Объект теории глоттогенеза в сравнении с объектом компаративистики.

Теория глоттогенеза

И сравнительно-историческое языкознание

 

Вводные замечания.

Глоттогенез и генезис человеческой культуры являются центральными проблемами антропогенеза, поскольку естественный язык все специалисты по антропогенезу называют одной из главных характеристик, отличающих человека от животного, а человеческую культуру в большой своей части считают чем-то производным от естественного языка. Проблема описания глоттогенеза настолько сложна, по ней было написано такое количество спекулятивных работ, ничего общего не имеющих с научными, что выведенное из себя Парижское лингвистическое общество одно время даже ввело мораторий на принятие к рассмотрению работ, посвященных этой теме. В России, раз приняв этот мораторий, многие лингвисты и до сих пор подозрительно смотрят на занятия этой темой. Действительно, до недавнего времени, в общем, не существовало достаточно фундированной научной методики, которая позволяла бы получать сколь-нибудь правдоподобные результаты в этой области. Однако в последнее время прогресс в исследовании проблемы вновь пробудил к ней большой интерес. Как отмечает Вяч. Вс. Иванов «Особенно интенсивно глоттогенез начали исследовать с конца 70-х гг., ему были посвящены специальный симпозиум Американской национальной академии наук (1976) и симпозиум ЮНЕСКО в Париже (1981). В 1984 г. учреждено Международное общество по исследованию глоттогенеза с центром в Париже» (Иванов 1990, 109). В настоящее время функционирует Общество эволюции языка в Нидерландах и др.

Из-за очевидной интердисциплинарности глоттогенетической теории в науке до сих пор нет единого мнения о том, какая научная дисциплина должна ей заниматься.

В отечественной лингвистике мнения о том, какая лингвистическая дисциплина должна заниматься этой важной антропогенетической темой, разделились. Так, тот же акад. Иванов считает, что ей должна заниматься компаративистика: «Изучается глоттогенез как комплексная проблема собственно лингвистическими методами (преимущественно в сфере сравнительно-исторического языкознания и исторической типологии), а также с помощью ряда смежных наук о человеке. Сравнительно-исторический метод позволяет путем сравнения праязыков отдельных макросемей (общим числом не более 10) наметить формы вероятного исходного праязыка homo sapiens sapiens, который после своего возникновения около 100 тыс. лет назад мог распасться на диалекты, давшие около 40-30 тыс. лет назад по мере расселения человека из Африки по Евразии и увеличения числа древних людей начало отдельным языкам (праязыкам макросемей» (Иванов 1990, 108). Другая точка зрения отражена в недавно вышедшем учебнике, принадлежащем перу одного из самых выдающихся специалистов в области компаративистики С. А. Старостину и его ученице С. А. Бурлак: «Вопрос о происхождении человеческого языка, строго говоря, не относится к компетенции компаративистики, но обращают его обычно именно к ней» (Бурлак, Старостин 2001, 173). Далее в учебнике очень сжато излагается суть проблемы, однако, отображение того, как соотносятся компаративистика и теория глоттогенеза, осталось за рамками этого изложения. Ниже я попытаюсь рассмотреть обе точки зрения и придти к некоторому заключению. Кроме того, в статье будут вкратце рассмотрены основные проблемы теории глоттогенеза, намечены основные пути развития этой дисциплины и разграничены сферы влияния компаративистики и теории глоттогенеза.

Теория глоттогенеза

И сравнительно-историческое языкознание

 

Вводные замечания.

Глоттогенез и генезис человеческой культуры являются центральными проблемами антропогенеза, поскольку естественный язык все специалисты по антропогенезу называют одной из главных характеристик, отличающих человека от животного, а человеческую культуру в большой своей части считают чем-то производным от естественного языка. Проблема описания глоттогенеза настолько сложна, по ней было написано такое количество спекулятивных работ, ничего общего не имеющих с научными, что выведенное из себя Парижское лингвистическое общество одно время даже ввело мораторий на принятие к рассмотрению работ, посвященных этой теме. В России, раз приняв этот мораторий, многие лингвисты и до сих пор подозрительно смотрят на занятия этой темой. Действительно, до недавнего времени, в общем, не существовало достаточно фундированной научной методики, которая позволяла бы получать сколь-нибудь правдоподобные результаты в этой области. Однако в последнее время прогресс в исследовании проблемы вновь пробудил к ней большой интерес. Как отмечает Вяч. Вс. Иванов «Особенно интенсивно глоттогенез начали исследовать с конца 70-х гг., ему были посвящены специальный симпозиум Американской национальной академии наук (1976) и симпозиум ЮНЕСКО в Париже (1981). В 1984 г. учреждено Международное общество по исследованию глоттогенеза с центром в Париже» (Иванов 1990, 109). В настоящее время функционирует Общество эволюции языка в Нидерландах и др.

Из-за очевидной интердисциплинарности глоттогенетической теории в науке до сих пор нет единого мнения о том, какая научная дисциплина должна ей заниматься.

В отечественной лингвистике мнения о том, какая лингвистическая дисциплина должна заниматься этой важной антропогенетической темой, разделились. Так, тот же акад. Иванов считает, что ей должна заниматься компаративистика: «Изучается глоттогенез как комплексная проблема собственно лингвистическими методами (преимущественно в сфере сравнительно-исторического языкознания и исторической типологии), а также с помощью ряда смежных наук о человеке. Сравнительно-исторический метод позволяет путем сравнения праязыков отдельных макросемей (общим числом не более 10) наметить формы вероятного исходного праязыка homo sapiens sapiens, который после своего возникновения около 100 тыс. лет назад мог распасться на диалекты, давшие около 40-30 тыс. лет назад по мере расселения человека из Африки по Евразии и увеличения числа древних людей начало отдельным языкам (праязыкам макросемей» (Иванов 1990, 108). Другая точка зрения отражена в недавно вышедшем учебнике, принадлежащем перу одного из самых выдающихся специалистов в области компаративистики С. А. Старостину и его ученице С. А. Бурлак: «Вопрос о происхождении человеческого языка, строго говоря, не относится к компетенции компаративистики, но обращают его обычно именно к ней» (Бурлак, Старостин 2001, 173). Далее в учебнике очень сжато излагается суть проблемы, однако, отображение того, как соотносятся компаративистика и теория глоттогенеза, осталось за рамками этого изложения. Ниже я попытаюсь рассмотреть обе точки зрения и придти к некоторому заключению. Кроме того, в статье будут вкратце рассмотрены основные проблемы теории глоттогенеза, намечены основные пути развития этой дисциплины и разграничены сферы влияния компаративистики и теории глоттогенеза.

Объект теории глоттогенеза в сравнении с объектом компаративистики.

Во многих работах по сравнительно-историческому языкознанию отмечается, что в качестве результатов реконструкции компаративисты всегда получают семиотическую систему, по своему типу ничем от исходной не отличающуюся, т. е. вновь получают естественный язык со всеми теми признаками, которые отличают его от языка животных. Ж. Вандриес писал по этому поводу: «… в какие бы древние времена ни проникал исследователь, он всегда имеет дело только с языками уже высоко развитыми, имеющими за собой большое прошлое, о котором мы не знаем ничего. Мысль о том, что путем сравнения существующих языков можно восстановить первичный язык (в моей терминологии – протоязык, А. Б.), – химера. Этой мечтой тешили себя когда-то основатели сравнительно-исторической грамматики: теперь она уже давно оставлена» (Вандриес 1937, 20-21). В упомянутом учебнике С. А. Старостина и С. А. Бурлак практически та же мысль выражается другим способом: авторы пишут о том, что в языке имеется два компонента: врожденная языковая компетенция (нечто вроде предложенного С. К. Шаумяном (1965) генотипического компонента языковой структуры, в дальнейшем я так и буду его называть), которая является общей для всех языков Земли и не меняется с момента становления homo sapiens sapiens как вида. «Если когда-то оно (внутреннее устройство языка – А. Б.) было иным, это было еще до становления вида Homo sapiens – иначе ожидалось бы наличие несовместимых коммуникационных систем у различных его представителей» (Бурлак, Старостин 2001, 6). Другой компонент языка – «оболочка универсального (компонента – А. Б.) языка, система индивидуально-языковых единиц и правил, сильно различающихся в разных языках» (там же). Изменяется с некоторых пор только последняя. Это положение дает в руки ключ к пониманию того, как авторы видят предмет сравнительно-исторического языкознания: оно изучает языковые изменения на том участке развития языка Homo sapiens, на котором не меняется его генотип.

Теория глоттогенеза занимается изменениями семиотической системы гоминид, существующей в исходной (незвуковой) фазе развития (в наблюдаемом виде только у ближайших биологических родственников человека – приматов), на том отрезке времени, когда она претерпела генотипические изменения и превратилась в звуковой язык с чертами, кардинально отличающими его от звуковых и незвуковых семиотических систем животных (наличием фонем, членимостью и структурной организацией сообщения, комбинируемостью знаков и их компонентов и т. д.).

Отмечу при этом, что компаративистике для получения адекватных результатов никакая методика, кроме сравнительно-исторической, не нужна, ее исследования не должны выходить за рамки лингвистики. Для получения правдоподобных результатов в теории глоттогенеза требуется сотрудничество большого содружества научных дисциплин: археологии, биологии (в частности, генетики и этологии), антропологии, мифологии, лингвистики, нейрофизиологии, анатомии (см., например, Иванов 1990, 1976). Кроме того, теория глоттогенеза не может рассматриваться в отрыве от общей теории семиогенеза (эволюции знаковых систем), частью которой она является (см. по этому поводу Nöth 2000, Барулин 1998, 2002а, б).

Таким образом, в своем исследовании теория глоттогенеза и компаративистика идут во встречном направлении: компаративистика занимается ступенчатой реконструкцией праязыков и идет от материала современных языков все дальше и дальше, вглубь истории, а теория глоттогенеза идет от зоосемиотических систем гоминид к тем первым языкам homo sapiens (протоязыкам), которые дали начало всем современным языкам Земли. Интересы обеих научных дисциплин смыкаются в области становления протоязыков человечества. Здесь же проходит и раздел сфер исследования этих двух научных дисциплин. Если, далее, понимать глоттогенез как переход от зоосемиотических систем животных к человеческому языку, то, вопреки мнению Вяч. Вс. Иванова, следует констатировать, что канат, который компаративистика опускает в бездну древности для того, чтобы спуститься по нему до того ее уровня, на котором происходил процесс глоттогенеза, не достает до желаемой отметки.

Из всего этого следует вывод, что неспециалисты напрасно обращаются к компаративистам с вопросом о том, что они могут сказать о глоттогенезе, исходя только из своих методов, они им ничего о глоттогенезе поведать не смогут. Если считать, что лингвистика должна быть ведущей дисциплиной, занимающейся глоттогенезом, то поддисциплина, которой должен быть отдан приоритет в исследованиях этой проблемы, должна быть отдельной от компаративистики теорией.