Земные дни и доказательство мегалитического ярда

 

Земля совершает около 366 оборотов вокруг своей оси (относительно любой звезды), за это время Солнце делает один оборот по своей орбите, что составляет один сидерический (звездный) год, в отличие от одного солнечного года, который короче. Поэтому каждое вращение Земли также представляет один градус небесного круга, являющегося солнечной орбитой планеты. Если смотреть с Земли, то кажется, что Солнце каждый день движется под углом один градус к плоскости эклиптики.

Большинство людей знают, что в году 365,2564 дня, но мало кто знает, что за тот же период Земля совершает 366,2564 оборота вокруг своей оси. Это очевидное противоречие получается вследствие того, что полный оборот Земли занимает иной период времени, чем промежуток между двумя следующими друг за другом восходами солнца. Большая часть углового движения Солнца, которое мы видим, когда оно проходит через небесный свод, и в самом деле связано с вращением Земли вокруг своей оси, но небольшая его часть вызвана вращением Земли вокруг Солнца. Если бы Земля вращалась вокруг своей оси, но не обращалась вокруг Солнца, то казалось бы, что Солнце остается на зафиксированном месте по отношению к находящимся за ним звездам, и день на Земле в точности равнялся бы времени одного вращения планеты.

Другими словами, если бы Земля не вращалась вокруг своей оси, а просто двигалась вокруг Солнца, обратившись в космос одной и той же стороной, создавалось бы впечатление, что Солнце проходит через небесный свод точно за год, и у нас был бы один день в году. Так как это кажущееся движение происходит в противоположном направлении по отношению к вращению Земли, оно занимает ровно 366,25 оборота нашей планеты, и у нас получается известный нам 365,25-дневный год.

В итоге в соответствии с тем, как мы видим Солнце с Земли, в году 365 солнечных дней по 86 400 секунд, но 366 звездных дней или 86 164 секунды в каждом дне. Отсюда следует, что круг в 366 градусов — весьма логичное изобретение для ранней культуры, которая интересуется астрономией, как, по имеющимся свидетельствам, интересовались астрономией люди каменного века в Западной Европе.

Метод определения мегалитического ярда

С поверхности Земли движение Венеры по Зодиаку кажется исключительно сложным, и все же с помощью соответствующей методики наблюдения за планетой можно получит точную единицу линейной меры.

Пройдя солнечный диск, Венера восходит раньше него на два или два с лишним часа и движется по небу, предваряя Солнце. Венера настолько яркая планета (за это ее называют «утренней звездой»), что происходит за счет отражения ею солнечного света, что ее можно наблюдать большую часть дня, если знать, куда обращать взор. Наконец через 72 дня она достигает максимальной элонгации в качестве утренней звезды и пересекает его (самого большого удаления от Солнца при наблюдении с Земли). После этого она опять сближается с Солнцем и пересекает его при самом большом сближении, после чего появляется на небе как «вечерняя звезда». Повторяя свой дневной маневр, Венера медленно отдаляется от Солнца и в конце концов начинает садиться после него. Кончается тем, что она достигает максимальной элонгации и затем снова начинает свой цикл.

За время этого движения (непосредственно связанного с тем, что Земля также движется вокруг Солнца) Венера следует через Зодиак весьма специфической траекторией. В период около двух недель за один раз (иногда больше) Венера перемещается по Зодиаку быстро, опережая солнечные 59 минут дути в день на 17 минут дуги. В другое время, поскольку Земля равняется с Венерой, потому что также движется вокруг Солнца, Венера кажется застывшей или даже отстающей в движении по Зодиаку. В такой момент ее называют «попятной».

В качестве «часов», по которым проверяют маятник длиной в половину мегалитического ярда, Венера предстает во время самого быстрого движения через Зодиак. В это время венерианский день может превышать седерический день на 303 секунды времени. (Это происходит, когда Венера появляется в определенном месте относительно некой точки на горизонте и повторяет этот маневр на следующий день.) Это делает венерианский день длиной в 86 467 секунд, в отличие от 186 164 секунд сидерического дня.

При использовании прохождения Венеры через рамку, о которой была речь выше, что делается для проверки маятника на одной 366-й горизонта или неба, будет заметно, что планета ведет себя несколько отлично от звезды. Поскольку Венера также движется в направлении, обратном направлению движения неба, у нее уходит больше времени на прохождение зазора в один мегалитический градус, чем у звезды. Посмотрим на пример, применительно к Оркни, Шотландия, где такие расчеты, по всей видимости, регулярно проводились нашими мегалитическими предками.

Один венерианский день (при движении планеты через Зодиак с максимальной скоростью) равен 86 467 секундам.

Это значит, что для того, чтобы пройти один мегалитический градус, Венере требуется 236,2486388 секунды. Одна 366-я этой цифры составляет 0,64548807071 секунды, и это должно быть периодом одного качания маятника длиной в половину мегалитического ярда, если хотят получить надежный ожидаемый результат.

Между тем нам нужно установить время качания маятника вполовину мегалитического ярда, длиной 41,48328 сантиметра на Оркни. Ускорение, вызываемое на этой широте силой земного притяжения, равняется 981,924 сантиметра в секунду в квадрате. Быстрый подсчет говорит нам о том, что одно качание такого маятника будет 0,64572263956 секунды.

Разница между теоретическим расчетом времени для венерианского маятника и истинным маятником, длиной половина мегалитического ярда, в этом случае -— 0,00023456885 секунды, что составляет разницу в размере с полным мегалитическим ярдом 0,05 миллиметра. Александр Том установил, что мегалитический ярд равняется 82,96656 сантиметра с разбросом ошибки в пределах + или — 0,06 миллиметра. Поэтому в этом случае Венера оказывается идеальными часами для определения длины маятника.

Мы выдвигаем предположение, что мегалитический ярд мог проверяться и устанавливаться на широте между 60 градусами и 48 градусами северной широты. Несмотря на то что на разных широтах из-за земного притяжения ускорение несколько различается, мы нашли, что полученные с помощью Венеры половина мегалитического ярда, а потом и полный мегалитический ярд, определенные на широте от Оркни до Бретани, находятся в пределах расчетов Александра Тома.

Было бы просто невероятным предположить, что использование Венеры для определения мер длины и времени, результаты чего удивительно полно вписываются в этот эксперимент, представляют собой просто случайное, хотя и любопытное совпадение, особенно в связи с тем, что планета может быть использована в качестве часов только в период, когда она движется с наибольшей скоростью в Зодиаке. С помощью этого метода невозможно получить мегалитический ярд, который был бы длиннее того, что рассчитал Александр Том. Следовательно, можно предположить, что, если наши мегалитические предки осуществляли этот эксперимент каждый день на протяжении всего цикла Венеры, самый «длинный» маятник, величиной в половину мегалитического ярда, какой у них мог получиться, и был самым правильным. В реальности в этом не было необходимости, потому что мы убеждены, что они точно знали, когда нужно производить измерение (см. Приложение 5).

Какими бы ни были примечательными эти полученные нами данные, воистину поразительно то, что те, кто пользовался этим методом, умудрялись поддерживать такую изумительную точность, так как обнаруженные профессором Томом отклонения очень малы. Это по-настоящему делает честь нашим мегалитическим предкам, которые были не только великими астрономами, которые не пользовались никакими инструментами для наблюдения за небом, но были еще и прекрасными инженерами.

Ниже по пунктам описываем всю эту процедуру:

1. Изготовьте маятник, использовав для этого круглую гальку, в центре гальки проделайте отверстие, через которое пропустите шпагат (этот прибор мегалитические строители использовали для установления вертикальных стен и камней).

2. Нарисуйте на земле большой круг, выбрав для этого место с хорошим обзором горизонта и неба. Разделите периметр круга на 366 равных частей. Это достигается очень просто методом проб и ошибок, но можно почти с уверенностью сказать: мегалитические астрономы знали, что круг диаметром 233 единицы будет иметь длину окружности 732 единицы (732 это два раза по 366). Поэтому они могли отмерить диаметр 233 единицы (годятся любые единицы измерения) и потом отметить на окружности две части, чтобы обозначить одну 366-ю часть горизонта.

3. Сделайте рамку со стороной одна 366-я длины окружности круга, расположив под углом 90 градусов к углу траектории восхода (или захода) Венеры на этой широте.

4. Встав в центре круга, наблюдайте за рамкой. Когда Венера начинает передвигаться в пределах рамки, начинайте раскачивать маятник. Сначала получаться не будет, но, когда маятник станет раскачиваться ровно со скоростью 366 тактов за время прохождения Венерой отмеренной одной 366-й горизонта, это будет означать, что маятник имеет длину вполовину мегалитического ярда. 5. Повторите эксперимент, если понадобится, несколько ночей подряд, чтобы отметить разную скорость Венеры при движении в Зодиаке. Самый длинный маятник, получившийся при этом во время полного цикла Венеры, будет равен половине самого точного геодезического мегалитического ярда.

 

Примечание. Эта методика представляет один способ, с помощью которого мегалитические строители, возможно, воспроизводили половину мегалитического ярда. Дальнейшие исследования могут подсказать другие. Этот метод горизонта может сопровождаться очень незначительными аберрациями в результате «рефракции» восходящей или заходящей Венеры, когда она низко нависает над горизонтом. (Рефракция — это искажение размеров или положения предмета, вызванные атмосферными условиями и близостью горизонта.) Очень вероятно, что Венеру отслеживали, когда она была приблизительно на 15 градусов над горизонтом, чтобы исключить вызванные рефракцией искажения.

Наш коллега астроном Питер Харвуд считает, что с большей вероятностью мог использоваться заход Венеры, а не ее восход как утренней звезды, впрочем, его соображения здесь могут учитываться скорее с точки зрения удобства наблюдений, а не в качестве соображений технического порядка.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Формула поиска объема сферы

 

В третьей главе мы обсуждали объем куба со сторонами, которые отвечали мегалитической системе, например, объем куба со сторонами в 4 мегалитических дюйма, который вмещал бы одну стандартную пинту воды. Но мы также экспериментировали со сферами как таких же, так и других мегалитических размеров.

Для того чтобы проявившие интерес читатели могли сами проверить наши результаты, напомним тем, у кого школьные годы далеко позади, как рассчитывается объем сферы.

Формула следующая: ⁴/₃ Рг³. Так, например, если мы хотим установить объем сферы 5 мегалитических дюймов в диаметре (10,37082 сантиметра), нужно сначала установить радиус, который в данном случае составляет 5,18541 сантиметра.

Эта величина радиуса в кубе 139,4277 кубического сантиметра.

Умножая это на пи, получаем 438,0252, и ⁴/₃ от этого значения равняются 584 кубическим сантиметрам.

В случае сферы с диаметром 6 мегалитических дюймов (12,444984 сантиметра) радиус будет 6,222492 сантиметра. Этот радиус в кубе равен 240,931198 кубических сантиметра. Умножаем это на пи и получаем 756,9076 и ⁴/₃ от этого числа 1009 кубических сантиметров.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ З

Еще о мегалитической музыке

 

Музыка оказывается не только интересной, но и абсолютно необходимой для человеческого вида. В процессе наших исследований мы не встретили ни одной культуры, современной или древней, которая не имела бы музыки или не отдавала дани ритмам. Эксперименты, проводившиеся в древних пещерах и сооружениях, созданных нашими мегалитическими предками, как представляется, свидетельствуют о том, что для человечества акустические данные естественных и искусственных помещений имели значение много тысяч лет[40]. Археологами были обнаружены ударные инструменты и очень искусно изготовленные костяные и сделанные из рога флейты каменного века.

Развивавшиеся цивилизации классифицировали музыку в нескольких направлениях. В современном западном нотном письме на каждую гамму приходится восемь нот благодаря тому, что первая и последняя нота гаммы та же самая, но в другой октаве, например, до, ре ми, фа, соль, ля, си и снова до.

Долгое время проблемой была настройка инструментов. Если настройку производят методом квинт (изобретение которого приписывают Пифагору), то невозможно играть на каких-то определенных инструментах в разных ключах, предварительно не перенастроив инструмент, потому что некоторые ноты будут диссонировать. Для того чтобы устранить эту трудность, западная культура приняла метод, который назвали «темперированием», он позволяет вписывать компенсацию в настройку, которая сглаживает проблему накопления высоких тонов таким образом, что большинство людей не замечает создающейся дисгармонии.

Современное правило иметь в октаве восемь нот ни в коем случае не единственная возможность аранжировки звука. В мире встречаются многие другие способы пользоваться музыкальной гаммой, и ни одну нельзя назвать самой правильной. Отсюда следует, что высота определенных нот также будет меняться от культуры к культуре.

Для настройки музыкальных инструментов когда-то не было универсальных правил, и всюду настраивали их кто как умел. Музыкантов беспокоило только то, чтобы их инструменты не звучали в разной тональности. Но как только музыка начала переходить границы, местная настройка инструментов перестала удовлетворять музыкантов, особенно игравших на многих деревянных и медных духовых инструментах, которые очень трудно перенастраивать. В результате большая часть мира теперь руководствуется международной концертной настройкой, в которой каждая нота имеет особую частоту, например ля, частота которой 440 мГц.

Благодаря международной концертной настройке мы сумели переложить мегалитические математику и геометрию в музыкальные термины. По мере вращения Земли вокруг своей оси все 366 градусов мегалитической градуировки Земли проходят через какую-то данную точку за один звездный день. Если брать все измерения в мегалитических ярдах, то мы знаем, что одна мегалитическая секунда земной дуги имеет линейную длину 366 мегалитических ярдов. Пользуясь мегалитической геометрией, можно вычислить соответствующие частоты.

Если говорить о Земле, то мегалитическая секунда больше, чем простая геометрическая единица. Это также и конечное измерение времени и равняется 0,653946 секунды времени. Столько времени нужно Земле, чтобы повернуться вокруг своей оси на одну мегалитическую секунду дуги? Мы назвали один такт в мегалитическую секунду времени одним томом и, поскольку в мегалитической секунде дуги Земли 366 мегалитических ярдов, на одну мегалитическую секунду времени приходится 366 тактов мегалитического ярда. Если перевести это в общепринятые в современном музыкальном мире нормы и на язык современного счета времени, то 366 th равняются 56 Гц, что в единицах международной концертной настройки произведет ноту несколько выше до-диез. Но это в том случае, если смотреть на вещи с точки зрения частоты. Если мы подумаем о мегалитическом ярде с точки зрения длины волны, то увидим, что 82,96656 сантиметра дают длину волны, очень близкую к той, которая дает соль-диез, так что можно сказать, что и до-диез, и соль-диез находятся в весьма специфических отношениях с мегалитической системой.

Что касается ритма, то 1 такт в мегалитическую секунду это то же самое, что и современное выражение 91,5 такта в минуту. При использовании простой гармонии ритмы 15,25; 30,5; 45,75; 61; 76,25; 106,75; 122; 137,25; 152,5; 177,5, а также 183 такта в минуту будут, по-видимому, самыми подходящими в том смысле, что все они находятся в гармонической связке с 91,5 такта в минуту. Поэтому мы искали по всему миру как можно больше туземной музыки, чтобы выяснить, существовала ли в реальности мегалитическая музыка, и чтобы понять, нет ли чего-то инстинктивного в их ритмах и высоких звуках. Насколько это было возможным, мы старались отбирать музыку в упоминавшихся выше ритмах или исполняемую в до-диез или соль-диез.

Конечно, было бы несправедливо утверждать, будто вся туземная музыка подходит под эти модели, поскольку это определенно не так. Мы не можем утверждать, что проводили в данном случае совершенно чистый научный эксперимент. Если мы и можем о чем-то сообщить, так это о том, что нам попадалась музыка из разных частей света, отвечавшая, полностью или частично, параметрам мегалитической системы, и эти параметры встречались чаще, чем в том случае, если бы это было чистой случайностью.

Для коренных североамериканских культур обычны общие тональность и ритм, многие выбранные там нами напевы и песни представляют особое значение с точки зрения их ритмических моделей. Мы нашли несколько образцов в Южной Америке, но очень многое в этой музыке подверглось влиянию испанской музыки, а найти подлинные произведения доколумбовой музыки очень трудно.

Большой интерес представляют граммофонные записи, сделанные непосредственно на местах в Сенегале, Эфиопии, Марокко и Алжире, в них проявились заметные элементы моделей, которые мы искали в Африке. Самые интересные, однако, были из более северных и восточных регионов, а буддийские напевы из Тибета особенно сильно напоминали мегалитические ритмы и тональность. К ним имеют отношение, вероятно, и сибирские песни, особенно те, которые поют «гортанные» певцы и исполнители в овертоне, и некоторые из этих песен, играющие в до-диез, были почти совершенными примерами мегалитического звучания и ритмов. Песни австралийских аборигенов также были интересными, тем более что там очень распространены диджериду с их до-диез. В примерах, собранных нами, ритмы сильно отличались друг от друга, но 91,5 такта в минуту вместе с их математическими подразделами и кратными встречались не так уж редко.

Самая большая трудность этого исследования заключается в том, что даже этнические песни и напевы теперь обязательно записываются в студиях, где естественные склонности музыкантов, как в отношении ритма, так и в отношении звучания, подчиняются требованиям современной записывающей техники. Этим также объясняется тот факт, что в таких местах, как Британские острова, почти невозможно услышать истинной коренной музыки. Многие английские, шотландские, гэльские и ирландские традиционные песни напоминают мегалитические ритмы, но с уверенностью утверждать, что это именно так, невозможно. Ритмы в 100 тактов в минуту исключительно широко распространены, но мы подозреваем, что это связано больше с электронными приборами, а не с естественной предрасположенностью музыкантов или вращением нашей планеты.

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 4

 

Самым поразительным в исследованиях, которые мы проводили, работая над этой книгой, было открытие потенциальной ассоциации между звуком, особенно музыкой, и светом. Мы совершенно отчетливо осознаем, что наука не признает связи между этими двумя внешне не связанными явлениями, и ниже мы выделили наиболее часто упоминаемые различия между ними.

У звука есть источник, например звенящий колокольчик, и звуковые волны представляют собой небольшие участки высокого и низкого давления, создаваемого источником звука. Эти перепады давления могут распространяться только при наличии промежуточной среды, и поэтому в открытом космосе никто не услышал бы вашего крика. Однако звук передается через дерево, металл, бумагу, пластик, воду, серную кислоту и почти через любой материал. Большую часть времени звук передается нашим ушам через атмосферу.

Звук можно представить себе как волны, которые распространяются от центра вовне, подобно кругам, которые расходятся от брошенного в пруд камня. Ухо животного, в том числе и человека, устроено особым образом, чтобы воспринимать различия в давлении, вызываемые звуковой волной, и передавать их в мозг, где они интерпретируются как звук. Как и все волны вообще, звуковые волны имеют частоту, а значит, могут измеряться в герцах (циклах в секунду).

Световые волны образуют часть электромагнитного спектра. Все электромагнитные волны — эманация тел, подобных Солнцу. Причиной их возникновения являются частицы, выбрасываемые из таких тел, которые могут проникать на далекие расстояния, чтобы попасть к нам на Землю.

Электромагнитные волны покрывают большое число частот, от высокочастотных коротковолновых гамма-лучей до крайне низких частот длинноволновых радиоволн. Многие части электромагнитного спектра освоены человечеством, например радио, телевидение, электрическая энергия, рентген, микроволновые приборы и т.д. Сам мир, который мы населяем, породил жизнь благодаря электромагнитному спектру. Растения не могут жить без света, который они превращают в энергии, и, если бы не жизнь растений, животные тоже не могли бы существовать.

Видимый свет — это только одна форма радиации, которая образует крошечную часть электромагнитного спектра (около его одной тысячной); другие существа видят части видимого спектра, которые не видят люди. Как правило, люди видят свет с частотами между 4 х 10¹⁴ Гц до 8,1 х 10¹⁴ Гц. Разложенный призмой на составные части, свет производит множество цветов, от красного на одном конце спектра до фиолетового на другом. В обиходе эти цвета называют красным, оранжевым желтым, зеленым, голубым, синим, фиолетовым, но в реальности между двумя цветами не существует разделительной линии. Компьютер, на котором был написан текст этой книги, способен производить миллионы разнообразных цветов.

Причина, по которой мы видим цвета, заключается в том, что видимый спектр поглощается вещами — живыми и неживыми, — на которые они падают, другие отражаются. Свет, который попадает в наши глаза, представляет собой отраженные частоты. Так, например, поскольку большинство растений не поглощает зеленый свет, он отражается обратно в наши глаза. Радиация от этих отражений попадает на рецепторы глаз, которые передают информацию в мозг, и там он интерпретируется как цвет.

Единственное реальное отношение, которое существует между звуковыми и световыми волнами, это то, что и те и другие обладают частотами и длиной волн, а потому измеряются аналогичным способом. Однако в Одиннадцатой главе мы показали, что отношение может существовать на физиологическом уровне, а не как физический факт. Наша мысль сводится к тому, что у любого биологического существа (к примеру, у нас с вами), у которого развивается такое чувство, как слух, функционирующий в пределах определенного числа частот, могут развиться другие чувства, вроде зрения, функционирующие в пределах частот, находящихся в резонантном отношении с звуковыми волнами.

Для того чтобы понять, что такое резонанс, представим себе человека, который входит в комнату, держа в руках камертон, настроенный на вибрацию, скажем, при частоте 440 Гц. Если ударить по камертону, а в комнате находятся еще несколько молчащих камертонов, некоторые из них, вероятнее всего, начнут сами по себе вибрировать. Предположим, что в комнате находились камертоны, настроенные на частоты 220 Гц и 880 Гц. Каждый из них имеет частотную ассоциацию с камертоном, настроенным на 440 Гц. С точки зрения музыки камертон, настроенный на 440 Гц, произведет звук, который мы называем ля ниже среднего до на фортепьяно; 220 Гц это тоже нота ля, но на октаву ниже, а 880 Гц снова ля, но на этот раз на октаву выше. Это удвоение или деление пополам частоты называется, по крайней мере в западной музыке, «октавой». Камертон, по которому мы ударили, вызвал в других находившихся в комнате камертонах «индуцированный резонанс», отчего они начинали звучать.

В отношении видимого света есть два момента, которые, видимо, объединяют его на каком-то уровне со звуком, особенно с музыкой. Первый состоит в том, что часть электромагнитного спектра, образующего видимый свет, имеет частоту между 4 х 10^м Гц и 8,1 х 10¹⁴ Гц — это удвоение частоты, и в музыкальных терминах это октава. Второй случается, когда изучаешь различие в частотах между музыкальными нотами и частотами видимого света. Нота, которую мы обозначили как мегалитическое до и которая равна 558 Гц, при увеличении в 40 раз дает нам частоту в пределах видимой части электромагнитного спектра. Увеличенные в 40 раз или на 40 октав, 558 Гц становятся 6,13257 х 10¹⁴ Гц, что соответствует голубому цвету, и оказываются в самой середине видимого человеку спектра, если говорить о выражающей его частоте.

Очень может быть, что между музыкальной нотой и мегалитической до нет никакой непосредственной связи, которую могли бы установить физики, но, возможно, что в мозгу звук и свет обрабатываются одинаковым образом. Поэтому вполне вероятно, что нет никакого совпадения в том, что цвета, которые мы видим, имеют частоты, находящиеся в резонансном отношении со звуками, которые мы слышим.

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 5