Гелий Арнольдович Дранковский

(сокращенно ГАД)

 

В просторной комнате для приемов закордонной резиденции господина Дранковского сидели четверо. Сам Гелий Арнольдович, начальник службы безопасности Энвер (в прошлом офицер военной контрразведки в одном из южных военных округов), немолодой мужчина с мягкими приятными чертами лица, именуемый Никитой Илларионовичем, и представительный господин со смуглым лицом и аккуратно подстриженной русой бородой.

– Итак, господин Дранковский, я внимательно слушаю вас, – произнес бородатый господин.

Говорил он по‑английски, без акцента, и, если бы не его южная внешность, вполне мог считаться добропорядочным лондонцем или жителем Нью‑Йорка.

– В мои ближайшие планы входит установление полного контроля над наркотическим рынком в России. Для начала мы устраним несговорчивых конкурентов. Кого руками спецслужб, кого… Нам особенно надоели цыгане, надоели кавказские беспредельщики. Или они будут работать на нас, имея свой скромный стабильный доход, или… Организуем им небольшой геноцидик. Спровоцируем националистически настроенную русскую молодежь, и проблема «цыганской мафии» исчезнет в течение одного вечера.

Геноцидик, холокостик… О том, что за этими словечками стоят миллионы его замученных соплеменников, Дранковский сейчас и не вспоминал.

– Акция, которая произойдет ровно через два дня, – Дранковский кивнул на старинные часы, показывающие двенадцать ноль‑ноль, – позволит мне получить в неограниченное пользование и российское МВД, и контрразведку… Сомневаетесь в этом, господин Робертсон?

Бородач с английской фамилией и тюрко‑азиатской внешностью ответил не сразу.

– Не переоцениваете ли вы, Гелий, свои возможности? – произнес он, подобрав нужные слова.

– Я иду на риск, – ответил Дранковский. – На риск оправданный и просчитанный.

– Люблю рисковых людей, – улыбнулся в бороду Робертсон. – Продолжайте.

– Вы получите «зеленую улицу» для действий в России. Мои люди станут вашими людьми. Прибыль будет просто фантастическая. Более того, я сумею наладить наркотрафик через… – Дранковский назвал одну из бывших союзных республик Средней Азии. – Там ведь скоро выборы. Разумеется, вскроются чудовищные нарушения и фальсификации, народ выйдет на улицы и сметет нынешний режим.

– Конечно, все будет происходит стихийно? – спросил бородач.

– Народный гнев всегда стихиен… Президент этой бывшей азиатской окраины излишне рьяно взялся за местных наркобаронов. Тот, кто сменит его, обеспечит неприкосновенность наркотрафика. Прибыль опять же пойдет к нам, господин Робертсон. Но это станет возможным только после того, как я вернусь в Россию.

– Политика – зачастую не менее выгодный бизнес, чем… другой бизнес, – проговорил Робертсон, избежав слова «наркотики». Он был предельно политкорректен.

– Нас ведь с вами, господин Робертсон, интересует не только наркотрафик, рынок сбыта, но и… территория государства, которое недавно было таким страшным и могучим, – продолжил Дранковский. – Оно распалось, но никак не может найти себя в изменившемся высокотехнологичном мире, опередившем его на несколько десятилетий. Как умный человек, я понимаю, что у столь отсталого территориального образования выбора нет. Оно должно быть поделено на несколько управляемых извне производственно‑сырьевых колоний… Одним словом, господин Робертсон, вы хозяин, я управляющий.

– О, Гелий, – позволил себе широко улыбнуться, обнажив фарфоровые зубы, Робертсон, – я всегда ценил вашу смелость, умение глядеть вперед и… чувство юмора!

Он по‑прежнему оставался политкорретным и старался не забегать вперед.

– Я обещаю вам, Гелий, свою поддержку. Вы знаете, что я и моя организация имеем влияние на целый ряд СМИ, которые в ДНИ АКЦИИ будут поддерживать вашу линию. Негласно поддержим и другие ваши начинания. Считайте, что моя организация и мое государство дает вам… По‑русски это говорится – даем вам «добро»!

Последнюю фразу господин Робертсон произнес почти на чистом русском языке. Впрочем, так же чисто он мог изъясняться на турецком, фарси, фарси‑кобули и пушту. На польском, венгерском и чеченском господин Робертсон разговаривал несколько хуже.

– Попадись мне этот Робертсон лет пятнадцать назад, я бы сейчас был как минимум генерал‑полковником, – усмехнулся бывший особист Энвер, когда бородатый господин покинул резиденцию Дранковского.

Этим самым выпускник контрразведывательного факультета высшей школы КГБ лишний раз подчеркнул принадлежность Робертсона к одной из спецслужб, которым Энвер противостоял с начала восьмидесятых. Впрочем, теперь Энвер отрекся от комитетского прошлого и верно служил господину Дранковскому, а точнее, его капиталу.

– Бодливой корове всевышний рогов не дал, – скривил губы в усмешке Гелий Арнольдович, напомнив Энверу о дне сегодняшнем. – Ты свободен, Энвер.

Начальник службы безопасности покинул комнату приемов, и Дранковский остался наедине с Никитой Илларионовичем, человеком приятной славянской внешности.

– Теперь вы стали почти неуязвимым, – начал разговор Никита Илларионович, верно угадав его тему.

– Вот именно – почти.

Гелий Арнольдович с некоторой укоризной взглянул на собеседника.

– Хранительница осталась жива, а вот Хозяин этих амулетов‑оберегов должен быть мертв, – пояснил Никита Илларионович. – Иначе в переломный момент защитная сила амулетов может отказать.

– Хозяином является некий майор‑десантник, – поморщившись, проявил осведомленность Дранковский. – Он сейчас не то в Сербии, не то в Африке. Солдат фортуны, наемник. И при этом колдун‑любитель.

– Да, майор ВДВ Валентин Лапето сейчас вне пределов вашей досягаемости, – кивнул Никита Илларионович. – Тем не менее вы должны его разыскать, убить и… умыться его кровью.

Дранковский заметно дернул жабьим безгубым ртом.

– Только в этом случае вы станете абсолютно несокрушимым, обреченным на победу! – подвел итог Никита Илларионович.

– Вы раньше не говорили мне об этом, – совладав с лицевыми мышцами, произнес ГАД.

– Не думал, что вы мне поверите, рискнете отправиться в Россию и добыть амулеты… Я рассказал вам современную легенду, а вы… сразу же рванули за черепом и клыками. Честно говоря, когда я узнал, что вы вылетели в Россию, ушам своим не поверил.

– Просто я раньше слышал об этом майоре. Он и его бойцы выходили целыми и невредимыми из безвыходных передряг. Спросите об этом Умара.

– Я разговаривал с ним. В черепа‑клыки он не верит. Просто считает Валентина Лапето искусным воином.

– Искать его по Сербиям и Африкам я не намерен. Он сам прибудет ко мне… В каких отношениях этот Лапето с Еленой Тюриной?

– Трудно сказать. Они расстались, но амулеты майор оставил ей на хранение.

– Значит, Лапето хотел, чтобы амулеты хранили эту женщину! – Дранковский торжествующе поднял вверх толстый коротенький палец. – Мы будем ловить майора Лапето на приманку в виде госпожи Тюриной! Где бы он ни был, непременно вернется.

– Вы авантюрист, – улыбнувшись, произнес Никита Илларионович, – я восхищаюсь вами! Ничто не сможет заставить вас отказаться от поставленной цели. И мне нечего вам возразить.

– А звезды? – задал вопрос Дранковский. – Они что‑нибудь возразят?

– Перечитайте свой гороскоп, – Никита Илларионович кивнул в сторону несгораемого сейфа. – Этот и будущий годы исключительно благоприятны для вас. Не упускайте же их.

– Благодарю, – произнес Гелий Арнольдович, подходя к сейфу.

Однако извлек он оттуда не личный гороскоп, а две увесистые пачки зеленых купюр.

– Ваша тринадцатая зарплата, господин магистр, – произнес Дранковский, вручив деньги Никите Илларионовичу.

«Я, доктор физико‑математических наук, почему я в это верю!» – в который раз размышлял Дранковский, оставшись в зале приемов один. Не раз и не два задавался он этим вопросом. Никита Илларионович Корш‑Зарецкий был его личным астрологом, предсказателем и советником. А также массажистом и целителем. Услугами молодого Корш‑Зарецкого не брезговали в свое время члены брежневского Политбюро. И уже в первые дни пребывания на службе у ГАДа Никита Илларионович оказал беглому олигарху сразу несколько услуг. Нет, услуги – это не то слово. В те дни звезды и Корш‑Зарецкий спасли Дранковского от неминуемой гибели. Поэтому его вера магистру черной и белой магии сегодня была безграничной. И она заменяла ему все остальные веры… «Кровь. Рольф и Умар должны будут привезти мне полную банку крови этого майора со странной фамилией Лапето… А если обманут?!» Для того чтобы заполучить подлинный череп, а также ежа и клыки, Дранковский, презрев страх, лично отправился в Россию… «Этот момент надо продумать, посоветоваться и с Энвером, и с Корш‑Зарецким. Но с каждым по отдельности».

И еще один вопрос – кто сообщил фээсбэшникам о его поездке за амулетами?! Никита Илларионович был не осведомлен, хотя сейчас и сознался, что узнал о тайном полете, когда Дранковский был в пути… О «тайной командировке» знали Энвер, Рольф, Умар… Трое сопровождавших их боевиков узнали о цели визита лишь в самолете. Да, подробности визита знали лишь Энвер, Рольф, Умар и, как выяснилось, Никита Илларионович Корж‑Зарецкий.

Сколько вопросов! И на все нужно найти ответ в самое ближайшее время! По счастью, у ГАДа имелся верный человек в ФСБ. При серьезной должности, имеющий доступ к самой конфиденциальной информации. Именно он вовремя предупредил и сумел задержать группу захвата, вылетевшую в Сибирь для ареста Дранковского. Именно с его помощью ГАД сумеет осуществить все свои дерзкие (по мнению Никиты Илларионовича, храбрые до авантюрности) замыслы.

 

Лена и Ротмистр

 

Ротмистр чуть не присвистнул, увидев, какое оружие извлекла Лена из своей походной сумки. Это был арбалет, но очень специфический. Не простой лук с деревянным ложем. Ее арбалет был гораздо меньших размеров, вместо обычной тетивы витая пружина, уложенная в цилиндрическую полость ствола. Из самого цилиндра выступала педаль, с помощью которой оружие ставилось на боевой взвод. Через дульный срез в цилиндр вставлялась небольшая стальная стрела с острым наконечником. Будучи офицером спецназа ФСБ, Валерий был знаком с арбалетом и даже с луком, но сейчас перед ним было оружие штучной работы.

– Наконечник способен раскрыться в виде якоря? – не удержался от вопроса Ротмистр.

– Смотря какой, – ответила Лена и кивнула на стрелу, вставленную в цилиндр. – Этот нет. А вот когда полезем в горы, будут и якоря.

Вечер окончательно вступил в свои права, над лесом висела яркая, точно фонарь, луна, освещающая деревья и речную гладь водохранилища.

– Прицел хороший, – оценил Феоктистов имеющееся у арбалета прицельное устройство, позволяющее выбрать цель в кромешной тьме.

– Дальность шестьдесят метров, – пояснила Лена. – Вес полтора килограмма.

– Титановый сплав? – кивнув на оружейный корпус, поинтересовался Ротмистр.

– Да, очень легкий.

Лена надела наушники, взяла арбалет на изготовку и поднесла прицел к правому глазу. Следующий вопрос Феоктистов задавать не стал, чтобы не выглядеть тупым и не позорить честь фээсбэшного мундира. То, что в стрелу было вмонтировано дистанционное подслушивающее устройство, было, как говорится, понятно и ежу.

Стрела вылетела из арбалета почти бесшумно. Вблизи слышен был лишь легкий свист. Такой обычно издает тонкий прут, если им резко рассечь воздух. Металлических звуков арбалет не издал, несмотря на разжимающуюся пружину, и Ротмистр еще раз восхитился боевыми качествами этого оружия.

– Ну вот, теперь послушаем, – Лена протянула Феоктистову левый наушник.

Сейчас Ротмистру приходилось одним ухом слушать турбазу, а вторым фиксировать малейшие шорохи по направлению к их укрытию. С помощью прицела Лена послала свою стрелу точно в сосну, растущую рядом с одним из жилых корпусов. Место это Лена выбрала не случайно, кругом было много листвы, веток – короткая стрела с микрофоном была практически незаметной, казалась еще одним сучком. Радиус приема у такой техники был не менее восьми метров, окно с распахнутой форточкой находилось почти впритык с сосной, а вокруг жилого корпуса постоянно прохаживались спортсмены‑будьздоровцы. Поначалу в наушниках раздавались обрывки ничего не значащих фраз.

– Говорят по‑русски, – отметила Лена, переглянувшись с Ротмистром.

Еще час ушел на прослушивание матерных словечек, смешков, прочих невнятных, неинтересных звуков. Зацепиться было не за что. Однако Лена была уверена, что Муравьев дал ей точные координаты. Между тем разговоры окончательно утихли. Видимо, физкультурники отправились спать. В бинокль было видно, что все три окна спального корпуса погасли. «Сколько еще так сидеть? – думала Лена. – Еще полчаса, потом организуем ночлег…»

– Тихо! – неожиданно произнес Феоктистов, хотя никто и не думал шуметь.

И он, и Лена максимально напрягли слух. В наушниках послышались непонятный хруст и шумы. Такие, как будто несколько человек совершают резкие движения.

– Падла, б… – произнес сдавленный мужской голос.

Вновь шум и хруст.

– Не шуми, родной, – сказал полушепотом второй голос.

– Тебе не жить! – ответил первый еще более сдавленно.

Ротмистр схватился было за бинокль, но «беседующие» были вне зоны просмотра.

– На какой день намечена акция? – задал вопрос второй. – Быстро, иначе башку продырявлю, как твоему приятелю.

Далее опять невнятные шумы, приглушенный стон. Дальше опять:

– Быстро! На какой день?

– Через два дня, утром третьего… (Пауза) Доволен?

– Кто старший группы и где он сейчас?

– Рольф.

– Белесый амбал?

– Да… Он где‑то на квартире в Москве.

– Объект проведения акции?

Первый не торопился с ответом, Лена и Ротмистр мысленно кляли его последними словами за промедление. Второму же желали упорства и усердия… Первый собрался с духом и пробормотал что‑то невнятное.

– Где? – переспросил второй.

И тут раздался шум, переходящий в грохот. Послышалась фраза с буквой «е», два щелчка, похожих на удар кнутом, а спустя секунду отчетливая автоматная очередь. Лена и Феоктистов машинально пригнулись, точно автоматчик бил поверх их голов. Валерий тут же схватился за бинокль, а Лена поднесла к глазам арбалетный прицел.

– Кажется, вот он! – сообщил Валерий, первым углядев «второго». – Видишь синюю «девятку»?

Лена кивнула. И в самом деле, в оптику было отчетливо видно, как кто‑то вскочил в припаркованную у волейбольной площадки машину и рванул на ней в сторону главных ворот. Тех самых, на которых красовались огромные буквы «Будь здоров!».

– На шоссе! – скомандовал Ротмистр Лене, которая и без этих слов уже складывала свой походный скарб.

В самом деле – если синяя «девятка» будет двигаться в сторону Москвы, то шоссе этого направления было как раз за спиной Лены и Феоктистова. Там же, рядом с лесом, был замаскирован и «Опель» Валерия.

– Вот он! – Ротмистр кивнул в сторону вынырнувшей из‑за угла «девятки».

Не прошло и трех минут с момента, как оба они забрались в замаскированный «Опель», как «второй» показался в их поле зрения. Прежде чем сесть в «Опель», Валерий оставил сюрприз для возможной погони – дистанционно‑управляемую шумошоковую мину и управляемую таким же способом дымовую.

– Проезжай, дорогой! – поприветствовал промчавшуюся мимо них «девятку» Валерий.

Лена успела разглядеть мужчину за рулем. Он сидел чуть сгорбившись, точно специально пригнулся. И еще Лена успела разглядеть большое бурое пятно на его правом плече.

– А вот вы, ребята, подождите! – произнес Валерий, нажав кнопку дистанционного управления и «приветствуя» два выскочивших из‑за поворота джипа.

Сперва перед самым носом первой машины гулко рванула шумошоковая, а как только из притормозившей второй выскочили двое «спортсменов», Ротмистр привел в действие вторую. Она взорвалась не так звучно, но зато через полторы секунды оба джипа и их владельцев окутал густой вязкий дым. Не теряя времени, Феоктистов ударил по газам, и «Опель», выехав из укрытия, быстро помчался вслед за «девяткой». «Дымовая завеса» держалась не долго, каких‑то тридцать секунд, потом медленно, в течение двух минут, рассеивалась. Этого должно было хватить на отрыв от погони.

Машину «второго» они нагнали быстро, сразу же переехав железнодорожное полотно. Она сейчас ехала чуть медленнее и заметно петляла. Феоктистов без особого труда пристроился в самый хвост. Теперь без всякого бинокля было видно, что водитель «девятки» лежит лицом на руле.

– Я сейчас поравняюсь с ним, – начал Феоктистов. – Сможешь…

– Смогу, – перебила его Лена, опуская стекло дверцы.

По счастью, стекло рядом с потерявшим сознанием водителем также было опущено. Лена без особого труда, высунувшись по пояс из «Опеля», сумела выдернуть ключ зажигания. «Девятка» остановилась.

– Пульс не прощупывается, – будничным голосом проговорила Лена.

– Какой пульс?! – зло сказал Феоктистов, набирая милицейский номер.

«Скорую» он успел вызвать, пока Лена выдергивала ключ зажигания. Лицо «второго» было мертвенно‑бледным, а весь салон «Жигулей» был залит кровью. Лена пыталась, как могла, остановить кровотечение, ее легкая спортивная курточка была вся в бурых пятнах. Валерий был уверен, что погоня вряд ли будет продолжена, но тем не менее держал в боевом состоянии свой «стечкин».

– Через два дня на третий… акция, – произнесла Лена, продолжая попытки оказания первой медицинской помощи.

– Старший некто Рольф, – подхватил Феоктистов. – Белесый амбал, базируется в Москве.

– Редкая сволочь. Я знаю его. Раз он здесь, то все всерьез. Это как минимум «Норд‑Ост»… Он мертв, – опустив руки с окровавленными лоскутами порванной рубашки, проговорила женщина.

В самом деле, при такой кровопотере шансов выжить у раненого не было. Валерий тем временем провел первоначальный осмотр вещей. Рации не наблюдалось, зато обнаружил «грозу» – малогабаритный специальный пистолет. Это было оружие, состоящее на вооружении отечественных спецподразделений, в том числе «Альфы». Несмотря на топорный дизайн и отсутствие самовзвода, «гроза» была полностью бесшумной и легко маскировалась…

– Вот с этим знакома? – спросил Валерий, протягивая Лене маленький черный предмет, похожий на миниатюрную зажигалку.

– Радиомаяк, – тут же ответила Лена.

– В случае чего, ты моя случайная попутчица, – почти скороговоркой произнес Валерий, прикидывая дальнейшее развитие событий. – Документы какие‑нибудь есть?

– И регистрация тоже, – чуть иронично ответила Лена.

Не прошло и минуты, как наступило то самое «в случае чего», которое и предполагал Валерий, как только обнаружил радиомаяк. С двух сторон подъехали два микроавтобуса, и из них выскочили шестеро автоматчиков при полной боевой экипировке.

– Спокойно, ребята! – Феоктистов вытянул вверх обе руки, в одной из которых держал удостоверение офицера ФСБ. – Старший! Возьми документ и ознакомься!

– Валерий Викторович?! – протянул старший, сдергивая с лица полумаску‑ниндзя.

Теперь и Ротмистр узнал в нем своего подчиненного, капитана Славу Данилина. Сегодня как раз было его дежурство старшим по отделению антитеррора.

 

– Сперва думал, пьяный – машина виляет туда‑сюда… Потом вижу – кровь. Исхитрился, прыгнул… Вот ключ зажигания, – Феоктистов протянул ключ Данилину.

Подполковнику не оставалось ничего иного, как поведать, что он, Феоктистов, случайно проезжал мимо на своем «Опеле». Иные версии фантазия выдавать отказывалась.

– А женщина… кто? – кивнув на стоявшую в отдалении Лену, спросил капитан.

– Случайная попутчица. Отпустить бы ее надо. Смотри вон, дрожит. Она ко мне села километрах в двадцати отсюда.

В самом деле – лишние уши сейчас были без надобности.

– Ладно, – махнул рукой Слава, но на документы Лены мельком взглянул.

– Вы‑то здесь как? – спросил в свою очередь Валерий, как только Лена скрылась в направлении ближайшей железнодорожной станции.

– Подняли по тревоге. Лично генерал Прохоров. По радиопоиску нашли объект, далее по обстановке, – произнес дежурные в таких случаях фразы капитан.

Между тем со стороны Москвы подкатил черный начальственный лимузин, из которого вышел подтянутый лысоватый мужчина лет пятидесяти. Это был не кто иной, как руководитель антиэкстремистского управления ФСБ генерал‑лейтенант Прохоров. Первым делом он подошел к бездыханному телу, лежавшему на шоссе между «девяткой» и «Опелем». Прохоров молча встал около погибшего и почти целую минуту простоял, не произнося ни слова. Затем повернулся к своим сотрудникам.