Глава 26. Дом и вдали от дома.

Исин развешивал постиранное бельё, напевая себе под нос какую-то нежную балладу. Он не мог вспомнить, где слышал эту песню, но она настолько пришлась ему по душе, что он не мог выкинуть мотив из головы.

Мелодия подходила ему, будто сотканному из воздуха, ласки и цветов.

Он был счастлив и потому прекрасен.

Омега расправлял на бельевых веревках белые простыни с таким мечтательным видом, будто более романтичного занятия ещё не было придумано. Он думал о будущем, которое в его мечтах было похоже на прекрасный сон, полный счастья и неги; скорее всего, именно в этом и крылась причина его радости.

Медбрат жил в небольшом коттедже на окраине поселка. На маленьком, размером чуть ли не с носовой платок, участочке он разбил садик, где посадил пару персиковых деревьев и несколько люпинов. Китаец любил цветы, но у него не было времени ухаживать за ними, да и места было маловато, поэтому растительность присутствовала только в этих двух видах.

Домик, в котором омега жил, поражал своей скромностью. Спальня, кухня, да ванная – вот и все помещения, которыми могло похвастаться это «поместье», но юноше этого вполне хватало.

Много лет это место служило ему лишь тихой гаванью, в которую он приходил переночевать и отдохнуть после дневной запарки в больнице или ночной операции совсем другого рода, но с недавних пор всё переменилось.

Теперь Исин жил не один.

СуХо быстро шел на поправку. Оставаясь дома, альфа занимался различными делами в коттедже, ремонтируя, выпиливая, убирая. Он с удовольствием проводил время с омегой; у них оказалось множество общих интересов. Они могли часами разговаривать друг с другом, забыв о времени. Каждый из них существовал, почти что растворяясь в партнере, и пусть кореец так и не смог вспомнить, кто же он, их взаимопониманию это не мешало.

Они с удовольствием узнавали друг друга всё лучше; казалось, во всем мире нельзя было найти более подходящих для совместной жизни людей.

Эту идиллию омрачал лишь один немаловажный факт: приступы тоски.

В такие минуты СуХо будто замирал, взгляд его стекленел и становился направленным куда-то внутрь себя. Он оказывался отрезанным от внешнего мира и реагировал только тогда, когда к нему обращались несколько раз. Было ли это связано с тем, что память упорно не хотела возвращаться к альфе, или же тоской по родине, – неизвестно.

Омегу пугали эти минуты минора: ему казалось, что это похоже на мини-смерть. Когда на его любимого накатывало, медбрат принимался тормошить его, пока на губах корейца не появлялась та самая мягкая улыбка, столь любимая Исином.

Китаец больше всего на свете хотел помочь любимому, и это-то и толкнуло его на довольно спонтанный и необдуманный поступок. Вечером, после одного особенно тяжелого дня, когда омега, придя из больницы, обнаружил своего сожителя неподвижно сидевшим на земле и смотревшим в никуда, он набрал один телефонный номер.

– Я хотел бы перевестись на работу в Корею, – четко проговорил Исин.

Внимательно слушая, что ему говорят на том конце линии, медбрат подошел к хлипкой деревянной ограде и начал водить по шероховатой поверхности рукой. Разговор был коротким; уже на следующей неделе юноша собирался переехать в другую страну.

СуХо просиял от счастья, стоило омеге сообщить ему эту новость. Он поднял Исина на руки и радостно закружил бы по комнате, если бы китаец не напомнил альфе о том, что последнему нужно поберечь себя.

Такой искренний восторг любимого воодушевил медбрата, и именно поэтому он беззаботно развешивал только что постиранное бельё, находясь в состоянии, близком к абсолютному счастью.

Его не пугало то, что он собирается бросить всё, что у него здесь было: родину, родню, связи... Ему нужен был лишь СуХо. Счастливый СуХо.

И Исин был готов на какие угодно жертвы, чтобы этого достичь.

Отъезд был назначен на пятое июля.

День выдался настолько жарким, что воздух воспринимался как сгущенный аналог себя самого. Даже цикады замолчали, истомленные палящим солнцем. Ни дуновения ветерка, ни дождичка, лишь сводивший с ума зной, да трава, буквально на глазах становившаяся сухой и пожухлой.

Исин и СуХо шли по направлению к автобусной остановке, таща за собой чемоданы. Они оба обливались потом, оба устали, обоим было тяжело волочь по проселочной тропке почти неподъёмную ношу, но они оба были счастливы. Прекрасная неизвестность ждала их впереди, и она была вдвойне прекрасной и вполовину меньше неизвестностью, ведь они ехали за границу вместе.

И душный автобус до аэропорта вовсе не казался им самым отвратительным местом на планете (хотя, скорее всего, так оно и было), и два часа ожидания их рейса пролетели, как две минуты, да и полет прошел просто прекрасно.

Родина встретила СуХо легким ветерком и приятным теплом. Прикрыв веки, он подставил лицо солнцу и вдохнул корейский воздух полной грудью.

– Не могу поверить, – прошептал он. – Не могу поверить, что мы здесь.

– Но так и есть, родной мой, – Исин сжал локоть своего альфы и потянул его за собой. – Пошли, нас ждет такси.

– Надо же, – альфа улыбнулся и, одернув зеленую футболку, несколько смявшуюся в дороге, покорно пошел за любимым. – Ты всё предусмотрел, не так ли?

– Это не я, – медбрат переплел пальцы с корейцем и посмотрел ему в глаза. – Человек, на которого я буду работать, обеспечил нам транспорт.

СуХо бросил недовольный взгляд на свои вконец запачкавшиеся старые кроссовки, когда-то принадлежавшие омеге, и заинтересованно спросил:

– Ты будешь кем-то вроде частной сиделки?

– В некотором роде, – туманно отозвался китаец, подводя своего спутника к ярко-желтой машине.

Водитель, вышедший из кабины автомобиля, любезно помог им уложить вещи в багажное отделение, и вскоре они уже ехали в неизвестном направлении.

– Мы поедем в отель, или же.., – начал альфа, поглядывая на задумавшегося Исина.

– Нет, – тут же промолвил омега, задумчиво потирая левое плечо. – Мы будем жить у моего работодателя. По крайней мере, первое время.

– Ясно, – кивнул кореец. Он хотел обсудить с любимым ещё множество вещей, но тот, по-видимому, был не в настроении, так что СуХо отвернулся к окну, решив полюбоваться пейзажем родной страны.

Воистину, картины, мелькавшие за стеклом, заслуживали внимания! Они ехали по автотрассе, окруженной лесом, и от этого их дорога приобретала несколько диковатый вид. Альфа залюбовался бушующей природой, полностью отдавшись этому ощущению. Всё в этой стране казалось ему знакомым, и впервые за довольно долгое время он чувствовал себя свободным.

Это ощущение было сложно объяснить. В Китае ему будто сдавливало грудь железным обручем, но тут, стоило только сойти с трапа самолета, эта пугающая тяжесть отступила, дав дорогу предвкушению чего-то хорошего.

Они ехали довольно долго, пока не свернули к какой-то высокой усадьбе замысловатой архитектуры. Она была обнесена высоким забором с воротами из толстой стали, да ещё и с охранником, который вышел навстречу гостям.

Поблагодарив таксиста, Исин и СуХо вышли из автомобиля и, пока альфа вытаскивал чемоданы из багажного отделения, омега, быстро переговорив с суровым стражем, прошмыгнул на территорию усадьбы.

Справившись с вещами, альфа огляделся. Его спутника нигде не было видно; охранник демонстративно вернулся в свою будку и выжидательно смотрел на гостя, держа руку над пультом. Поняв намек, кореец, с трудом подхватив чемоданы, прошел через ворота, которые тут же захлопнулись за ним.

«Автоматика может быть такой негостеприимной», – подумал СуХо, волоча за собой сумки. Газон был засажен мягкой травкой, а тропки – вымощены плитками, но этот пейзаж как-то не вселял ощущения спокойствия.

Альфа остановился около раскидистой яблони и, бросив вещи на землю, отдышался, уперев ладони в колени. Он сел на траву, нимало не беспокоясь о том, что старенькие выцветшие джинсы могут покрыться пятнами, которые будет довольно трудно удалить.

Переведя дыхание, он огляделся. Исина по-прежнему нигде не было видно, но откуда-то доносились голоса. СуХо прислушался, но не смог разобрать ни слова. Решив разыскать беседовавших, рассчитывая, что его спутник будет с ними, кореец, ориентируясь на слух, так как обоняние временно притупилось из-за недавнего авиаперелета, пошел направо.

Его глазам открылась изящная беседка, увитая гибкими веточками дикого винограда. Те, кто находился внутри, были скрыты от взора юноши этой нежной зеленой завесой. Они продолжали общаться, но голоса Исина альфа не слышал, как ни старался прислушиваться.

«Наверное, стоит спросить у этих людей, куда мне идти», – подумал СуХо, обходя легкое строение.

Внутри сидело двое омег. Один из них, одетый в безразмерную футболку и бежевые бермуды, высокий, смуглый, широкоплечий и по-спортивному сложенный, с воодушевлением рассказывал о чем-то своему визави,возбужденно жестикулируя. Второй, совсем чуть-чуть пониже, стройный и изящный, внимательно слушал, закинув ногу на ногу. Несмотря на июльскую жару, на нем был светлый брючный костюм и галстук, и этот странный тип, казалось, не испытывал ни малейшего дискомфорта.

Альфа кашлянул, привлекая к себе внимание беседовавших.

– Прошу прощения.., – начал он. Закончить фразу ему не удалось: на лицах обоих омег при виде него застыло удивленное выражение. Первый из них, смуглый, медленно встал и неуверенно спросил:

– СуХо?

– Да, это я, – утвердительно кивнул кореец. – Мы знакомы?

Омега ахнул и отшатнулся.

– Разумеется, вы знакомы, – в разговор вступил второй из обитателей беседки, более сдержанный и спокойный. – Вы с ним даже жили вместе. Вы не помните?

– После травмы у меня амнезия, – объяснил альфа.

– Ясно, – второй омега встал и, подойдя ближе, протянул руку. – В таком случае, будем знакомы. Меня зовут СеХун, а это – Тао.

СуХо с улыбкой принял рукопожатие и повернулся к китайцу, но последний не спешил приветствовать новоприбывшего, сверля его узковатыми глазами красивого медового оттенка.

– И куда ты исчез? – с явной враждебностью спросил смуглый омега, вызывающе не пожав альфе руки.

– Он же сказал, что бы травмирован, – СеХун мягко сжал плечо юноши. – Скорее всего, на него напали; в том районе, что примыкает к университету, очень неспокойная обстановка. К тому же, ты теперь с Крисом...

СуХо замер, переводя взгляд с одного омеги на другого. Он уже совсем перестал что-либо понимать.

– Может, вы расскажете мне... обо мне? – попросил он. – Хотя бы что-нибудь.

– Разумеется, – кивнул Чёрный Вдовец, одергивая пиджак. – Этим займется Тао; в конце концов, он знает... Знал тебя довольно хорошо. А я пока пойду в дом, посмотрю, как там Лу Хань.

С этими словами СеХун, изящно развернувшись, быстрым шагом направился к дому, оставив СуХо и Тао наедине. С его уходом воцарилась довольно неловкая пауза; они оба – и омега, и альфа – потупились и не решались первыми начать разговор. Наконец, кореец, несмело подняв глаза, посмотрел на юношу.

– Мы правда... Э-э-э... Жили вместе? – спросил он.