Глава вторая. Людовик XIV: новая оценка.

По общему мнению, царствование Людовика 14 – апогей «абсолютизма».

Королевская власть. Людовика рассматривали как правителя, автократически вводящего налоги и опирающегося на армию и чиновничество в управлении. Все это не так. Людовик только укреплял свою власть в некоторых аспектах – например, отстранял от власти в сфере королевских прерогатив КО, в т.ч. и парламенты. Людовик лишь собирал воедино свои прежние полномочия. В 1661 году (после смерти Мазарини) он отказался от назначения первого министра. Король координировал деятельность различных органов по принятию решения и возложил на себя ответственность за действия правительства. Король подчеркивал свою заинтересованность во всех государственных делах. До 1680-х критиковали, в основном, его министров, а не его самого. Да и позже, во время кризиса, мало что изменилось. Людовик старался сохранять баланс сил в придворной борьбе. Он оставался лояльным к назначенным им министрам. Воздействовать на короля было очень непросто, фаворитизма особого не было. Основа системы управления при Людовике 14 – непосредственное подчинение королю. Процесс принятии решений неотделим от королевской личности - все решения принимались от его имени (т.е. король номинативно и фактически стоял за проводимой им политикой). Иногда он становился арбитром в спорах придворных фракций. Система «министерского деспотизма» - министры отдавали приказы и принимали решения от имени короля + королю было трудно противостоять нескольким объединившимся советникам. В любом случае воля короля исполнялась всегда, и в этом плане власть короля была абсолютной.

Королевская прерогатива была и в законодательстве, однако король не мог издавать неограниченные законы любой тематики. Законотворчество во Франции было сильнее связано с внешней/внутренней политикой чем в Англии. Эдикты короля отражали его деятельность в традиционных для него сферах – религиозной и внешней политике.

Частное право – сфера действия парламентов (КО). Король особо не вмешивался, пример – законотворчество Кольбера: его морской, гражданский, уголовный, торговый и колониальный кодексы остались только на бумаге. Власть короля в этой сфере оставалась ограниченной дважды: 1) определялась ограниченная сфера, в которой он мог действовать на законных основаниях; 2) отсутствие рвения у чиновников исполнять королевские приказы.

Монарх обладал правом законодательной инициативы и это несколько ущемляло права парламентов. Но парламенты тоже оберегали свою сферу влияния. Законы обнародовались, а те законы, на которых стояла печать парламента имели больше шансов быть исполненными подданными. Поэтому процесс законотворчества в период Людовика 14 был менее автократическим и всеохватывающим, чем принято считать.

Двор «короля-солнца»: пересмотр существующего клише. Весь культурный блеск двора служил для одной цели – управления элитой. И именно туда стягивалась вся элита. Людовик не приказывал дворянам жить постоянно в Версале под его контролем. При дворе Людовика 14 находилось примерно 10000 дворян (5% от их общего числа). Мелкое дворянство попадало в Версаль при помощи системы патроната, Двор служил для распределения королевских милостей между противостоящими группировками и поддержания баланса сил. Король единственный источник власти и патроната, поэтому за близость к нему (и, соответственно, за высокие должности) шла серьезная борьба. Помимо этого при дворе проводились парады, на которых король «изучал» военачальников.

Инструменты абсолютизма. Одна из главных характеристик «абсолютизма» - наличие постоянной армии. Сохранялось непрофессиональное отношение к службе, армия на бумаге заметно отличилась от армии и в действительности, проблемы со снабжением. Монополия королевской власти на армию была не полной – городские ополчения под командой муниципальных чиновников сохранялись до 1789 года. Армия Людовика 14 «абсолютистской» не была. Главная опора короля – чиновники, но, необходимо отметить – бюрократическая машина Людовика 14 огромной не была (чиновников в подчинении короля – 330-430 человек, из них большая часть – клерки). Интенданство, по мнению историков, - коренной поворот и типичная черта «абсолютизма» (появление профессиональных чиновников-буржуа, разрыв с корпоративными органами). Но это не совсем так. Интендантов могли в любое время отозвать с должности. Интендантов начали использовать как наблюдателей после Фронды и им предписывали особо не вмешиваться в борьбу местных властных структур. Интенданты = королевские наблюдатели, должности такие существовали ранее, ничего революционного в их сути нет, и почему все говорят здесь о коренном повороте, Хеншеллу непонятно. Почему действия интендантов были несовершенны: 1) слишком много поручений + некоторая зависимость от местных властей. 2) они разрешали несуществующие проблемы, что было видно по их отчетным документам. Интенданты не могли работать без помощи местной элиты -> они никак не могли разрушить влияние местных органов власти. Задача интендантов – создавать привлекательный образ государства, исправлять нарушения, проводить юридическую экспертизу (там, где ранее она была неосуществима). У историков возникает представление, что интенданты были символами централизации и унификации государства. Но это было только пропагандой, чтобы держать в стразе провинции. У офиссье – определенная независимость в виде передачи должности по наследству и снижение их обязательств по отношению к королю. Плюс иногда пассивность, нет идеала служение государству, преобладание личных интересов над общественными.

Патроны, посредники и клиенты. Клиентела была основным определяющим фактором политической жизни государства. Институты центрального и местного управления – структуры, внутри которых действовала система клиентелы. Есть чувство корпоративной верности, но еще более прочное чувство – чувство связи между клиентом и патроном. Монархи и министры использовали эту систему как инструмент контроля. Отношения клиентелы пронизывали все – даже судебную систему. В раннее Новое время для Франции было более значимо отношение между патроном и клиентом, нежели горизонтальные социальные отношения. Формальная должность вплоть до 19 века не являлась достаточной для приведения подчинённых к повиновению. Должности назывались бюрократическими – и это правильно, по мнению Хеншелла: у них была профессиональная подготовка, они не могли покупать должности и исполняли ряд функций. Но! Это не бюрократы 18 века. Была очень большая роль семейных связей, традиций и законов, которые были чужды 19 веку. Положение человека определяло должность, а не наоборот. Роль патроната – очень высока.

Провинциальные институты привязывались к власти через посредников, которые распределяли милости короля, чтобы обеспечить себе поддержку в провинциях. Взаимоотношения между посредником и клиентом были очень неустойчивы. Одна из необходимых уловок – соединение интересов той или иной группировки с распоряжением короля.

Элита. Людовик 14 более, чем его предшественники, был чувствителен к желаниям грандов. Он не поддерживал назначение «дворянства мантии» (ДМ) на места «дворян шпаги» (ДШ) ДШ было достаточно среди его близкого окружения. На должности он часто назначал незнатных дворян, которые выдвижение были бы обязаны только ему – эта практика новой не была. Людовик очень хорошо разбирался в людям и грандов смещал очень мягко – если он слушал их советы, то только потому, что в них нуждался. Оригинальность Людовика состояла в том. Что своим советникам он придавал, по сути, статус аристократии. При Людовике 14 – период доминирования двух элит. Государственные секретари – ДМ, их разбавляли ДШ. Ни центральная, ни местная аристократия не лишились власти. Всю систему управления связывали посредники в распределении патроната. Знать была задействована в управлении провинцией.

Инструменты самоуправления. Более опасными для королевской власти были институты, которые обладали собственной властью (ассамблеи дворян, духовенства, городов и провинций и т.д.). Они обладали полномочиями, благодаря своему представительскому или корпоративному статусу. Распад независимой судебной системы – принятие в 1683 году декрета, по которому опротестование закона следовало начинать после регистрации. Людовик, тем самым, запретил парламенту когда-либо вмешиваться в государственные дела. Налоги предполагались только в экстренных случаях, тщательно проверялись на целесообразность королем и судьями, и по окончании экстремальной ситуации отменялись. Ограничительные законы 1673 года – не признак серьезных конституционных изменений. Ограничения коснулись лишь патентов – законодательных форм для пожалования должностей отдельным частным лицам. Парламенты не утратили духа независимости – чему является свидет5ельством отмена смертного приговора министру финансов Фуке. Независимость судей обеспечивалась приобретением ими должностей, и король в любом случае сместить их не мог. Людовик не рассматривал парламент как обыкновенный суд, а опирался на нее – даже свое завещание он доверил ему. Гражданские свободы (которые, по логике «абсолютизм», должны были быть нарушены, чему повод дал Ришелье), на самом деле, нарушены не были. Людовик 14 не казнил ни одного человека по обвинению в государственной измене. Даже в религиозной сфере он не был нетерпимым человеком.

Таким образом, существование «абсолютизма» на территории тогдашней Франции, очень спорно. Людовик 14 определенно не был «абсолютным» монархом в областях со штатами – сравнивать английские графства и французские штаты попросту неверно. Король манипулировал штатами через посредников (разумеется, были и различные уловки – вроде перемены места заседания). А мягкое обращение обе5спечивало спокойствие штатов и парламентов. Есть впечатление, что Людовик 14 пытался найти новую консультативную замену. Поче5му не созывались Генеральные Штаты? По мнению Хеншелла, причина в том, что они работали крайне неэффективно. Корона могла согласовано добиться новых налогов, ведя переговоры в локальных масштаба – не было единого общенационального представительства. Приходские и сельские собрания решали местные вопросы. Отношения между сельской общиной и сеньором – юридические, община очень часто выигрывала процессы. Право решать местные проблемы было предоставлено местному населению – община регулировала все эти процессы. У городов – примерно точно также. Проблема в том, что У церкви – очень большая власть, но она – интегрированная часть государства и активно участвует в государственной жизни. Король увеличивает свою власть в ней только для того, чтобы придать этой власти независимость (и от папы в том числе).

Политика Людовика 14 по отношению к абсолютизму делает этот термин еще более загадочным. «Абсолютизм» должен или уничтожить местные корпорированные органы или дублировать их другими органами государственной власти. Ни того, ни другого не произошло. Он показал их большую совещательную роль, показывая, тем самым, что его режим автократическим не был. Король показывал, что его режим бюрократическим не был. Государственную политику он взял на себя, подчеркивая, что не будет делить ее ни с одним феодалом. Само собой, он не допускал в сферу государственных дел корпорированные органы. В итоге – отклонение от «обычного» «абсолютизма».