирен меня удивляет. Может, они в это время спят, а возможно, пытаются усыпить нашу бдительность? Мы скользим по голубому потоку, и ответ не заставляет себя долго ждать. В воздухе раздается грустная мелодия, вскоре подхваченная многими сиренами. Женщины‑рыбы вылезают из воды, садятся на торчащие из нее камни и приветливо смотрят на нас. Длинные волосы волнами спадают им на груди, и все они хором запевают гипнотическую мелодию, возможно, ту же самую, которая околдовала моряков Одиссея во время его плавания. Франсиса Разорбака здесь нет. Наверняка его удерживают в глубине, чтобы не дать прийти к нам на помощь.

Тональность пения повышается, и оно становится более резким, сверлящим мозги. Фредди жестом показывает Эдит Пиаф, что настала ее очередь выступать. Она начинает петь во все горло, голосом, мощь которого в таком тщедушном теле удивляет, песню «Мой легионер». Сирены смолкают, удивленные, что на их песню отвечают другой. Однако понемногу они возобновляют свой концерт. Но Эдит Пиаф легко перекрывает их голоса: «Он был большой, он был красивый, он хорошо пах горячим песком, мой легионер…»

– Лишь бы весь этот шум не привлек кентавров, – опасается Мата Хари.

Одна за другой сирены отказываются нас околдовывать и погружаются в поток. Мы благодарим певицу, которая допевает «Легионера» до последнего куплета. Передышка, однако, оказывается короткой. Мы ускоряем курс и вдруг чувствуем тяжелый груз на веслах. Сирены вернулись и снова хотят нас перевернуть. Но наше судно устойчивее, чем кажется. Не успевает Мэ‑рилин произнести «любовь как шпага, юмор как щит», как мы вытаскиваем кресты и целимся во все, что появляется на поверхности. Рауль наотмашь бьет шестом в надежде оглушить тварей, забравших его отца.

Святлячки улетают от вспышек молний. Уже не десяток, а сотня взбешенных сирен атакуют наше судно. Некоторые даже выпрыгивают из воды, чтобы ударить хвостом. Наша артиллерия стреляет, но руки у меня намокли, на ногах я чувствую гладкую чешую, а мягкие тела обвиваются вокруг лодыжек. В руки и запястья впиваются ногти. Зубы, острые, как у мурен, кусают мои ладони.

Мата Хари дерется врукопашную, женщина против женщины‑рыбы. Рауль оказался в трудной ситуации. Одна из сирен прыгнула на него сзади и тянет с удесятеренной силой. Он падает в воду. Я выпускаю весло и хватаю крест, который, к счастью, не забыл перезарядить. Точной вспышкой я покончил с тварью, набросившейся на Мату Хари на корме. Другой я заставляю сирену выпустить Рауля и спешу втащить его на борт.

Однако наше судно больше не движется вперед, мы все заняты битвой. Весла потеряны, и для защиты остались только кресты. Но Фредди еще не сказал своего последнего слова. Из мешка он вытаскивает лук и плоскую стрелу, к которой привязывает конец веревки. Он прицеливается и стреляет в ближайшее дерево. Теперь у нас есть веревка, связывающая оба берега. Мы тянем за нее и набираем скорость. Одновременно мы распределяем задачи. Рауль, Мата Хари и я беремся за кресты. Эдмонд, Фредди, Мэрилин и Эдит Пиаф хватаются за веревку, чтобы поскорее пересечь поток.

Сирены понимают нашу тактику и бросаются в атаку. Они разгоняются под водой, на уровне поверхности, прыгают в воздух. Наши кресты стреляют во все стороны, но внезапно моя кнопка D перестает отвечать: батарейка села.

Времени на размышление нет. Я бросаюсь на помощь тянущим веревку, и в этот момент наше судно переворачивается. Одной рукой мы хватаемся за него, а другой гребем. Как и остальные, я изо всех сил отбиваюсь ногами от врагов. Задыхаясь, мы добираемся до противоположного берега. В этот момент встает второе солнце.

Мы промокли до нитки, мы без сил, но у нас нет потерь.

– Как же мы вернемся без судна? – беспокоится, однако, Эдмонд Уэллс.

Фредди Мейер указывает на веревку:

– Оно нам больше не нужно, потому что у нас есть это.

Он забирается на дерево и закрепляет веревке за сук.

– Эта переправа называется тирольской. Альпинисты используют ее, чтобы перебираться через пропасти. А нам она позволит вернуться над потоком и избежать сирен.

Но водяные твари поняли, как мы надеемся использовать веревку, и выпрыгивают из воду, пытаясь ее достать. Одна из них разгоняется и выпрыгивает из воды на манер дельфина. Ей удается ухватиться за веревку. Другая следует ее примеру и хватается за первую, потом еще одна, потом еще и еще. Их уже целая гроздь. Под этим весом веревка прогибается, сук, к которому она была привязана, резко ломается.

Теперь вернуться будет нелегко.

– Тем хуже, – заявляет Рауль. – В конце концов, конкистадоры сожгли свои корабли, чтобы не испытывать искушения вернуться в море. У нас нет выбора. Остается только отвага.

В этот момент вдалеке раздается хриплый вздох, и мы все подпрыгиваем.

– А… А что если вернуться вплавь? – скромно предлагает Эдит Пиаф.