Песнопение Литургии Преждеосвященных даров «Ныне Силы Небесные»27

О литургической поэзии

 

Содержание

 

1. Утренние евангельские стихиры. Стихира глас восьмой................................. 2

2. Воскресный тропарь 3 гласа «Да веселятся небесная»...................................... 8

3. Сретенская стихира «Иже на херувимех носимый».......................................... 12

4. Сретенская стихира «Ветхий деньми»................................................................. 17

5. Молитва преподобного Ефрема Сирина.............................................................. 21

Песнопение Литургии Преждеосвященных даров «Ныне Силы Небесные»27

7. Стихира Благовещению Пресвятой Богородицы «Совет превечный»......... 30

8. Стихира Крестопоклонной недели «Радуйся, живоносный Кресте»............. 34

Тропарь преподобной Марии Египетской «В тебе, мати, известно спасеся»36

10. Стихира Великой среды «Яже во многие грехи впадшая жена»................... 40

11. Тропарь Великого четверга................................................................................. 45

12. Песнь приношения в Великую субботу «Да молчит всякая плоть».............48

13. Тропарь Преображения Господня........................................................................ 51

14. Тропарь Успения Пресвятой Богородицы........................................................ 54

Комментарий Ольги Седаковой вместе с комментарием о. Фёдора Людоговского был опубликован в журнале "Нескучный сад". На сайте они даются в обратной последовательности.

 

Комментарий первый.

Утренние евангельские стихиры. Стихира глас восьмой.

 

Греческий оригинал:

Τὰ τῆς Μαρίας δάκρυα οὐ μάτην χεῖνται θερμῶς·

ἰδοὺ γὰρ κατηξίωται, καὶ διδασκόντων Ἀγγέλων,

καὶ τῆς ὄψεως τῆς σῆς ὦ Ἰησοῦ·

ἀλλ' ἔτι πρόσγεια φρονεῖ,

οἷα γυνὴ ἀσθενής·

διὸ καὶ ἀποπέμπεται μὴ προσψαῦσαί σοι Χριστέ.

Ἀλλ' ὅμως κήρυξ πέμπεται τοῖς σοῖς Μαθηταῖς,

οἷς εὐαγγέλια ἔφησε,

τὴν πρὸς τὸν πατρῷον κλῆρον ἄνοδον ἀπαγγέλλουσα.

Μεθ' ἧς ἀξίωσον καὶ ἡμᾶς,

τῆς ἐμφανείας σου,

Δέσποτα Κύριε.

 

Церковнославянский перевод:

Мариины слезы не всуе проливаются тепле,

Се бо сподобися и учащих Ангелов,

И видения Самого Иисуса.

Но еще земная мудрствует, яко жена немощная:

Темже и отсылается не прикасатися Христу.

Но обаче проповедница посылается Твоим учеником,

Имже благовествование носящи,

Еже ко Отеческому жребию восход возвещающи.

С неюже сподоби и нас явления Твоего, Владыко Господи.

 

Перевод на русский иеромонаха Амвросия (Тимрота):

Горячие слезы Марии

не напрасно проливаются;

Ибо вот – она удостоена и наставления Ангелов,

и лицезрения Тебя, о Иисусе!

Но ещё о земном она думает, как немощная женщина,

и потому прикоснуться к Тебе, Христе, не допускается;

Однако же как провозвестница посылается к Твоим ученикам,

Которым сообщила благую весть,

Возвещая о восхождении Твоем к Отеческому наследию.

С нею удостой и нас явления Твоего,

Владыка Господи!

 

Перевод Ольги Седаковой:

Мариины слезы не напрасно проливаются горько:

Ибо вот, удостоилась она и поучения от ангелов,

И лицезрения Самого Иисуса.

Но ещё о земном помышляет (или: по-земному думает) она, слабая женщина,

Потому и не дозволяется ей прикоснуться ко Христу.

Но однако же вестницей посылается она к Твоим Ученикам,

Принести им добрую весть

О грядущем Твоем к наследию Отеческому восхождении

(т.е. о том, что Ты восходишь к наследию Отца).

С нею вместе удостой и нас явления Твоего, Владыка Господи.

Ольга Седакова. Sub specie poeticae.

Вообще говоря, вполне удовлетворительные переводы наших стихир сделаны ещё в конце XIX века Иваном Ловягиным[1]. Существуют и современные версии. Тот перевод, который предлагается здесь, сделан таким образом, чтобы по возможности сохранять порядок слов славянского оригинала. Изменение этого порядка облегчило бы чтение текста. Но сам порядок слов в церковнославянской гимнографии – очень важная часть его поэтики. Об этом я надеюсь сказать в дальнейшем. Пока замечу, что странный для русскоязычного восприятия, извитой, инверсированный порядок слов в литургических текстах – едва ли не первый сигнал того, что нам сообщается поэтическое (стихотворное) изложение. Но о молитвословном стихе мы будем говорить в дальнейшем. Тем не менее, текст, который бы начинался не всем знакомыми словами «Мариины слезы», а, как у И.Ловягина, «Не напрасно проливались» – это уже несколько другой текст. Первые слова песнопения имеют самое большое значение, и часто то или иное песнопение вспоминают и приводят по его первым словам.

К некоторым словам стихиры даётся лингвистический комментарий (как здесь к словам «тепле» и «проповедница»). Этим мне хочется обратить внимание читателей на те несовпадения славянских значений с русскими, которым посвящён мой словарь[2].

Мариины слезы не напрасно проливаются горько [3]:

Ибо вот, удостоилась она и поучения от ангелов,

И лицезрения Самого Иисуса.

Но ещё о земном помышляет (или: по-земному думает) она, слабая женщина,

Потому и не дозволяется ей прикоснуться ко Христу.

Но однако же вестницей [4] посылается она к Твоим Ученикам,

Принести им добрую весть

О грядущем Твоем к наследию Отеческому восхождении

(т.е. о том, что Ты восходишь к наследию Отца).

Комментарий второй.

Да веселятся небесная,

да радуются земная;

Яко сотвори державу

Мышцею Своею Господь,

Попра смертию смерть,

первенец мертвых бысть;

Из чрева адова избави нас,

Да веселится всё небесное,

Да радуется всё земное,

ибо явил могущество руки Своей Господь:

Попрал смертию смерть,

Из чрева ада избавил нас

Да веселятся на небесах,

Да радуются на земле!

Ибо явил могущество

Мышцы Своей Господь:

Попрал смертию смерть,

Первенцем из мертвых стал,

Из чрева адского вывел нас

Да веселятся на небесах,

Да радуются на земле!

Ибо явил могущество

Мышцы [7] Своей Господь:

попрал [8] смертию смерть,

Первенцем из мертвых стал,

Из чрева адского вывел нас

и даровал миру [9] великую милость [10].

Наш предыдущий комментарий мы начали с темы цельности: цельности службы, которая собирается, как мозаика, из отдельных песнопений. Сегодня мы продолжим эту тему: и каждое, самое малое песнопение в каком-то смысле представляет собой мозаику. Оно включает в себя прямые цитаты, отсылки, постоянные символы и образы из Св. Писания и других песнопений. Автор стихиры или тропаря сочиняет песнопение в исходном смысле глагола со-чинять, com-ponere: он не «придумывает» нечто, а со-полагает, рас-полагает, приводит в строй «готовый» материал в каком-то новом порядке. Это работа далеко не механическая, как кто-то может подумать, а творческая и поэтическая. В каждой, взятой им из другого источника частице – стихе, словосочетании, – в новой композиции засветится новый смысл.

Можно подумать, что это свойство литургической поэзии противопоставляет ее поэзии нового времени. Это отчасти верно[11]. Художник нового времени предполагает, что он творит из ничего, или почти из ничего, «из сора»:

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи…

(Анна Ахматова)

Храмовый художник творит из золота, из драгоценных веществ, и в прямом, и в метафорическом смысле. В метафорическом – поскольку он (поэт) берет драгоценные, почитаемые им изречения, которые и сами по себе достаточно значительны и весомы! И можно сказать, что к каждому слову он относится как к драгоценности, даже если это не цитата из Псалма. Он не собирается их «деформировать», «остранять» и вообще проделывать над ними какие-то операции, описанные филологами ХХ века. Он хочет дать им прозвучать в полноте, на смысловом просторе. Смысловой простор, смысловое пространство – и есть то, что творит автор песнопения. В нем располагаются знакомые по другим употреблениям слова и фразы.

В нашем случае – это пространство тропаря. Тропарь – краткая форма, обобщающая, а не повествовательная. о.Фёдор Людоговский написал о назначении тропаря: дать некоторую смысловую сумму события, о котором идет речь, его богословское понимание, изложенное в форме хвалы. Древнейшая форма литургической поэзии, тропарь (мы говорим сейчас о тропаре как отдельном гимне, а не о тропаре – части других более поздних жанров) – самое отточенное, самое изысканное словесное построение среди всех литургических жанров. Его греческое название принято связывать со словом «трофей», знак победы. Богословский смысл излагается в модусе победной песни – как и повелось со времён Ветхого завета (ср. песнопения Ветхого Завета, которые в Новом Завете продолжаются в Песнях Захарии, Елизаветы, Богородицы). Особенно естественна эта победная тема в связи с Воскресением Христовым. О Воскресении наш тропарь говорит как о победе в сражении – победе над смертью, адом и (косвенно в нашем тексте) грехом.

И это совсем краткое песнопение переполнено цитатами и отсылками! Многие из них уже назвал о.Фёдор. Замечу ещё одно: первые две строки, обращение к небесному и земному с призывом радоваться и веселиться. Это отсылает нас не к чему иному, как к первому стиху Книги Бытия «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1,1). Сотворённый мир изначально состоит из неба и земли[12]. Это его два нераздельных и контрастных начала. В христианской традиции небо противопоставляется земле прежде всего как мир бесплотный «умный»), бессмертный, святой – «иной» по отношению к земному, смертному, грешному, не обладающему последней мудростью (в предыдущей воскресной стихире было сказано, что Магдалина думает еще «по-земному»). О святых говорят, что они являют «небо на земле». «Небом на земле» называют храм и богослужение. Я думаю, очень важен ещё один момент сопоставления неба и земли: его нам даёт Молитва Господня: «да будет воля Твоя яко на небеси и на земли». Небо – это то пространство, где (в отличие от земли) полностью исполняется воля Божия. На земле об этом можно только молить.

Обращение к небу и земле – то есть, ко всему творению – особенно часты в песнопениях Рождества и Пасхи. Эти два события говорят о Новом творении.

Радоваться и веселиться – два близких значения. Но, как правило, с небесами в литургической поэзии связано веселие, а с землёй – радость.

Итак, все, что в небе и все, что на земле, призывается к ликованию: одержана «непобедимая победа». Воскресение, как мы уже сказали, созерцается в нашем тропаре как победа в великой битве. Образ мышцы Божией (см.примечания к переводу), которая являет Свою мощь, обычно в Псалмах связан с военной темой, с победой над врагами Божьими. «Последний враг» – смерть (см. комментарий к переводу). В других случаях говорят о длани, деснице, руке Божией («руце Твои создаста мя»; «бысть на мне рука Господня»). Образ победителя, попирающего врага (встающего стопой ему на грудь или шею) – общий образ нашего воскресного отпустительного тропаря и тропаря Пасхального. Сила, которой побеждается смерть, грех, ад – добровольная крестная смерть Самого Христа.

Обратим внимание на то, что последние стихи нашего тропаря, по смыслу также повторяющие Пасхальный тропарь, необычны. В Пасхальном тропаре о воскрешении умерших говорится в третьем лице, как бы со стороны: «и сущим во гробех живот дарова». Здесь это излагается в первом лице: нас вывели из ада! Значит ли это, что мы восклицаем от лица умерших, узников ада? Оставляю на размышление читателя это необычное изложение пасхального события.

Еще одно цитатное примечание. У нас есть уже в этом тропаре телесные образы руки (мышцы) и стопы Божией (попрал, т.е. встал стопой). К ним нужно прибавить чрево ада. Некоторые переводчики на русский предпочитают обойтись без этого образа, говоря о глубине ада. Но глубина эта не абстрактна: это глубина внутренностей некоего существа. Ад и смерть, как заметил о.Фёдор, изображаются в виде всепожирающих чудовищ. И, я думаю, несомненно (поскольку мы встречаем его в пасхальных песнопениях) здесь есть сопоставление с чревом другого чудовища: кита, поглотившего пророка Иону. Образ освобождения от смерти сближается с выходом Ионы из чрева кита. Первенец из мертвых выходит из страшного чрева и выводит с Собой нас.

Мы не коснулись звукового построения нашего тропаря. Об этом, как и о таких моментах поэтики песнопений, как параллелизм, о котором начал говорить о.Фёдор, и о ещё более характерном для библейского, псалмического и литургического текста хиазме, мы поговорим в дальнейшем.

 

Священник Фёдор Людоговский:

Отпустительный воскресный тропарь третьего гласа, который, как и большинство тропарей, мы слышим и на вечерне, и на утрене, и на часах, и на литургии – т.е. на протяжении всей воскресной службы, вновь и вновь возвещает нам радость Воскресения Христова – хотя самого слова воскресение или восстание здесь нет.

Начало тропаря отмечено конструкцией, в которой мы наблюдаем характерное и для библейской поэзии и, в немалой степени, для византийской гимнографии явление – синтаксический параллелизм: в двух соседних строчках (Да веселятся небесная, / да радуются земная…) разными словами говорится об одном и том же (или, в иных случаях, о сходных, смежных или даже прямо противоположных явлениях и событиях), при этом используются тождественные формы разных слов. Можно не знать греческого (равно и церковнославянского, и русского) языка – однако достаточно посмотреть на первые две строки тропаря, чтобы уловить их общность: в греческом оригинале это одинаковые окончания находящихся друг под другом слов и одна и та же форма артикля в середине строки; в церковнославянском и русском переводе – это повторяющиеся частица да и местоимением всё, окончания глагольных форм и прилагательных.

Синтаксический параллелизм – норма для псалмов. Чтобы далеко не ходить за примерами, возьмём начало 50-го псалма:

И от греха моего очисти мя.

Согласитесь, нельзя не заметить попарного сходства первой и второй, третьей и четвертой строк.

Вернёмся к воскресному тропарю. Небо и земля, ангелы и люди призываются к радости и веселью, ибо Господь явил мощь Своей руки: Своею смертью он попрал смерть, имевшую власть над человеческим родом вследствие грехопадения прародителей. Заметим, что те же слова (смертию смерть поправ) присутствуют и в тропаре Пасхи, который по своему содержанию, конечно, тоже является воскресным тропарём, однако, находится не в Октоихе, как тропари восьми гласов, а в Цветной Триоди.

Далее в тексте тропаря Господь именуется первенцем из мертвых. Это выражение заимствовано из новозаветных писаний: так Сын Божий назван в послании апостола Павла к Колоссянам (И Он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство, ибо благоугодно было, чтобы в Нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою всё, умиротворив через Него, Кровию креста Его, земное и небесное. – Кол 1:18-20) и в Откровении ап. Иоанна Богослова (Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его, и от Иисуса Христа, Который есть свидитель верный, первенец из мертвых, и владыка царей земных. – Откр 1:4-5), а также в первом послании Коринфянам (хотя здесь в греческом оригинале использованы несколько иные, однако синонимичные слова): Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших (1 Кор 15:20).

Ад в гимнографии (и иконографии) нередко изображается как некое чудовище, поглотившее души людей. И вот Христос избавил нас, вывел, освободил из чрева этого чудовища – и даровал мир, т.е. всему человечеству (заметим: не из-за каких-то наших заслуг, а исключительно по Своей любви) великую милость.

Опубликовано на сайте журнала "Нескучный сад" (13.02.2013)

http://olgasedakova.com/Poetica/1129

 

Комментарий третий.

Иже на Херувимех носимый

И певаемый от Серафим,

Голубина же два птенца,

Якоже прежде возвести ми,

Херувимами носимый

И воспеваемый Серафимами,

Тот, кого Херувимы носят

И воспевают Серафимы,

Как некогда обещал Ты мне,

Комментарий четвертый.

Ветхий деньми,

Днесь младенец видится,

И старцу дается.

Темже отпусти раба Твоего

От соуз сея плоти,

Древний днями,

По Закону в храм приносится

И старцу вручается.

От века сокровенное,

и в эти последние дни явившееся, –

Древний днями

И в последние дни явленное,

Отпусти же раба Твоего

Из узилища плоти сей

Комментарий пятый.

Ей, Господи, Царю,

Аминь.

 

Перевод Ольги Седаковой:

Господи и Владыка жизни моей!

Комментарий шестой.

Ныне Силы Небесныя

С нами невидимо служат,

Се бо входит Царь Славы,

Верою и любовию приступим,

Ныне Силы Небесные

С нами невидимо служат,

Ибо вот, входит Царь Славы,

Яко да Царя всех подымем

Аллилуиа.

 

(Таинственно изображая Херувимов, и Животворящей Троице трисвятую песнь с ними вместе воспевая, оставим все житейские заботы, чтобы принять Царя вселенной, невидимо сопровождаемого воинством Ангельских чинов. Аллилуиа).

«Ныне Силы небесные» (точнее, первые четыре стиха песнопения) говорит о том же: о сослужении людей и ангелов при триумфальном царском входе Христа. Больше того: оно включает в себя те же слова: «тайно», «невидимо», «дориноситися», «Царь». Она так же начинает с ангелов (именуя их иначе). Но ее общее звучание (и фонетическое, в том числе) иное. В этом песнопении больше молчания – одной из общих тем Великого Поста.

Отметим некоторые различия.

Ангелы и люди не сближены здесь так, как в «Херувимской»: ангелы «с нами служат», но мы не «изображаем их», не принимаем на себя их образ и не поем с ними их песнь, известную из пророческого откровения («Свят, свят, свят…»). Еще дальше разведет людей и ангелов песнопение Входа Великой Субботы: «Да молчит всякая плоть человеча и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет». Здесь уже речь идет не только не о совместном пении трисвятой песни, но о полном молчании «всякой плоти» («плоть» на библейском языке означает человека; «плоть человеча» – собственно, удвоение: пусть молчит все человеческое в человеке). Служение людей здесь и выражается в молчании.

Ангелы названы в нашем песнопении «Силами» («Силами небесными»). Можно понимать это и как общее именование всех бесплотных сил, можно – как один из ангельских чинов, то есть собственно Силы, пятый чин, занимающий срединное место в срединной триаде ангелов. С образом Сил в этом смысле в особенности связаны темы военной славы и чуда («силы» по-славянски – чудеса). Одно из самых запоминающихся песнопений Великого Поста, «Господи Сил, с нами буди» усиливает присутствие темы Сил, Силы, «воинства небесного» в общем воздухе Великого Поста.

«Царю всех (Царю вселенной)» в «Херувимской» в нашем песнопении отвечает «Царь Славы». Это значительная модуляция. «Царь Славы» – именование Христа, в котором очень сильна связь с Крестной мукой. На месте современного надписания на Кресте И.Н.Ц.И. (Иисус Назареянин Царь Иудейский) в дониконовское время традиционной была надпись «Царь Славы». В иконописи «Царем Славы» именуется и образ Христа, восседающего на престоле Судии, и другой образ – Христа Распятого. Крест – царский престол Царя Небесного и престол Его как Судии.

Вторая часть песнопения «Ныне Силы небесные» уже не соотносится с «Херувимской». Эти два стиха – приглашение к Причастию. Это приглашение – «верою и любовию» – отличается от формулы «полных» литургий: «Со страхом Божиим и верою приступите» (полный вариант предполагается «Со страхом Божиим, и верою и любовию»). Само соединение слов «верою и любовию» встречается в других литургических песнопениях.

Песнопение «Ныне Силы небесные» отличает удивительная красота фонетических отношений, спокойное движение фразы. Но о звуковом строении литургической поэзии мы будем говорить в дальнейшем.

 

Священник Фёдор Людоговский:

Песнь «Ныне силы небесныя…» звучит Великим постом и на Страстной седмице на литургии Преждеосвященных Даров (ее также называют литургией свт. Григория Двоеслова). «Ныне силы небесныя…» поется на великом входе, когда освящённые ещё в воскресенье Святые Дары переносятся священником с жертвенника на престол. На «полных» литургиях (т.е. таких, на которых совершается освящение Даров) во время великого входа также поется особое песнопение – оно называется песнью приношения. На литургии свт. Иоанна Златоуста это общеизвестная песнь «Иже херувимы тайно образующе..» (Херувимская). На литургии свт. Василия Великого – обычно также Херувимская, но в Великий Четверг ее заменяет троекратное пение молитвы «Вечери Твоея тайныя днесь…», а в Великую Субботу звучит песнопение, начинающееся со слов «Да молчит всякая плоть человеча…».

В отличие от полных литургий, на Преждеосвященной литургии во время великого входа не совершается поминовения патриарха, епархиального архиерея и проч. Священник с Дарами и (если есть) дьякон с кадилом выходят из алтаря северными вратами (хор в это время поет «Ныне силы небесныя…»), молча проходят по солее и через Царские врата вновь входят в алтарь.

Опубликовано в журнале "Нескучный сад" (4.04.2013)

http://olgasedakova.com/Poetica/1189

 

 

Комментарий седьмой.

Совет превечный

Открывая Тебе, Отроковице,

Гавриил предста,

Тебе лобзая и вещая:

радуйся, земле ненасеянная;

радуйся, купино неопалимая;

радуйся, глубино неудобозримая;

И лествице высокая,

юже Иаков виде;

радуйся, Божественная стамно манны;

радуйся, разрешение клятвы;

радуйся, Адамово воззвание:

с Тобою Господь.

 

Перевод на русский иеромонаха Амвросия (Тимрота):

Гавриил предстал,

Обнимая Тебя [28] и говоря:

 

«Радуйся, земля незасеянная;

радуйся, куст горящий и несгорающий;

радуйся, глубина, непроницаемая для зрения;

Радуйся, возвращение Адама,

с Тобою Господь!»

 

Комментарий восьмой.

Радуйся живоносный Кресте,

Церкве красный раю,

Оружие непобедимое,

Священников похвало,

И велию милость.

 

Греческий текст

Χαίροις ὁ ζωηφόρος Σταυρός,

τῆς Ἐκκλησίας ὁ ὡραῖος παράδεισος

τὸ ξύλον τῆς ἀφθαρσίας τὸ ἐξανθῆσαν ἡμῖν

αἰωνίου δόξης τὴν ἀπόλαυσιν,

δι' οὗ τῶν δαιμόνων ἀποδιώκονται φάλαγγες

καὶ τῶν Ἀγγέλων συνευφραίνονται τάγματα,

καὶ συστήματα τῶν πιστῶν ἑορτάζουσιν,

ὅπλον ἀκαταγώνιστον

κραταίωμα ἄρρηκτον τῶν Βασιλέων τὸ νῖκος

τῶν Ἱερέων τὸ καύχημα,

Χριστοῦ νῦν τὰ πάθη καὶ ἡμῖν δίδου προφθάσαι,

καὶ τὴν Ἀνάστασιν.

 

Перевод иером. Амвросия (Тимрота):

Радуйся, живоносный Крест,

Ныне даруй и нам достигнуть

Радуйся, живоносный Крест,

Церкви процветший [29] рай,

Комментарий девятый.

И делами своими учила

Комментарий десятый.

Твое ощутившая Божество,

Мироносицы вземши чин,

рыдающи миро Тебе прежде погребения приносит:

Увы мне, глаголющи,

Приими моя источники слез,

Страхом скрыся.

Душеспасче Спасе мой,

Бога в Тебе ощутив,

Мироносицей становится

Прими же потоки слез моих,

Ты, из облаков изливающий воду морям!

Спряталась в страхе.

Ибо милость Твоя безмерна.

 

Комментарий одиннадцатый.

Тропарь Великого четверга

Греческий оригинал:

Ὅτε οἱ ἔνδοξοι Μαθηταί, ἐν τῷ νιπτῆρι τοῦ Δείπνου ἐφωτίζοντο,

τότε Ἰούδας ὁ δυσσεβής, φιλαργυρίαν νοσήσας ἐσκοτίζετο,

καὶ ἀνόμοις κριταῖς,σὲ τὸν δίκαιον Κριτὴν παραδίδωσι.

Βλέπε χρημάτων ἐραστά, τὸν διὰ ταῦτα ἀγχόνῃ χρησάμενον,

φεῦγε ἀκόρεστον ψυχὴν τὴν Διδασκάλῳ τοιαῦτα τολμήσασαν.

Ὁ περὶ πάντας ἀγαθός, Κύριε δόξα σοι.

Церковнославянский перевод:

Комментарий двенадцатый.

Царь бо царствующих,

И Господь господствующих,

Приходит заклатися

И датися в снедь верным.

 

Многоочитии Херувими,

И шестокрилатии Серафими,

лица закрывающе, и вопиюще песнь:

Ибо Царь царствующих

И Господь господствующих

Идет на заклание

Отдать Себя в пищу верным.

 

Многоочитые Херувимы

И шестикрылые Серафимы,

закрывая лица свои и воспевая песнь:

Комментарий тринадцатый.

Якоже можаху,

Да возсияет и нам, грешным,

Свет Твой присносущный

Молитвами Богородицы,

Светодавче, слава Тебе.

 

Перевод на русский иеромонаха Амвросия (Тимрота):

Да воссияет и нам, грешным,

Свет Твой вечный,

по молитвам Богородицы;

Податель света, слава Тебе!

 

Комментарий четырнадцатый.

Преставилася eси к животу,

Мати сущи Живота,

От смерти души наша.

 

Перевод Ольги Седаковой:

Ибо перешла к жизни

Ты, истинная Матерь Жизни,

От смерти души наши.

 

Пояснения к тексту тропаря:

1. В рождестве, во успении – здесь имеются в виду не праздники Рождества Христова и Успения Пресвятой Богородицы, а сами действия рождения и смерти. Успение (усыпление) от успнути – уснуть; традиционная метафора смерти как сна (так же, как русское «почить») здесь приобретает более конкретное значение. По церковному преданию, грядущего воскресения из мертвых, которого ожидает весь род человеческий (в том числе, святые), Ей уже не требуется.

2. Преставилася к животу, мати сущи Живота. Одно и то же слово, живот (жизнь) имеет здесь несколько разные значения. В первом употреблении живот означает жизнь, вечную жизнь. Во втором – Христа, Который есть жизнь («Аз есмь путь и истина и жизнь», (Ин. 14, 6)); Который принёс в мир «жизнь, и жизнь с избытком», (Ин. 10, 10)). В этом смысле можно сказать о Богородице, что она родила Жизнь людям[37].

3. Мати сущи – буквально: пребывающая, ставшая навеки.

4. Молитвами Твоими – слав. молитва, передающая греческое πρεσβεία, означает здесь «просьбу», «прошение» и конкретно – прошение о помиловании.

 

Sub specie poeticae.

Православные литургические песнопения, посвящённые Пресвятой Богородице, как правило, очень сложны и «догматичны» более, чем лиричны. Это особенно заметно при сравнении с традиционной латинской гимнографией, с такими ее классическими образцами, как Stella Maris («Звезда морей»), Pulcherrima Rosa («Прекраснейшая Роза»), Salve Regina («Радуйся, Царица») …Совершенная чистота, дивная красота, несравненное милосердие Девы – их лирическая тема[38].

Православные (греческие) песнопения обращаются к Богородице иначе: в свете догмата о Воплощении Бога Слова. Они размышляют о той роли, которая принадлежит Ей в этом величайшем чуде, они созерцают невероятность происшедшего. Этого не вмещают человеческий разум и обыденный опыт, о чём постоянно напоминают богородичные гимны (мотивы «молчания витий» и «недоумения философов») и о чём, как говорит одно из этих песнопений, «безопаснее было бы молчать».

Хвалебное песнопение и есть молчание, облачённое в слова, некое подобие огромной вышивки. Излюбленная риторическая фигура здесь – соединение несоединимого, оксюморон: «Невеста неневестная». Созерцанию певцов и слушателей предлагаются вещи непредставимые: девица становится матерью, оставаясь девицей; женское чрево вмещает Того, Кого не вмещает звёздный мир и все творение; смертное, сотворённое человеческое существо рождает «жизнь бесконечную». Гимнографы как будто наслаждаются умножением ряда «невозможностей», следующих, по существу, из одного именования: Богородица.

Мы не раз уже говорили об особом интеллектуализме и «теоретичности» византийской литургической поэзии. С этим ее качеством можно связать и обыкновенное присутствие в богородичных песнопениях ветхозаветных образов, в которых богословы усматривают прообразование Богородицы: Богородица – лестница, которую видел патриарх Иаков, кувшин манны из древней Скинии Завета, жертвенник, неопалимая купина, переход через Красное море… Все это – образцы того, «чего не бывает», чудеса, в которых «естества чин» (природный закон) отменяется. Огромный реестр таких символических уподоблений содержит в себе акафист «Взбранной Воеводе», образец и источник множества литургических текстов. Тропарь Успения, о котором мы ведём речь, не включает в себя этих ветхозаветных символов.

Его композиция прозрачна. Первые два стиха дают параллельные образы соединения несовместимого: девственного рождения – и кончины, которая не означает полного разрыва с миром. Два эти чуда поданы в одном модусе: сохранения. «Девство сохранила» – «мира не оставила». Хранение, сбережение, покров – один из главных мотивов в почитании Богородицы. В молитвенных обращениях к Ней звучит надежда, что с Ее помощью и пропавшее не пропадёт. Два этих стиха составляют как бы богословское вступление к гимну.

Следующие четыре стиха тропаря развивают его основную тему: смерть – и жизнь. Кончина Богородицы – не смерть, а переход к жизни (вечной жизни), к той новой Жизни, которую Она родила, оставаясь смертным существом. Слово «смерть» появляется только в последней строке, и относится не к кончине Богородицы, а к «нам», точнее, к «душам нашим», которые, по ее заступничеству, спасаются от смерти. Жизнь ее после кончины не только не прекращается, но становится источником жизни для «душ наших». С темой заступничества, ходатайства, просительства, «споручительства» Богородицы связана тема Суда. На Суде Христовом Она выступает как адвокат, как просительница о помиловании осужденных. Здесь сходятся латинская и греческая традиции гимнографии Богородицы, с различия которых мы начали. И в западной традиции Она прежде всего – Защитница, «адвокат» на «праведном суде», надежда тех, у кого нет никакой другой надежды.

В Св.Писании мы встречаем один источник этого тысячелетнего образа «заступницы за людей перед Сыном»: рассказ о брачном пире в Кане Галилейской. Сочувствие Богородицы к людям, которым не хватило вина, и просьба к Сыну поправить это положение становятся побуждением к началу Его чудотворства, к первому «явлению славы», к началу совершения Его миссии Спасителя. Первое чудо Господь совершает по просьбе Матери (Ин.2, 1-11).

 

Священник Фёдор Людоговский:

В Православной Церкви существует множество праздников, посвящённых Пресвятой Богородице. Если следовать хронологии событий, то первый из них – зачатие Богородицы праведной Анной (9/22 декабря); затем – Рождество Богоматери (8/21 сентября), Введение во Храм (21 ноября / 4 декабря), Сретение (2/15 февраля), Благовещение (25 марта / 7 апреля), Успение (15/28 августа). Дальше следуют празднества, установленные в память о явлениях Пресвятой Девы, о чудесах, совершенных Ею в разные эпохи церковной истории: это и праздник Покрова (1/14 октя