Особенности текстового общения

 

С ролью Говорящего как субъекта речевого акта соотносима роль Пишущего как субъекта акта письменной коммуникации. Между обоими видами языковых актов есть много сходств. Общей является структурная схема: субъект и объект деятельности (или взаимодействующие субъекты), её цель, мотив, способ (в данных случаях вербальный), результат.

Различия заключаются в следующем

1) Пишущий, как и Говорящий, тоже создаёт своё коммуникативно-прагматическое поле, центром которого он и является, обозначая себя словом Я. Он тоже выделяет кого-то на роль адресата своего сообщения, т.е. своего Читателя, обозначая его словом Ты / Вы. Но поле взаимодействия между Я и Ты энергетически слабее.

В печатных произведениях может наблюдаться своего рода умаление роли создателя. Вместо Я нередко употребляется так называемое авторское Мы (на актах зашиты диссертаций члены совета в подобных случаях любят поиронизировать: Мы — это Вы лично или же вместе с научным руководителем?).

Иногда Я заменяется выражением типа Автор данной работы … Более высокая степень деперсонализации представлена в выражении В данной работе…

Самоустранение автора может быть доведено до предельной степени: Но сам языковой материал свидетельствует об обратном.

Подобные конструкции призваны свидетельствовать о скромности автора, но при этом нередко затушёвываются различия между чужими (или общепринятыми) взглядами и личной, авторской позицией. Думаю, что для научных сочинений всё-таки вполне уместно местоимение Я, и очень многие серьёзные авторы (среди них Л. Витгенштейн, Дж.Л. Остин, Дж.Р. Сёрл, Г.П. Грайс, Дж.Н. Лич, у нас Л.В. Щерба и многие другие) им не пренебрегают.

2) В письменном общении между коммуникантами, как правило, нет непосредственного.контакта, т.е. коммуникация лицом к лицу (face-to-face) не происходит.

3) Теряет свою актуальность такой дейктический знак, как сейчас. В устной коммуникации время создания и время приёма высказывания в основном совпадают. А между созданием текста и временем его приёма обязательно наблюдается разрыв, пусть даже минимальный. Нередко интервал может быть очень большим, так что текст становится для нас историческим памятником.

4) Часто не совпадают место совершения письменного акта и место получения адресатом текста.

5) Не всякий устный коммуникативный акт легко транспонируется в письменный. Не всегда письменный коммуникативный акт может быть транспонирован в устный, особенно если мы имеем дело с текстом типа математического или текстом, насыщенным схемами и диаграммами.

6) Магнитофонная запись устного высказывания ещё не делает его текстом. Она остаётся лишь фиксацией речи, репрезентируя не всю речевую обстановку в целом.

7) Изучение естественной устной коммуникации нередко подменяется анализом сконструированных писателем диалогов. Они лишены спонтанности. Это лишь плоды творческого вымысла, авторской фантазии. И использование таких источников может быть оправдано лишь отсутствием условий для работы исследователя непосредственно в среде носителей изучаемого языка.

8) Нужно различать обмен частными письмами (с использованием как обычной, так и электронной почты) и обмен официальными текстами. Частная переписка ещё учитывает, кто является Пишущим и его Адресатом. В ней не исключается употребление форм Я и Ты (либо вежливого Вы). Обычны обращения (вокативы) различного характера.

В официальной переписке текст может быть адресован конкретному лицу (или группе лиц), но он обычно бывает исполнен кем-то из технических работников, а подписан административным лицом. Отправитель-администратор вряд ли может считаться носителем роли Я. Форма Я в таком тексте, как правило, отсутствует. В лучшем случае его заменяет личная подпись руководителя учреждения.

9) И в устном, и в письменном общении могут использоваться разнообразные невербальные коммуникативные средства. Однако их наборы совершенно неодинаковы по своему составу.

В первом случае это жесты, мимика, особые модуляции голоса и т.п. Во втором случае вспомогательную роль играют почерк, вид и размер шрифта, стиль оформления текста, наличие сносок, зрительные иллюстрации и даже характер бумаги.

Но главенство в обеих формах языковой коммуникации сохраняется за вербальными знаками.

10) Весьма заметным может быть отчуждение автора от адресата, доходящее до злоупотребления возможностями новейшей техники коммуникации. Особо хочется сказать о массовой рассылке рекламных материалов электронной почтой. Правда, занимающиеся этой сферой бизнеса ссылаются на отсутствие соответствующих запретов в нашем законодательстве, что, впрочем, их не извиняет и не украшает. Но, предлагая нам разного рода услуги, они прячутся за фиктивными обратными адресами и обычно не называют себя. Они не приглашены нами к участию в коммуникации. Спам мы все не любим и обычно не утруждаем себя чтением таких сообщений..

11) Фактор Адресата одинаково важен для речевого и текстового общения. Он побуждает Говорящего и Пишущего к выбору и определённых языковых знаков, а также знаков иных коммуникативных кодов, и определённого способа подачи информации, и определённого стиля поведения.

12) В коммуникативно-прагматическое пространство Говорящего может оказаться включён посторонний слушатель. не являющийся адресатом. Фактор постороннего слушателя Говорящим часто учитывается: он либо строит своё сообщение так, чтобы не всё, что важно только для него и его адресата, становилось достоянием чужих ушей, либо он допускает сознательную, целенаправленную “утечку” какой-то информации на сторону.

В текстовое общение тоже могут оказаться включены посторонние Читающие. Это или случайные лица, среди которых могут быть и собиратели компрометирующей информации, или облечённые соответствующими контрольными правами цензоры, досужие журналисты, представители тех или иных служб и т.п. И автор письменного сообщения так или иначе учитывает их наличие.

13) В заключение ещё раз отмечу, что речевой акт и текстовый акт — феномены разного плана и изучаться они должны различными методами.

По-настоящему эгоцентричен лишь акт речевого, устного общения. А такое общение стало предметом лингвистики относительно недавно. В пробуждении исследовательского внимания к нему особенно заметна заслуга прагматики.

______________

Литература к теме 4 «Прагматическое пространство Говорящего»

 

Арутюнова, Н.Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. ОЛЯ. 1981. Т. 40. № 4.

Бенвенист, Эмиль. Общая лингвистика. М., 1974.

Богданов Коммуникативная компетенция и коммуникативное лидерство // Язык, дискурс и личность. Тверь, 1990. С. 26—32.

Богданов, В.В. Речевое общение: Прагматические и семантические аспекты. Л., 1990.

Богданов, В.В. Текст и текстовое общение. СПб, 1993.

Бюлер, Карл. Теория языка: Репрезентативная функция языка. М., 1993.

Дорофеева, И.В. Английское обращение в лингвопрагматическом (деятельностном) аспекте // Тверской лингвистический меридиан. Вып. 5. Тверь, 2004. С. 62—84.

Кацнельсон, С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. М.; Л., 1965.

Кашкин, В.Б. Введение в теорию коммуникации. Воронеж, 2000.

Кларк, Герберт Г., Карлсон, Томас Б. Слушающие и речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17: Теория речевых актов. М., 1986. С. 270—321.

Макаров, М.Л. Основы теории дискурса. М., 2003.

Почепцов Г.Г. Слушатель и его роль в актах речевого общения // Языковое общение: Единицы и регулятивы. Калинин, 1987. С. 25—38.

Степанов, Ю.С. В поисках прагматики (проблема субъекта) // Изв. АН СССР. ОЛЯ. 1981. Т. 40. № 4. С. 325—332.

Степанов, Ю.С. В трёхмерном пространстве языка. М., 1985.

Сусов, И.П. Предложение как лингвосемиотический феномен // Сб. науч. тр. МГПИИЯ. Вып. 112. М., 1977. С. 97—108.

Сусов, И.П. Семантические функции основных лингвосемиотических объектов // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин, 1978. С. 122—138.

Сусов, И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин, 1980.

Сусов, И.П. Личность как субъект языкового общения // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. С. 9—16.

Сухиз, С.А. Личность в коммуникативном процессе. Краснодар, 2004.

Сухих, С.А., Зеленская, В.В. Прагмалингвистическое моделирование коммуникативного процесса. Краснодар, 1998.

Якобсон, Р.О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972. С. 95—113.

Brown, Gillian, Yule< George. Discourse Analysis. Cambridge, 1986.

Levinson, Stephen C. Pragmatics. Cambridge etc., 1985.

Lyons, John. Semantics. Volumes 1—2. Cambridge etc., 1979.

Moeschler, Jacques et Reboul, Anne. Dictionnaire encyclopédique de pragmatique. Paris, 1994.

Reboul, Anne et Moeschler, Jacques. La pragmatique aujourd’hui: Une nouvelle science de la communication. Paris, 1998.

 

 

Глава 5

ПЕРФОРМАТИВЫ

Констативы и перформативы

К объектам акциональной прагматики языка относятся как простые единицы речевой деятельности, так и сложные по своему строению коммуникативные события. Её интересует, как говорящие производят в процессе своей деятельности высказывания и их комплексы, выражая в них свои цели и намерения с учётом контекста общения, и как слушающие осуществляют их смысловую интерпретацию (обработку) в конкретном контексте языкового общения.

На начальном этапе развития прагматика (и конкретно — такой её раздел, как Теорияречевыхактов) сосредоточила внимание на том, каким образом говорящий субъект реализует своё Я, творя элементарные речевые высказывания эгоцентрического характера (перформативы в частности и речевые акты вообще), и как говорящий вкладывает в эти произведения свои целевые задания (интенции, иллокутивные цели), ориентируясь на определённого адресата (слушающего) в рамках данного коммуникативно-прагматического пространства и стремясь учесть условия успешности языковых действий.

Иными словами, акциональный подход побуждает исследователя сперва сосредоточиться на говорящем / пишущем, на условиях и правилах успешности совершаемых им устных и письменных актах. Слушающий / читающий пока не находится в зоне активного интереса. Его действия по восприятию и интерпретации смысла высказываний попадают главным образом в ведение контенсивного аспекта прагматики (Теории прагматическогозначения), и о них речь пойдёт позже в главах 8—10 этой книги.

Перформативность и иллокутивность — два главных намеченных Дж. Остином измерения, которыми оперирует теория речевых актов.

Классический вариант теории речевых актов, которая явно опирается на деятельностный принцип, создавался Дж.Л. Остином начиная с 1939 г. и был серьёзно переработан его учеником Дж.Р. Сёрлом. Начала теории были изложены в 12 лекциях, прочитанных Остином в 1955 г. в Гарварде. Их текст был опубликован посмертно под названием «How to Do Things with Words» (1962). Эта философско-логическая деятельностная теория языка вызвала широкий международный резонанс. Появилось много последователей, а вместе с ними и оппонентов не только в философии языка, но и в смежных науках, в том числе в лингвистике.

С. Левинсон свидетельствует, что влияние Л. Виттгенштейна на Дж. Остина не было особенно большим: первый преподавал в Кембридже, а деятельность второго в основном была связана с Оксфордом. Дж. Остин скорее продолжал работать в духе аристотелевской традиции и построил собственную оригинальную модель.

Исходный тезис Дж. Остина гласил, что до сих пор философия занимается предложениями / высказываниями утвердительного (ассертивного) дескриптивного характера, содержание которых оценивается по шкале «истинно — ложно». Они обращены к явлениям мира, локализуемым вне сферы данного высказывания, описывают мир.

Таковы, например, высказывания:

 

(5-1) Сейчас стоит ясная погода.

(5-2) Виктор вчера сдал экзамен по введению в языкознание на отлично.

(5-3) Людвиг Витгенштейн — один из величайших философов 20 века.

(5-4) ^? Король Франции лыс. (Но в современной Франции нет короля.)

(5-5) ^? На Марсе сепаратисты снова подняли мятеж. (Но Марс необитаем.)

 

Однако имеются утвердительные по форме высказывания, которые не могут быть охарактеризованы по шкале истинности. Они служат не описанию, а преобразованию положений дел в мире и манипулированию ментальными состояниями и поведением слушающих. Такие высказывания не истинны и не ложны. Они не просто языковые построения, а реальные действия говорящего.

Ср., например:

 

(5-6) Я прошу тебя дать мне эту книгу на пару дней.

(5-7) Я прошу тебя извинить меня за опоздание.

(5-8) Предупреждаю тебя в последний раз о неприятных последствиях.

(5-9) Выражаю вам мои соболезнования.

(5-10) Считаю тебя виновным в случившемся.

 

Эти высказывания квалифицируются как искренние или неискренние. Их Дж. Остин назвал перформативами, противопоставив их констативам. Этой дихотомии он посвятил в своих лекциях очень много внимания.