Глава 4. На поверхности и в глубине.

– И всё же я не был бы так уверен на твоём месте, – проговорил высокий альфа, затягиваясь сигаретой.

Он сидел, развалившись на мягком кресле, обтянутом кожей, блестевшей от усилий, затраченных обслуживающим персоналом на уход за столь дорогостоящей обивкой.

Напротив него располагалось место того, к кому была обращена столь неординарная фраза, – хозяина кабинета. Последний сидел в кресле на колесиках, не столь комфортабельном, но более практичном. Большой письменный стол содержался в относительном порядке, но всё же давал представление о высокой степени занятости его обладателя.

Помещение было небольшим, но уютным и утилитарным. На полу – практичный, но безликий линолеум, у левой стены – уродливые серые архивные шкафы, надежно хранившие все нужные бумаги бизнесмена. Стол главы компании был единственным признаком роскоши – тяжелый, дубовый, надежный, с двумя тумбами. Напротив него располагались два мягких кресла, в одном из которых и восседал визитер.

– Ты слишком поторопился со свадьбой, Лу Хань, – продолжил последний, выдыхая едкий дым в сторону хозяина кабинета.

Глава «Чен Цуань» поморщился и, вытащив из самого нижнего ящика тумбы пепельницу, раздраженным жестом пододвинул её к курившему, бросив:

– Мне не пять лет, и, думаю, я сам вправе решать, как строить свою личную жизнь.

Его собеседник приподнял брови и в последний раз затянулся сигаретой.

– Я не хочу сказать, что тебе не доверяют, просто, братишка, ты порой бываешь слишком импульсивен, – вымолвил он, раздавливая окурок о глиняное донышко пепельницы.

Этот человек был высоким, худым, нескладным, с узким лицом, большим, но прямым носом и манерой улыбаться так широко, что, казалось, его голова готова треснуть пополам. Он приходился единокровным братом владельцу компании, правда, общие аллели ДНК с отцовской стороны не предполагали одинаковую деловую хватку: в отличие от младшего родственника, Джоу Ми не преуспел в бизнесе и потому работал на брата.

Лу Хань уважал его и был готов всячески помочь, но в данном вопросе их точки зрения никак не могли сойтись, ведь нет ничего сложнее, чем убедить взрослого альфу в том, что он сделал неправильный выбор.

Джоу Ми одернул безрукавку, которую носил всегда, независимо от времени года, и чуть ослабил узел ярко-красного галстука.

– Дело вовсе не в том, что я не понимаю тебя, – снова начал он. – Но меня беспокоит один факт: это поле так и не дало всходов, хотя было трижды вспахано. Четырежды, считая и тебя.

Лу Хань нахмурился и расстегнул верхнюю пуговицу светло-голубой рубашки с коротким рукавом.

– Мы не собираемся спешить с детьми, – выдал, наконец, он, обмахиваясь бухгалтерским отчетом и поглядывая на кондиционер, работавший на полную мощность. – СеХун и сам владеет предприятием, и вряд ли он отреагирует положительно, если я предложу ему променять собственную компанию, пусть и небольшую, на пелёнки и «бэйби-радио».

Джой Ми закатил глаза и воздел к потолку свои длинные руки.

– Эти категории даже сравнивать нельзя, – заметил он. – Для каждого омеги инстинкт продолжения рода – один из основополагающих, а тут... Извини, но у меня закрадываются некоторые сомнения в его репродуктивной функции.

Глава «Чен Цуань» начал интенсивнее махать отчетом, несмотря на то, что в помещении гулял ветер, а температура никак не превышала шестидесяти восьми градусов*.

– СеХун абсолютно здоров, – с нажимом проговорил он, откладывая отчет и посматривая на часы. – Просто мы оба ещё не готовы. А теперь, извини, но у меня назначена встреча с одним из деловых партнеров.

Высокий китаец развел руками и поднялся из кресла.

– Ты можешь не прислушиваться к моим советам.., – начал он, но хозяин кабинета перебил его:

– Естественно, ведь на твоём личном фронте стрекочут сверчки.

– … Но я бы на твоём месте сводил этого СеХуна к доктору для омег, так, для профилактики, – невозмутимо закончил фразу Джоу Ми.

Он кивнул брату на прощание и вышел из кабинета, оставив Лу Ханя в одиночестве. Альфа откинулся на спинку кресла и повернул голову так, чтобы ветерок от кондиционера дул прямо в разгоряченное лицо.

Он понимал, что когда-нибудь нужно будет задуматься о продолжении рода, но сейчас китайцу хотелось просто вкушать радости супружества, не думая об этом. Первый брак утомил молодого человека настолько, что ему необходимо было расслабиться, что и давали объятия второго мужа. Лу Хань не считал, что он готов к тому, чтобы стать отцом, и потому старался не придавать значения словам Джоу Ми, который всегда отличался излишней мнительностью и осторожностью.

От мыслей его отвлёк робкий стук. Лу Хань резко выпрямил спину и, застегнув рубашку до горла, громко ответил:

– Да?

Деревянная дверь слегка приоткрылась, и в получившийся зазор просунулась голова его секретаря.

– Там пришел ваш деловой партнер, – сообщил пожилой омега. – Проводить его прямо к вам, сюда?

– Да, пожалуйста, – кивнул китаец, вставая с места и готовясь поприветствовать одного из потенциальных контрагентов.

 

* По Фаренгейту. В градусах Цельсия это составляет около двадцати.

Глава 5. Море и судьба.

POV СеХун.

Я думаю, после сегодняшнего насыщенного дня я долго ещё не смогу нормально воспринимать словосочетание «поход за покупками». Не знаю, что интересное положение сотворило с эти Крисовым мальчишкой, но рот у него не закрывался на протяжении всего нашего похода. Я ожидал управиться с шоппингом за час, но Тао сделал всё возможное, чтобы мой график полетел к чертям.

Оставалось лишь напоминать себе, что с такими людьми, как Крис, нужны очень и очень ровные отношения.

После рейда по торговым точкам, мы зашли в кофейню, где этот несносный китаец перезаказывал чуть ни не половину всего меню и умудрился с увлечением рассказывать о своих планах на ребенка одновременно с уничтожением горы сладостей.

Стыдно в этом признаваться, но я немного позавидовал. Мой метаболизм уже не справляется с таким количеством калорий, потому пришлось себя ограничить, заказав лишь капучино. ЧонИн, который не поправлялся из-за того, что вёл гиперактивную половую жизнь со своим лупоглазым бухгалтером, а также Исин, которому, судя по всему, было глубоко плевать на то, как он выглядит, оказались не столь сдержанны, но до уровня Тао им было далеко.

Я неторопливо цедил свою порцию, стараясь не вникать в щебетание любимого супруга Криса, потому что банально боялся сойти с ума от этой лавины несусветной чуши. Тао не был глупцом, но для того, чтобы вести осмысленные беседы, ему стоило повзрослеть.

Исин вяло ковырялся в своём гамбургере, сосредоточенно срывая кунжутные зёрнышки с булки. Он был одет в синюю мешковатую толстовку не первой свежести и свободные серые брюки, которые подчёркивали тот факт, что его ноги намного короче туловища. Слегка вьющиеся каштановые волосы были в беспорядке, а на шее красовался укус москита, который китаец с поразительным упорством расчёсывал до крови.

В целом, он был довольно симпатичным омегой, но себя явно подзапустил. В каких случаях это бывает?

Ответ прост: в тех, когда человек несчастлив.

Я решил присмотреться к нему повнимательнее, сам не зная, почему. Тот факт, что Исин не знал, какой любимый цвет у альфы, с которым он собирался связать свою судьбу, настораживал. Китаец любил брата моего безвременно ушедшего третьего супруга, упокой, Господи, его душу, искренне любил, я видел это по его глазам, по мимике, по тем мельчайшим деталям, которые негромко, но с предельной точностью заявляют о человеческих эмоциях. Тогда в чем же дело?

Я исподволь наблюдал за китайцем всё время и подметил одну любопытную деталь: он едва заметно поджимал губы, когда Тао вновь заводил свою песню о ребёнке.

Значило ли это что-то? Вполне вероятно.

Но спешить с выводами не стоило.

Я решил пока взять это на заметку, а разобраться потом, ведь у меня и самого было дело, требовавшее немедленного вмешательства.

Кстати, о немедленном...

Я покосился на часы. Девять вечера. Что ж, слава богу, пора сворачивать этот вертеп.

Я прочистил горло и, вытащив кошелек, проговорил:

– Прошу меня извинить, но нам с ЧонИном пора: я должен навестить Лу Ханя на работе.

Китайцы покивали и попрощались с нами. Тао облобызал мою щёку так, будто мы виделись в последний раз, и я, вздохнув про себя, лишь понадеялся, что годы и отцовство несколько исправят этого вечного ребенка.

Кинув на стол несколько купюр, я с огромным облегчением удалился прочь, но вот приятелю моему эти иностранцы понравились. Кая прельщала доброта и открытая натура мужа Криса, а также интриговала таинственность жениха ЧунМёна.

Отвезя ЧонИна домой, я направился в «Чен Цуань»: мы с Лу Ханем планировали поужинать вместе, и мне нужно было встретиться с мужем примерно в это время.

Разумеется, из-за непредвиденного чаепития с Тао и Исином я слегка задержался, но это было нестрашно: пожилой секретарь-омега моего мужа сообщил мне, что у него находится визитёр, но меня было указано пропустить в кабинет в любом случае.

Я с готовностью пересек весь зал и положил ладонь на дверную ручку, собираясь её повернуть, но вдруг замер: запах моря накрыл меня с головой.

Этот чуть солоноватый аромат далёких странствий настраивал на романтический лад, и если закрыть глаза, то можно было услышать крики чаек. Помню, когда мы были женаты с этим человеком, я наслаждался его запахом.

Да, КюХён был единственным из моих супругов, кого можно было назвать интеллектуалом. А ещё он так сильно любил меня, что порой переворачивал все мои представления о человечестве.

Как жаль, что мне пришлось его утопить. Ещё жальче, что он всё-так выжил, уехал в США и женился там на каком-то упитанном омежке с приторным запахом. Лучший муж – мёртвый муж. Во всяком случае, это моё жизненное кредо относилось к первым трём.

Я раскрыл дверь и прошел внутрь. Как и ожидалось, они оба были там, и при виде меня Лу Хань вскочил первым. Он подлетел ко мне и поцеловал прямо в губы, ничуть не смутившись присутствия чужого человека.

Последний же степенно встал и повернулся к нам; ничего не выражавшие чёрные глаза его напоминали омуты, но я-то знал, как они могут гореть от снедавшей всё существо дикой страсти. КюХён смотрел на нас неотрывно, не мигая, и я почувствовал, как он внутренне клокочет. Нет, лицо оставалось непроницаемым, выражая лишь светскую скуку, но я готов был побиться об заклад, что он всерьёз подумывает броситься на моего супруга и придушить его.

– Маркус, ты помнишь СеХуна? – спросил довольный Лу Хань, наконец-то отстраняясь от меня.

– Разумеется, – вежливо проговорил второй альфа. Он подошел ближе и протянул мне руку, которую я с готовностью пожал.

– Дорогой, ты не подождёшь, пока мы с мистером Чо обсудим пару моментов? – мой четвёртый муж, умильно улыбнувшись, посмотрел мне в глаза. – Это не займёт много времени.

– С удовольствием, – отозвался я, приподнимая уголки рта.

КюХён отодвинул для меня одно из кресел, и я опустился на сиденье. Альфы также заняли свои места и продолжили обсуждение условий будущего контракта.

В кабинете Лу Ханя царил холод, хотя с терморегуляцией у моего супруга всё было в порядке. Видимо, он решил как-то компенсировать удушающую жару, что правила балом за окном, но перестарался. Порадовавшись, что на мне есть пиджак, я откинулся на спинку кресла и, положив ногу на ногу, начал слушать.

Глупости, что говорят про омег, вроде того, что у них нет деловой жилки, не стоят выеденного яйца. Мы более наблюдательны и стрессоустойчивы, потому-то именно из жертв течек могли бы получаться самые могущественные воротилы бизнеса, если бы они не были столь осторожны.

Я тоже не был рисковым человеком, предпочитая беречь то, что имею, тем более, играть финансами было далеко не так интересно, как людскими душами, так что «Киму и Сыновьям» не суждено стать крупной транснациональной корпорацией. Ну и пусть, зато она стабильна и исправно приносит доход.

Лу Хань и «Маркус» спокойно обсуждали общие и частные положения чернового проекта их контракта, условия которого в большинстве своём уже были урегулированы. Грудной, бархатный голос моего первого супруга наполнял помещение, подобно туману, и я вдруг подумал: «А поёт ли он ещё?». Помню, когда мы были вместе, у него имелось такое хобби. Теми редкими вечерами, когда КюХён был трезв, он садился за пианино, и из-под его длинных пальцев лились разнообразные балладные мелодии, которым он подпевал. Талант его был несомненен.

Эх, и почему я не убил его до конца?

Нежный тенорок Лу Ханя был не менее приятен для уха, и я посмотрел в сторону этих двоих, невольно сравнивая их между собой.

КюХён был повыше и плотнее. За то время, что мы не виделись, он чуть набрал вес, но не заматерел, сохранив свою аристократичность, которая подчеркивалась чёрным костюмом – это в августе-то! С этим нарядом, плоховато сочетавшимся с его бледным лицом, мой предыдущий муженек напоминал хозяина похоронного бюро. Как символично, не правда ли?

Лу Хань выглядел более безмятежно, так как жизненные невзгоды в большинстве своём обходили его стороной. Кроме того, он не гнушался спортивными нагрузками, которые КюХён ненавидел. Результатом являлась его подтянутость и роскошные мускулистые ноги, а светло-голубая рубашка с коротким рукавом и бежевые брюки довершали летний и очень свежий образ.

«Маркус Чо» был умнее, сильнее духом, увереннее в себе. Мой нынешний спутник жизни радовал мягкостью, умением идти на компромисс и куда меньшим самолюбием.

Если брать исключительно постель, то у КюХёна было лучше с фантазией и изобретательностью, а Лу Хань предпочитал классику. Но во время моих течек, насколько я помню, у первого моего мужа крышу срывало полностью, а номер четыре был посдержаннее.

Если выбирать между ними, то с китайцем было проще. Нет, он не был глупцом или посредственностью, просто его душевная организация не являла собой такую сложную систему, как у моего соотечественника. «Маркуса» было труднее раскусить, а Лу Ханя я читал, как открытую книгу.

Наконец, альфы закончили обсуждение, и мой супруг с улыбкой встал. КюХён последовал его примеру. Они пожали друг другу руки, а потом китаец проговорил:

– Я схожу в договорный отдел, чтобы они перегнали его в стандартную форму, а потом мы подпишем, хорошо?

Его контрагент кивнул, и Лу Хань, улыбнувшись мне и бросив: «Я скоро приду, СеХунни!», вышел из кабинета.

Оставив меня наедине с моим первым мужем.

Глава 6. Тьма и чернота.

POV СеХун.

– Что ж, самое время поприветствовать тебя, как надо, – насмешливо сказал КюХён, чуть ли не вплотную подходя к креслу, на котором я сидел.

М-да. Если я ещё раз решусь убить кого-нибудь, необходимо будет удостовериться в его смерти на сто процентов.

Но этот человек знал одну из моих тайн, а именно свою «кончину», так что мне придется быть поосторожнее и применить чисто омежью тактику, хотя я терпеть это не мог.

Что ж... Свет, камера, мотор!

Я поднял глаза на альфу и постарался придать себе как можно более беззащитный вид.

– Мы женаты, КюХён, но не друг на друге, – полушепотом выпалил я, всем видом показывая, как сожалею об этом.

Мой собеседник улыбнулся.

– Технически это не совсем так, – возразил он. – Мы с тобой не расторгали наш брак, а это означает, что он до сих пор действителен.

Я оставил эту реплику без ответа и посмотрел вбок, грустно вздохнув.

– Я вовсе не собираюсь тебя шантажировать, – спешно заявил мой первый муж. – Мне просто хочется, чтобы ты знал, что я по-прежнему люблю тебя.

Просчитав про себя до пяти, я снова посмотрел КюХёну в глаза.

– Как ни странно, и я не перестаю испытывать к тебе чувств, несмотря на то, что ты сделал мне.., – мой голос задрожал на последних словах, что потребовало от меня некоторых усилий.

Альфа сел прямо на пол и положил ладонь на подлокотник кресла, близко-близко от моей руки.

– Не нужно разводить здесь театр, СеХун, – ласково прошептал он. – Я знаю, что всё это ложь.

Я чуть было не потерял самообладания, но вовремя сдержался и смог выдавить из себя всхлип.

– О чем ты говоришь? – с укором произнёс я, опуская взор. – Как ты можешь?..

КюХён взял мою ладонь в свою и начал нежно поглаживать мои пальцы.

– Я ни на минуту не верю в эту сказку про потерю ребёнка, – вымолвил он хриплым от волнения голосом. – Я никогда не напивался до такого состояния, чтобы причинить тебе боль. Я знаю, какой ты, О СеХун, и я люблю тебя, несмотря на то, что ты эмоциональный инвалид.

Так, это уже серьёзно.

Стараясь не выдать своего удивления, я осторожно высвободил руку и прижал её ко лбу.

– О чём ты? – спросил я. – Что это значит?

Альфа распрямился, отчего его колени хрустнули, и я улыбнулся про себя: всё также недолюбливаешь физкультуру, бывший мёртвый алкоголик?

– Я ни на секунду не поверил этой твоей сказочке про ребёнка, – спокойно сказал он, скрестив руки на груди и неотрывно глядя на меня сверху вниз. – Ты намеренно убил всех своих мужей, включая и меня. Эмоциональная инвалидность заключается в том, что ты никогда никого не любил, всегда действуя только из желания что-нибудь выгадать. СеХун, ты никогда не узнаешь, что это такое – чувствовать что-то по отношению к другому человеку, воспринимать его эмоции как свои собственные, ставить его интересы превыше своих. Я знаю, что ты из себя представляешь, но ничего не могу с собой поделать: видимо, я однолюб, и мне на роду написано жить и дышать лишь тобой.

Во время этого монолога в духе Колин Маккалоу* мои мозговые шестеренки вращались с огромной скоростью. Я считал свою игру безупречной, и, честно говоря, она таковой и была, но в своих схемах я не учёл одной детали: любви КюХёна ко мне.

Этот чертов альфа испытывал чувство такой силы, что оно придало ему способность ощущать меня, читать мои намерения. Говоря проще, он стал практически телепатом, чей дар направлен на определенного человека – меня.

Что ж, это было плохо, так как, помимо безвестного шантажиста, о моих секретах проведал ещё один человек. С другой стороны, этот закодированный бледный труп не причинит мне ни малейшего вреда. Просто не посмеет.

Да, он был абсолютно прав: я никого и никогда не любил: ни отцов, ни братьев, ни первого партнёра, ни одного из четверых мужей, ни своего друга ЧонИна, но мне не казалось, что это можно отнести к недостаткам. Скорее, сие было моим великим преимуществом: никаких эмоциональных связей и проблем из-за них. Разумеется, я был в силах изобразить любые чувства, и моя игра могла обмануть кого угодно, но сейчас я столкнулся с серьёзным препятствием.

Но мне кажется, что этого тигра я приручу с лёгкостью.

Я резко встал с кресла и подошел к КюХёну вплотную. Тот не ожидал подобного манёвра, но даже не шелохнулся, лишь адамово яблоко на его длинной шее заходило туда-сюда, да язык прошелся по шелковистой поверхности нежных пухлых губ.

Я был всего на сантиметр выше бывшего благоверного, но моя осанка и стать усугубляли эту небольшую разницу. Я слегка наклонил голову и прошептал:

– Первый запоминается навсегда. Пусть я и не любил никого из них, знай, родной мой, что с тобой всё не так.

Чёрные глаза альфы широко распахнулись, а на висках выступили мелкие капельки испарины. Он внимательно слушал меня, забыв, как дышать.

Это фигура речи, разумеется, но неплохо было бы, чтобы такое случилось на самом деле...

Отринув ненужные сейчас мысли, я выдержал паузу, а затем продолжил:

– Ты всегда был погрешностью в моих чётких схемах. Как только я увидел тебя тогда, в оперном театре, то не смог сдержать радости оттого, что ты жив. Мне стоило бояться, ведь сам факт твоего существования – это прямая угроза мне и моему счастью, которое я безуспешно пытаюсь построить, но вместо этого...

Я посмотрел вбок, непринужденно проведя ладонью по высветленной челке и откинув её назад, изображая смятение. Громкий звук сглатывания слюны напротив дал мне знак, что всё идёт по плану, и я, вновь взглянув на собеседника, опять начал говорить:

– Всю свою жизнь я искал того, кто растопил бы моё сердце, не понимая, что ответ лежал у истоков. В самом начале. Как всё просто: мой первый альфа, мой первый муж, моя первая и единственная искренняя привязанность... Может, я испугался того влияния, что ты на меня имел, потому и...

Я махнул рукой и опустил глаза.

Сработает или нет?

КюХён сделал полшага вперед и порывисто обнял меня. Сердце его колотилось, как сумасшедшее, а грудная клетка вздымалась так часто, что я всерьёз забеспокоился. Хотя, нет. Не всерьёз.

Первый супруг прижался ко мне так, будто тонул, а я был спасательным плотом.

Прекрасно. Сработало.

«Маркус Чо» отстранился от меня и улыбнулся.

– В глубине души я всегда подозревал, что дело именно в этом, – отметил он, проводя тыльной стороной ладони по моей щеке.

Надо же, что любовь творит с людьми, даже с самыми высокоразвитыми интеллектуалами! Какое счастье, что я лишен этого: мало кто согласился бы добровольно превратиться в мягкотелого идиота.

Я слегка приподнял уголки рта и кивнул.

– Надеюсь, ты понимаешь, что мы не можем быть вместе, – мягко проговорил я. – Мне хотелось бы сделать счастливым хотя бы одного человека с мире, и эта возможность выпала Лу Ханю.

КюХён неопределенно пожал плечами и вернулся в своё кресло. Ноздри его аристократичного носа вдруг раздулись, и он, искоса взглянув на меня, озорно подмигнул.

– Течка через месяц? – бросил альфа с неподдельной нежностью в голосе. – Чертов китаец, как же я его ненавижу...

Признаюсь, мне стоило огромных трудов сдержать удивление, но я смог это сделать, так как до моего обоняния уже донёсся аромат имбиря, а через несколько секунд и сам его обладатель – мой нынешний муж – прошел в кабинет, неся в руках бумаги.

– Ребята из договорного сделали контракт по форме, – выпалил он, кладя перед своим гостем документы. – Просто подпиши на каждой странице; тут всё, что мы обсуждали...

Я несколько отвлёкся от стрекотни благоверного и потер переносицу. Как ни странно, мои мысли больше занимало то, насколько точно черноглазый альфа отгадал дату моей течки, чем то, что теперь он являлся одной из самых труднорешаемых проблем. Действительно, «счастливые деньки» должны были прийти у меня двадцать пятого сентября, а сегодня было двадцать второе августа.

Я не знал, о чем это говорило: о чрезмерно чувствительных носовых рецепторах или об удачной догадке, но меня это насторожило. Может быть, мир и вправду будет лучше без моего многострадального номера один?

Точного ответа я не знал, но задуматься стоило, тем более, теперь у меня был садик...

Конец POV.

 

* Автор романа «Поющие в терновнике».