Глава 4. Воспитание Капитолины

ГЛАВА 1. ЧУДЕСНОЕ ОТКРЫТИЕ

На самом краю большого города стоял дом. За домом была дорога, а за дорогой шелестел парк. По дороге ездили громыхающие трамвайчики, но парковые белки не обращали на шум ни малейшего внимания, потому что давно уже к нему привыкли. Белки скакали с ветки на ветку и не упускали случая подразнить собак, прогуливающихся по лесочку.

Собаки, конечно же, по парку гуляли не одни. За ними вслед ходили или бегали — у кого как получалось — их хозяева. И люди, и собаки жили в пятиэтажном доме и давно знали друг друга.

Первой на прогулку всегда выходила Лукреция Петровна, молодая и очень деятельная пенсионерка из квартиры номер девять. Её появление во дворе многим служило будильником, потому что вместе с Лукрецией Петровной из дверей выкатывалась чёрненькая крикливая такса Капитолина. Такса высовывала нос из подъезда и сразу же принималась облаивать голубей, дворничиху, припаркованные машины и просто облака. Если на улице было мокро, Лукреция Петровна брала Капитолину на руки, чтобы та не запачкала брюшко, и опускала её на землю, только когда переходила дорогу и оказывалась в лесу. Всё это время, пока её несли, Капитолина перебирала в воздухе лапками и звонко тявкала на прохожих. Сидеть на руках Капитолина не любила, но зато так можно было безнаказанно брехать на всех встречных.

 

Пока суматошная Капитолина голосила среди берёзок и клёнов, белый лабрадор Беня и шоколадный доберман Сеня выталкивали из постелей своих хозяев. Беня тянул зубами одеяло с молодого человека Васи, а Сеня тыкал мокрым носом и щекотал языком бока студентки Любочки. Вася был инженером и изобретателем, что очень не нравилось его собаке Бене, поскольку все Васины придумки тут же испытывались на бедном лабрадоре. Беню запрягали в тележку, к Бене прикручивали приборчик для выработки электричества, на Беню надевали очки ночного видения, Беню спускали в воду на парашюте, словом, Беня преданно служил науке.

 

А Сеня просто бегал. Он бегал много и долго, ведь его хозяйка была мастером спорта по бегу и на тренировки обязательно брала с собой Сеню. Беня по паспорту числился Бенджамином, а Сеня — Сенкью Вери Мачем, однако длинными именами никто и никогда их не называл.

 

Когда уставшие Сеня и Беня возвращались с утренней прогулки, навстречу им, задрав голову и пушистый хвостик, гордо вышагивала красавица Пуся. Вообще-то звали её Хатшепсут Лиокадия Северная Роза, но выговорить такое непросто даже человеку, не то что собаке, поэтому и для соседей, и для собачьего сообщества рыженькая шпициха Хатшепсут была просто Пусей. Пусю опекала хозяйка Стелла — фотомодель с такими длинными ногами, что если Пуся вставала на задние лапки, передние едва доходили до колен Стеллы. На задние лапы Пуся вставала часто, ведь она была маленькой комнатной собачкой, не привыкшей к длительным прогулкам по улице. Как только она касалась лапками хозяйкиных ног, Стелла тут же наклонялась над ней и начинала причитать о том, как её малышка устала, а затем Пусю сажали за пазуху тёплой шубки, если дело было зимой, или в огромную сумку с дырками, если на дворе стояло лето.

 

После Пуси и Стеллы во дворе появлялись Макс и его бульдог Макс. Человек Макс имел почти два метра роста и сто двадцать килограммов веса. Он работал тренером в спортивном клубе и учил серьёзных мужчин поднимать штангу. А рыже-белый Макс-бульдог работал сторожем своих собственных наград, полученных на международных собачьих выставках. Чтобы Макс-бульдог побеждал, Макс-человек накачивал ему мышцы, заставляя таскать в зубах тяжёлые покрышки от КамАЗа и прыгать за мячиком через канавы в парке. Пёс Макс мелких собак считал чем-то вроде кошек и очень уважал крупных. С крупными так славно можно было бы побороться, поваляться в грязи и поотнимать друг у друга подобранное в лесу брёвнышко! Капитолина терпеть не могла Макса-бульдога, да и Макса-человека тоже, за то, что они не боялись её пронзительного лая и презрительно фыркали вслед.

 

Последними выводили своих питомцев девочка Маша из двадцать пятой квартиры и Иван Никодимыч из сорок девятой. Маша училась в пятом классе. У неё жил беспородный пёсик с простой кличкой Дружок — его Маша подобрала на улице ещё крохотным щенком год назад. Мама с папой поворчали немного на дочку, но разрешили Дружка оставить, предупредив, что Маша сама будет ухаживать за собакой. С тех пор Маша ни разу не подвела родителей и пропустила неделю выгула только из-за того, что заболела гриппом. У Дружка был хвост колечком, одно ухо стояло, а второе свисало, цвета он был непонятного серо-буро-малинового, но Маше он казался самым красивым пёсиком на свете. Дружок полностью соответствовал своему имени и дружил со всеми собаками во дворе, даже с вредной таксой Капитолиной.

 

От гриппа Машу вылечил врач Иван Никодимыч. Он работал не в больнице и не в поликлинике, а в санатории для моряков. У него было много свободного времени, так как в санатории больше отдыхают, чем лечатся, и поэтому Иван Никодимыч самостоятельно изучал ветеринарное дело, чтобы уметь оказывать помощь своему любимцу мопсу Боче. Боча, он же Бочелли, был толстеньким, ленивым пёсиком с прекрасным аппетитом. У Бочи была нежная серебристая шёрстка, а ещё он очень любил кушать. Он сметал всё, что могло быть на обеденном столе у Ивана Никодимыча. Он ел даже морковку и кабачки, не говоря уже о котлетах, сметане, сыре, яйцах, печени и хлебе. Иван Никодимыч регулярно сажал Бочу на диету, но тот уходил к жене Ивана Никодимыча и мастерски вздыхал. Маргарита Семёновна не выдерживала и тайком от мужа подкармливала Бочу печеньем.

Ещё в доме жили кошки, хомячки и несколько попугайчиков. Но их на улицу не выпускали, поэтому и говорить о них нечего.

 

Иногда собаки из пятиэтажного дома во дворе или в парке разгуливали одни, без людей. А где же были их хозяева? Неужели собакам спокойно открывали двери и разрешали выйти на самостоятельную прогулку? Конечно же, нет. Дело всё в том, что люди и не догадывались, что их милые питомцы время от времени оказывались на улице без хозяйского ведома. Как это сделать, совершенно случайно открыл учёный пёс Беня.

Однажды летом инженеру Васе пришла в голову идея перевести все домашние приборы на голосовое управление. Чтобы, например, сказать холодильнику «Откройся!», и он бы открылся. Или крикнуть электрическому чайнику «Включись!» во время просмотра любимого фильма, и через пять минут получить вскипячённую воду. Вася успешно справился с этой задачей — по его устному сигналу подогревался суп на плите, начинал обдувать ветерком вентилятор, гасли лампочки, когда хотелось спать, и даже автоматически наливалась вода в собачью мисочку. Но этого Васе показалось мало, он задумал научить всю свою технику подчиняться командам Бени, а самого Беню гавкать так, чтобы его понимали и холодильник, и чайник, и телевизор.

Беня был понятливый, а холодильник — не очень. На тоненькое Бенино «вау-вау» холодильник вместо открывания дверцы прибавил холодку и заморозил все Васины припасы. Это произошло так стремительно, что Вася ничего не смог поделать, и ему пришлось три дня подряд питаться одним мороженым, поскольку у него борщ был в виде мороженого и котлеты в виде мороженого и сметана с молоком тоже в виде мороженого. Так он и ел — сначала облизывал заледеневший борщ, выгрызая кусочки свёклы и морковки, потом облизывал котлетное мороженое, чередуя с его с облизыванием кетчупа, а на сладкое облизывал компотное мороженое. Вася хотел было погреть всё свое неожиданное мороженое на плите, но не смог, потому что в процессе обучения Беня слишком громко гавкнул на плиту. Она подумала, что это сигнал о пожаре, и отключилась от газа.

Вася ещё многого натерпелся от своих электронных помощников, но всё-таки добился того, чтобы они слушались собаку. А когда добился, сразу пригласил в гости свою невесту Люсю. Он усадил девушку на диванчик, а затем небрежно сказал:

— Бенджамин, поставьте нам фильм про любовь!

Беня обстоятельно пролаял сложную комбинацию гавков, и механическая вертушка с дисками вытолкнула один из них прямо в дырочку видеомагнитофона. Экран телевизора загорелся, и на нём появилась красивая дамочка, на которую с обожанием стал глядеть красивый джентльмен. Люся удивилась.

— Бенджамин, соорудите нам кофейку, — продолжил Вася, приобнимая Люсю. Та посмотрела, как пёс устремился на кухню, послушала, как пёс аккуратно фыркнул три раза, втянула носом разлившийся из кофеварки аромат кофе и решила не сбрасывать с плеча Васину руку.

Потом они пили кофе, а потом Люся нечаянно пролила его на белоснежные носочки.

— Ничего страшного, — утешил девушку Вася. — Сейчас простирнем. Бенджамин! Позаботьтесь о носках!

Лабрадор осторожно взял в зубы Люсины носочки, отнёс их в стиральную машинку и прерывисто повыл. Машинка сама захлопнула люк, начиная специальную носочную стирку. Поражённая девушка Люся погладила Беню по спинке и подумала, что замужем за Васей будет не так уж и плохо.

Гордый Вася и Люся с босыми ногами погрузились в свой переживательный фильм, а Беня потихонечку подошёл ко входной двери. Там он шёпотом прогавкал секретную гавкалку:

— Гав-гав гав-гав-гав гав гав гав…

Гавкалка была на мотив песни «В лесу родилась ёлочка» и получалась простой заменой всех слогов первой строчки словом «гав». Это так Вася подобрал. Только Вася думал, что гавкать надо громко, и что дверь откроется у него, у Васи. На самом деле дверь открывалась и от тихого лая на мотив «Ёлочки», и не только Васина, а любая дверь в доме, если гавкали изнутри. Просто Вася, устанавливая электронный механизм на свою дверь, немножко не расчитал с магнитным полем, и под действие этого магнитного поля попали сразу все квартиры.

Едва смекалистый пёс Беня обнаружил это, он поутру, пока хозяин сладко спал, отправился выгуливать сам себя, а на прогулке столкнулся с Сеней.

— А чего это ты один? — уставился на Беню доберман Сеня.

Все собаки умеют переговариваться между собой. Людям кажется, что собачьи повизгивания, поскуливания, пофыркивания и погавкивания ничего не значат, но это не так. У собак есть свой собачий язык, причём многие слова говорятся не голосом, а хвостом, зубами и шёрсткой. К примеру, фраза «Сударь, вы негодяй и невежа! Как посмели вы нагло задирать лапу на моём участке?!» будет выглядеть так: собака оскалит зубы, вздыбит на загривке шерсть, хвост задерёт к ушам и негромко зарычит. А если не зарычит, то это уже будет обозначать «Сударь, я не люблю нахалов, и немножко за вами понаблюдаю. Будете вредничать, прогоню».

— А я научился сам открывать дверь, — ответил Беня и поделился с приятелем, как он это сделал.

— Здорово! — восхитился Сеня. — Вот бы мне так! А то моя хозяйка только и бегает, не даёт ни кустики обнюхать, ни палочку погрызть… Вон, бежит… Сейчас и меня потащит.

Тут и вправду из-за поворота показалась Любочка в спортивном костюме. Она на приличной скорости пронеслась мимо Бени и присвистнула своему псу. Доберман Сеня вздохнул и припустил за хозяйкой.

Но сразу после Любочкиной тренировки, как только хозяйка ушла в институт, Сеня, немного завидуя соседу, сел у двери, подумал, а затем решил тоже попробовать Бенину гавкалку. На его удивление дверь щёлкнула и открылась. Сеня прикрыл её лапой, чтобы чужие люди не зашли, а сам кубарем скатился по лестнице.

На улице он подурачился вволю — вывалил содержимое урны и перегрыз все пластиковые бутылки, пометил все кусты и скамейки во дворе, загнал на дерево кошку и до смерти напугал участкового Мышкина, подкравшись сзади и боднув его под колено.

За всеми выкрутасами Сени из открытого окна наблюдала такса Капитолина. Сначала она по обыкновению хотела облаять дуралея Сеню, но передумала — уж больно необычно было видеть его без поводка, ошейника и хозяйки.

— Ну, ты и балбес, — сказала ему Капитолина, — как только тебя одного отпустили?

— А я сам ушёл! — радостно завопил Сеня и громко, на весь двор рассказал о волшебной гавкалке.

Сеню услышали все, не только Капитолина. И все тут же ринулись пробовать открывать двери. В результате ровно через три минуты рядом с Сеней стояли Капитолина, Боча, бульдог Макс, Дружок и даже Пуся. Один только Беня не вышел, потому что уже нагулялся за это утро — один раз самостоятельно и один раз с Васей.

— Ура! Свобода! — звонко завопил Дружок, после чего подхватил недогрызенную Сеней бутылку и стал её сам себе бросать и сам же ловить. После нескольких подкидываний бутылку подхватил порыв ветра и швырнул прямо на дворничиху Борисовну, подметавшую дорожку у соседнего подъезда. Борисовна рассердилась и с метлой наперевес понеслась на собачью компанию. Ей на подмогу побежал Мышкин, сердитый из-за Сениной выходки. Собаки бросились врассыпную. На бегу они договорились выйти попозже, когда Борисовна с Мышкиным успокоятся.

ГЛАВА 2. МЯЧИК И КАТАПУЛЬТА

День был будничный, люди были заняты своими делами. Вася, Иван Никодимыч и Макс-человек ушли на работу, Стелла отправилась на шопинг, Любочка и Маша — на учебу, а Лукреция Петровна выдвинулась на борьбу с ЖЭК-ом, который всё обещал, да никак не мог починить скамейку около Лукреции Петровниного подъезда.

Пользуясь отсутствием хозяев, на улицу сразу же выбежали Беня, Сеня и Дружок.

— В парк? — предложил Сеня, и его приятели согласились. Троица резво пересекла дорогу с трамвайными путями и понеслась в лес.

Вволю погоняв белок, псы устроились под высокой сосной.

— Эх, хорошо бы так всегда жить! Без приказов и команд! — вздохнул Сеня. — Гуляй себе, где хочешь, делай, что придёт в голову!

— А кушать где будешь? — спросил рассудительный Беня.

— А кушать я буду к Любиной бабушке ходить.

— Почему к бабушке? — удивился Дружок.

— А она меня считает очень худым и всё время норовит покормить побольше.

— А как же ты без Любы придешь к бабушке? Она сразу позвонит внучке, и тебя отведут домой.

— Ну, тогда я пойду к магазину и буду петь песни. Там же сидит дядя Костя с баяном, песни поёт. Ему люди деньги кидают, я сам видел. А мне пусть сосиски и косточки дают.

Беня возразил:

— Ага! Ты там как завоешь, сразу прибежит Мышкин и тебя отправит в собачий приют. И будешь ты не песни петь, а строем ходить. Будешь ты там по звонку питаться и по звонку лапу задирать.

— Нет, — задумался Сеня. — Тогда уж лучше я дома. Дома хотя бы телевизор есть с мультиками.

— А я свою Машу ни на кого другого не променяю, — произнёс Дружок. — Она меня любит сильнее всех на свете! И я её!

Неожиданно откуда-то сбоку раздался плач. Псы навострили уши, задрав три уха из шести — два Сениных и одно ухо Дружка. Вслушавшись, собаки поняли, что плачет маленькая девочка. Беня не слишком любил маленьких детей, потому что они всё время норовили подёргать его за пушистую шёрстку, бархатные ушки и мягкие усы, но он не мог вынести детского плача. Он первым вскочил на лапы и бросился на жалобные звуки. За ним вслед устремились доберман и дворняжка.

На открытой полянке стояла девочка лет пяти и, громко рыдая, рассматривала мячик, застрявший между веток берёзы. Она заметила собак, но не испугалась. Девочка, заплакав ещё громче, потрясла берёзку, но ствол был толстым, и на нём не шелохнулась ни одна веточка.

— Я его кидала, а он залетел и не падает, — пожаловалась девочка собакам. Она ещё не научилась думать, будто собаки не понимают людей.

— Дай-ка я попробую, — сказал Сеня. Он подпрыгнул, клацнул в воздухе зубами, но до мяча не достал.

— По стволу! По стволу нужно! — заволновался Дружок, и с разбегу пробежался по стволу. Впрочем, тут же шлёпнулся на землю и виновато захлопал глазами.

Девочка замолчала, наблюдая, как прыгает Сеня и пытается взбежать по стволу Дружок. А лабрадор Беня, спокойно разглядывающий всю эту суматоху, солидно сказал:

— Так просто не достать. Надо придумать приспособление.

Не зря Беня был собакой изобретателя. Он покумекал немного, вместо того, чтобы без толку прыгать, а затем подкатил к берёзке небольшое бревнышко. Потом зубами подтащил перекинутую через канаву досочку и положил её на бревно. Получилось что-то наподобие простых качелей.

— Устроим катапульту, — пояснил Беня.

— Это как это? — удивился Сеня.

— А вот так, — сказал лабрадор, — кто-нибудь встанет на один край доски, а другие двое прыгнут на второй край. Тогда тот, кто встал раньше, взлетит и выбьет застрявший мячик.

— А кто из нас будет летать? — поинтересовался Дружок.

— А вот ты и полетишь.

— А почему я?

— А ты самый лёгкий из нас.

Дружок почесал задней ногой за ухом, ему стало немного страшно, но деваться было некуда. Он ступил на край доски и скомандовал:

— Прыгайте.

Беня и Сеня разом скакнули на доску с другой стороны, Дружок тут же взлетел, но невысоко.

— Плохо прыгаете, — сказал он. — Сильнее надо!

— Нормально мы прыгаем, — ответил Сеня. — Это просто ты очень толстый. Обедаешь, наверное, по пять раз на дню.

— Я толстый? — обомлел Дружок, но обижаться не стал. Он предложил. — А давайте Пусю позовем. Она маленькая, её легко будет подкинуть.

— Точно! — обрадовался Сеня. — Я сбегаю за ней! Я мигом!

Он сорвался с места, как олимпийский чемпион на стометровке, и через несколько минут вернулся к друзьям с несравненной Пусей в зубах. Сеня поставил Пусю на травку, и та капризно молвила:

— Ну, и что у вас тут не получается?

Беня показал ей на мячик.

— Ну, не знаю, не знаю, — продолжила капризничать рыженькая красавица. — Не женское это дело летать по воздуху за грязными мячиками. Вечером мы с хозяйкой идем на съёмки, меня с утра помыли, сделали прическу, побрызгали духами…

— Если ты прыгнешь, — перебил хитрый Беня, — мы напишем про тебя на всех столбиках парка. Ты станешь знаменита.

— Вправду напишите? — недоверчиво спросила Пуся.

— Честное собачье слово! — хором воскликнули Дружок и Сеня, и Пуся вздохнула:

— Ладно уж, давайте. Как говорит моя хозяйка, нам бы только раскрутиться!

— Раскрутим, не бойся, — пообещал Сеня.

Пуся встала на катапульту, зажмуривая прелестные глазки. Сеня, Беня и Дружок одновременно вспрыгнули на противоположный край и Пуся, взвизгнув, полетела точно в сторону мяча. Она острым носиком вытолкнула мячик из развилки, но сама застряла между двух толстых веток.

— Мамочки! — запищала она сверху. — Снимите меня отсюда! Я боюсь! Тут высоко и муравьи ползают!

Девочка радостно схватила выпавшую игрушку, но убегать не стала, потому что ей было интересно, чем всё это закончится.

— М-да, — проговорил озадаченно Беня. — Неожиданный поворот дела…

Так всегда говорил Вася, когда у него выходило что-нибудь не то.

— Да чего тут думать! — беззаботно гавкнул Дружок. — Надо ещё кого-нибудь подбросить, чтобы скинуть Пусю.

— Точно! — снова обрадовался Сеня. — Пойду позову Капитолину.

И он снова улепетнул к дому, чтобы притащить в зубах упирающуюся таксу.

— Это безобразие! — залаяла такса. — Я не давала согласия! Я только обещала посмотреть и подумать! Я буду жаловаться!

Но заметив застрявшую наверху Пусю, Капитолина злорадно рассмеялась:

— Ага! Попалась, милочка! Вот до чего доводят парикмахеры и массажисты! Вот что случается с легкомысленными девушками, которые думают только о своей внешности! Повиси-ка теперь там, поразмысли о поведении!

— При чём тут парикмахеры? — завопила Пуся. — Я же не виновата, что меня всё время приглашают сниматься в модные журналы! Снимите меня скорее! Скоро Стелла придёт, а я тут висю!

— Я с большим удовольствием наподдам этой задаваке, — сказала Капитолина. — Куда мне вставать?

Беня показал ей на край досочки, и спустя секунду Капитолина взлетела над ветвями. Она с силой боднула Пусю по попе, Пуся выпала из рогатины, зато Капитолина застряла. Это никого не удивило, потому что Капитолина была гораздо объёмнее стройняшки Пуси.

Такса поболтала в воздухе лапками, покрутилась, поизвивалась, но выбраться из ветвей не получилось. Тогда она шмыгнула носом и заголосила:

— Это самое безобразное безобразие! Я буду жаловаться в суд по правам человека! Немедленно освободите меня!

— Тебе надо жаловаться в суд по собачьим правам, — ядовито поправила Пуся. — Только такого нет в природе.

— У нас в запасе есть ещё Боча, — произнёс Беня, многозначительно поглядывая на Сеню. Тот кивнул и сбегал за Бочей.

Мопсик Боча только что отобедал супчиком, заботливо оставленнным доброй Маргаритой Семёновной, и пребывал в полусонном расслабленном состоянии. Размышляя о предстоящем вкусном полднике — курочка в сметанке! — он послушно встал, куда ему велели, и, не успев охнуть, взмыл вверх. Его упитанное тельце выбило Капитолину, как пробку из газировки, но не смогло преодолеть узкую развилку берёзовых ветвей. Бочу постигла та же участь, что и мячик, и Пусю, и Капитолину — он застрял. Пока такса визгливо выясняла отношения с Пусей и тремя приятелями, Боча флегматично посмотрел вниз, понял, что спуститься самостоятельно он не сможет, и на всякий случай уснул. Боча всегда предпочитал поспать, когда на него нападали всякие неприятности. Опыт подсказывал Боче, что после крепкого и здорового сна, все неприятности куда-то исчезают.

 

— У нас кончились маленькие пёсики, — виновато сказал Сеня. — Может крыса Климентия принести?

Ручной крыс Климентий жил у мальчика Миши из десятой квартиры. Родители не разрешали Мише заводить собаку, и Миша воображал, что крыс — миниатюрный бультерьер. Миша воспитал Климентия как настоящего пса, так что все собаки во дворе уважали Климентия.

— Такого поросёнка ни один крыс не вытолкнет, — покачал головой Беня.

— Позовите Максика, — предложила Пуся. Она уже привела себя в порядок: вылизала грязные бока и коготочками причесала чёлочку. — Пусть он сгрызёт это дерево.

Звать Макса-бульдога долго не пришлось. Макс решительно бросился на подмогу и первым делом попробовал свалить злополучную берёзку, на которой безмятежно всхрапывал Боча. Когда ему это не удалось, он встал на катапульту.

— Прыгайте все сразу, — сказал он. — И девчонка пусть тоже прыгает.

Пять собак и одна человеческая девочка разбежались и дружно скакнули на досочку. Их сил вполне хватило на то, чтобы подбросить бульдога к небу и, задрав головы, понаблюдать, как на дикой скорости, подкручивая хвостом, как пропеллером, Макс летит прямо на Бочу, со страшным треском ломая сучья и ветки. На лету Макс решительно цапнул одну из ветвей рогатины, перекусил её и вместе с Бочей свалился на траву. Сначала упал Макс, а на его пузо приземлился посапывающий мопс.

— Алёнка! Алёнушка! — услышали собаки, а затем увидели, как по дорожке прямиком на полянку бежит молодая женщина. — Вот ты где! А я тебя обыскалась! Разве можно от мамы прятаться?…

Вся собачья свора, включая мгновенно проснувшегося Бочу, вскочила на ноги и скрылась в кустах. Не хватало ещё, чтобы Аленкина мама вызвала участкового Мышкина! От испуга с людьми и не такое случается.

— Мамочка, а мне собачки мячик с дерева достали, — поспешила поделиться Алёнка, но мама отмахнулась:

— Опять ты фантазируешь. Вот ведь выдумщица!

ГЛАВА 3. СОБАЧЬЕ СОБРАНИЕ

Пуся и Боча, застрявшие в ветвях дерева, давно уже забыли про неприятные моменты спасательной операции, а такса Капитолина всё никак не могла простить Сене, Бене и Дружку их не вполне удачный план вызволения мячика. Капитолине казалось, что весь двор насмехается над тем, как она болталась на берёзке и верещала от негодования. «Приличные собаки не летают по воздуху», — возмущённо думала такса, повторяя слова своей хозяйки.

Лукреция Петровна часто упоминала о приличиях. Если она видела девушку с яркой губной помадой, она говорила вслед:

— Приличные девушки не накрашиваются так, будто они клоуны в цирке.

А если в автобусе ей никто не уступал, она громогласно доводила до сведения всех пассажиров:

— Приличные молодые люди никогда не сидят в присутствии немощных стариков!

И все сразу кидались уступать ей место, хотя силы в Лукреции Петровне было столько, что она запросто могла бы вытолкать автобус из ямы.

Лукреция Петровна до выхода на пенсию работала завучем в соседней школе, и её до сих пор опасались и Стелла, и Вася, и Любочка, и даже Макс-человек, ходившие когда-то в эту же школу. Лукреция Петровна обожала делать замечания, и такса у неё была такой же.

На следующий день после полёта с катапульты Капитолина столкнулась в лесу с Беней и цапнула его за лапу. Беня обомлел, а потом зарычал и угрожающе завис над нахальной особой. Капитолина тоненько заголосила, чтобы привлечь внимание хозяйки.

— Василий, как не стыдно! — грозно провозгласила Лукреция Петровна. — Твой пёс обижает мою собаку!

— По-моему, это она его укусила, — засомневался Вася.

— Не может такого быть! — отрезала Лукреция Петровна. — Беня огромный, как лось, и моя маленькая Капитошенька его боится! Видишь, как она жмётся ко мне?

Такса и вправду дрожала, прижавшись к хозяйкиной ноге. Вася покачал головой, но не стал спорить с бывшим завучем. Он увёл своего питомца, а Капитолина злорадно посмотрела им вслед, предвкушая, как Беню накажут. Однако дома Вася взглянул в честные глаза Бенджамина и решил, что тот ни в чём не виноват.

Затем точно так же, только вечером, Капитолина набросилась на Сеню. Он плёлся домой, свесив до земли язык после десятикилометровой пробежки, когда из-за кустов выскочила такса и вцепилась ему в заднюю лапу. Сеня взвизгнул, тряхнул ногой, и Капитолина улетела в канаву. Оттуда она жалобно залаяла, да так, что Любочке и Сене пришлось спасаться бегом от разгневанной Лукреции Петровны.

А Дружка Капитолина подкараулила в самом конце прогулки. Она повернулась к нему спиной, чтобы коротенькими задними лапками нашвырять на него песка и быстро скрыться за углом дома. Дружок не ожидал такого коварства, но отряхнулся и задумчиво потрусил в парк.

 

Досталось и Пусе с Максом-бульдогом. Их Капитолина облаяла самыми обидными словами из открытого окна своей квартиры. Они были ни при чём, но на всякий случай Капитолина не упустила случая показать свой гордый характер.

Одному Боче повезло — он не встретился с Капитолиной и спокойно просидел весь день под столом на кухне у Маргариты Семёновны.

Тёмной ночью, когда люди уснули, все собаки, кроме Капитолины, вышли во двор, чтобы обсудить, что им делать с несносной таксой.

— Я могу откусить ей хвост, — сказал Макс.

Пуся закатила глазки:

— Фу, как грубо! Фу, как некультурно! Разве так поступают с дамами?

А Дружок резонно возразил:

— Можно подумать, без хвоста она не будет гавкать и кусаться. Вот если бы ты ей язык откусил…

— А что если Капитолину не покормить пару дней? — предложил Боча. — У неё кончатся силы, и она не сможет задираться.

— Пару дней! — фыркнула Пуся. — Да мы со Стеллой неделями на диете сидим, и ничего. А Капитолине только лучше станет. Ей не мешало бы лишний вес сбросить.

— А давайте мы будем быстро-быстро бегать вокруг неё, у неё закружится голова, и она никого не сумеет схватить. — Сеня вымолвил это и прямо засиял от собственной догадливости.

Боча нахмурился:

— Это ты можешь быстро-быстро бегать, а у меня у самого голова закружится.

— Вот сам и бегай, — поддержала его Пуся. — А мы посмотрим, как Капитолина на тебя будет в это время гавкать.

Беня молча прошёлся вокруг песочницы, а затем спросил:

— А вот почему Капитолина такая вредная?

— Почему? — хором спросили приятели.

— А потому, что ей делать нечего! — сказал Беня. — Каждый из нас занят каким-то делом. Я испытываю Васины изобретения, Сеня охраняет Любочку во время тренировок, Макс ходит на выставки и качает мускулы, Пуся снимается в на фото для журналов, Боча… Кхм… Боча…

— Я помогаю хозяйке на кухне, — скромно подсказал мопс.

— Чем же ты помогаешь? — удивился Дружок.

— А я подбираю всё, что падает на пол. И съедаю.

— Ну и помощь! — рассмеялся Сеня, но Боча упрямо повторил:

— Подбираю и съедаю. И пол остается чистым. А если бы не подбирал, его пришлось бы по сто раз на дню мыть, потому что моя хозяйка всё время пробует новые рецепты. А ещё хозяин на мне изучает собачью анатомию.

— Что изучает? — не понял Сеня.

— Анатомию! Это то, как ты устроен.

— Он что, разбирает тебя на части? — испугался Сеня.

— Дремучий ты пёс, — досадливо махнул лапкой Боча. — Необразованный.

— Зато стройный, — приосанился Сеня, поглядывая искоса на Пусю.

Беня деликатно гавкнул и продолжил:

— В общем, все мы при деле, а Капитолина — нет. Ей совершенно нечего делать, вот она от скуки и скандальничает.

Дружок радостно вскочил на ноги и закричал, помахивая хвостом:

— Я понял! Надо Капитолине дело найти! И тогда она не будет такой противной!

— А какое дело? — вопросительно рыкнул Макс. — Она ничем не интересуется, только поучает всех, как себя вести. Вот позавчера она мне заявила, что приличные собаки не таскают из леса всякую дрянь. А разве колесо это дрянь? Это не дрянь, это спортивный снаряд, я им себе челюсти развиваю.

— Да у тебя челюсти уже и так, как у крокодила. Тебя можно в Африку одного отпускать, ты там всех бегемотов перещеголяешь, — наморщила носик Пуся. — Я вот насчёт грязных палок и драных покрышек с Капитолиной полностью согласна!

— Это потому что вы девчонки, — простодушно ответил Макс. — Вам не понять мужских интересов.

— Поучает… Поучает…, — забормотал Дружок, а затем внезапно предложил, — а что если ей дать кого-нибудь на воспитание? Пусть она его научит правильному собачьему поведению. Только надо найти совсем невоспитанного, чтобы она была весь день занята.

— Ну и кого мы ей найдем? — усмехнулся Сеня. — Может, тебя отправить? Или Бочу?

— Нет, я не пойду, — испугался мопс. — Я уже воспитанный.

Беня пристально посмотрел на тёмное окно Лукреции Петровны и промолвил:

— Я, кажется, знаю, кого… И этот кто-то живёт совсем рядом с Капитолиной. Прямо за стенкой.

— За стенкой мальчик Миша живёт, — с сомнением сказал Сеня. — Я думаю, Миша не согласится, чтобы его такса воспитывала. У него для воспитания мама есть и бабушка.

— Климентий! — хором выдохнули Макс, Пуся и Дружок. — Крыс Климентий!

— Точно, — подтвердил лабрадор Беня. — Я имел в виду Климентия. Миша из него собаку хотел сделать. Вот пусть Капитолина и научит Климентия собачьим манерам. А с Климентием я договорюсь, он отличный парень.

Порешив на этом, собаки отправились спать.

ГЛАВА 5. ФИЗКУЛЬТУРА

После собачьего воспитания Капитолина так устала, что, вернувшись домой, немедленно взобралась на диван и уснула. Засыпая, она подумала о том, что педагогика -– вещь непростая. Если Капиталину так измучил один единственный урок, то как же тяжело было Лукреции Петровне, когда она двадцать лет подряд каждый день ходила обучать школьников страданиям Муму и Каштанки. От такого кто хочешь в завучи сбежит.

Разбудило таксу тоненькое поскуливание. Она потянулась, зевнула и выглянула в окно. По балкону, что располагался наискосок от окна таксы, металась Пуся и причитала:

— Как же так? О, что мне делать? Как же быть?

— Что это, милочка, ты там бормочешь? — ехидно спросила Капитолина. Гавкать ей отчего-то не хотелось, поэтому всю свою могучую энергию такса вложила в ехидную интонацию.

— Ужас! Ужас! — заголосила красотка Пуся. — Меня не берут на съёмки! Я не попаду на главную страницу журнала «Собачки-лапочки»!

— А что же так?

— Мне сказали, что я… что я…, — Пуся, не стесняясь, зарыдала, — что я дохловатая, и что у меня ножки тоненькие!

— Конечно, дохловатая, — вынесла свой приговор Капитолина. — Разве приличная собака может быть такой тощей? Одними капустными листьями, небось, питаешься! Бери пример с меня — три раза в день полноценная калорийная еда. А перед сном кефирчик.

— Ты ещё посоветуй брать пример с Бочи, — всхлипнула Пуся. — Тогда меня сразу возьмут на обложку журнала «Свиноводство».

Капитолина топнула лапкой, как в свое время топала на расшалившихся в школе мальчишек Лукреция Петровна:

— Прекрати ныть! Тонкие ножки легко поправляются физкультурой. Иди подкрепись, а затем выходи на улицу. А я попрошу Макса провести тренировку. У меня тут ещё один начинающий спортсмен имеется.

— А можно и меня на тренировку? — послышалось снизу, с первого этажа.

Капитолина с Пусей свесили головы и увидели печальную мордочку Бочи.

— А тебе зачем? У тебя с ножками всё в порядке, — строго вопросила Капитолина. Ей обязательно надо было всё про всех знать.

— А меня на укропно-морковную диету посадили, — пожаловался Боча. — Иван Никодимыч даже поругался с Маргаритой Семёновной из-за моего веса. Он пообещал кормить меня одними овощами, пока не похудею. А я что ли кролик, одну морковку грызть? Я люблю морковку, но я и сосиски хочу, и котлетки.

— А при чём тут физкультура? — не поняла Пуся. Слезы у неё уже высохли.

— А при том, что лучше я похудею при помощи физкультуры, а не при помощи укропа. Я от любимой еды не могу отказаться! На меня без сосисок тоска нападает!

— Встречаемся внизу, — скомандовала Капитолина и побежала стучать в стену Климентию, которому необходимо было потренировать для виляния хвост.

Макса-бульдога не пришлось долго уговаривать. Он построил спортивную команду в шеренгу и каждого критически осмотрел.

— Да, работки много, — заявил Макс. — Пресса не видно, бицепсы куриные, а дельтой даже и не пахнет.

Что означают эти заклинания, Макс и понятия не имел. Всё это он слышал от своего хозяина, и считал, что так положено говорить перед уроком физкультуры.

— В парк бегом марш! — приказал он и первым потрусил в лес. За ним, задыхаясь и тараща от натуги глаза, побежали Пуся, Боча, Климентий и замыкающая процессию Капитолина.

У Климентия в клетке было колесо для бега. Но одно дело неспеша перебирать в нём лапками, а другое дело — поспевать за огромными товарищами по стае. Все собаки, даже малышка Пуся, крысу казались огромными. Климентий мужественно терпел, не собираясь сдаваться первым.

Пуся несколько метров промчалась довольно легко, с удовольствием думая, что спорт совсем не страшный, но сразу за трамвайными путями сдулась и перешла на шаг.

Боча бегом одолел только дистанцию в пять метров. Потом засопел, высунул язык и пошёл, переваливаясь с лапки на лапку. Капитолина, придерживающаяся более умеренных взглядов на питание, принялась подталкивать его сзади. Так они и добрались до места тренировки — до светлой полянки, ограниченной с трех сторон канавами с водой.

— Чтобы проработать глубокие мышцы хвоста, надо… надо…, — Макс задумался, а потом громко провозгласил, — надо побольше висеть на этом хвосте.

И он легонько подкинул Климентия на ветку клёна, раскинувшуюся прямо над канавой. Крыс обвил хвостом ветку, свесился вниз головой и спросил:

— Я правильно висю?

— Правильно, — сказал Макс. — Можешь ещё и покачаться, как на качелях, тогда хвост разовьётся быстрее.

Он оставил раскачивающегося на хвосте Климентия и перешёл к Пусе с Бочей.

— Отжимания и приседания — самые хорошие упражнения для лап. Смотрите и повторяйте.

 

Макс припал к земле, потом вскочил. Потом снова припал, потом снова вскочил. Под его блестящей шёрсткой переливались и рельефно выпячивались всевозможные мускулы. Пуся залюбовалась ими и кокетливо поговорила, хлопая ресничками:

— Ах, Максик, какой же ты сильный!

— Давай уже, приседай, — сердито хрюкнул Боча. — Мы сюда не любезничать пришли.

Собаки принялись приседать и отжиматься и делали это до тех пор, пока Пуся