II.2 Роль и способы создания портретных характеристик в романах Ч. Диккенса

Тематика произведений Диккенса богата и разнообразна. Столь же богата и галерея созданных им социальных типов. Разнообразие диккенсовских персонажей поистине ошеломляет. Диккенс рисует все классы современного ему общества, все его социальные группы, рисует как реалист, умеющий улавливать типичное и создавать образы большой обобщающей силы. Сила его творческого вооображения не оставляет свободы для фантазии читателя.

В построении характеров, в своих реалистических портретах Диккенс обнаруживает исключительное разнообразие художественных средств и обращается к различным художественным приемам, которые, переплетаясь между собой определили его стиль: это реалистическое описание и острый шарж, мягкий юмор и гневная сатира.

В начале творческого пути Диккенса, по мнению Т.И. Сильман, характер героев его произведений и самый способ их изображения, предопределила существующая в то время примитивная фарсовая литература. Комические герои большинства произведений раннего периода творчества Диккенса — это персонажи фарса и пантомимы: марионетки, петрушки, клоуны, у которых нет души. И не случайно автор изображает прежде всего их внешность, их костюм, как бы выводя их на сцену подобно театральным куклам. Герои эти, совершенно как куклы, не меняются в продолжение действия, сохраняя однажды приданные им характерные черты. Бездушная, марионеточная природа диккенсовских комических персонажей, сказывается на их внешности. Здесь имеет место своеобразная вещная символика: вещи замещают и уничтожают живого человека. Его комические герои являются как бы функциями предметного мира, они сводимы к своим вещам, к размеру своих брюк и жилетов, к толщине своей шеи, к раскраске своего носа и своих щек. Эта символика вскрывает отсутствие души в подобной личности, ее механическую природу [16; 23]. Глубоких характеров здесь нет. Здесь существуют почти что математические соотношения между длиной носов или рук и элементарнейшими психологическими качествами — болтливостью, прожорливостью, молчаливостью и пр.Диккенс в то время пользовался преимущественно приемом заострения и сгущения, обрисовки образов через комплексное раскрытие различных мотивов (внешний портрет, вещи персонажа, его манера говорить, двигаться, его поступки, даже повадки и жесты) которые неоднократно повторялись затем до конца рассказа, запечетлеваясь в памяти читателя и приобретая особую четкость и наглядность [10;425]. Это явствует о том, сколь мало «духовны» были комические герои Диккенса и до какой высокой степени гротеска доводит он метод их характеристики.

В «Пиквикском клубе» у них появляется душа. И от этого «они начинают расти, одеваться плотью и кровью и перестают быть тем, чем они были, то есть куклами. Они переходят к другому существованию: становятся живыми людьми» [16; 47].

Большинство персонажей, изображаемых в «Записках», чудаковаты и комичны. В начале произведения автор не стремится раскрыть их психологический мир. Каждый из пиквикстов характеризуется какой нибудь одной чертой — лейтмотивом, который неразрывно связывается с его образом. Подобная манера письма после «Пиквикнианы» надолго утвердилась в творчестве «Неподражаемого». Постоянной ссылкой на лейтмотивную черту внешнего облика героев (маленький круглолицый джентельмен с основательным брюшком в круглых очках, туго обтягивающие панталоны, гетры, широкополая шляпа Пиквика, долговязая фигура Снодграса), ту или иную его особенность (упитанность мистера Пиквика, худощавость мистера Уинкля, вечное уныние поэта Огастеса Снодграсса, трусоватость «спортсмена» Уинкля, влюбчивость пожилого мистера Тампена, скороговорка Джингля, слезливость Джоба, смешные поговорки Сэма Уэллера), которая затем становится их неотъемлемой и определяющей чертой характера, писатель создавал чрезвычайно выпуклые образы. Шарж Диккенса в «Пиквикниане» чаще всего дружеский, карикатура чаще всего добродушная. Действия комических героев как бы заранее подсказаны их внешностью, с которой автор знакомит нас в первый же момент их появления. Это своего рода такой прямолинейный способ характеристики героев. Из этого можно заключить, что в «Записках» Ч.Диккенса их внешность, всякая черта которой имеет свой смысл, то есть более или менее символична, является основопологающей для понимания характера героев. Эти черты не перегружают внешность, их сравнительно мало — две-три. Такая символика сравнительно проста — внешность всегда соответствует характеру (например, упитанность героя чаще всего связана с его любовью поесть и выпить, с его добродушием; романтический герой бледен и худощав и т. п.).

Превосходную характеристику этих сторон творчества Диккенса дает Стефан Цвейг: «Он с поразительной дальнозоркостью различал мелкие внешние признаки, его взор, ничего не упуская, схватывал, как хороший объектив фотоаппарата, движения и жесты в сотую долю секунды. Ничего не ускользало от него... Он отражал предмет не в его естественных пропорциях, как обыкновенное зеркало, а словно вогнутое зеркало, преувеличивая характерные черты. Диккенс всегда подчеркивает своеобразные особенности своих персонажей, - не ограничиваясь объективным изображением, он преувеличивает и создает карикатуру. Он усиливает их и возводит в символ. Дородный Пиквик олицетворяет душевную мягкость, тощий Джингль — черствость, злой превращается в сатану, добрый — в воплощенное совершенство. Его психология начинается с видимого, он характеризует человека через чисто внешние проявления, разумеется через самые незначительные и тонкие, видимые только острому глазу писателя... Он подмечает мельчайшие, вполне материальные проявления духовной жизни и через них, при помощи своей замечательной карикатурной оптики, наглядно раскрывает весь характер» [16; 49].

По мере развития действия в «Записках» герои перестают быть только комичными. Так, знакомясь ближе с Пиквиком в различных ситуациях, читатель начинает открывать в нем новые черты, подлинно человеческие качества, определяемые не только требованиями внешнего комизма. Сам Диккенс объяснил эту эволюцию так: «...В реальной жизни особенности и странности человека, в котором есть что-то чудаковатое, обычно производят на нас впечатление по началу, и, только познакомившись с ним ближе, мы начинаем видеть глубже этих поверхностных черт и узнавать лучшую его сторону» [13; 43].

Значение «Пиквикского клуба» в истории диккенского творчества, состоит в том, что на протяжении этого романа автор приобретал умение и интерес к изображению «живых людей» вместо условных героев низкой комедии.

Подобное движение от внешней гротескности образа к постепенному раскрытию положительных черт в характере героя, присуще многим романам Диккенса; и это один из его излюбленных приемов в создании образов чудаков (Каттль — в «Домби и сын», Панкс в «Крошке Доррит и др.).

Со временем, по мнению В.В.Ивашевой, по мере эволюции художественного метода автора, когда оптимистическое мировосприятие и его вера в конечное торжество добра заметно поколебались, усложнилась и художественная система Диккенса — в его творчестве более глубоким становится анализ внутреннего мира героев, люди раскрываются в более многогранных связях с жизнью. Лейтмотив как средство раскрытия образа утрачивает чисто внешний портретный характер, приобретает большую обобщающую силу [10; 427]. Диккенс все глубже стремится проникнуть в глубины сознания (а порой, интуитивно, и подсознания) своих героев. После «Записок» в портретном описании писатель чаще прибегает к приему гневного шаржа, преувеличения, вытесняющего добродушное комедийное изображение персонажа. Образы Диккенса отличаются исключительной осязательностью и такой убедительностью, что сохраняются в памяти подобно наиболее ярким впечатлениям реальной действительности. В этом отношении Диккенс обладает редким даром художественной выразительности.

Разнообразие портретных и психологических характеристик в романах Диккенса очень высоко. Из множества его персонажей ни один не похож на другого: Диккенс — мастер портретного лейтмотива. В портретных описаниях Диккенс достигает особенной виртуозности. Здесь каждая мелочь приобретает значение: от острого глаза художника не ускользает буквально ни одна, даже самая тонкая черта. «Но в мелочах, сказал он однажды, весь смысл жизни» [17; 253]. Отдельные черточки, «мелочи» в портретных описаниях у Диккенса приобретают большое значение. Иногда один портретный штрих, иногда их совокупность раскрывает внутренний облик человека. Какие-нибудь чисто внешние черты или детали, какая-нибудь привычка, особенность в походке, одежде, манере себя держать, говорить и жестикулировать настолько красноречивы в изображении Диккенса, что не требуют никакого пояснения. Мелкие черточки накапливаются одна за другой и в своей совокупности раскрывают внутренний мир и особенности характера героя. Умело найденная и подчеркнутая внешняя деталь нередко раскрывает подлинную сущность многих диккенсовских персонажей.

По наблюдению В.В. Ивашевой, раскрывая характер героя, Диккенс подчеркивает ряд связанных между собой и составляющих неразрывное единство внешних деталей, объединенных одной определяющей чертой, типичной для данного характера. Эта одна ведущая характерная черта проявляется не только во внешности, в поведении, в манерах, но и в окружающей обстановке, в принадлежащих изображаемому лицу вещах, доме, в котором он живет, улице, на которой стоит его дом, то есть, иными словами, во всем, прямо или косвенно с ним связанном, вплоть до символического аккомпанемента погоды, помогая тем самым заострить создаваемый образ [9; 145]. Внешний и внутренний облик героя обрисовывается путем накопления разнообразных усиливающих его основную черту внешних деталей — раскрывается через обстановку, символические мотивы и т.п. B произведениях Диккенса вещи не существуют отдельно от людей, всегда дополняют, дорисовывают их портрет, они как бы сливаются в неразрывное целое, создавая «комплексный» образ [10; 113]. Так, братья Чирибл (с англ. - бодрость, веселье), уже именем своим создавая определенное впечатление, добры и великодушны: «у обоих лица сияли любовью”, «в уголках рта играла такая приятная улыбка, и все его веселое старческое лицо дышало... смесью простодушия и лукавого юмора, доброты и здравого смысла» [16; 113]. Самые обыденные вещи, окружающие Чириблей, благодаря атмосфере добродушия и радости, царящим в “самом чистеньком на вид” [16; 113] доме, как бы преображаются и начинают излучать счастье и радость. Также прекрасен вид из окна их конторы: великолепный сквер «одинаково хорош в любую пору года» [16; 113]. Все, что их окружает, светится отраженным светом их доброты.

Образ Домби также показан в «комплексе», в неразрывной связи с окружающей его обстановкой. От него — жестокого, холодного, равнодушного ко всему веет холодом: «Мистер Домби олицетворял собою ветер, сумрак и осень..., он стоял суровый и холодный, как сама погода..., взгляд его нес гибель» [6; 49]. Портрет «замороженного», «несгибаемого» Домби оттеняют мрачные, холодные комнаты в его «величественном и мрачном доме» [6; 23], предметы и вещи, окружающие его: «книги, как солдаты в холодных, твердых, скользких мундирах наводят на мысль о ледяном холоде; книжный шкаф, запертый на ключ, не допускал никакой фамильярности; высившиеся по обеим сторонам шкафа пыльные урны, вырытые из древней могилы, проповедовали о разрушении и упадке; несгибаемые и холодные каминные щипцы и кочерга как будто притязали на ближайшее родство с мистером Домби» [6; 49-50]. Жилище Домби носит отпечаток его личности, вкусов, всех его склонностей. Весь облик хозяина гармонирует с его мрачным жилищем.

Самым красноречивым примером выразительного «комплексного» образа у Диккенса, В.В. Ивашева считает образ Талкингхорна - «человека старой школы», жестокого, замкнутого, сухого и молчаливого» [7; 309]. «Лицо как бы прикрытое занавесом, жеское, даже презрительное, однако настороженное» [7; 377]. «На лице у него обычная, лишенная всякого выражения маска» [7; 176]. «Его черный костюм и черные чулки всегда тусклы. Как и он сам, платье его не бросается в глаза, застегнуто наглухо и не меняет своего оттенка даже при ярком свете» [7; Д33]; «жилище его смахивает на него самого, и он, и оно обветшали, не гонятся за модой, не бросаются в глаза» [7; 145]. Дом подобен своему хозяину — «старомодный», «ржавый» и избегает посторонних пристальных взглядов. Талкингхорн сидит за своим столом, «тихий как устрица старого закала, раковины которой никто не может открыть»[7; 145]. Его мебель тяжелая, старомодная. Толстый турецкий ковер заглушает все звуки. Свечи, горящие в комнате, льют вокруг себя только слабый свет. Даже названия книг «ушли в переплеты, прячась от людских взоров. Все предметы, которые могут обладать замками, имеют их, но зато нигде не видно ключей; на столе не валяется никаких случайных бумаг» [7; 145]. В приведенном описании нет ничего случайного, а тем более лишнего. Каждая фраза имеет глубокий смысл. Трудно представить себе более красноречивый комплекс деталей, чем тот, который дается Диккенсом. Это не просто детали и даже не просто типические детали портрета и обстановки. Они служат дальнейшему развитию образа Талкингхорна. Вещи у Диккенса как будто незаметно перенимают у людей характерные для них черты и сливаются с ними в нерезрывное целое [10; 431].

Создавая галерею своих отрицательных типов — лицемеров, эгоистов, скупцов, — Диккенс, по определению Н.П. Михальской, изображает прежде всего их как нравственных уродов. Писатель считает, что зло — это уродство, отклонение от нормы. Подчеркивая это уродство он широко используетгротеск — художественный прием, основанный на чрезмерном преувеличении отдельных сторон и качеств персонажа. Тайна выразительности отрицательных героев Диккенса в том, что внутреннее уродство человека он очень хорошо умеет передать с помощью отдельных штрихов, деталей, особенностей, стойко закрепленных за данным персонажем подробностей (лейтмотивов), проявляющихся в его внешности [13; 42]. Гротеск становится сильным оружием в художественном арсенале великого писателя. Преувеличивая основную черту характера или внешности героя, писатель раскрывает его существенные особенности. Гротеск является основным приемом создания образа Домби. «Представляя» читателю Домби, «как образчика замороженного джентльмена» [6; 54], Диккенс дает и его подробный внешний портрет и одновременно обобщенную характеристику. Он постоянно обращает внимание читателя на холод, исходящий от Домби: появление его обычно вызывает падение температуры в комнате; на ту атмосферу замораживающего холода, которая царит в его доме, тем самым подчеркивая его бессердечие и душевный холод. Его надменный и чопорный вид сравнивается с «несгибаемыми и холодными каминными щипцами и холодной кочергой» [6; 50]. «Взгляд его нес гибель».

Карикатура-гротеск, впервые появившись в столь отчетливом виде в «Рождественских рассказах», в последующих книгах Диккенса стала одним из неотъемлемых элементов его стиля. По мнению Н.П.Михальской, манера однолинейного и шаржированного изображения персонажа доведена до предела в обрисовке Скруджа. Образ Скруджа — реалистическая карикатура с чертами гротеска. Его портретная характеристика отражает суть его натуры, его внутренний облик:«он умел выжимать соки, вытягивать жилы, вколачивать в гроб, заграбастывать, вымагать. Это был не человек, а кремень. Да, он был холоден и тверд, как кремень, и еще никому ни разу в жизни не удалось высечь из его каменного сердца хоть искру сострадания. Скрытный, замкнутый, одинокий, - он прятался как устрица в свою раковину. Душевный холод заморозил изнутри старческие черты его лица, заострил крючковатый нос, сморщил кожу на щеках, сковал походку, заставил посинеть губы и покраснеть глаза, сделал ледяным его скрипучий голос. И даже его щетинистый подбородок, редкие волосы и брови, казалось заиндивели от мороза». Он распространяет холод на всех и на все, что его окружает: «Он всюду носил с собою низкую температуру, леденил воздух своей квартиры» [13; 66]. Скаредность и жестокость хозяина подчеркивается писателем при изображенииего вещей Скруджа, обстановки его конторы - «угрюмая коморка, напоминающая темный колодец» и его квартиры, где холодно, пусто и темно. Сухость и черствость философии Скруджа, каждое его движение, каждое слово дополняет реалистическими штрихами портрет скряги и эгоиста.

В портрете Сайкса Диккенс сочетает гротеск, карикатуру и нравоучительный юмор. Это «субъект крепкого сложения, детина лет тридцати пяти, в черном вельветовом сюртуке, весьма грязных коротких темных штанах, башмаках на шнуровке и серых бумажных чулках, которые обтягивали толстые ноги с выпуклыми икрами, — такие ноги при таком костюме всегда производят впечатление чего-то незаконченного, если их не украшают кандалы». Этот «симпатичный» субъект держит для расправы с детьми «песика» по кличке Фонарик, и ему не страшен даже сам главарь шайки Фейгин [5; 93].

Часто портретная деталь у Диккенса, определяя внутреннюю сущность героя приобретает символический характер. О символизме Диккенса написано в работах отечественных литературоведов В.В. Ивашевой, М.П. Тугушевой, Н.П. Михальской. Так, у Диккенса жестокий, вереломный и хищный Каркер, всегда «приглаженный и вкрадчивый.., с головы до пят походил на рыжего в пятнах кота.., с длинными когтями, изящно заостренными и отточенными, с лукавыми манерами, острыми зубами, мягкой поступью, зорким взглядом, вкрадчивой речью, жестоким сердцем..., готов в любой момент сделать прыжок, растерзать, рвануть или погладить бархатной лапкой...» [6; 256]. Моральное уродство мистера Каркера перенесено и на внешний облик. Его оскаленные зубы приобретают значение не только гротескной детали внешнего облика, но символизируют роль, которую он играет в судьбе семьи Домби и превращают его в готовое укусить хищное животное: «Каркер был весь — зубы», «Какая волчья морда! Даже воспаленный язык виднелся из разинутой пасти» [6;310].

О символической внешности героев романов Диккенса пишет в своей книге и Т.И. Сильман. Она отмечает, что реалистическим символом душевного облика предводителя «партии фактов» Грэдграйнда выступает прямоугольник: «Гредграйнд — с квадратным лбом, напоминавшим крепкую стену, с бровями вместо фундамента, глаза его помещались в двух темных подвалах под сенью этой стены..., широкий рот с тонкими губами, деревянный, сухой и повелительный голос, плешивая голова, покрытая сплошь шишками, точно этот череп служил тесной кладовкой для твердых фактов, собранных в ней; квадратный сюртук, квадратные ноги, квадратные плечи, даже галстук, приученный схватывать его за горло, точно несговорчивый факт, - все это, вместе взятое, способствовало внушительности произносимых им речей» [16; 273]. В обрисовке портрета Гредграйнда Диккенс пользуется острым шаржем, сатирическимпреувеличением. Типические черты Гредграйнда, благодаря постоянному подчеркиванию и повторению, начинают восприниматься как своеобразная аллегория. Все, что окружает Гредграйнда, носит на себе отпечаток прямолинейности и в этом символически отражается прямолинейность грейндграйндовской философии.

В своих произведениях Диккенс широко использовал прием контрастов, когда внешний портрет не соответствовал внутреннему миру героя. Чтобы еще контрастнее подчеркнуть зло, Диккенс наделяет его благообразным обликом, в то же время добро может выглядеть очень неказисто. Равнодушный Домби, жестокий Мердстон, неблагодарный Гоуэн, злокозненный Джаспер красивы, но их красота таит в себе угрозу, она отталкивает. И напротив, непритязательные внешне мистер Пиквик, Тоби Вэк, Боффин или Грюджиус человечны и благородны, а сама их некрасивость распологает к себе и кажется даже трогательной.

Контрастное сближение смешного и страшного — любимый прием Диккенса. Так, весь образ Ньюмена Ногса строится на резком контрасте между его уродливой внешностью, способной внушить ужас, и его сердечной добротой ко всем страдающим и несправедливо обиженным. Лишь постепенно, по мере знакомства с Ньюменом Ногсом, мы начинаем видеть не «физиономию задумавшегося людоеда» «с выпученными глазами, из коих один был неподвижен, с красным носом и землистого цвета лицом» [13; 43], который самым страшным образом «пожимает плечами, трещит суставами пальцев, все время улыбаясь ужасной улыбкой, и, вытаращив глаза, пристально глядит в пространство самым устрашающим образом» [13; 43], а замечательного человека, честного и деятельного друга. Именно в таком плане созданы образы многих диккенсовских чудаков.

Неотъемлемой особенностью художественного стиля Диккенса является настойчивое повторение отдельных деталей, усиливающих выразительность и драматизм созданных им образов. Рисуя портрет того или иного персонажа и подчеркивая характеризующие его типические приметы: черты портрета, любимые словечки, повадки или излюбленные жесты, Диккенс повторяет их затем до конца книги. Благодаря этому, надолго запечатлеваясь в памяти читателя, его герои приобретают особую четкость, наглядность и почти аллегорический смысл. Так, Ньюмен Ноггс при каждом появлении перед читателем хрустит всеми суставами своих пальцев; Каркер скалит зубы; Гримвиг на все отвечает заявлением, что он «готов съесть свою голову»; миссис Чик во всех случаях подает совет «сделать усилие»; Чарли всегда появляется в грубом переднике, огромном чепце и с мыльной пеной на руках; Каттль всегда и везде потрясает железным крючком; Хип потирает руки; Микобер, всегда и везде ждет, «чтобы что-нибудь подвернулось»; Бетси Тротвуд гоняет со своей лужайки ослов и т. д.

А.Ингер в своем предисловии к роману «Домби и Сын» отмечает, что удивительная изобретательность Диккенса в придумывании индивидуальных примет и характерных деталей портретов дополняется не менее виртуозным умением их трансформировать в ходе повествования. Так, в первом портрете майора Бегстока у него «одеревенелое синее лицо с глазами, вылезающими из орбит»; через страницу у него уже «рачьи глаза», которые он на этот раз так таращит, что «в прежнем своем состоянии они показались бы глубоко запавшими и провалившимися», а еще немного далее цвет лица майора напоминмет стилтонский сыр, я глаза у него — как у креветки, и т.д. и т.д. [6; 373].

При описании внешности своих персонажей, следуя поэтике животного эпоса, Диккенс часто прибегает к сравнению их с представителями животного мира. Так, Скрудж «прячется как устрица в свою раковину»; Каркер «похож на кота», «скалит зубы как акула», а в конце книги он - «наподобие какого-то чешуйчатого животного»; Флоренс сравнивается с «пугливой ланью»; лицо старика в «Домби и сын» «напоминает краба», мистер Чиллип «клонит голову словно приветливая птица»; две маленькие леди, тети Доры, «похожи на птичек»; лицо Розы Дартл выражало «ярость дикой кошки», мистер Каркер «смотрел со злобным лукавством, напоминая высеченную из камня обезьяну, получеловека-полуживотное»[6; 135].

Внешность у Диккенса является основопологающей для понимания характера. Стремясь к выразительному изображению портретных характеристик своих героев, Диккенс обращался к различным художественным приемам — реалистическое описание, острый шарж, преувеличение и контраст, которые, переплетаясь между собой, определяли его стиль. Благодаря этому его портреты сохраняются в памяти читателя подобно наиболее ярким впечатлениям реальной действительности. В этом отношении Диккенс обладает редким даром художественной выразительности.