II.3.1 Положительные персонажи романа

Дэвид — центральная фигура романа. Рассказ Дэвида обращен к прошлому, к его детству и картины детства нарисованы с помощью образного детского мышления. Вот почему здесь преобладают зрительные живописные портреты.

Это он наблюдает, вспоминает, рассказывает о людях, его окружающих, об их жизни, но каждая такая история, искусно вплетаясь в ткань его собственной жизни, становится самостоятельной. Дэвид — «сын джентльмена», родившийся спустя полгода после смерти отца. Сначала это счастливый маленький мальчик, которого нежно любит его молоденькая мать и добрейшая няня Пегготи. Вместе с отчимом и его сестрой в дом приходит несчастье, с которым мальчик самоотверженно борется, и все-таки побеждает, благодаря честности, усердию, трудолюбию и добрым друзьям.

Автор не подает портретное описание главного героя сразу же после рождения. В произведении нет точного портрета Дэвида, однако некоторые характеристики все же дают нам возможность представить его себе: «я родился в сорочке» [3; 7], «я был совсем мал ростом» [3; 191]; «она обхватила руками мою кудрявую голову» [3; 26]. Дэвид временами забывает рассказать о себе, о своих переживаниях, впечатлениях, но вместе с созреванием его писательского таланта, формированием мышления, развитием наблюдательности, умением анализировать и благодаря повествовательной технике Диккенса читатель замечает серьезные изменения в портретной характеристике героя на разных этапах его жизненного пути. «Я вижу бредущую жалкую фигурку невинного ребенка, создававшего свой воображаемый мир» [3; 202]; «к тому времени мои башмаки пришли в печальное состояние. Подметки постепенно отвалились, а сверху кожа потрескалась и лопнула... Шляпа (служившая мне и ночным колпаком) была так сплющена и помята, что самая старая дырявая кастрюля без ручки, валяющейся в мусорной куче, могла бы преспокойно соперничать с ней. Моя рубашка и штаны, загрязнившиеся от пота, росы, травы и кентской земли, на которой я спал, и вдобавок разорванные, могли бы отпугивать птиц от бабушкиного сада, покуда я стоял у калитки. Волосы мои нее знали ни гребня ни щетки с той поры как я ушел из Лондона. От непривычно долгого пребывания на открытом воздухе и солнцепеке мое лицо, шея и руки загорели до черноты. С головы до пят я был осыпан меловой пылью, словно вылез из печи для обжигания извести» [3; 226]; «грязный, весь в пыли, со спутанными волосами я чувствовал себя настоящим грешником... я был весь разбит, ноги ныли» [3; 217]; «я боялся каждого своего взгляда, каждого движения и прятался в свою скорлупу» [3; 270]; «я вырос, возмужал и многому выучился. Я ношу золотые часы с цепочкой, кольцо на мизинце и фрак, я, не скупясь смазываю волосы медвежьим жиром, и этот жир, а также и кольцо, не к добру. Неужели я опять влюблен? Да.» [3; 317]. «Вы — Маргаритка. Право же, полевая маргаритка утром, на рассвете, кажется не более невинной, чем вы!» [3; 339]; «Как бы я ни вырастал в своих собственных глазах и каким бы зрелым мужем ни становился, но в присутствии этого респектабельного человека я неизменно «вновь делался ребенком» [3; 353]. «Я привык к своему меланхолическому душевному состоянию и покорно принимался за кофе.., я в мире одинок» [3; 450]. В конце книги герой изображает себя в кругу жены, детей и друзей. Мелкие черточки в портретном описании Дэвида накапливаются одна за другой на протяжении всех глав романа и в своей совокупности раскрывают его внутренний мир и особенности характера. Благодаря этому читатель может представить себе цельный портрет героя.

Параллельно с взрослением и изменением жизненных обстоятельств Дэвида меняется облик его дома, описание которого, не рисуя подробного портрета героя, помогает понять его внутреннее состояние на данном промежутке жизненного пути. Благодаря своей наблюдательности Дэвид видит свой дом вначале как полный жизни, тепла и уюта, «насыщенный запахом мыла, рассола, перца, свечей и кофе» [3;22], тихий с «уютными и торжественными комнатами, где мы сидим по вечерам» [3; 22], с таинственным садом — «настоящим заповедником бабочек» [3; 24]. После смерти матери Дэвида это — дом с «печальными окнами, взиравшими на меня, как глаза слепца, некогда такие ясные» [3; 153]; «дорогой моему сердцу старый дом заброшен, сад зарос сорной травой, а на дорожках толстым слоем лежат мокрые опавшие листья... И казалось мне, что умер также и дом и все связанное с матерью и отцом, исчезло навеки» [3; 293]. С разочарованиями и разрушениями счастливых мечтаний, «большие перемены произошли со старым моим домом. Исчезли растрепанные гнезда, столь давно покинутые грачами, потеряли прежний свой вид деревья — ветви и верхушки у них были срублены или обломаны. Сад одичал, а многие окна в доме были закрыты ставнями. Теперь там жил только один несчастный умалишенный джентльмен да пекущиеся о нем домочадцы» [3; 375].

Очень разрозненными, расположенными в разных частях романа являются описания матери Дэвида: «моя мать имела ребяческий вид и … выглядела очень юно, даже для своих лет» [3; 12], «с прекрасными волосами и девической фигурой» [3; 20], «чудесным румянецем на лице» [3; 27]; «очаровательная и хорошенькая» [3; 35] «милая красоточка» [3; 15]. В дальнейшем, при ее описании, Диккенс прибегает к приему художественной трансформации портрета, который меняется под влиянием жизненных обстоятельств: после того, как Мердстоны «стали терзать ее, как несчастную птичку в клетке» [3; 252], «увяла радость на ее прекрасном лице, сильно изменилась легкая походка» [3; 65], теперь это — «безмолвная фигура» [3; 145], «самая жалкая малютка» [3; 250], «она стала более серьезной и задумчивой, казалась озабоченной и слишком слабой, а рука у нее была такая тонкая и белая, почти прозрачная. Изменилась ее манера держать себя, в ней чувствовалось какое-то беспокойство, какая-то тревога» [3; 132].

С любовью, нежностью и благодарностью изображена в романе няня Дэвида — Пэгготи: «вовсе лишенная фигуры.., она была в своем роде настоящей красавицей» [3; 20, 25]; «с темными глазами... и с такими твердыми и красными щеками, что я недоумеваю, почему птицы предпочитают клевать не ее, а яблоки» [4; 504]. С мягкой иронией Диккенс пишет: «Пэгготи была очень полная женщина и при малейшем резком движении от ее платья отскакивали сзади пуговицы» [3; 26]; «в парадной гостиной стояла маленькая бархатная красная скамеечка для ног... Цвет бархата нисколько не отличался от цвета лица Пэгготи. Скамеечка была мягкая, а Пэгготи — жесткая, но это не имело никакого значения» [3; 25]. До конца книги эта «верная и добрая служанка» [3; 156] появляется «в обществе чулка, сантиметра, кусочка воска, шкатулки и книги о крокодилах»[3; 35]. Описание Пэготти весьма прямолинейно. Ее внешность соответвует ее характеру. Так, румяность лица Пэготти и ее полнота символизируют ее доброту. И хотя подробного описания портрета няни в романе нет, о ее внешности и характере мы узнаем благодаря поступкам и словам этой женщины.

Великолепный образ Бетси Тротвуд, бабушки Копперфилда, остается одной из блестящих удач Диккенса. Бабушка Дэвида — сложная, противоречивая и все-таки цельная натура. Читатель никогда не знает заранее, что скажет и что еще «выкинет» Бетси Тротвуд, но он может быть уверен, что она, «нисколько не считающаяся с предрассудками цивилизованного общества» [4; 199], всегда руководствуется соображениями добра и справедливости. Гордая, презирающая мужчин, хранящая перед своим именем девическое обращение «мисс», она предстает перед нами как «грозная особа» [3; 19], «вращающая глазами, как голова сарацина на голландских часах», с «суровой осанкой и решительным видом, как человек, привыкший повелевать» [3; 11], которая «коснулась ласковой рукою» [3; 12] волос матери Дэвида, называя при этом ее «бедное дитя» [3; 15]. Обладая «властным и суровым видом» Бэтси Тротвуд хочет сделать Дэвида человеком добрым и полезным для общества: «Никогда не делай низостей, Трот, не лицемерь и не будь жестоким» [7;405] - такое наставление дает она внуку. Пользуясь приемом контраста, противопоставения видимости и сущности, Диккенс показывает, что за внешней суровостью Бетси Тротвуд прячется ее внутренняя доброта. Далее Бетси Тротвуд изображена автором такой: «Леди высокого роста со странным, но благовидным лицом. В ее физиономии, в ее голосе, в ее походке и осанке было что-то непреклонное..., однако черты лица у нее были скорее красивые, хотя жесткие и суровые. Особенно обратил я внимание на ее живые, блестящие глаза. Серые волосы ее были причесаны просто, на пробор, и прикрыты чепцом, который я назвал бы домашним чепчиком... Платье на ней было бледно-лиловое и удивительно опрятное, но узкого покроя, словно она предпочитала не носить на себе ничего лишнего» [3; 229-230]. «Невзирая на многие ее странности и выходки, в моей бабушке есть нечто достойное доверия и уважения» [3; 244]. С четкой периодичностью она предстает перед читателем «сидя на неприкосновенном кресле... перед круглым зеленым экраном» [3; 231] в одной и той же позе: «ноги на каминной рещетке, подол платья подобран, руки сложены на одном колене» [3; 14]. Внезапный крик «Джаннет, ослы!» — характеризует бабушку в момент ее появления и на протяжении ряда глав. Здесь проявляется пристрастие Диккенса к яркой, броской детали, которая часто повторяясь, усиливает выразительность ее образа. В ее доме находит приют старый чудак мистер Дик; она быстро сходится с Пегготи и также быстро расправляется с Мердстонами, а в нужный момент становится защитницей Дэвида, который находит у бабушки материнскую любовь, пристанище, возможность дальнейшей учебы. Образ Бетси Тротвуд — женский вариант диккенсовского чудака; он строится на противопоставлении резкости, угловатых манер и решительности, доброте ее сердца и отзывчивости.

Великолепны комические персонажи романа, среди которых необходимо отметить доброго чудака мистера Дика и неудачливого дельца, словоохотливого краснобая Микобера.

Мистер Дик изображен в романе так, словно автор не хотел изображать ничего лишнего: «Мистер Дик... был седовласым и румяным. На этом я бы и закончил свое описание, не будь у него странной привычки держать голову понуро; а его серые глаза, выпуклые и большие, со странным водянистым блеском, его рассеяность, покорность моей бабушке и детский восторг, заронили в меня подозрение, не помешан ли он немножко. Одет он был, как и полагается джентльмену, в просторный серый сюртук с жилетом и белые штаны; в карманчике у него были часы, а в боковых карманах деньги, которыми он побрякивал, словно очень ими гордился»[3; 230]. «Седовласый, оживленный, сияющий» [3; 296], с «рассеянным взглядом» [3; 229], «у него было такое кроткое, приятное лицо, такое почтенное, хотя вместе с тем веселое и свежее» [3;241], он «питал большое пристрастие к пряникам.., никогда не приезжал без кожаного бювара с запасом писчей бумаги» [3;294] и «все время бренчал в кармане монетами» [3; 249]. «Каким трогательным казался мне мистер Дик, созерцающий змея, который рвался в небо... Я воображал, что змей освободил его рассудок от тревог и унес их на небеса» [3; 256]. Чудаковатость мистера Дика производит комическое впечатление, и Диккенс намеренно подчеркивает его комизм. Комическое помогает автору ярче обрисовать характер доброго и душевного мистера Дика. «Наутро мистер Дик немного приободрился только тогда, когда вручил мне все свои наличные деньги... — десять шиллингов» [3; 257]. Это не только и не столько смешно, сколько трогательно и благородно. Ведь мистер Дик отдает последнее не из расчета, а по влечению души. Здесь Диккенс через комическое помогает яснее «разглядеть» истину. Накапливая и периодически повторяя отдельные черточки, «мелочи» портрета мистера Дика, подчеркивая его «розовощекость» и «седовласость», Диккенс раскрывает характер этого «доброго безумца» и прекреснодушного чудака.

Мистер Микобер — одна из самых популярных фигур среди второстепенных персонажей Диккенса. Это добрый, не лишенный способностей человек, неистощимый прожектер и бесплодный мечтатель, с цветистой речью и постоянной сменой настроений. Таким он предстает перед Дэвидом: «мужчина средних лет в коричневом сюртуке. В черных штанах в обтяжку и в черных башмаках; на его огромной лоснящейся голове было не больше волос, чем на яйце; лицо было весьма широкое. Костюм был поношенный, но воротничек сорочки имел внушительный вид. Он держал щегольскую трость с двумя огромными порыжевшими кистями, а на сюртук был выпущен монокль — для украшения, ибо он очень редко им пользовался.., с каким-то снисходительным журчанием в голосе, с изящными манерами, и с неописуемо любезным видом» [3; 185]. Микобер, вечная «жертва денежных затруднений» [3; 479], «всегда не прочь похвастать своими затруднениями» [3; 305], каждый раз при виде кредиторов «впадал в тоску и печаль, но уже через полчаса крайне старательно чистил башмаки и выходил из дому, напевая какую-то песенку, причем вид у него был еще более изящный, чем обычно» [3; 189]. «Его уныние, чтобы не сказать отчаяние, — испарилось мгновенно» [3;479]. Одна ведущая характерная черта мистера Микобера — «притязание на изящество» — проявляется не только во всем его поведении, в его манерах, внешности, речи, но и в окружающей обстановке, в принадлежащих ему вещах и доме. С постоянной периодичностью на страницах книги он возникает «со своим моноклем, тростью, высоким воротничком; изящный, идущий по улице и размышляющий о том, улыбнется ли счастье» [3; 304]. Дом его «имел такой же потрепанный вид, но, подобно ему, притязал на изящество» [3; 187]. Речь мистера Микобера глубоко индивидуальна и насыщена ему одному присущими интонациями. Больше всего он запоминается именно благодаря особенностям его речи. Он никогда не изменяет своей чрезвычайно типичной для него манере выражаться высокопарно. Раскрывая характер мистера Микобера, Диккенс подчеркивает ряд связанных между собой и составляющих неразрывное единство внешних деталей, объединенных одной определяющей чертой, типичной для его характера, создавая таким образом «комплексный» образ персонажа.

С неизменной горячей симпатией и с величайшим сочувствием Диккенс рисует образ мистера Пегготи, воплощающий в себе лучшие свойства простых людей. Диккенс изображает его мужественным и честным человеком. Мистер Пегготи — «человек с густыми длинными волосами и добродушным лицом» [3; 42], «светящимся такой любовью и гордостью, что и описать невозможно.., честными глазами, широкой грудью и сильными кулаками, похожими на огромный молот» [3; 124] борется с суровыми обстоятельствами и преодолевает их: «Он еще больше поседел, морщины на щеках и на лбу стали глубже.., но казался очень крепким и походил на человека, который настойчиво преследует свою цель и выдержит все тяготы» [4; 176]. «Как ясно эта мускулистая рука выражает силу и непреклонность его характера и как хорошо подходит она к его открытому лбу и волосам с проседью» [4; 335]. Через портретное описание, добавляя по ходу повествования отдельные черты, усиливающие выразительность его внешности, Диккенс показывает душевное величие, человечность и подлинное благородство мистера Пегготи, представляя его образцом стойкости и прямоты, смелости и гуманности в отношениях с людьми.

На протяжении всего романа портретные характеристики положительных героев не претерпевают особых изменений, но настойчивое повторение Диккенсом в тексте отдельных черточек их внешности раскрывают их доброту и величие.