Глава третья. Прямая дорога к революции?

Революцию породила чреда случайных событий. Её предпосылки одинаковыми не были. Вообще ожидалось, что революция произойдет в Англии. Свершилась она благодаря нерешительным действиям двух деспотичных правителей.

Фракция и идеология. В 18 веке правители Франции с трудом справлялись с фракционной борьбой. Людовик 15 был активен и образован, но лишен уверенности в себе – поэтому метался между фракциями, Людовик 16 не был авторитетен В итоге – слом системы, хрупкий баланс и умелое равновесие сил заменилось бесцеремонным деспотизмом и непродуманностью. Поэтому – сопротивление местных органов и парламентов. Изменилась не эпоха, а монархия. Борьба фракций достигла опасного уровня. Нет единого взгляда на королевскую власть. Противостояние между фракциями носило коренной характер, а принимало иногда бытовые формы (вроде противостояния любителей итальянской и французской опер). Наличие клиентелы как фактора борьбы за власть в данных условиях очень значительно. Реформы, практически все, проваливались молниеносно. Время от времени корона вступала в конфликт с корпоративными органами. Политика была персонифицирована с королем -> задача фракций склонить короля на свою сторону и убедить в том, что оппонент – неправ. Власть считалась личным пожалованием короля. Жизнь короля начала протекать в атмосфере заговоров и борьбы. Двор – единственное связующее звено, главная проблема – неумелое политическое руководство. Сопротивление корпораций короне – второй фактор, первый – борьба придворных фракций.

Деспотизм или согласие? Две тенденции в рамках периода – стремление правительства к рационализации, либерализации и равенству. Представительные органы встретили обструкцией прогрессивные начинания центра. Обе тенденции вдохновлялись Просвещением. Если бы монарх обладал «абсолютистской» властью, он самостоятельно мог бы разрешить многие проблемы (например, налоговые). Но на деле он был более скован. Королевские прерогативы не переступали границ частного права, которое гарантировало индивидуальные права и права собственности поданных. Правительство не могло предпринять многих мер без совещания с корпоративными органами. Правительство без согласия подданных не могло вмешиваться в их права. Для введения новых налогов была необходима консультация с представительными органами (ПО). Частные права защищались законом, который нельзя было изменить без одобрения подданных. Возникает идея деспотизма – в 18 веке это слово носит негативный характер. Во Франции 18 века были консультативные механизмы[1]. Генеральные Штаты были неотъемлемой частью ancien regime (несмотря на что, что их существование после 1614 года часто игнорировалось). Свидетельством жизнеспособности Генеральных Штатов (ГШ) являлась легкость выборов 1789 года. Королевская власть, абсолютная в своих прерогативных сферах, сталкивалась с серьезными финансовыми ограничениями. Области со штатами платили налоги исправнее, лучше и быстрее, чем провинции с представителями короля (элю). Уже в 18 в. Важность консультативных органов была признана. Если корона не получала согласие на проведение реформ, она начинала действовать несколько деспотическими методами.

Решающий период малолетства. После смерти Людовика 14 – определенный династический кризис. В этой сфере очень важна внутрисемейная борьба и борьба внутри корпораций. Герцог Орлеанский исполнял роль регента, вернул право ремонстрации парламенту, чем тот и воспользовался. Парламент не восставал в период малолетства Людовика 15 против королевской «абсолютной власти» и не пытался вернуть себе массу «утраченных» прерогатив – он выступал за сильную королевскую власть против герцога Орлеанского, который королем не был и не мог обеспечить стабильность. Возмущения против королевских прав не было.

Людовик 15 и Людовик 16. Революция 1789 года не явилась следствием экономических/социальных проблем. Традиционные изменения в жизни государства (подъем буржуазии, упадок монархии и т.д.) – не главное. Революция создала новую, невиданную доселе политическую систему. Повысилась роль народных масс.

Административные проблемы были не очень серьезными, финансовые – в некоторых случаях даже меньшими, чем в Европе. Сословные противоречия новинкой не были и при умелом и тонком политическом расчете устранялись очень быстро. Попытки консолидировать консультативные органы были везде – от Лондона до Питера. То есть, это – не агония французской монархии. Монархия консервативной, старомодной и безынициативной не была.

Расплата за деспотизм. Именно корона, вероятно, пыталась изменить конституцию. Пропаганда парламентов против нее преувеличена. Парламенты – носители новой политической культуры. Суверенитет изначально соотносился с нацией, а не с королем. Парламенты всего лишь аккуратно намекали о возможной деспотии. 1789 год сконструировал революционную идею из отрывков идей Просвещения. Монархия постепенно все чаще и чаще прибегала к деспотическим решениям (как часть бюрократического аппарата). «Тетради» с жалобами сословий (весна 1789 года) отражали опасения вырождения монархии в деспотию. «Клятва в зале для игры в мяч» не создание новой конституции. А укрепление старой.

Правление дворцовой фракции. При дворе конкурировало множество фракций, которые и обсуждали вопрос о деспотии. Буржуазия самостоятельной политической силой не была – ее требования, цели, методы, такие же, как и у дворянства. Решающая роль дворянства новинкой не была. Новинкой была неспособность управлять дворянством новых монархов – то, что умел Людовик 14. Людовик 15 не позволял фракциям объединяться против короля, что позволил сделать Людовик 16 – и совершил роковую ошибку. Изменилось политическое значение двора – теперь он перестал быть ключом к новым преимуществам. У короля не было друзей и хороших советчиков, кроме своей жены, которую не очень любили. Герцог Орлеанский всячески подрывал доверие к королевской семье. 1789 год – мятеж против искажений существующего порядка. Но никто не догадывался, чем он станет на самом деле. Народ отказался разойтись по домам.