Раненым и больным (год 1914)

 

Как известно, поводом к началу Первой мировой войны послужило убийство 28 июня 1914 года в боснийском городе Сараево наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда и его жены Софии.Некоторые звенья в цепи событий, касающихся первой стадии подготовки покушения, до сих пор остаются неизвестны или слишком спорны. В частности, в кругах исследователей много разногласий вызывает вопрос о том, к какой дате следует приурочить зарождение заговора, и кто явился его инициатором. Здесь существуют две точки зрения.

Одни исследователи убеждены в том, что мысли о покушении возникли у членов националистической организации «Млада Босна» самостоятельно и руководители ее осведомили о своих планах другую, более мощную организацию «Черная рука». Руководители «Черной руки» одобрили план и оказали заговорщикам всяческую помощь и поддержку в материальном отношении, предоставив деньги, оружие и содействие пограничных властей при переходе заговорщиками границы. Этой точки зрения придерживается, например, редакция журнала Kriegsschuldfrage, являющегося наиболее авторитетным органом по вопросу о подготовке Первой мировой войны.

Другую точку зрения высказал Визнер, исследовавший в июле 1914 года, по поручению австрийского министерства иностранных дел, работу и материалы сараевской следственной комиссии. По его мнению, «Черная рука» с самого начала явилась инициатором, и внушила мысль о покушении на эрцгерцога руководителям «Млада Босна». Был сделан своего рода социальный заказ, на который «Млада Босна» ответила убийством Франца-Фердинанда.

Эрцгерцог приехал в австро-венгерскую провинцию Босния для участия в маневрах войск по приглашению губернатора Боснии и Герцеговины генерала Потиорека. Место и дата, выбранные для маневров, имели, возможно, провокационный характер. В Сербии 28 июня считалось днем национального траура, т.к. именно в этот день в 1389 году турецкие войска нанесли поражение объединенным войскам Сербии на Косовом поле. В результате этого поражения народы, населявшие Балканы, попали под многовековое османское иго.

В 1878 году Сербия получила независимость, а Босния, половину населения которой составляли сербы, осталась под управлением Австро-Венгрии. Всплеск национализма на Балканах в начале XX века привел к созданию многочисленных националистических организаций. Одна из них - "Млада Босна" - при содействии националистов из «Черной руки» и офицеров сербской разведки приняла решение совершить покушение на будущего правителя Австро-Венгерской монархии, аннексировавшей Боснию в 1908 году, наивно полагая, что уничтожение престолонаследника устранило бы препятствие к объединению сербов.

Террористов было семеро, их расставили по маршруту движения кортежа. Когда кортеж машин выехал на центральную улицу города, в первую, где сидели эрцгерцог, его жена и генерал, полетела граната, но террорист промахнулся. Граната взорвалась на дороге. Осколками был убит шофер второй машины, ранены ее пассажиры, а также полицейский и прохожие из толпы. Бросившего гранату террориста схватили. Покушение сочли несостоявшимся, и террористы покинули свои места.

Один из придворных свиты эрцгерцога предложил уехать из города. В ответ генерал Потиорек сказал: «Вы думаете, что Сараево кишит убийцами?» и Франц-Фердинанд решил поехать в больницу навестить раненых при покушении. Жена настояла на том, чтобы ехать с ним. Но шоферу вовремя не сообщили об изменении маршрута. Когда ему объяснили, что он едет неправильно, машина стала медленно разворачиваться.

В этот момент машину заметил другой террорист, уже покупавший бутерброд в магазине. Это был гражданин Австро-Венгрии Гаврило Принцип – девятнадцатилетний боснийский серб, учившийся в Белградском университете в Сербии. Он подбежал к машине и два раза выстрелил. Пули попали Софии в живот и Францу-Фердинанду в шею. Менее чем через час оба скончались в резиденции губернатора.

Гаврилу Принципа арестовали и при этом избили так жестоко, что ему пришлось ампутировать руку. Остальные заговорщики также были арестованы. Один из них рассказал все детали акции, готовившейся под руководством офицеров разведки Генерального штаба Сербии. Террористов судили, троих повесили, а остальных, в том числе Гаврилу Принципа, приговорили к длительным срокам тюремного заключения.

Принципа не могли приговорить к смертной казни, поскольку ему было только 19 лет, и по австро-венгерским законам он был несовершеннолетним. Его приговорили к максимальному сроку - 20 годам тюремного заключений. Он содержался в тюрьме в Терезиенштадте в тяжёлых условиях и умер от туберкулёза 28 апреля 1918 года. Его именем названа одна из улиц в Белграде.

Доктор-психиатр М. Паппенгейм, наблюдавший Принципа, записал в дневнике 5 декабря 1914 года: «Все время в одиночном заключении. Три дня тому назад сняли цепи. Ночью спит обычно четыре часа. Много грезит о жизни, о любви, не волнуясь. Думает обо всем, особенно о положении его страны. Кое-что слышал о войне. Слышал трагическую весть, что Сербия не существует. Моему народу приходится тяжело. Мировая война не замедлила бы прийти и без этого (то есть без убийства Франца Фердинанда).

Был идеалистом, желавшим отомстить за народ. Мотивы - месть и любовь. Вся молодежь была в таком революционном настроении. Брошюры анархистов призывали к убийству. Теперь смотрит иначе; думает, что социальная революция возможна во вceй Европе, так как вещи меняются... С ним обращаются неплохо. Все относятся корректно. Но месяц назад совершил попытку самоубийства. Хотел повеситься на полотенце. Глупо надеяться. Рана на груди и на руке. Жизнь, подобная той, которую он ведет, невозможна.

В тот день в 12 часов дня он не мог есть, был в плохом настроении. Внезапно пришла в голову мысль повеситься. Если бы он имел возможность, то выполнил бы. Думает о родителях и о других, но от них нет известий. Тоска. Во время покушения (на эрцгерцога) был ранен в голову, в спину и по всему телу. Принял цианистый калий, но был слаб, и его вырвало» [13].

Убийство наследника престола вызвало взрыв воинственных настроений в Вене, увидевшей в случившемся удобный повод для «наказания» Сербии, которая мешала утверждению австрийского влияния на Балканах. Планы Австро-Венгрии с пониманием встретили в Берлине. Согласование позиций длилось почти месяц. В результате германское правительство решило поддержать союзника, полагая, что если Россия не станет защищать Сербию, война примет локальный характер, если же та окажет помощь Сербии, то Германия выполнит свои договорные обязательства, даже если это приведет к войне с Россией и Францией [14].

23 июля 1914 года Австро-Венгрия, заявив, что за убийством Франца-Фердинанда стояла Сербия, объявила ей ультиматум. В нем требовалось выполнить десять условий, в том числе уволить из госаппарата и армии чиновников и офицеров, замеченных в антиавстрийской пропаганде и разрешить полиции Австро-Венгрии проводить на сербской территории следствие и наказание виновных в антиавстрийских действиях.

Сербия согласилась на все требования ультиматума, кроме допуска на свою территорию австрийской полиции и обратилась за помощью к России. Руководство России не понимало те многочисленные сложности, которые принесет эта война, великодержавно полагая, что оставить Сербию на произвол судьбы означало бы потерю влияния на Балканах.

Николай II, заручившись поддержкой Франции в ходе состоявшегося 20-23 июля 1914 года визита в Петербург французского президента Пуанкаре, имевшего прозвище «война», решает занять твердую позицию.

Между тем в записке бывшего министра внутренних дел и члена Государственного Совета Петра Николаевича Дурново, поданной Николаю II в феврале 1914 года, говорилось: «Главная тяжесть войны выпадет на долю России, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, при тех колоссальных потерях, которыми будет сопровождаться война при современных условиях военной техники, вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики.

Приготовления после Русско-японской войны, особенно в запасах, окажутся недостаточными при невиданных размерах и упорстве будущей войны. Призачаточном состоянии отечественной промышленности не будет возможности восполнить дефицит и усвоить новые изобретения, а с закрытием Балтийского и Черного морей ввоз из-за границы окажется невозможным.

Также неблагоприятны чрезмерная зависимость от иностранной промышленности, недостаток тяжелой артиллерии и пулеметов, неготовность крепостей. Сеть стратегических железных дорог и подвижной состав недостаточны для колоссальных требований европейской войны.

Жизненные и экономические интересы России и Германии нигде не сталкиваются. Даже победа над Германией дает крайне неблагоприятные перспективы. Война потребует огромных расходов, а приобрести можно только Познань, Восточную Пруссию, Галицию и турецкую Армению, населенных преимущественно враждебными России народами. Также и Германия приобретала бы Польшу и Прибалтику с враждебным ей населением.

Разоренная Германия не в состоянии будет возместить России ее военные расходы. А союзники, наоборот, потребуют оплаты долгов - Россия им больше не нужна, а ослабить ее выгодно.

В случае проигрыша, как в России, так и в Германии неизбежно возникает революция, перекидывающаяся в другую страну. В России начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. Побежденная армия, лишившаяся к тому же за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка.

Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению» [13]. "Русский Нострадамус" П.Н. Дурново умер в сентябре 1915 года, не дожив до реализации своих предсказаний.

Хотя ответ на ультиматум был дан Сербией в условленные 48 часов, он не удовлетворил Австро-Венгрию, и 28 июля 1914 г. - этот день признан началом Первой мировой войны, она объявила войну Сербии. На следующий день начался артиллерийский обстрел Белграда. Николай II отправляет Вильгельму II телеграмму с предложением урегулировать конфликт мирным путем и «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию» [15].

Не получив ответа русское правительство объявляет частичную мобилизацию двух пограничных военных округов (Киевского и Одесского) и двух внутренних (Московского и Казанского). Германия требует от России прекращения частичной мобилизации и одновременно объявляет в стране положение военной опасности.

В ночь с 31 июля на 1 августа Германия предъявляет России ультиматум о прекращении мобилизации. Германский ультиматум отклонен. Первого августа 1914 года в 6 часов вечера Германия объявляет войну России.

Предвоенная граница России с Германией и Австро-Венгрией имела сложную конфигурацию – в центре границы далеко на запад выступала территория Царства Польского. Поэтому обе стороны, планируя войну, хотели сгладить фронт – русские пытались выровнять «вмятины», наступая на севере на Восточную Пруссию, а на юге на Галицию, а Германия стремилась убрать выступ, наступая в центре на Польшу.

Как известно, в начале войны Германия развернула основные силы (7 армий) на Западном фронте, сосредоточив на Восточном фронте против России всего одну армию в составе 14 пехотных, 1 кавалерийской дивизии, 1044 орудий и общим числом бойцов около 200 тыс. человек. Главной задачей германской армии была оборона Пруссии. Австро-венгерское командование развернуло против России 35,5 пехотных и 11 кавалерийских дивизий, общим числом 850 тыс. человек и 1728 орудий. По плану австрийские войска быстрыми ударами должны были окружить и разгромить русские войска [13].

Российские войскаразвёртывались на двух основных направлениях - на северо-западном(против Германии) и юго-западном(против Австро-Венгрии). На Северо-Западном фронте под командованием генерала Я.Г. Жилинского развёртывались 2 армии в составе 19 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий, 1100 орудий и около 250 тыс. человек. Против Австро-Венгрии, на Юго-Западном фронте (командующий - генерал Н.И. Иванов) развёртывались 5 российских армий, которые имели 34,5 пехотных и 12,5 кавалерийских дивизий - около 600 тыс. человек и 2099 орудий.

Главнокомандующим российской армии стал великий князь Николай Николаевич. По мобилизационным планам Северо-Западному и Юго-Западному фронтам надлежало перейти в наступление и перенести войну на территории Германии и Австро-Венгрии.

Начало войны было встречено в России, как и в других странах, патриотическими манифестациями. Мобилизация в армию прошла успешно, уклонистов и дезертиров почти не было. На призывные пункты явилось до 96% призывников. Государственная Дума, за исключением социал-демократической большевистской фракции, поддержала войну и предоставила правительству военные кредиты.

Благодаря успешно проведенной мобилизации численность русской армии к началу боевых действий увеличилась с 1 284 тыс. человек до 2,5 млн. человек. Как писал русский военный историк генерал A.M. Зайончковский, «мобилизованная русская армия достигла в 1914 г. грандиозной цифры 1 816 батальонов, 1 110 эскадронов и 7 088 орудий, 85% которых по сложившейся обстановке могло быть двинуто на Западный театр военных действий» [16].

В то же время, получив царский указ о мобилизации, министр внутренних дел Н.А. Маклаков заявил начальнику мобилизационного отдела Главного управления Генштаба генералу С.К. Добровольскому: «Война у нас, в народных глубинах, не может быть популярна, и идеи революции народу понятнее, нежели победа над немцем. Но от рока не уйти...» [13].

Боевые действия начались на Северо-Западном фронте вполне успешно. К сожалению, несогласованность действий командующего фронтом и командующих армиями, обусловленных практическим отсутствием связи с войсками, необходимых разведданных и срывом работы шифровальщиков, не позволила воспользоваться успехом.

В результате 2-я армия генерала А.В. Самсонова была разбита, значительная ее часть окружена и взята в плен. Генерал А.В. Самсонов застрелился. 1-я армия генерала П.К. Ренненкампфа с боями отступила на исходные позиции. В ходе Восточно-Прусской операции русская армия потеряла около 80 тыс. убитыми и пленными, германские войска – около 60 тыс.[17].

Однако в немецкой истории эти события считались величайшей победой германского оружия, на месте разгрома 1-ой армии (ныне Ольштынек, Польша) был построен огромный Танненбергский мемориал, в котором впоследствии похоронили фельдмаршала Гинденбурга. В 1945 году при отступлении мемориал был взорван фашистами.

Одновременно с наступлением в Восточной Пруссии, русские войскапредприняли наступление в Галициипротив австро-венгерской армии. 26 августана реке Золотая Липа произошло сражение между 3-й австрийской и 3-й русской армиями, в этих боях русские войска одержали успех и заставили противника отступать.

Части 8-й армии генерала А.А. Брусиловаразгромили 12-й австро-венгерский корпус, и создали угрозу окружения австро-венгерской группировки, располагавшейся южнее Львова. В этих условиях австрийцы начали общее отступление, 21 августарусские войска заняли Львов, 22 августа - Галич. К 8 сентябрярусские войска заняли значительную часть Галиции и Буковины и осадили Перемышль. В этом грандиозном сражении австрийские войска потерпели сокрушительное поражение: их потери составили 400 000 человек, в том числе 100 000 - пленными. Русская армия также понесла ощутимые потери - 230 000 человек убитыми, ранеными и пленными [14].

Планы германского командования удержать весь Восточный фронт силами только австро-венгерской армии были разрушены. К концу 1914 года на Восточном фронте устанавливается позиционная линия фронта. Русское командование намеревалось зимой захватить перевалы в Карпатах, чтобы весной вторгнуться в равнинную частьВенгрии [18].

Главным итогом кампании 1914 годастал крах германского планаблицкрига. Германская армияне смогла разгромить ни русскую армию на Востоке, ни союзныеармии на Западе.

Необходимо отметить, что начало войны вызвало в России взрыв патриотизма, готовность всех слоев населения дать отпор врагу. Начавшиеся накануне войны забастовки рабочих прекратились. Государственная Дума проявила полное единение с правительством – почти единогласно приняты военные кредиты. Столица империи переименована в Петроград. Земские и городские органы самоуправления взяли на себя обязанность помогать при обслуживании различных нужд армии, в том числе и санитарных. Однако в целом государство оказалось не в состоянии обеспечить организацию медицинской помощи и эвакуацию раненых и больных – не хватало кадров, имущества, лечебных учреждений, транспорта.

Начав войну, Русская армия, по существу, не имела единой медицинской службы, отвечающей за лечебно-эвакуационный процесс и руководящей лечением и эвакуацией на театре военных действий и в тылу. Военно-медицинское дело было рассредоточено по управлениям военного ведомства и общественным организациям.

Эвакуацией раненых и больных занималось Эвакуационное управление Главного управления Генерального штаба, лечебным процессом в полевых и стационарных лечебных формированиях ведали санитарные начальники армий и фронтов (большей частью из числа строевых генералов), а также чиновники - Главноуполномоченные РОКК, Всероссийских Союза городов и Земского союза; за снабжение медицинским имуществом, учет и расстановку медицинских кадров отвечало ГВСУ, за обеспечение санитарно-хозяйственным имуществом - Главное интендантское управление, за курортное дело - Управление верховного начальника санитарной и эвакуационной части в империи [19].

Несогласованность действий указанных ведомств были одной из причин, складывавшихся в ходе войны катастрофических обстоятельств в организации лечебно-эвакуационного процесса, на которых строили свои нелицеприятные суждения о работе медицинской службы Русской армии многие исследователи.

Оценивая положение медицинской службы в армиях, Н.А. Вельяминов писал, что здесь «организованной санитарной части не полагалось - всё дело было возложено на корпусных врачей, всецело подчинённых своим корпусным командирам. Правда, в этапно-хозяйственном отделе штаба армии имелась должность “заведующего санитарной частью”, которому полагался один делопроизводитель-врач, но функции этого заведующего были совершенно неопределённые и эфемерные… Роль и права военно-санитарных инспекторов в военных округах на театре военных действий остались совершенно неопределёнными». На них было возложено лишь наблюдение за санитарным состоянием на этапах эвакуации и принятие мер по предупреждению остроинфекционных заболеваний.

В связи с несовершенством подобной организации управления медицинской службой в армии уже в сентябре 1914 года правительство было вынуждено принять меры для устранения ошибок. Руководство военно-санитарным делом попытались сконцентрировать в одних руках. С этой целью 3 сентября 1914 года была учреждена должность Верховного начальника санитарной и эвакуационной части. Её занял принц Александр Петрович Ольденбургский. Ему была вверена вся полнота власти на фронте и в тылу над лечебными, санитарными и эвакуационными учреждениями.

В сентябре 1914 года Военным министерством были введены санитарные отделы штабов армий, во главе которых ставились начальники, получавшие в подчинение корпусных врачей, распоряжавшиеся военно-санитарными транспортами и полевыми подвижными госпиталями армии. Начальники санитарных отделов штабов армий в свою очередь подчинялись начальнику санитарной части армий фронта [20].

Необходимо отметить, что очень многие административные должности медицинской службы войск (особенно крупные) замещались кадровыми офицерами, так как командование полагало, что в силу своей профессиональной подготовки они в отличие от врачей способны эффективно осуществлять административные функции. Многие опытные врачи высказывали своё несогласие с подобным служебным ущемлением медиков.

Другой причиной неэффективности работы медицинской службы можно считать господствовавшее в начале XX века представление об эвакуации как о мероприятии чисто военном, основной целью которого является освобождение действующей армии от раненых и больных, скопление которых в прифронтовой полосе снижает маневренность войск. В итоге раненые и больные могли рассчитывать на получение квалифицированной медицинской помощи только после эвакуации в тыл.

В таких условиях приоритета эвакуационного процесса, руководимого «строевым элементом» и проводимого по принципу «во что бы то ни стало», основанного к тому же на ошибочном утверждении Э. Бергмана о первичной стерильности огнестрельной раны, и утвердившего перевязку основным видом хирургической деятельности, «умножались страдания раненых, из числа которых пополнялись скорбные ряды безвозвратных потерь и инвалидов» [21].

По данным Н.Н. Бурденко, участвовавшего в Первой мировой войне в качестве профессора-консультанта РОКК, из 2000 раненых, обследованных им в течение двух суток, были перевязаны: 420 человек - 5 раз, 673 - 4 раза, 585 - 3 раза, 265 - 2 раза и только 57 человек - 1 раз. Множественность перевязок в войсковом районе, по мнению Н.Н. Бурденко, являлась особенно частым злом, ибо в результате такой чрезмерной активности врачей «рана лишалась самого главного - покоя» [22].

Что касается этапов медицинской эвакуации (ЭМЭ), то, как правило, их насчитывалось шесть [23]:

1) Передовой перевязочный пункт, развертывался средствами полкового лазарета в тылу полка; удаление его от линии фронта не регламентировалось.

2) Главный перевязочный пункт развертывался перевязочным отрядом дивизии позади передовых перевязочных пунктов, возможно ближе к ним, но вне сферы огня и по возможности вблизи источника питьевой воды. Место его развертывания намечалось дивизионным врачом на основании указаний начальника дивизии; удаление от линии фронта также не регламентировалось.

3) Лазареты дивизии (два) развертывались в тылу дивизии для раненых и больных, не нуждающихся в продолжительном лечении. Места развертывания лазаретов намечались дивизионным врачом на основе указаний начальника дивизии.

4) Головной эвакуационный пункт развертывался по распоряжению начальника санитарной части армий фронта на головной железнодорожной станции; впоследствии право перемещения головных эвакуационных пунктов было предоставлено начальникам санитарных отделов штабов армий.

5) Перевязочно-питательные пункты организовывались различными общественными организациями в качестве вспомогательных промежуточных ЭМЭ, особенно в зимнее время, при значительной протяженности путей эвакуации.

6) Армейские приемники развертывались у станций железных дорог и в узлах грунтовых путей эвакуаций средствами лечебных учреждений военных и общественных организаций в тех случаях, когда раненые и больные, эвакуируемые из войсковых соединений, не могли быть обеспечены головными эвакопунктами. При значительном удалении войск от железной дороги армейские приемники развертывались на грунтовых путях.

3адачи и содержание работы этапов медицинской эвакуации состояли в следующем: а) передового перевязочного пункта - оказание первоначальной помощи раненым, хирургические операции по жизненным показаниям, питание; б) главного перевязочного пункта - неотложная хирургическая и общеврачебная помощь, временное размещение и уход за ранеными до отправления на следующий этап, сортировка на четыре категории: возвращаемых в строй, следующих в тыл пешком, перевозимых в лечебные учреждения и неспособных выдержать перевозку; в) лазарета дивизии - лечение раненых и больных, дающих надежду на быстрое выздоровление, хирургическая и общемедицинская помощь госпитального характера; г) головного эвакуационного пункта - прием и сортировка раненых и больных, направление тяжелораненых и больных в тыловые эвакопункты, задержание не способных к перевозке, распределение легкораненых по лечебным учреждениям тылового района, отправление острозаразных больных по указаниям начальника санитарной части армий фронта.

Эта общая схема организации оказания медицинской помощи и эвакуации раненых и больных от линии фронта до конечно-выгрузочных (для санитарной эвакуации - погрузочных) железнодорожных станций выполнялась в разных армиях и на разных фронтах по-разному и в полной мере, конечно, не выдерживалась [23].

Предвоенная недооценка масштабов будущей войны и возможных потерь привели к тому, что в первый год войны ощущался острый недостаток коечной сети для размещения огромного потока раненых и больных, эвакуируемых с фронта. К ноябрю 1915 года емкость коечной сети расширилась и составляла уже 783 291 койку, из которых 105 647 принадлежали РОКК, а 256 664 – Земскому союзу и Всероссийскому союзу городов.

К концу войны количество коек в лечебных учреждениях достигло 1 млн. и было вполне достаточным. Годовые потери действующей армии ранеными не превышали 1 200 тыс., а средний оборот койки составлял 70 дней. Коечная сеть военно-медицинского ведомства охватывала лишь 43,2% от общей емкости, а 56,8% приходились на долю Красного Креста и других общественных организаций.

Распределение коек между театром военных действий и внутренними районами страны было не совсем рациональным: две трети коек были развернуты в тылу и только одна треть – на фронтах, что предопределило систему «эвакуации во что бы то ни стало», господствовавшую в течение всей войны.

В войсках в начале боевых действий было сформировано всего 52 военно-санитарных транспорта, в ходе войны количество последних возрастало, однако нормы – по одному на дивизию – достигнуть так и не удалось. К сентябрю 1915 года было сформировано 15 санитарных автоотрядов в составе 20 санитарных автомобилей (на 4 лежачих) каждый. Достигнуть здесь нормы – по одному санитарному автоотряду на корпус – также не удалось.

Уже в начале войны в стране стал ощущаться недостаток в медикаментах и хирургическом инструментарии. Дело в том, что из 118 наименований медикаментов каталога военного времени 80 предметов ввозились из-за границы, в том числе из Германии и Австро-Венгрии. Это побудило принца А.П. Ольденбургского в октябре 1914 года организовать две комиссии, одну – для рационального распределения имеющегося запаса медикаментов, а другую – для закупки их за границей, для чего государством было выделено 3 млн. рублей.

Петроградский завод военно-врачебных заготовлений по приказу А.П. Ольденбургского стал работать в три смены, а Институт экспериментальной медицины обеспечил бесперебойный выпуск вакцин и сывороток. По инициативе принца и на его личные средства было начато производство йода из морских водорослей, а также сбор лекарственных трав на Кавказе (на что было ассигновано 15 тыс. рублей).

Летом 1915 года по его указанию Земский союз приступил к строительству фабрики для изготовления лекарств из местного сырья. Все эти меры помогли стабилизировать ситуацию с медицинским снабжением действующей армии и лечебных заведений тыла страны. Особенно благополучно обстояло дело со снабжением войск индивидуальными перевязочными пакетами. Если в начале войны планировалось направлять на фронт в среднем по 710 тыс. пакетов в месяц, то фактически с сентября 1914 по март 1917 года ежемесячно их в среднем отправлялось на фронт по 1 622 400 штук [23].

Еще одной проблемой была неблагополучная санитарно-эпидемическая обстановка. Хотя начальный период войны не дал существенного повышения инфекционной заболеваемости в армии, но впоследствии ее рост стал настолько значительным, что возникла опасность широкого распространения инфекций. Армия «стала тем очагом, откуда эпидемии перебрались в глубь страны» [24].

Сведения о размере потерь в Русской армии от инфекционных болезней за все время Первой мировой войны представлены в таблице 4.

Таблица 4