в объекте и предмете посягательства

 

Под ошибкой обычно понимается неправильное представление лица о юридических или фактических свойствах и последствиях совершенных дей­ствий. Следовательно, необходимо различать два вида ошибок: юридические и фактические. В свою очередь, ошибки в объекте и предмете преступления представляют собой определенные виды фактических ошибок, основная суть которых заключается в неправильном представлении лица о фактическом ха­рактере или фактических последствиях своих действий⁷⁰. В этих ситуациях в сознании человека ложно отражается объективная действительность: лицо, совершающее общественно опасное деяние, заблуждается относительно его направленности на определенный объект и предмет преступления. В связи с этим возникают усложненные ситуации для квалификации содеянного, кото­рые не всегда получают однозначную оценку в теории уголовного права и нередко противоречиво решаются на практике.

При квалификации в случаях, когда имеет место ошибка в объекте, не­обходимо исходить из того, что вред объекту, на который было нацелено преступление, не только не причинен, но данный объект даже не ставится в опасность причинения такого вреда. В то же время причинение вреда дру­гому объекту не охватывалось

 

сознанием виновного и он не может нести ответственность за это. Иное ре­шение вопроса было бы не чем иным, как объективным вменением. Поэтому очевидно, что действия лица должны квалифицироваться в зависимости от того, на какой объект был направлен его умысел. Именно субъективное наме­рение является решающим при квалификации совершенного преступления. Однако поскольку ущерб объекту, на который было направлено преступле­ние, практически не причинен, то и квалифицироваться оно должно не как оконченное преступление, а как покушение на преступление.

Чаще всего подобные ошибки встречаются при посягательстве на соци­алистическую или личную собственность, порядок управления, обществен­ный порядок и общественную безопасность. Изучение судебной практики по­казывает, что при расследовании уголовных дел и их судебном рассмотрении не всегда выясняются все обстоятельства, характеризующие субъективное намерение виновного (направленность преступления на определенный объ­ект), что и приводит к неправильной квалификации действий виновного.

Известный интерес в этом отношении представляет дело по обвинению В., который был осужден военным трибуналом гарнизона по ч. 1 ст. 119 УК УзССР (ч. 1 ст. 83 УК УССР) за мошенничество, совершенное при следу­ющих обстоятельствах. 23 июня 1971 г. в вагоне поезда Ашхабад — Москва В. нашел три аккредитива с контрольными листами, утерянные Г. Решив вос­пользоваться ими, В. обманным путем получил из своей части два незапол­ненных бланка доверенностей с гербовой печатью и подписями должност­ного лица, подделал их от имени Г. и таким образом получил в сберкассе 1500 р., которые израсходовал.

В протесте Главного военного прокурора ставился вопрос об отмене вынесенного по делу приговора в связи с неправильной квалификацией дей­ствий виновного. Такое решение обосновывалось тем, что в результате совер­шения данного преступления ущерб был причинен не социалистической, а личной собственности, ибо сберегательная касса не несет перед владельцем аккредитива материальной ответственности, если утрачены обе части аккре­дитива (собственно аккредитив и контрольный лист к нему), как и было в рассматриваемом случае.

Военная коллегия Верховного Суда СССР обоснованно отменила со­стоявшиеся по делу судебные решения и направила его на новое расследова­ние, так как орга-

 

нами следствия и судом не выяснены все обстоятельства, имеющие значение для правильной квалификации содеянного.

В этой связи Верховный Суд СССР отметил, что при юридической оценке мошеннического получения денег по утерянному аккредитиву весьма важное значение имеет содержание субъективной стороны содеянного: если виновный сознавал, что материальную ответственность перед собственником будет нести государство, то его действия, по общему правилу, надлежит ква­лифицировать как хищение государственного имущества; если же его созна­нием охватывалось наличие обстоятельств, которые исключают ответствен­ность государства, то он в соответствии с направленностью умысла должен нести ответственность за посягательство на личную собственность⁷¹.

Неверное решение при ошибке лица в объекте было допущено президи­умом Орловского областного суда, который указал на необходимость квали­фицировать действия Л., совершившего хищение личных вещей из комнаты общежития, как кражу государственного имущества. Было установлено, что осужденный Л. и потерпевшие М. и Б. проживали в одном общежитии, по­этому Л. достоверно знал не только о принадлежности похищенного имуще­ства определенным лицам, но и о том, что государственная организация не несет ответственности за сохранность имущества в комнатах общежития. Следовательно, умысел виновного был направлен на совершение кражи лич­ного, а не государственного имущества. Поэтому преступные действия Л. должны квалифицироваться по ст. 144 УК РСФСР (ст. 140 УК УССР)⁷².

На практике встречаются случаи, когда, совершая хищение имущества, лицо в силу сложившейся обстановки, особенностей предметов преступления или других обстоятельств с достаточной определенностью не понимает, ка­кому же объекту в результате его действий причиняется ущерб. Иными сло­вами, речь идет о ситуациях, когда при совершении хищения субъект в рав­ной мере (альтернативно) допускает, что имущество является как социалис­тической, так и личной собственностью. Следовательно, лицо действует с прямым альтернативным умыслом, ибо в равной мере желает причинить ущерб и социалистической, и личной собственности. Здесь совершенное дол­жно квалифицироваться как оконченное преступление в зависимости от фак­тически причиненного

 

ущерба тому или иному объекту, т.е. как хищение социалистического или завладение личным имуществом.

В связи со сказанным нельзя согласиться с Н.И. Коржанским, что по­добным образом надлежит квалифицировать деяния и при ошибках в других родовых объектах, например, при посягательстве на честь, достоинство и жизнь представителей власти, работников милиции или народных дружинни­ков, если потерпевший таковым не является, а лишь выдает себя за назван­ных лиц⁷³. Однако ни в одном из этих случаев нельзя квалифицировать со­вершенное как оконченное преступление против порядка управления, ибо здесь не только не причиняется вред соответствующим отношениям в обла­сти управления, но и объективно такой вред не может быть причинен. Упус­кается из виду, что субъектами указанных общественных отношений могут быть только строго определенные лица (например, народные дружинники, работники милиции или другие представители власти). Ущерб же объекту может быть причинен лишь путем непосредственного воздействия на самих субъектов общественных отношений. Так, объектом преступления, преду­смотренного ст. 190¹ УК УССР, является нормальная деятельность органов милиции и народных дружин по охране общественного порядка⁷⁴. Очевидно, что субъектами таких отношений могут быть лишь работники милиции и на­родные дружинники. Ущерб же указанному объекту может быть причинен только путем посягательства на жизнь именно этих лиц, которые являются и субъектами отношений, выступающих объектом рассматриваемого преступ­ления. Поэтому подобные действия, совершенные в отношении других пред­ставителей власти или представителей общественности, охраняющих обще­ственный порядок, не причиняют ущерба объекту преступления, предусмот­ренного ст. 190¹ УК УССР, и поэтому подлежат квалификации по другим статьям УК УССР⁷⁵.

В тех же ситуациях, когда лицо посягает на жизнь или здоровье челове­ка, который лишь выдает себя за работника милиции или народного дружин­ника, его действия должны квалифицироваться в зависимости от направлен­ности умысла. Однако поскольку такие действия не только не причинили, но и объективно не могли причинить ущерб указанному объекту, они должны квалифицироваться как покушение на это преступление, т.е. по ст. 17, 190¹ УК УССР.

 

Как покушение на преступление в зависимости от направленности умысла следует квалифицировать и случаи, когда лицо заблуждается относи­тельно размера причиняемого преступлением ущерба его объекту. Например, умысел виновного был направлен на хищение государственного или обще­ственного имущества в крупном или особо крупном размере, а фактически похищенное составило незначительную сумму. Сформулированный вывод основывается, в частности, и на том, что здесь общественная опасность со­вершенного в значительной мере отличается от общественной опасности за­думанного преступления. Общественная опасность задуманного преступле­ния значительно выше того, которое фактически было совершено по не за­висящим от виновного обстоятельствам, а они, в свою очередь, не должны смягчать ответственности виновного. Поэтому в определении судебной кол­легии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по делу К. правильно указано, что лицо, пытавшееся с целью присвоения получить по поддельным документам государственное имущество в крупных размерах, но по не зави­сящим от него причинам получившее имущество на меньшую сумму, обо­снованно осуждено за покушение на хищение в крупном размере⁷⁶.

В связи с этим представляется неточным разъяснение Верховного Суда СССР о необходимости квалификации по ст. 144 УК РСФСР (ст. 140 УК УССР) действий лица, имевшего умысел на кражу личного имущества, но фактически совершившего хищение социалистического имущества⁷⁷. Оче­видно, что подобные действия не могут квалифицироваться как оконченное похищение личного имущества, ибо объективно такое преступление не со­вершено и ущерб отношениям личной собственности не причинен. Соверше­ны были лишь умышленные действия, непосредственно направленные на со­вершение этого преступления, но они не были доведены до конца по при­чинам, не зависящим от воли виновного. Следовательно, имело место лишь покушение на преступление, которое должно квалифицироваться по ст. 17, 140 УК УССР.

В науке уголовного права выделяют также двойную, или, образно гово­ря, спаренную ошибку в объекте, т.е. ситуации, когда лицо заблуждается от­носительно существа объекта, которому причиняется ущерб, и одновременно заблуждается относительно ущерба, причиняемого в данном случае охраня­емым уголовным законом обще-

 

ственным отношениям⁷⁸. Например, лицо намеревалось совершить хищение государственного имущества путем кражи в крупном размере, а фактически было совершено мелкое хищение имущества, принадлежащего гражданину на праве личной собственности. В таких случаях действия виновного также должны квалифицироваться с учетом направленности его умысла, т.е. по ст. 17, 81 ч. 3 УК УССР.

Изложенное дает основание полагать, что, по общему правилу, при ошибке в объекте совершенное должно квалифицироваться как покушение на то преступление, осуществить которое намеревался виновный. В связи с этим В.Ф. Кириченко справедливо замечал, что исключение упоминания о покушении из квалификации рассматриваемых случаев привело бы к созда­нию юридической фикции, при которой как оконченное преступление рас­сматривались бы общественно опасные деяния, которые объективно не при­чинили ущерба охраняемому уголовным законом объекту преступления⁷⁹.

Исключение из этого общего правила составляют случаи, когда непо­средственные объекты преступлений имеют сходное или одинаковое значе­ние, и за посягательство на них предусматривается равная ответственность одним и тем же уголовным законом. Так, отношения государственной и об­щественной социалистической собственности являются самостоятельными непосредственными объектами группы преступлений против социалисти­че­ской собственности. Однако поскольку действующим законодательством не дифференцируется ответственность за преступные посягательства на них, то и ошибка в таком объекте при совершении преступления не влияет на квали­фикацию. Например, как оконченное преступление по ст. 81 УК УССР надле­жит квалифицировать действия лица, имевшего умысел на хищение путем кражи колхозного имущества, но фактически по ошибке похитившего иму­щество, принадлежащее государственному предприятию.

От ошибки в объекте необходимо отличать ошибку в предмете, которая имеет место в случаях, если лицо заблуждается относительно свойств, при­надлежности и правовой значимости предмета преступления. Чаще всего ошибки в предмете встречаются при совершении некоторых иных государ­ственных преступлений (например, при разглашении государственной тайны — ст. 67 УК УССР, контрабанде — ст. 70 УК УССР, нарушении правил о валютных операциях — ст. 80 УК УССР), пре-

 

ступлений против социалистической собственности, многих хозяйственных преступлений и др.

Ошибка в предмете преступления в большинстве случаев неразрывно связана с ошибкой в объекте преступления. Это обусловлено как тем, что многие предметы преступления одновременно являются своеобразными вы­разителями (носителями) охраняемых уголовным законом общественных от­ношений (или, иными словами, в них отражается само общественное отноше­ние), так и тем, что многие предметы преступления совпадают с предметами охраняемого уголовным законом общественного отношения. Поэтому здесь ошибка в предмете преступления одновременно порождает и ошибку в объек­те преступления со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями.

Однако уголовно-правовое значение имеет не любая ошибка в предме­те преступлений. Так, на ответственность не влияет то обстоятельство, что лицо при совершении незаконных сделок по поводу валютных ценностей за­блуждалось относительно вида природных драгоценных камней. Точно так же не влияет на квалификацию и допущенная виновным ошибка относитель­но вида и качества товара или его специальных свойств и назначения при его похищении. Например, преступник хотел похитить пистолет конструкции Макарова, а по ошибке при совершении преступления взял пистолет ТТ или вместо огнестрельного оружия взял боевые припасы к нему. Во всех таких случаях ошибка в предмете не имеют юридического значения, поскольку действующим законодательством дифференцируется ответственность в зави­симости не от отличительных индивидуальных свойств предметов, а от их родовой принадлежности. Например, для ответственности за нарушение пра­вил о валютных операциях достаточно установить, что лицо совершило неза­конные сделки по поводу предметов, которые Указом Президиума Верхов­ного Совета СССР «О сделках с валютными ценностями на территории СССР»⁸⁰ отнесены к числу валютных ценностей, и на ответственность не влияет его заблуждение относительно их индивидуальных свойств. Точно так же на квалификацию не влияет и то, что лицо по ошибке совершило хищение тех предметов социалистической собственности, которые не охватывались его умыслом, ибо действующим законодательством в равной мере охраняется социалистическое имущество, принадлежащее государственным и обще­ственным организациям.

 

Ошибка в предмете приобретает уголовно-правовое значение только тогда, когда имеет место заблуждение относительно разнородных предметов, и при условии, что их определенные свойства учтены в действующем законо­дательстве и поэтому влияют на квалификацию совершенного преступления. Например, в ст. 223 УК УССР устанавливается ответственность только за хи­щение огнестрельного оружия (кроме гладкоствольного охотничьего), бое­вых припасов и взрывчатых веществ. Под огнестрельным оружием, в частно­сти, обычно понимается оружие, предназначенное для поражения цели, в ко­тором снаряд (пуля) приводится в движение силой газов, образующихся при сгорании взрывчатых веществ⁸¹. Поэтому к нему относятся винтовки, кара­бины, пистолеты, артиллерийское оружие, нарезные охотничьи ружья, мало­калиберные винтовки и т.д. Такое оружие может быть предметом указанного преступления лишь при условии, что оно было пригодным для стрельбы в момент его похищения, поскольку лишь в этом случае указанные действия могут причинить ущерб соответствующим отношениям в области обществен­ной безопасности.

Поэтому, если лицо при хищении огнестрельного оружия из оружей­ного склада учебного заведения вместо пригодного похитило непригодное оружие, оно допустило ошибку в предмете преступления. Следовательно, здесь в силу заблуждения преступление не доведено до конца по причинам, не зависящим от воли виновного, хотя лицо сделало все, что считало необхо­димым для хищения огнестрельного оружия. На основании этого его дей­ствия должны квалифицироваться не как оконченное преступление, а как по­кушение на преступление по ст. 17, 223 УК УССР.

Однако, как справедливо замечается в юридической литературе, суды нередко не проявляют должного внимания к анализу и оценке отмеченных обстоятельств, что приводит к неправильной квалификации действий винов­ного. По этим основаниям судом были ошибочно квалифицированы как оконченное хищение действия Ф., который во время прохождения производ­ственной практики похитил в шахте 6 кг аммонита. В судебном заседании было установлено, что аммонит ввиду неправильного хранения пришел в не­годность и подлежит уничтожению, поскольку в пригодное для производства взрыва состояние его привести было невозможно. Это обстоятельство в мо­мент хищения подсудимый не осознавал, фактически

 

он не совершил хищения боевых припасов и поэтому его действия следовало квалифицировать по ст. 17, 223 УК УССР⁸².

Аналогично — как покушение на преступление — должны квалифици­роваться и ситуации, когда лицо приобретает (например, у мошенника) пред­меты, ошибочно полагая, что они являются наркотическими. В этом случае заблуждение относительно специальных свойств предмета не позволяет лицу осуществить преступное намерение. Поэтому в п. 5 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 октября 1975 г. «О судебной практике по делам о хищении наркотических веществ, незаконном изготовлении и распростране­нии наркотических, сильнодействующих и ядовитых веществ» обоснован­но указывается, что действия лица, сбывающего под видом наркотических, силь­нодействующих и ядовитых какие-либо иные вещества с целью завладе­ния имуществом или деньгами граждан, следует квалифицировать как мошенни­чество. Покупатели же в этих случаях при наличии оснований, указан­ных в ст. 229, 229⁶ УК УССР, несут ответственность за покушение на неза­конное приобретение наркотических, сильнодействующих или ядовитых веществ⁸³.

Ошибка в предмете преступления может выразиться и в том, что лицо похищает или приобретает предметы, не осознавая их особых свойств, обу­словивших установление самостоятельной уголовной ответственности за преступные действия по поводу них. Например, лицо похищает предметы и не осознает, что они являются взрывчатыми веществами, или приобретает для бытовых нужд предметы, не понимая, что они являются ядовитыми или сильнодействующими веществами. Конечно, такие действия не могут квали­фицироваться по ст. 223 или 229 УК УССР, поскольку названные преступле­ния могут быть совершены только с прямым умыслом, а в приведенных при­мерах лицо не осознавало обстоятельств, которые должны охватываться та­ким умыслом. Однако если после завладения указанными предметами лицо осознало истинные свойства последних и не сдает их органам власти, оно мо­жет быть привлечено к уголовной ответственности за незаконное хранение боевых припасов или ядовитых веществ соответственно по ст. 222 или 229 УК УССР.

По правилам об ошибке в объекте необходимо квалифицировать и слу­чаи, когда лицо в силу заблуждения причиняет ущерб лишь одному из двух намеченных им

 

объектов преступного посягательства. Например, лицо публично наносит оскорбление гражданину (ошибочно полагая, что он является представителем власти), находящемуся при исполнении служебных обязанностей. Здесь фак­тически наносится оскорбление гражданину, который не является представи­телем власти, и поэтому причиняется ущерб чести и достоинству личности. Объектом же преступления, предусмотренного ст. 189 УК УССР, является авторитет органов власти, а также достоинство их работников.

Рассматривая вопрос о квалификации действий в приведенном приме­ре, В.Ф. Кириченко пришел к выводу, что здесь лицо должно нести ответствен­ность за покушение на публичное оскорбление представителя власти при ис­полнении им служебных обязанностей и по совокупности — за оскорбление личности, т.е. по ст. 17, 189 и ст. 126 УК УССР. Конечно, пра­вильно, что здесь нужно применить ст. 17, 189 УК УССР, ибо умысел винов­ного на­правлен на совершение именно этого преступления, а не доведено оно до кон­ца по причинам, не зависящим от его воли. Однако квалифицировать эти дей­ствия дополнительно и по ст. 126 УК УССР нет никаких оснований, посколь­ку отношения, направленные на охрану чести и достоинства лично­сти, входят в состав объекта преступления, предусмотренного ст. 189 УК УССР.

Своеобразным видом анализируемой ошибки является посягательство на отсутствующий предмет. Прежде всего здесь речь идет о случаях, когда предмет отсутствовал на месте совершения преступления (имущество было перемещено в другое место накануне совершения действий, направленных на его уничтожение или похищение). Кроме того, сюда, по нашему мнению, следует отнести и случаи, когда в силу различных обстоятельств предмет к моменту совершения преступления утратил свои свойства (полезные или вредные).

Представляется, что как в указанных, так и во всех подобных случаях действия виновного должны квалифицироваться лишь как покушение на пре­ступление (поскольку оно не было доведено до конца по причинам, не зави­сящим от воли виновного) с учетом направленности умысла виновного. Ведь из приведенных примеров следует, что совершенные общественно опасные действия не только не причинили, но и объективно не могли причинить ущерб отношениям, охраняемым уголовным законом. Как справедливо заме­чает В.Ф. Кириченко,

 

уголовное право интересует посягательство на эти предметы только вслед­ствие того, что оно стоит на страже тех общественных отношений, на кото­рые рассчитывал посягнуть преступник. И будь на месте данного предмета предмет, соответствующий представлению лица, ущерб общественным отно­шениям был бы причинен⁸⁴.

Изложенное дает основание заключить, что вопрос об ошибке в объек­те и предмете преступления имеет не только теоретическое, во и важное практическое значение, ибо он непосредственно связан с проблемой уголов­ной ответственности и квалификации совершаемых общественно опасных деяний.

 

* * *

Автор отдает себе отчет в том, что рассмотренные в настоящей моно­графии вопросы в силу их специфики и многоплановости не охватывают, да и не могут охватить все многообразие такой комплексной научной проблемы, каковой является проблема объекта и предмета преступления.

Хотя в науке советского уголовного права проблеме объекта преступ­ления уделяется серьезное внимание, далеко не все ее вопросы исследованы в достаточной степени, многие из них решены противоречиво. Причем это касается не только некоторых частных аспектов данной проблемы, но и осно­вополагающих положений теории объекта преступления — сущности объек­та преступления, его содержания и структуры общественного отношения как объекта посягательства. Несомненно то, что здесь необходимы совместные усилия ученых-юристов и практических работников. Кроме того, продолжа­ют оставаться дискуссионными вопросы о видах объектов, их классификации и соотношении между собой, об уголовно-правовом понятии интереса, его соотношении с общественными отношениями и возможностью признания интереса объектом преступления и другие. В силу этого, а также вследствие недостаточной изученности таких вопросов в науке уголовного права мы предприняли попытку обосновать свою позицию в отношении их.

Автор намерен продолжить разработку данной проблемы и будет при­знателен за высказанные в его адрес замечания и пожелания, которые могут способствовать ему в этом.

ПРИМЕЧАНИЯ

Предисловие

 

¹ См.: Материалы XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986. С. 61.

² Революционной перестройке — идеологию обновления: Речь Гене­рального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева на Пленуме ЦК КПСС 18 фев­раля 1988 года // Правда. 1988. 19 февр.

 

Глава 1

 

¹ См.: Пионтковский А.А. Уголовное право РСФСР: Часть общая. М., 1925. С. 129-130. В дальнейшем этот теоретический вывод получил развитие в следующих работах: Трайнин А.Н. Состав преступления по советскому уго­ловному праву. М., 1951; Дурманов Н.Д. Понятие преступления М., 1948; Брайнін Я.М. Основні питання загального вчення про склад злочину. К., 1964; Никифоров Б.С. Объект преступления для определения меры наказания по советскому уголовному праву // Тр. ВЮА. 1949. Вып. 10; Кудрявцев В.Н. О соотношении предмета и объекта преступления по советскому уголовному праву // Тр. ВЮА. 1951. Вып. 13 и др.

² Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права. М., 1970. Т. 2. С. 115.

³ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 323.

⁴ Это мнение преобладает и в науке уголовного права зарубежных со­циалистических стран (см., напр.: Шуберт Л. Об общественной опасности преступного деяния. М., 1960. С. 23; Реннеберг И. Объективная сторона пре­ступления. М., 1957. С. 30).

⁵ Трайнин А.Н. Состав преступления по советскому уголовному праву. С. 176.

⁶ Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права. Т. 2. С. 116-120.

⁷ См., напр.: Глистин В.К. Проблема уголовно-правовой охраны обще­ственных отношений. Л., 1979. С. 5.

⁸ Основы марксистско-ленинской философии. М., 1977. С. 112.

⁹ См.: Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права. Т. 2. С. 119-120.

¹⁰ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 227.

¹¹ Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права. Т. 2. С. 116.

¹² Там же. С. 120.

¹³ Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963. С. 169.

¹⁴ Там же.

¹⁵ См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 768.

¹⁶ Коржанский Н.И. Понятие непосредственного объекта преступления // Сов. гос-во и право. 1978. № 1. С. 27.

¹⁷ См.: Сухарев Е.А., Горбуза А.Д. Традиционные представления о меха­низме преступного посягательства // Проблемы совершенствования уголов­ного законодательства на современном этапе. Свердловск, 1985. С. 22-23.

¹⁸ См.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 144.

¹⁹ См.: Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовно­му праву. М., 1960.

²⁰ См., напр.: Фролов Е.А. Спорные вопросы общего учения об объекте преступления // Сб. учен. тр. Сверд. юрид. ин-та. 1969. Вып. 10. С. 184-225; Каиржанов Е.К. Интересы трудящихся и уголовный закон. Алма-Ата, 1973. С. 160; Коржанский Н.И. Объект посягательства и квалификация преступле­ния. Волгоград, 1976. С. 20; Кузнецов А.В. Уголовное право и личность. М., 1977. С. 168; Глистин В.К. Проблема уголовно-правовой охраны обществен­ных отношений. С. 128.

²¹ См.: Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовно­му праву. С. 30 и др.

²² Глистин В.К. Проблема уголовно-правовой охраны общественных отношений. С. 7. См. также: Глистин В.К. Общественные отношения как объ­ект преступления по советскому уголовному праву // Правоведение. 1966. № 2. С. 87-94.

²³ Аналогичную позицию по этому вопросу занимает и Е.А. Фролов, хотя и с уточнением, что правомерно не всегда, а лишь в ряде случаев при­знавать условия существования общественных отношений непосредствен­ным объектом преступления (см.: Фролов Е.А. Спорные вопросы общего уче­ния об объекте преступления. С. 207-208).

²⁴ Там же С. 207-209.

²⁵ Коржанский Н.И. Понятие непосредственного объекта преступления. С. 86-87; Кузнецов А.В. Уголовное право и личность. С. 64.

²⁶ См.: Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовно­му праву. С. 30 и др.

²⁷ См.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уго­ловному праву. М., 1961. С. 138, 142.

²⁸ См.: Фролов Е.А. Спорные вопросы общего учения об объекте пре­ступления. С. 208.

²⁹ См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960. С. 144-145.

³⁰ См.: Кузнецов А.В. Уголовное право и личность. С. 55.

³¹ См.: Федоров М.И. Понятие объекта преступления по советскому уголовному праву // Учен. зап. Перм ун-та. 1957. Т. 11. Вып 4. Кн. 2. С. 188, 173 и др.

³² Дроздов А.В. В.И. Ленин о проблеме общественных отношений. Л., 1969. С. 5.

³³ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 27. С. 402; Т. 46. Ч. I. С. 100, 214; Т. 46. Ч. II. С. 222.

³⁴ См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 137-139.

³⁵ Рожин В.Н. Введение в марксистскую социологию. Л., 1962. С. 52.

³⁶ Пресняков П.В. Исторический материализм об общественных отно­шениях // Формирование коммунистических общественных отношений. Алма-Ата, 1964. С. 6.

³⁷ Машков А.Ф. Развитие общественных отношений в период перехода от социализма к коммунизму. Л., 1965. С. 8.

³⁸ Келле В.Ж. Роль субъективного фактора в совершенствовании социа­листических общественных отношений // Филос. науки. 1968. № 1. С. 15.

³⁹ Порфирьев М.Н. Общественные отношения. Л., 1974. С. 107.

⁴⁰ Общественные отношения: Вопросы общей теории / Под ред. П.А. Рачкова. М., 1981. С. 33.

⁴¹ Социальные и политические отношения развитого социализма / Под ред. Г.А. Белова. М., 1985. С. 8.

⁴² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 39. С. 174.

⁴³ Подробнее о классификации общественных отношений см.: Явич Л.С. Право и общественные отношения. М., 1971. С. 152; Ткаченко Ю.Г. Ме­тодологические вопросы теории правоотношений. М., 1980. С. 84-94.

⁴⁴ См.: Ведомости Верх. Совета УССР. № 27. Ст. 539.

⁴⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 192.

⁴⁶ Подробнее о понятии общественных отношений см.: Строительство коммунизма и развитие общественных отношений. М., 1966; Порфирьев М.Н. Указ. соч. С. 232; Чехарин Е.М. Советская политическая система в условиях развитого социализма. М., 1975; Пивцайкин Г.И. Сущность общественных от­ношений развитого социализма: Автореф. дис.... д-ра филос. наук. Минск, 1978. С. 42; Уемов А.И. Вещи, свойства и отношения. М., 1963. С. 184; Обще­ственные отношения: Вопросы общей теории. С. 199.

⁴⁷ См.: Дроздов А.В. Человек и общественные отношения. Л., 1966. С. 23-29, 63-65, 69 и др.

⁴⁸ Подробнее о понятии системы и сущности системного подхода в ис­следовании см.: Афанасьев В.Г. Научное управление обществом: Опыт сис­темного исследования. М., 1968. С. 384; Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становле­ние и сущность системного подхода. М., 1973. С. 270; Черняк Ю.И. Систем­ный анализ в управлении экономикой. М., 1975; Афанасьев В.Г. Системность и общество. М., 1980. С. 368; Садовский В.Н. Основания общей теории сис­тем. М., 1974; и др.

⁴⁹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 6. С. 441.

⁵⁰ Глистин В.К. Проблемы уголовно-правовой охраны общественной безопасности. С. 25.

⁵¹ Афанасьев В.Г. Проблема целостности в философии и биологии. М., 1964. С. 9-11.

⁵² Афанасьев В.Г. О структуре целостной системы // Филос. науки. 1980. № 3. С. 84.

⁵³ Ляпунов Ю.И. Уголовно-правовая охрана природы органами внут­ренних дел. М., 1974. С. 44-51. См. также: Сухарев Е.А., Горбуза А.Д. Тради­ционные представления о механизме преступного посягательства // Пробле­мы совершенствования уголовного законодательства на современном этапе. Свердловск, 1985. С. 20.

⁵⁴ Прохоров В.С. Преступление и ответственность. Л., 1984. С. 29-43.

⁵⁵ См.: Тюхтин В.С. Отражение, система, кибернетика. М., 1972. С. 8-28.

⁵⁶ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 424.

⁵⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. С. 497-498.

⁵⁸ Плетнев Ю.К. Теория общественных отношений: сущность и акту­альные проблемы // Социол. исслед. 1978. № 2. С. 23.

⁵⁹ В связи с этим представляются неубедительными утверждения неко­торых юристов о том, что при выделении преступлений против личности, а также должностных и воинских преступлений законодатель якобы руковод­ствовался особенностями субъектов общественных отношений или преступ­лений, а не их объектов (см., напр.: Сергеева Т.Л. Борьба с подлогами доку­ментов по советскому уголовному праву. М.–Л., 1949. С. 34-35; Курс совет­ского уголовного права. М., 1970. Т. 2. С. 124). В.Н. Кудрявцев и Н.А. Струч­ков считают, что эти преступления необходимо объединять в отдельные группы не только по признакам объекта, но и по характеру антисоциальных побуждений их совершения и общим криминологическим свойствам лично­сти субъекта (см.: Кудрявцев В.Н., Стручков Н.А. Борьба с умышленными на­рушениями должностных, профессиональных и гражданских обязанностей // Сов. юстиция. 1972. № 1. С. 8-10).

⁶⁰ Климентович Н.В. Развитие экономических отношений социализма в условиях научно-технической революции. Л., 1976. С. 7.

⁶¹ См.: Глистин В.К. Проблемы уголовно-правовой охраны обществен­ных отношений. С. 34.

⁶² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 3.

⁶³ Материалы XXVII съезда КПСС. С. 151.

⁶⁴ Там же. С. 45.

⁶⁵ См.: Познышев С.С. Очерк основных начал науки уголовного права: Особенная часть. М., 1923. С. 179.

⁶⁶ СЗ СССР. 1930. № 2. Ст. 9.

⁶⁷ СЗ СССР. 1933. № 73.

⁶⁸ См.: Ведомости Верхов. Совета СССР. 1940. № 23.

⁶⁹ См.: Рад. право. 1973. № 3. С. 100. Аналогичная позиция была сфор­мулирована и в п. 5 – 8 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 12 дек. 1964 г. № 24 «О судебной практике по делам об обмане покупателей» (См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР. М., 1967. С. 120).

⁷⁰ Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924 – 1977 гг. М., 1978. С. 226-227.

⁷¹ См.: Бюл. Верхов. Суда СССР. 1983. № 2. С. 16.

⁷² См.: Коржанский Н.И. Объект посягательства и квалификация пре­ступления. Волгоград, 1976. С. 51.

⁷³ Демидов Ю.А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. М., 1975. С. 52.

⁷⁴ Глистин В.К. Проблемы уголовно-правовой охраны общественных отношений. С. 37.

⁷⁵ См., напр.: Трайнин А.Н. Учение о составе преступления. М., 1946. С. 93-96; Розенберг Д.Н. О понятии имущественных преступлений в совет­ском уголовном праве (Объект и предмет посягательства) // Учен. зап. Харьк. юрид. ин-та. 1948. Вып. 3. С. 70-73; Кудрявцев В.Н. О соотношении предмета и объекта преступления по советскому уголовному праву // Тр. ВЮА. 1945. Вып. 13. С. 51-60; Загородников Н.И. Понятие объекта преступления в совет­ском уголовном праве // Тр. ВЮА. 1945. Вып. 13. С. 44-50; Кригер Г.А. К во­просу о понятии объекта преступления в советском уголовном праве // Вестн. Моск. ун-та. 1955. № 1. С. 118-119.

⁷⁶ См., напр.: Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уго­ловному праву. М., 1960. С. 122-134; Фролов Е.А. Спорные вопросы общего учения об объекте преступления // Сб. учен. тр. Сверд. юрид. ин-та. 1969. Вып. 10. С. 216-225; Глистин В.К. Проблемы уголовно-правовой охраны об­щественных отношений. С. 43-57; Коржанский Н.И. Объект и предмет уго­ловно-правовой охраны. М., 1980. С. 119-133.

⁷⁷ См., напр.: Розенберг Д.Н. Указ. соч. С. 71; Советское уголовное право: Часть общая. Л., 1960. С. 246.

⁷⁸ См., напр.: Уголовное право: Часть общая. М., 1948. С. 291.

⁷⁹ См.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 178-179. См. также: Брайнин Я.М. Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве // Юрид. сб. Киев. ун-та. 1960. № 4. С. 58-59.

⁸⁰ См.: Загородников Н.И. Понятие объекта преступления в советском уголовном праве. С. 44; Его же. Советское уголовное право. М., 1975. С. 56‑58.

⁸¹ П