Глава третья. Павсаний, сын Клеомброта

 

На пиршество по случаю приезда афинских послов пришла вся спартанская знать. Никогда до этого в доме царя Леотихида не собиралось так много гостей. Обычно враждебные друг другу царские роды Агиадов и Эврипонтидов в эти дни проявляли удивительное согласие во всем. Эфоров это настораживало, ибо их власть была тем крепче, чем сильнее вставала распря между спартанскими царями.

Царь Леотихид, сын Менара, из рода Эврипонтидов, на пиру расположился за одним столом с Фемистоклом и с Клеомбротом, который, по сути дела, владел троном Агиадов, являясь опекуном малолетнего сына Леонида.

Эфора-эпонима Эфхенора задело за живое то, что его ложе на этом застолье оказалось не возле царского стола. (Древние греки пировали лежа на легких переносных ложах-клинэ.) Эфхенору распорядители пира отвели место за одним столом с его коллегами-эфорами. Эфхенор злился, видя, что за царским столом имеется одно пустующее место. Эфхенор догадывался, что это место было оставлено для Павсания, сына Клеомброта. Однако Павсаний почему-то долго не появлялся.

Недоумевал и царь Леотихид, раздосадованный отсутствием Павсания, с которым у него порой доходило до склок и размолвок. Павсаний имел взрывной нрав и был весьма высокого мнения о себе. Клеомброт успокаивал Леотихида, уверяя его, что Павсаний все равно придет на пир, что никаких обид на него он не держит.

«Ты же знаешь тщеславную натуру Павсания, – усмехаясь, молвил Клеомброт хозяину застолья. – Ему же непременно нужно обратить на себя внимание всех собравшихся. Вот увидишь, мой сын появится здесь в самый разгар застольных речей!»

На самом деле Павсания отвлекло от пира в доме Леотихида одно важное дело. В это утро Павсаний наведался в гости к Горго. Этот визит Павсания не был случайным. С момента гибели царя Леонида Павсаний всячески искал сближения с его вдовой. Через своего отца Павсаний доводился Горго двоюродным братом. В юные годы их даже связывала дружба, основанная на чтении одних и тех же книг. Повзрослев, Павсаний и Горго как-то отдалились друг от друга. Он увлекся военным делом, часто бывал в походах. Она вышла замуж за Леонида, стала царицей Спарты. У них во многом сменились взгляды на жизнь, поменялся круг друзей и знакомых.

Смерть Леонида вновь сблизила Горго и Павсания, который по-родственному опекал свою двоюродную сестру и ее сына. Однако в глубине души Павсаний лелеял совсем не родственные чувства к Горго. Павсаний страстно желал сделать Горго своей женой, дабы через этот брак завладеть троном Агиадов и обрести неслыханный почет среди лакедемонян.

О своих потаенных замыслах Павсаний однажды проговорился Дафне, лучшей подруге Горго. Дафна не только одобрила замысел Павсания, но и взялась помогать ему в этом. Дафна видела, что Горго открыто враждует с эфорами, которых сильно раздражает смелость ее речей и обличений. Помня о печальной участи царя Клеомена, убитого эфорами, Дафна боялась за Горго. Ведь эфоры ради незыблемости своей власти способны устранить любого неугодного им человека. Дафна считала, что Горго нужен надежный защитник, поскольку ее сын еще слишком мал. По мнению Дафны, брак с Павсанием значительно упрочил бы положение Горго. На то, что Павсаний и Горго состоят в двоюродном родстве, Дафна была готова закрыть глаза.

У Дафны, как и у Горго, имелись все основания для ненависти к эфорам. Сперхий, муж Дафны, пал вместе с Леонидом у Фермопил. Леарх, гонец Леонида, подвергшийся опале по воле эфоров, как и Аристодем, и покончивший с собой из-за этого, приходился Дафне родным братом.

Давно зная Горго, Дафна умело и ненавязчиво подталкивала ее к мысли о том, что новое замужество станет для царицы благом. Ведь рано или поздно эфоры и геронты начнут подыскивать в мужья Горго угодного им человека. Поэтому для Горго будет лучше, если она сама выберет себе нового мужа, который станет ей опорой в жизни.

После долгих размышлений Горго согласилась с Дафной, попросив ее стать помощницей в этом деликатном деле. Горго было известно, что все знатные вдовцы Лакедемона, а также многие знатные юноши желают пойти с ней под венец. Слава Леонида, погибшего в неравной битве с персами, незримо реяла над Горго, привлекая к ней мужчин разных возрастов, воспитанных на идеалах военной доблести и самопожертвования. На этом была основана система спартанского воспитания – агоге.

Прежде чем довести дело до смотрин, Дафна при встречах с Горго подробно обсуждала достоинства того или иного кандидата в мужья. Горго и не догадывалась о том, что ее лучшая подруга уже наметила ей в супруги Павсания, хотя речь о нем в этом смысле не заходила ни разу.

Ведя с Горго откровенные беседы о неженатых мужчинах, Дафна умышленно находила в каждом из них какой-нибудь телесный изъян или нравственный порок. Умысел Дафны был прост: пусть Горго сама увидит, что лучше Павсания для нее нет жениха.

Полагая, что момент прозрения для Горго уже наступил, Дафна дала об этом знать Павсанию. Тот как бы мимоходом зашел в гости к Горго, направляясь на пир к Леотихиду.

Вступив в покои вдовствующей царицы, Павсаний узрел там и Дафну, по взгляду которой он сразу понял, как ему надлежит действовать.

Произнося приветствие, Павсаний заметил, как смутилась Горго, ее щеки зарделись, руки беспокойно задвигались. Горго явно не ждала гостей. Она была одета с той легкой небрежностью, какую позволяла себе только в присутствии Дафны. Наготу Горго скрывал химатион из тонкой голубой ткани с длинными разрезами на бедрах, закрепленный двумя застежками на ее белых округлых плечах и стянутый в талии поясом. Черные вьющиеся волосы Горго были собраны в небрежный узел на затылке, перетянутый голубой лентой. Темные локоны, выбиваясь из-под ленты, ниспадали на лоб и шею царицы, змеились вдоль ее щек, закрывая уши.

Сидевшая на стуле Горго порывисто встала, отвечая на приветствие Павсания, который с хозяйским видом скинул с плеч теплый шерстяной плащ, повесив его на крючок возле двери.

– Сегодня знать пирует в доме Леотихида, чествуя Еврибиада и афинских послов, – промолвил Павсаний, сделав несколько шагов по роскошному персидскому ковру, расстеленному посреди комнаты. Этот ковер достался Филохару в качестве военной добычи, а он подарил его Горго. – Я тоже приглашен на это застолье. Спеша туда, я вдруг подумал, что самое почетное место на этом пиру должна занимать вдова Леонида, подвиг которого ныне у всех на устах. Собирайся, Горго! Порадуй гостей Леотихида своим присутствием. Воистину, ты заслужила эту честь! Представляешь, как позеленеют от досады эфоры!

– Нет-нет, Павсаний, я не пойду туда! – решительно запротестовала Горго, безуспешно пытаясь прикрыть одной рукой свою полуобнаженную грудь, а другой рукой одергивая нижний край химатиона, свисавший чуть ниже колен. – Я совсем не настроена появляться на мужском застолье. Понимаю, что знатным спартанкам это дозволяется, но…

– И впрямь, нечего там делать! – поддержала царицу Дафна. – Не к лицу Горго внимать пьяной мужской болтовне! Лучше присядь, Павсаний. – Дафна указала гостю на скамью. – И порадуй нас свежими новостями.

Павсаний прошел мимо скамьи и уселся на ложе со спинкой, удобно откинувшись на подушки. На Павсании был короткий хитон, подчеркивающий рельефную мускулатуру его статного тела. На ногах у него были короткие кожаные сапоги-крепиды с плоской подошвой.

В лице Павсания светился жадный интерес ко всему окружающему, который обычно так заметен в детских глазах. Светло-каштановые волнистые волосы Павсания свешивались до плеч. Усов он не носил, по тогдашней спартанской моде, зато имел короткую бородку, которая густо обрамляла его скулы и властный подбородок. Крупная голова Павсания сидела на мощной бычьей шее. Его высокий лоб был заметно светлее загорелых щек, поскольку постоянно был скрыт от солнца густыми волосами, ровно подрезанными чуть выше бровей. В больших голубых глазах Павсания светился дерзкий ум и еще что-то такое, отчего женщины часто смущались, встречаясь с ним взглядом.

– Я ненадолго оставлю вас, – торопливо обронила Горго, собираясь удалиться. – Мне нужно переодеться.

– Ни к чему тебе переодеваться, милая. – Дафна схватила Горго за руку, силой усадив ее на стул. – Неужели ты стесняешься Павсания? Когда-то ты нагая купалась с ним в реке. Не забыла?

– Это было в детстве, – смутилась Горго. – К чему вспоминать об этом?

– Правильно, ни к чему, – с невозмутимым видом отрезала Дафна. – Детство давно миновало. Теперь мы взрослые люди и нам нужно преодолевать отнюдь не детские трудности. Я потеряла мужа и брата по вине эфоров. Осталась с маленьким сыном на руках. Однако люди, погубившие самых близких мне мужчин, не хотят оставить меня в покое. Они уже подыскивают мне супруга, словно я племенная кобылица, обязанная приносить добротное потомство. На мои чувства и скорбь этим людям наплевать, ибо они привыкли объяснять все свои действия радением о благе Лакедемона. – Дафна многозначительно взглянула на Горго, выгнув дугой длинную бровь. – Тебя ожидает та же участь, подруга. Не надейся, что эфоры станут долго церемониться с тобой. Они ведь помнят, что ты – дочь Клеомена! Хоть ты и царица, но и тебя взнуздают и поставят в стойло, дай срок!

– Зачем ты мне все это говоришь? – побледнев, пробормотала Горго.

Она уже не пыталась прикрывать свою грудь от взглядов Павсания, скованная мрачным выражением лица Дафны, глядя в ее пронзительные пугающие глаза. Дафна сидела напротив нее, небрежно закинув ногу на ногу. Складки темно-серого пеплоса струились по ее великолепно сложенной фигуре, подчеркивая нежную белизну обнаженных рук.

– За тем, что пришло время сделать выбор, – твердо промолвила Дафна, – пока за тебя это не сделали эфоры. Я думаю, Горго, тебе нужно выйти замуж за Павсания.

По спине Горго пробежала холодная дрожь, вырвавшая ее из оцепенения. Изумленные, широко раскрытые глаза ее вперились в Дафну. «Как может она молвить такое?!» Во вновь повисшей паузе Горго почудилось что-то гнетущее, словно между ней и Дафной возникла какая-то недомолвка, словно какое-то зло должно было встать между ними.

Сделав над собой усилие, Горго негромко вымолвила:

– Дафна, ты хорошо подумала, предлагая мне такое?…

– И думать нечего, подруга! – отрезала Дафна, сверля Горго взглядом цинично прищуренных глаз. – Без сильного заступника тебе никак не обойтись, иначе ты станешь игрушкой в руках эфоров. С Павсанием же эфоры вынуждены считаться, как и с его отцом Клеомбротом. Павсаний сможет оградить тебя от любых нападок со стороны эфоров, пойми же это!

– Но… мы с Павсанием двоюродные брат и сестра, – продолжала возражать Горго. – К тому же я старше Павсания на один год.

– Все это ерунда! – раздраженно воскликнула Дафна. – Ты доводилась Леониду родной племянницей, но эфоры все-таки сделали тебя его женой. Не помеха для брака и двоюродное родство. Разве нет тому примеров хоть в Спарте, хоть в соседних эллинских городах. То, что ты старше Павсания, тоже не причина для отказа сочетаться с ним браком. Один год разницы – это пустяк, милая. – Дафна насмешливо скривила губы. – Ты же не старуха, в конце концов!

– Горго, поверь, ты будешь счастлива со мной, – промолвил Павсаний. Голос у него был тихий и ровный, как шорох дождя за окном. – Я смогу уберечь тебя и твоего сына от любых напастей. Эфоры мне самому в тягость. Если ты намерена отомстить эфорам за смерть своего отца, за гибель Леонида, то я готов стать твоим карающим мечом!

Последние слова Павсаний произнес со стальными нотками в голосе.

Горго овладел нервный смех.

– Это уже не смотрины, но, скорее, заговор… – вырвалось у нее.

Тревожный взгляд Павсания метнулся к Дафне.

Та с каменным лицом поднялась со стула, взяла с низкого стола изящный черно-лаковый сосуд и вылила его содержимое на голову Горго. В сосуде было вино, на три четверти разбавленное водой, по обычаю эллинов.

Горго, вздрогнув, перестала смеяться.

– Ты спятила, Дафна! – воскликнула она, утирая мокрое лицо руками.

– Извини, милая, – сказала Дафна, водружая пустой сосуд обратно на стол, – но смех здесь неуместен. Мы ведь беседуем о серьезных вещах.

– Ты испортила мне прическу, негодница, – без тени гнева в голосе промолвила Горго, глядя на Дафну. – Я вынуждена уйти ненадолго. Извини, Павсаний.

Горго направилась было к двери в соседнее помещение, но Дафна преградила ей путь.

– Сначала дай ответ Павсанию, прежде чем удалиться. – Вид у Дафны был непреклонный. – Павсаний только что посватался к тебе, милая моя. Он ждет твоего ответа.

– Ты же знаешь, что я не могу выйти замуж за Павсания, – почти с отчаянием произнесла Горго, нервно встряхнув пальцами, липкими от вина. Она попыталась обойти Дафну, но та упрямо не пропускала ее. – Ты ведешь себя грубо, Дафна. Дай мне пройти! – Горго толкнула подругу в плечо.

Дафна не осталась в долгу, с силой отпихнув от себя Горго.

– Пусть я груба, зато ты глупа! – ледяным тоном бросила она. – Дожила до двадцати восьми лет, а ума не нажила! Чем тебе плох Павсаний?

– Он мой брат! – выкрикнула Горго прямо в лицо Дафне. – Я не лягу в постель с братом!

– Ах, какие мы щепетильные! – скривилась Дафна, уперев руки в бока. – Даже боги занимаются кровосмесительством, так чего же людям этого стыдиться. Зевс взял в жены родную сестру Геру и соблазнил вторую свою сестру Деметру, которая родила от него Персефону. Это всем известно.

– Людям не обязательно во всем следовать богам, – возразила Горго, все более раздражаясь. – Ты бы легла в постель со своим братом Леархом, будь он жив сейчас?

– Я бы разделила ложе даже с козлоногим сатиром ради того, чтобы отомстить эфорам за смерть Леарха! – рассердилась Дафна. – Ты же можешь стать женой Павсания и при этом не рожать от него детей. Такое не приходило тебе в голову, Горго? А что до молвы, так никто из лакедемонян не осудит тебя за брак с двоюродным братом, я уверена в этом.

Горго бессильно опустилась на стул. Вьющиеся пряди мокрых волос прилипли к ее лбу и щекам. Застежка на левом плече Горго расстегнулась, бретельки химатиона упали вниз, обнажив левую сторону ее восхитительной груди. Однако царица не обратила на это внимания, поглощенная мучительными раздумьями.

Наконец Горго промолвила, подняв глаза на Дафну:

– Мне нужно подумать.

– Как долго?

– Хотя бы несколько дней.

– Три дня, не более! – холодно отчеканила Дафна. – И нечего строить из себя девственную жрицу Артемиды, подруга.

Затем Дафна с милой улыбкой повернулась к Павсанию и сказала ему обнадеживающим тоном, что Горго поразмыслит и примет верное решение.

Вежливо попрощавшись с Горго, Павсаний заторопился на пир к Леотихиду.