Если в вашей работе сомневаются лишь немногие, значит, то, что вы создаете, не потрясет этот мир.

 

Творчество включает уязвимость, а ее ценой может стать стыд

 

Индустриальная эра создала для нас зону безопасности, в которой мы делали то, что нам приказывали, и получали то, что нам за это обещали.

Неудивительно, что сочетание солидных доходов (благодаря мощному производству нашей индустриальной системы) и издревле укоренившегося страха перед риском (наследие миллионов лет, проведенных в суровых условиях жизни в дремучих лесах и джунглях) привело к тому, что каким-то магическим образом зона безопасности совпала с зоной комфорта. Это способствовало созданию доходных рабочих мест и не могло рассердить нас, ведь нам за это платили.

Но, по мере того как закатывалось солнце индустриальной эры, начала создаваться новая безопасная зона – для людей творческого труда. Изменения никогда не осуществляются с легкостью, но это изменение дается особенно тяжело, поскольку оно означает движение от чего-то установившегося к живому человеку, нашему подлинному «я», к чему мы не привыкли.

Но самое неприятное в этом то, что ценой творчества является уязвимость. Когда мы берем ответственность на себя, то оказываемся в центре внимания, выходим вперед – и становимся легкой мишенью. А у многих людей уязвимость вызывает чувство стыда, которое, как открытый нерв в зубе мудрости, иногда лучше не трогать.

 

В тот день я забыл свой пиджак

 

Через час я должен быть на сцене. В зале, куда меня пригласили выступить с речью, ожидают шестьсот человек. Одеваясь сегодня утром, я вдруг спохватился, что забыл взять в поездку свой парадный пиджак.

Конечно, этому есть объяснение: когда я выходил из дому, на улице была 40-градусная жара. Кто в такую погоду думает о пиджаке? И все же…

Обычно я не волнуюсь перед выходом на сцену. Ведь я выступал уже более тысячи раз, а после десятка выступлений к этому привыкаешь и страх проходит. Но сегодня я чувствовал себя явно не в своей тарелке.

Для меня как человека, часто выступающего перед публикой, пиджак – это что-то вроде доспехов. Он играет ту же роль, что и занавес или будка суфлера, отделяющая сцену от зала. Он защищает меня от слишком близкого психологического контакта со зрителем. Отутюженный пиджак визуально подчеркивает, что я оратор, а это значит, что любой парень, сидящий в первом ряду, находится уже совсем в другом пространстве, нежели я.

Не создастся ли теперь впечатления, что я проявляю неуважение к аудитории, выйдя на сцену примерно в такой же одежде, как и любой из тех, кто сидит в зале? Не будет ли мне стыдно вот так стоять перед ними и делиться своей точкой зрения относительно того, как они могли бы лучше устроить свою жизнь? Какое у меня право чему-то поучать этих взрослых, самостоятельных людей, наверняка не обделенных талантами, специалистов в своем деле?

Моя работа прежде всего сводится к установлению контакта с аудиторией, и здесь есть вероятность оказаться уязвимым. Но я должен выйти и начать говорить. Ведь это мои собственные, оригинальные мысли.

Однако необходимость выступить перед аудиторией без своей привычной защитной брони делало мою уязвимость еще более ощутимой. Хотя ведь от меня не требовалось выйти на сцену и сказать: «Послушайте, я чувствую себя ужасно глупо, видите ли, я забыл надеть пиджак». Нет, уязвимость была связана не с этим, а с теми словами, что звучали в моей голове. Это касалось моей готовности выйти перед людьми и свободно заговорить.

Это и есть ответ на вопрос, почему такие ситуации полезны. Если бы я мог выйти перед аудиторией как неуязвимый супергерой, это ничего не дало бы мне и еще меньше – моей аудитории.

 

Не пытайтесь меня исправить, любите меня таким, каков я есть

 

Перспектива испытать чувство стыда может запросто парализовать нас. Когда какой-нибудь приятель долго рассказывает о своих проблемах и подробно объясняет, почему он в них увяз (из-за какого-то судебного иска, невозможности занять нужную сумму, травмы, полученной при занятиях йогой, сложности в отношениях с родителями), сразу становится ясно, что этот человек не просит подсказать ему решение, он ищет сочувствия и понимания.

Но все же почему он не хочет попытаться решить свою проблему? Возможно, суть в том, что проблема стала для него своего рода костылем, компаньоном, а то и лучшим другом, от которого он не хочет избавляться.

Почему бы не двинуться вперед, не использовать все доступные средства, чтобы, сделав огромный шаг, действительно перескочить через пропасть?

Причина в том, что идти вперед – рискованно, это может не сработать и в результате положение может стать еще хуже. Конечно, все это так, но все-таки… Когда мы начинаем двигаться вперед, то подвергаемся риску из-за того, что недостаточно ориентируемся в ситуации, думаем о том, как бы не совершить чего-то глупого, смешного, опасаемся, что нас могут назвать выскочками, а особенно боимся, что нам не удастся сделать то, за что мы взялись.

И снова возвращаемся к тому, что нас с юных лет обманывали, промывали нам мозги, внушали, что результат более важен, чем усилие, и что главное – сидеть тихо и не высовываться, довольствуясь тем, что есть.

 

Творчество предполагает уязвимость, но не стыд

 

Камиваза предполагает, что все должно быть естественным, никаких защитных покровов и поз в нашей работе, остается только подлинная суть.

А это делает нас чрезвычайно уязвимыми.

После того как мы не только отдали все, что могли, но и сделали это таким образом, что уже не осталось живого места, куда можно показать пальцем, у нас есть результаты, которые принадлежат нам.

Винтикам индустриальной системы не под силу такой выбор. Эта система предлагает им защиту, готовые мысли, всякого рода оправдания… А выдвинуть свою идею, взять на себя ответственность за данный проект – это значит подвергнуть себя риску испытать впоследствии стыд за свою самонадеянность.

Управители нашего индустриального общества только рады раздувать в нас этот стыд как результат «заносчивости», чтобы держать нас в узде.

Самый простой способ гарантировать выполнение учениками домашних заданий – это публично пристыдить того, кто не подготовился к уроку. А когда власть предержащие хотят, чтобы все покупали то, что они предлагают, что они делают? Они выставляют на посмешище тех, кто не может себе позволить купить то, что им необходимо.

Пусть им будет стыдно! Самый простой способ обеспечить послушание своих работников – найти каких-нибудь козлов отпущения и постоянно стыдить их за безрассудную смелость, непослушание и спесь.

Замкнутый круг стыдливости начинается на заре нашей жизни и уже не оставляет нас до конца. Власть имущие используют стыд, чтобы держать под замком как наши высказывания, так и наше поведение, как гарантию того, что строптивые и без применения силы будут сидеть тихо. Гневные одергивания типа: «Да как вы смеете?!», «Кто вы такой, чтобы…» и «Какая неслыханная наглость!» попадают в самую цель.

Когда кто-то из вышестоящих задает вопрос: «Зачем вы это сделали?», мы приучены тут же отвечать: «Потому что мне было велено сделать это». Ясно, что это ответ с позиции обороны, когда человек защищается от ответственности. «Я выполнял свою работу» – подобный ответ призван защитить нас от изначально привитого чувства стыда.

Боязнь стыда – мощное средство для изменения поведения человека, и власть имущие беззастенчиво пользуются им на протяжении многих лет. Им нужна возможность дрессировать нас, с тем чтобы мы имели все больше и больше причин для стыда, мы же должны только слушать, учиться, верить и впитывать в себя эту науку.

Нелегко внушить себе, что стыд – это временное психическое состояние, сильно ограничивающее наш потенциал, и что единственная альтернатива – побороть в себе данное чувство и признать, что самое важное – это устанавливать связь с людьми. Это прекрасно, когда есть люди, готовые напомнить, что, если вас стыдят, это еще не значит, что вы должны соглашаться с этим. Мы работаем не для того, чтобы кому-то нравиться, и было бы глупо читать анонимные отзывы в интернете или прислушиваться к фразам, долетающим из соседней комнаты, и краснеть из-за этого! Если какой-то незнакомец что-то крикнет вам в открытое окно, это не должно потревожить вашего спокойствия.

Человек, достигший уровня камивазы, скажет другому:

«Принимай меня таким, каков я есть». И этим мы открываем дверь к установлению связи между людьми, связи с человеком, который обладает достаточной душевной щедростью, чтобы признать наш труд именно в таком виде, в каком мы его хотим представить.

Если же мы позволяем стыду стать частью нашей уязвимости, то тем самым даем этому чувству разрушить нашу работу. Стыд – это фатальная черная дыра или, если хотите, что-то вроде третьего рельса в метро, к которому лучше не притрагиваться. Если вы чувствуете, что ваша уязвимость начинает загонять вас в эту темную дыру, отступите назад и наденьте на себя доспехи.

Невозможно заниматься творчеством, уповая только на успех. Нельзя рассуждать так: «Если это удастся, прекрасно. Но если нет, я сгорю от стыда».

Единственный путь к успеху – научиться отделять уязвимость от стыда и не связывать возможные результаты вашего творчества с этим чувством. И ничего невозможного в этом нет, потому что, если кто-то хочет, чтобы вы чего-то стыдились, ему еще нужно как-то заставить вас признать, что этого следует стыдиться. Без нашего участия никто не сможет заставить нас испытывать это чувство.

 

Разве это бесстыдство?

 

Еще одно сокрушительное обвинение. Назвать кого-то бесстыжим, значит, выставить его в роли изгоя, то есть человека, который нагло отказывается играть по установленным нашей культурой правилам. Бесстыжая самореклама, бесстыжая девка, бесстыжий и трусливый художник, который сдирает чужой сюжет…

А между тем под бесстыдством можно понимать нечто совсем иное.

Человек может так много давать, что не боится показать аудитории всю свою уязвимость, в то же время уклоняясь от затаенного чувства стыда.

Стоять на сцене, на трибуне во время митинга или сидеть за клавиатурой и не стыдиться делать свою работу так, как вам это кажется правильным, – значит делать ее с уверенностью, что свойственно мифологическим героям и богам. И не потому, что не находится никого, кто пристыдил бы вас, а потому, что вы отказываетесь принимать подобные уколы.

По словам Эдмунда Берглера, «творчество – это непередаваемый импульс созидания, радостный подъем… восторг, который невозможно сравнить с тем, что испытывают другие смертные». Этот восторг возникает вследствие сочетания риска быть уязвимым с божественной способностью быть бесстыжим.

 

Стыд с давних времен был удобным орудием для власть имущих

 

Еще в давние времена люди диких племен стыдили тех, кто осмеливался одеваться или поступать не так, как было принято.

А школа? Как умело она использует стыд с помощью силы послушания относительно тех, кто мог бы встать и смело высказать свое мнение.

Чувство стыда легко активизируется и набирает силу. Даже щенки знают, как придать своей мордочке стыдливое выражение.

Когда власть имущие используют стыд, нашу слабую сторону, для запугивания, чтобы добиться послушания, они обкрадывают нас. Заявляют, что откроют перед всеми наши секреты (что мы вовсе не такие хорошие, как кажемся; не такие трудолюбивые; плохие супруги; что однажды совершили чудовищную ошибку), и используют эту «правду» для того, чтобы нас изгнали из общества.

И этот стыд, который сидит глубоко внутри каждого из нас, используется как угроза. А когда власть имущие поступают так, они отнимают у нас часть нашей человеческой сущности.

 

Принять стыд или нет – вот в чем вопрос

 

Итак, оборотной стороной того, что вы начинаете активно видеть, делать и устанавливать связи, иногда может оказаться ситуация, когда вы испытываете стыд.

Вот один из вариантов того, как окружающие могут отреагировать на какой-нибудь смелый поступок: они ищут, как можно пристыдить смельчака. Вместо того чтобы похвалить его за попытку сделать что-то хорошее, они будут всячески стараться заставить его замолчать, вызвав чувство стыда.

Стыд – злейший враг лучших порывов души, враг тех, кто мог бы проявить отвагу. Стыд – это эмоция, которая вспыхивает, когда у вас требуют отчета за то, что вы сделали или что сказали.

Самый простой способ избежать стыда (а ведь все этого хотят) – это сидеть тихо и не высовываться. Если вы ничего не говорили и ничего не делали, то маловероятно, что из всех людей именно вас выберут для того, чтобы сделать объектом нападок, вызывая у вас чувство стыда. Но если вы будете сидеть тихо, то могут иметь место последствия, далеко выходящие за пределы зоны безопасности. Вы еще раз купились на приманку индустриальной системы, суть которой в том, что во избежание стыда нужно просто стараться не привлекать к себе внимания, слушать, что тебе говорят, и не проявлять инициативы. Хотя вы и сможете таким образом избежать стыда, тем не менее не найдете в этом ни радости, ни даже стабильности.

Потому что стыд – это тоже результат вашего собственного выбора. Это стоит повторить: стыд нельзя навязать вам, если вы не дадите на это своего внутреннего согласия.

Творческий человек сочетает смелость с твердым нежеланием принимать навязываемое ему чувство стыда. Готовность признать свою неправоту – да, но стыд – нет.

Скажите, в чем можно найти причину для стыда, если ваше лучшее намерение – создать что-то для людей, которых вы любите?

 

Чего стоила эта работа?

 

Я сам едва не допустил, чтобы отзывы и критические замечания разрушили мой труд.

Я так беспокоился о том, чтобы получить единодушные позитивные отклики, что это буквально парализовало все мои действия.

Несколько лет тому назад мне выпала возможность выступить перед 12-тысячной аудиторией. Почти год я готовился к этому и представил в своем выступлении совершенно новый материал, нечто такое, что казалось мне особенно важным и нужным и шло от самого сердца. Слушатели аплодировали. Я имел возможность почувствовать, что установилась взаимосвязь с людьми, которым я открыл свое сердце.

На обратном пути в аэропорт я решил посмотреть в Twitter, что люди думают о произошедшем. Поскольку на выступлении присутствовали одновременно двенадцать тысяч человек, неудивительно, что отзывов оказалась масса. За те считанные минуты, пока я уходил со сцены, их поступило более ста. И только один отзыв был негативным.

Как вы полагаете, о чем я думал все время по дороге домой?

Писательский труд индивидуален, и только после того, как книга будет опубликована, автор может узнать, как ее приняли люди. Мы не оставляем без внимания обзоры по нашей книге в интернете, как только они там появляются. Читаем комментарии на своем блоге и обязательно просматриваем, кто и как высказался о нашей работе в Twitter.

Здесь нет никакого утилитарного экономического обоснования, поскольку финансовые результаты издания никак не связаны с теми крупицами информации, которые несут эти отзывы, и размером того чека, который мы можем получить (а можем и не получить) за свою книгу в течение ближайшего года. Нет, здесь речь идет исключительно об удовлетворении своего эго, той части мозга, которая хочет, чтобы вы не выходили из зоны безопасности, могли укрепиться духом и продолжать и дальше идти своим путем.

Из каждых тридцати отзывов и комментариев двадцать девять могут быть положительными (часто именно так и бывает), но попадается один, который наносит удар прямо под дых, брутально разбирая по косточкам все, что ты пытаешься сделать, и не забывая при этом «пройтись» относительно твоей личности. В течение следующих нескольких дней охранительная древняя часть мозга уже не может ничего делать, кроме как снова и снова перебирать аргументы из этого единственного отрицательного отзыва. И теперь все силы приходится бросать не на работу, а на то, чтобы как-то избавиться от возникшего мерзкого чувства собственной неполноценности. В результате попадаешь в негативный цикл, когда для того, чтобы поддержать свое эго, опять начинаешь читать отзывы и комментарии – и снова натыкаешься на какой-нибудь один неприятный отзыв… И далее в том же духе.

И так получается, что негативные отзывы наслаиваются один на другой и усиливают друг друга за счет позитивных, которые как бы не принимаются во внимание. А ведь это не выполняет никакой полезной функции, ничем не помогает работе, а только губит ее. Эта древняя вредная часть мозга так уж устроена, чтобы постоянно услужливо подсказывать нам, что кто-то там смеется у нас за спиной; заставляет нас прислушиваться к любому критическому замечанию и тем самым способствует расхолаживанию, так что не хочется снова браться за писанину.

Я раз и навсегда прекратил копаться в обзорах и комментариях. И вовсе не из трусости, а просто потому, что поступать так – первейшее правило для всякого, кто хочет спокойно продолжать свою работу писателя и принести еще больше пользы своим читателям.