Глава 7. Математика и алогичность.

Как правило, летом учащиеся отдыхают, набираясь сил перед учебным годом. Они разъезжаются по родным домам, чтобы рассказать родителям, что нового узнали за стенами альма-матер, а затем, проведя с семьями приличествующую неделю, пускаются во все тяжкие.

Кто-то выбирает недорогой курорт и едет туда в одиночестве, рассчитывая на пару-тройку интересных приключений в духе бульварных романов, кто-то отправляется на кемпинг и с удовольствием валяется на травке, глядя на лазурное, без единого облачка, небо. Есть и такие, кто остаётся в городе, но ничуть об этом не жалеет, так как развлечений и здесь хватает.

Что же касается преподавателей, то у них лето отнюдь не означает отдых. Учебные планы, расписания, дополнительные занятия, докторантура* и подготовительные курсы.

Ким ЧунМён взвалил на себя всё вышеперечисленное.

Он планировал стать профессором через пару лет, поэтому, приступив к своей диссертации, при любой возможности бежал в библиотеку и писал её. Утро каждого рабочего дня проходило у него за заседаниями учебного совета, составлением планов и расписаний. Потом шли бесконечные экзамены, консультации, дополнительные занятия... Обедал преподаватель математики в университетской столовой, а потом начиналось сызнова.

В девять часов вечера, закончив занятия с работавшими студентами, альфа плёлся домой, пешком доходя до автобусной остановки. Пригородный экспресс в течение получаса довозил ЧунМёна до станции, а затем он ещё столько же брел по сельским тропкам до частной усадьбы Криса.

Преподаватель и сам до конца не понимал, почему он бежит из дома, от любимого человека. Он души не чаял в своём омеге, был готов на всё для него, но что-то незримо встало между ними, и альфа уже отчаялся понять, что именно.

Исин изменился. Уже не было тех разговоров по душам, которыми отличались их счастливые деньки в Китае; омега морально закрылся, отошел на безопасное расстояние, и его партнер никак не мог понять причину.

ЧунМён про себя перечислял все свои поступки, каждое сказанное слово, разбирал всё по косточкам, но так ни к чему и не пришел. Что именно он сделал не так? Что конкретно не нравилось его любимому? Почему он сник и погрустнел, начал избегать человека, с которым живет под одной крышей?

Все попытки альфы начать прямой разговор по поводу этого пресекались китайцем с неожиданной резкостью. «У нас всё прекрасно»; «У тебя проблемы? У меня – нет»; «Нам не о чем говорить» – именно такие фразы и получал преподаватель в ответ на свои поползновения разобраться в ситуации.

ЧунМён чувствовал себя пресловутой землеройкой, которая бьётся и бьётся головой о стену, будучи не в силах ничего изменить. Он любил, искренне любил, но такое отношение со стороны объекта его чувств настораживало, выбивало из колеи.

Проблема была, но омега отрицал её.

Неужели, он сам не чувствует, насколько изменилась атмосфера в их доме?..

После ряда безуспешных попыток дознаться до правды, альфа решил махнуть на всё рукой. Причиной странному состоянию Исина могло быть что угодно: от непривычного стиля жизни в чужой стране до проживания в чужом доме.

Первое было вполне объяснимым, но омега хорошо говорил на корейском и, вроде, не тяготился местным менталитетом. Что касается второго, то, хотя их флигель и располагался в отдалении и уединении, формально он находился во владениях Криса. Преподаватель несколько раз предлагал жениху переехать. Но всякий раз получал резкий отказ.

С Исином творилось что-то не то...

ЧунМён не мог перестать думать об этом ни на минуту, прогоняя в голове сценарии их бесед, которым так и не суждено будет случиться.

Вот и сейчас он неторопливо шел по проселочной дороге, думая о своём будущем. Он не видел своей судьбы иначе, как с Исином, ведь никто другой не привлекал альфу. Он любил его. Просто и безоговорочно.

Но теперь им уже не так легко вместе, не поэтому ли он не торопится домой?

Преподавателю казалось, что ребенок скрепит их отношения, и он планировал поднять эту тему уже сегодня. Они оба достаточно взрослые, так почему бы не подумать о продолжении рода? Малыш снова сплотит их, ЧунМён был уверен в этом. Оставалось надеяться, что китаец разделяет его убеждения.

Вдали показались кованые ворота, окружавшие усадьбу Криса, а также верхушка его замка, белая и блестящая, похожая на глазированный марципан.

Несмотря на то, что солнце уже клонилось к западу, света было вполне достаточно: территория поместья главы мафии была оснащена фонарями, которые не слепили глаза, но разгоняли полумрак ночи.

Альфа подошел к охраннику и спокойно поздоровался с ним. Ничего не ответив, страж флегматично пропустил преподавателя внутрь, и последний направился к флигелю, стараясь на пути подобрать как можно более удачные фразы для предстоящей беседы.

Пройдя мимо плакучей ивы, ветви которой надежно скрывали их скромное жилище от посторонних глаз, он было остановился, но затем решительно направился вперед, прибавив шаг.

Исин сидел в кресле-качалке на веранде, глядя на постепенно сереющее небо.

– Ты пришел, – констатировал омега, не меняя положения.

– Пришел, – подтвердил ЧунМён, наклоняясь и целуя будущего супруга в щеку. – Как прошел день, милый?

– Как обычно, – флегматично откликнулся омега, никак не среагировав на проявление нежности со стороны благоверного.

Альфа замялся, крепко сжав ручку портфеля. К вечеру заметно посвежело, поэтому ему пришлось надеть пиджак. Когда он шел от университета до остановки, было ещё жарко, поэтому на светло-зелёной рубашке под мышками выступили тёмные круги. Когда пригородный автобус затормозил на нужной станции, он обрадовался тому, что температура упала: можно было не только утеплиться, но и закамуфлировать потливость, как будто никому другому она не была свойственна.

Преподаватель решил поговорить с Исином, и сделать это нужно было именно сейчас, так как решимость альфы стремительно таяла, натыкаясь на стену безразличия со стороны партнера.

ЧунМён поставил портфель прямо на дощатый пол и, прочищая горло, ослабил узел галстука.

– Я думаю, нам стоит завести ребенка, – резко выпалил он.

Омега поднял голову и удивлённо посмотрел на жениха. Преподаватель и сам от себя не ожидал, что перейдет сразу к делу: он репетировал долгую вводную часть, но когда дело дошло до самого действия, решил не тянуть кота за хвост.

Исин медленно встал и, ни слова не говоря, повернулся к собеседнику спиной, скрываясь внутри их скромного жилища.

ЧунМён опешил. Постояв на улице пару минут и безуспешно пытаясь привести мысли в порядок, он отправился за будущим спутником жизни с твёрдым намерением выяснить всё до конца.

– Исин! – чуть звеневшим от раздражения голосом позвал альфа. – Нам нужно поговорить!

В холле не горел свет, поэтому преподаватель пересчитал ногами почти все предметы мебели, стоявшие там.

Китаец обнаружился на кухне. Он стоял у плиты и сосредоточенно помешивал содержимое небольшой керамической кастрюли, вполголоса напевая себе под нос мотив родной страны. Вид у омеги был совершенно безмятежный, как ни в чем не бывало, будто бы этот инцидент на террасе им приснился.

– Давай поговорим, хорошо? – проговорил ЧунМён, замерев в проходе.

– О чем? – отозвался иностранец, осторожно пробуя на вкус блюдо, которое готовил. – Что-то не так?

– Да, черт подери, что-то не так, – с нажимом вымолвил альфа. – И мы разберемся с этим здесь и сейчас.

Исин рассеянно глянул на него и облизнул губы.

– Недосолил, – заметил он, косясь на кастрюлю.

ЧунМён медленно покраснел. Пройдя в помещение, он с силой ударил кулаком по рабочей поверхности, и столовая ложка, весело подпрыгнув, полетела на пол, подмигнув паре металлическим боком.

– Я уже на пределе, Исин, – голос альфы стал ровным и спокойным, несмотря на недавнюю вспышку, но глаза его горели огнем. Чужим, холодным, почти враждебным...

Омега поёжился и обнял себя руками, будто ему внезапно стало зябко. Он медленно отодвинул один из стульев и без сил опустился на него, как марионетка, у которой обрезали все нити. Преподаватель математики занял место напротив и скрестил руки на груди.

– Я слушаю, – сурово произнес он. – Что случилось? Ты разлюбил меня? Я тебе больше не нужен? Ты встретил кого-то другого? Скажи, что чувствуешь, но, умоляю, не молчи больше. Я не могу выносить этого, пойми.

Китаец низко опустил голову и сжал пальцы на коленях, собирая серую ткань тренировочных брюк в складки. На бедре темнело пятно от черничного соуса, и Исин мягко обвел его контур. На ощупь оно было уже затвердевшим и, скорее, черным, чем синим, и омега некстати подумал, что отстирать его будет непросто.

Он тяжело вздохнул и потер лоб, не зная, с чего начать. Любил ли он ЧунМёна? Разумеется. Больше жизни. Он дорожил этим альфой, каждым его вздохом, каждым его движением, и самым большим желанием китайца было счастье его второй половины.

Именно из-за этого омега и обрёк любимого на страдания, как ни парадоксально это звучало.

Но теперь пришла пора прервать порочный круг молчания и рассказать всё.

И будь, что будет. Если ЧунМён решит его бросить, значит, такова их судьба, и он примет этот её удар, не моргнув и глазом, ведь в его распоряжении было то счастливое время, что они провели вместе.

Исин поднял голову и посмотрел любимому прямо в глаза.

– Дело в том, – начал китаец, пытаясь унять дрожь в голосе, – что мой первый... Э-э-э... Опыт с альфой был не совсем с моего согласия. Я получил травмы, которые... К-которые привели к тому, я не могу иметь детей. Прости, любимый, я должен был сказать тебе раньше, но боялся, что ты оставишь меня...

Прошло несколько секунд тишины, показавшихся омеге вечностью. Он вновь опустил взгляд, будучи не в силах смотреть на лицо любви всей его жизни, следя за тем, как меняется его выражение. Китаец мял полу своей свободной футболки в руках, чувствуя, как потеют ладони.

– И это всё? – нарушил молчание преподаватель.

Исин медленно поднял голову.

– Нужно было рассказать мне раньше, – укоризненно продолжил альфа. – Тогда никому из нас не пришлось бы проходить через этот ад.

Он встал со стула, обойдя стол, наклонился над женихом и порывисто обнял его со спины, зарываясь носом в мягкие каштановые пряди и вдыхая приятный аромат гортензии.

– Больше никогда, слышишь, никогда не скрывай от меня ничего, понял? – прошептал ЧунМён омеге прямо в ухо. – Знай, что я никогда и ни при каких обстоятельствах не брошу тебя.

Исин сдавленно охнул, и лицо его скривилось. Он пытался глубоко вдохнуть, но не мог, будто проглотил какой-то плотный ком снега. Слезы побежали по его щекам, и омега положил ладонь на предплечье будущего мужа, слегка сжимая пальцы и вкладывая в это прикосновение всю свою любовь и благодарность.

За окном прогремел грозовой разряд, и небо осветила серебристая молния.

Начиналась гроза.

 

* За границей нет такого понятия, как «кандидат наук». У них сразу становятся докторами.

Примечание к части

Сегодня у автора оригинала- barbariano_lynn - День Рождения, с чем ее и поздравляем, желаем успехов на творческом поприще и в профессиональной области!)