Письма от мисс Эмили Картерет к покойному лорду Тансору

январь — март 1855 г.

 

В задней гостиной я ставлю черную шкатулку мистера Барли на столик у окна и открываю крышку.

В ней находятся две пачки писем, перевязанные обтрепанной грязной бечевкой. К каждому из них прилагается фотография оригинала, а на дне лежат еще три разрозненных документа.

Все письма написаны изящным почерком Эмили. В первой пачке я не нахожу ничего интересного — здесь главным образом короткие отчеты о путешествии, рассказы об увиденных местах и встреченных людях, условиях проживания в гостиницах et cetera. Отложив ее в сторону, я беру вторую пачку, поменьше.

Вот эти десять-двенадцать исписанных листов бумаги, видимо, окончательно решат судьбу женщины, в чьем доме я жила последние месяцы и которая, несмотря на свой капризный нрав, выказывала ко мне искреннюю приязнь и просила меня — с трогательной серьезностью — стать ей верным другом. Однако я прислана сюда, чтобы уничтожить ее, ради моего покойного отца.

Несколько минут я сижу неподвижно, глядя в окно на густой парк, подернутый блестящей патиной измороси, и на тонкие шпили и увенчанные куполами башни громадной усадьбы. Наконец я выпрямляюсь в кресле, глубоко вздыхаю и, развернув первое письмо, начинаю читать.

Ниже приводятся десять писем, написанных с Континента мисс Эмили Картерет к своему двоюродному дяде, покровителю и защитнику лорду Тансору в 1855 и 1856 годах. В них содержится опасная тайна, которую она отчаянно пыталась скрыть и которая теперь наконец раскроется, что будет иметь для меня самые невероятные последствия.

Слова на бумаге, предостерегал мистер Вайс, порой становятся роковыми. Он был прав. Если бы она вняла его совету, все могло бы сложиться иначе — и для нее, и для меня.

Так сядьте же рядом, прочитайте вместе со мной письма Эмили и узнайте все, что узнала я тем унылым пасмурным днем в задней гостиной Норт-Лоджа, под шорох дождя за окнами.

 

 

Письмо 1

 

Гостиница Грийона

Албемарл-стрит

Лондон

18 января 1855 г.

 

Милорд!

Со вчерашнего дня, с самого своего приезда из Эвенвуда, я не перестаю думать о бесконечной доброте и сочувственном понимании, проявленных ко мне Вашей светлостью, и еще не перестаю плакать от радости! Я боялась — о, безумно боялась! — что Вы осудите меня, как сделал бы человек заурядный, когда я во всем признаюсь Вам. Но Вы не осудили! Вы поняли, сколь необходимо было в ужасных обстоятельствах тех последних дней отбросить все жалкие условности ради великой цели. Я так и поступила, с полной готовностью, не ожидая от Вас ни милости, ни награды — лишь суровое порицание. Однако Ваше сочувствие стало для меня чудом, о каком я и мечтать не смела, и я даже не представляю, смогу ли я отблагодарить Вас когда-нибудь. Вечная любовь к моему дорогому, навек потерянному Фебу — блистательному средоточию надежд Вашей светлости — и чувство долга, священного для меня долга перед древним и благородным родом, к коему я имею честь принадлежать, служат нерушимым залогом моей преданности интересам Вашей светлости и нашего семейства.

Краус приходила ко мне сегодня со своим сыном. Думаю, она подойдет, и ее знание немецкого очень пригодится. Насчет сына, признаться, у меня есть сомнения, но обожающая мамаша решительно заявляет, что никуда без него не поедет. Он не промолвил ни слова и ни разу не посмотрел мне в глаза; но он, невзирая на умственную отсталость, парень рослый и крепкий, а для того, чтобы охранять меня в путешествии, большего и не требуется.

Поезд отбывает завтра в одиннадцать. Я извещу Вас письмом — отправленным оговоренным способом — о нашем благополучном прибытии во Францию и дальнейшем пути следования.

Засим остаюсь, милорд, — и молю Вас позволить мне зваться так — Ваша любящая дочь, исполненная благодарности и доверия

 

Э. Картерет.

 

Письмо 2

 

Отель «Балтазар»

Карлсбад

3 февраля 1855 г.

 

Милорд!

Мы прибыли в Карлсбад вчера вечером, и я удобно устроилась в респектабельном номере, снятом для меня герром Краусом, чрезвычайно любезным господином, похоже питающем глубокое уважение к своей невестке.

Последняя, с сожалением вынуждена сообщить, не вполне оправдала мои ожидания. Безусловно, ее беглое владение немецким оказалось полезным (мои собственные познания в этом языке весьма ограниченны), и она неплохо справляется со своими обязанностями. Но миссис К. часто обнаруживает прискорбный недостаток манер, явно полагая при этом, что у нее есть все основания считать себя особой благовоспитанной! Однако, хотя она получила поверхностное образование, она таковой не является ни в малой мере, будучи на самом деле женщиной невежественной и неотесанной. Мелкорослая, смуглая, с низким обезьяньим лбом, она представляется мне мартышкой в нарядном платье (моем платье, следует добавить, хотя и укороченном под ее рост).

Приведу пример, свидетельствующий о наглости миссис К.: в Баден-Бадене я случайно услышала, как она в разговоре с горничной одной русской дамы отрекомендовалась моей компаньонкой! За столь непозволительную дерзость мне пришлось сделать ей суровый выговор, на что она ответила сердитым и даже угрожающим взглядом. Такого я от служанки терпеть не намерена, ясное дело. Посему я резко высказалась в том духе, что она должна немедленно изменить свое поведение, иначе отправится обратно в Англию. Все это время мастер К. стоял в стороне, по обыкновению молча. Я удивлюсь, если за время нашего путешествия из Бадена он произнес хотя бы дюжину слов.

Сегодня, однако, миссис К. непрерывно расточает улыбки, и в глазах у нее уже нет мятежного огня. Она с самым покаянным видом извинилась, что вышла так далеко за рамки приличий, и пообещала впредь помнить о своем месте — к великому моему удовольствию.

Сегодня вечером мы пойдем на представление с участием огнеглотателей, чревовещателя и тирольских менестрелей! Осмелюсь предположить, Вы в нашем славном, мирном Эвенвуде проведете вечер совсем иначе.

В общем, все идет так хорошо, как только можно желать.

Я здесь, целая и невредимая, и никуда не уеду, пока не доведу наше дело до успешного завершения.

Засим остаюсь, сэр, Ваша любящая

 

Э. Г. К.

 

P. S. В Бадене я сняла траур. Как ни тяжело мне было сделать это, я посчитала, что так оно лучше. Но медальон (любезно подаренный мне Вами) с прядью волос моего возлюбленного всегда будет храниться у моего сердца, даже когда меня положат в могилу.

 

 

Письмо 3

 

Отель «Балтазар»

Карлсбад

10 февраля 1855 г.

 

Милорд!

Он найден, я уверена. Некий Тадеуш Залуски, отставной полковник прусской армии, младший сын польского аристократа из Лодзя. Он прибыл в Карлсбад несколько дней назад из Графенберга, где собирался лечиться водами; но тамошний курорт пришел в упадок после смерти герра Призница,22 и потому он приехал сюда.

Он прекрасно говорит по-английски, имеет сорок лет от роду, слаб здоровьем и несколько лет назад лишен своим отцом наследства. Причины разрыва мне пока неизвестны, но он явно окончательный, и, как следствие, финансовое положение полковника Залуски неуклонно ухудшается. Все это я знала уже через четверть часа после нашего с ним знакомства.

Потом миссис К. из разговоров слуг узнала, что он постоянно переезжает с места на место, спасаясь от кредиторов. Значит, он и здесь долго не задержится, поскольку наверняка успел наделать долгов. Все это вселяет в меня надежду, ибо свидетельствует об отчаянных обстоятельствах — а именно это нам и нужно. Кроме того, полковник образован, довольно привлекателен и — невзирая на все свои неприятности — жизнерадостен. В общем, мне кажется, он подойдет наилучшим образом, если я сумею договориться с ним.

Миссис К. по-прежнему послушна и услужлива. По Вашему совету я повысила ей жалованье, и это вкупе с еще одним подаренным платьем (она необычайно гордится своей внешностью и прилагает самые смехотворные усилия, чтобы выглядеть á la mode) значительно укрепило ее преданность. Конечно, мы рискуем с ней, но одной мне с делом не справиться, а мнение Вашей светлости относительно ее надежности должно устранить все мои сомнения на сей счет.

Завтра вечером полковник Залуски будет на Большом балу — я тоже приглашена на него приятным в обхождении французским дипломатом и его супругой, в обществе которых я совершила несколько вечерних прогулок в последние дни. Надеюсь в самом скором времени сообщить вам дальнейшие новости.

Пока же остаюсь, дорогой сэр, исполненная уважения и дочерней любви к Вам

 

Э. Картерет.

 

Письмо 4

 

Отель «Балтазар»

Карлсбад

12 февраля 1855 г.

 

Милорд!

После бала польский полковник проводил меня до гостиницы, и я воспользовалась первой же возможностью, чтобы в самых общих чертах изложить свое предложение. Не стану скрывать, сердце так и выпрыгивало у меня из груди, ибо я очень боялась, что он будет шокирован моей бесцеремонной прямотой и дерзостью самой затеи. Однако страхи мои оказались столь же напрасными, сколько верным оказалось первое впечатление, что он полностью подходит на роль, которую я намеревалась предложить ему.

Мы условились, что он навестит меня в гостинице сегодня утром. Полковник только сейчас ушел, после двухчасовой беседы, и я спешу сообщить Вам о достигнутой договоренности, дабы Вы поскорее порадовались вместе со мной, узнав, что первая и самая важная часть нашего плана успешно выполнена, причем через столь короткий срок после моего прибытия сюда.

Во все время разговора полковник держался с очаровательной учтивостью, не потребовал от меня никаких лишних объяснений и, сам будучи человеком знатного происхождения, выразил искреннее сочувствие — глубокое и трогательное — к великому делу, которому преданы мы с Вами. Он не проявил интереса к денежной стороне вопроса, тем самым укрепив превосходное впечатление, сложившееся у меня о нем, и сказал единственно, что все частности подобного рода можно обсудить впоследствии. Завтра он вернется и снимет номер в гостинице.

Итак, дело сделано. У наследника будет отец.

Засим остаюсь, дорогой сэр, Ваша любящая

 

Э. Картерет.

 

Письмо 5

 

Отель «Балтазар»

Карлсбад

8 марта 1855 г.

 

Милорд!

Пишу в крайней спешке.

Мы с полковником Залуски завтра рано утром уезжаем во Франценбад. Миссис К. узнала про одного тамошнего юриста, готового составить все необходимые документы, удостоверяющие положение полковника Залуски, и проконсультировать нас по поводу дальнейших наших действий. Миссис К. говорит, что он больше не занимается профессиональной деятельностью, ибо несколько лет назад оказался замешан в финансовом скандале в своем родном городе (хотя так и не был осужден); но она заверяет, что он сможет нам помочь — за умеренное вознаграждение, разумеется. С ее слов я поняла, что этот человек и до скандала не отличался особой щепетильностью в своих профессиональных делах и что еще одно прегрешение нимало не обременит его совесть.

Вечно преданная Вам

 

Э.

 

Письмо 6

 

Отель «Адлер»

Франценбад

18 марта 1855 г.

 

Милорд!

Случилось ужасное.

Вчера утром, пока мы консультировались с герром Дрекслером у него дома, сын миссис К. был арестован за приставания к местной девушке (так звучит обвинение). Однако он сбежал и теперь скрывается в городке Эгра, куда миссис К., по всей видимости, отправилась его разыскивать.

Когда по нашем выходе из дома юриста нам сообщили о происшествии, мы вернулись в гостиницу и стали ждать дальнейших событий. Наступило время ужина, но о Конраде по-прежнему не было ни слуху ни духу. От герра Адлера, владельца гостиницы, мы узнали, что девушка серьезно не пострадала и не подверглась никаким непристойным действиям, каковое известие премного нас обрадовало. К счастью, пока никто не установил связь Конрада с нами — он и миссис К. жили в доме неподалеку от гостиницы, и нас редко видели вместе с ним за время нашего пребывания здесь.

Миссис К. обегала город в поисках сына и вернулась в гостиницу только в двенадцатом часу ночи. Она умоляла нас отнестись к случившемуся снисходительно, настойчиво утверждая, что Конрад, в сущности, хороший мальчик и не хотел причинить вреда молодой женщине. Она также клятвенно обещала, что ничего подобного впредь не повторится, поскольку она никогда больше не оставит сына без присмотра, и горячо заверяла нас, что он будет горько раскаиваться в содеянном.

Донельзя испуганная неожиданным поворотом событий, грозящим расстроить все наши тщательно продуманные планы, я сказала миссис К., что нахожу невозможным принять ее заверения. В этот момент появился посыльный с запиской для миссис К., написанной посторонним лицом от имени Конрада, не знающего грамоте. В ней содержалось всего три слова: «Мама. Эгра. Конрад» — таким образом парень давал знать матери о нынешнем своем местонахождении.

Полковник согласился со мной, что нам следует немедленно поставить в известность полицию; но, услышав о нашем намерении, миссис К. испустила сдавленный вопль и с искаженным от ярости лицом выбежала прочь из комнаты, на ходу выдернув из дверной скважины ключ и захлопнув дверь за собой. В следующий миг мы услышали скрежет ключа в замке! Пока мы дождались коридорного, прошло пять минут, а пока он разыскивал другой ключ от двери, миссис К. получила еще больше времени, чтобы скрыться.

Сегодня утром мы узнали, что полицейские начали обыскивать меблированные комнаты в Эгре, но почти без надежды найти беглецов. Таким образом, нам с полковником Залуски придется впредь обходиться без миссис К., чьи услуги весьма пригодились нам. К счастью, полковник свободно говорит по-немецки, и мы уже познакомились с герром Дрекслером — пускай он имеет не лучшие манеры и явное пристрастие к спиртному, но он знает, как здесь делаются дела, и готов помочь нам.

Пусть эти новости не тревожат Вас, дорогой сэр. Поначалу ситуация действительно внушала тревогу, но сейчас, несомненно, опасность уже миновала, и мы твердо решили, что ничто не помешает нам успешно завершить следующий этап нашего предприятия.

Мы покидаем Франценбад и едем через Карлсбад в Топлиц. Церемония состоится там в следующую субботу. Герр Дрекслер уверен, что за деньги, заплаченные нами, все будет сделано в полном соответствии с нашими желаниями.

Что касается другого предстоящего события, мы думаем нанять дом в Осеке до конца лета, потом перебраться еще куда-нибудь, а спустя время отправиться в Прагу, где обретается дядя полковника.

Перспектива прожить так долго вдали от милого сердцу Эвенвуда и Вашей светлости повергает меня в уныние, но я должна смириться с сей тягостной необходимостью, и я готова выдержать любые испытания, претерпеть любые лишения ради Вас и ради великого дела, которое я поклялась выполнить.

Вечно любящая Вас

 

Э. Картерет.

 

 

II