Хитрый торговец и мулла-простак

Однажды падишах Акбар спросил у Бирбала:

— Кто в житейских делах самый хитрый, а кто самый глупый?

— Владыка мира! — не раздумывая, ответил Бирбал. — В житейских делах нет никого хитрее торговцев, а муллы — глупее всех.

— Ошибаешься, Бирбал! Не может этого быть, — не поверил падишах. — Муллы — люди учёные, почему же ты считаешь их глупцами?

— Хорошо, хузур! Не пожалейте денег, и я на деле докажу свою правоту. Тогда вы сами скажете, глупы муллы или нет. Только, что бы я ни делал, пожалуйста, не вмешивайтесь, смотрите, слушайте и молчите.

Падишах согласился. Тогда Бирбал послал за главным делийским муллой.

Когда главный мулла явился в дарбар, Бирбал подозвал его, усадил около себя и сказал ему спокойно и мягко:

— Знаешь, мулла-джи, его величеству понадобилась твоя борода. Тебе заплатят за неё из казны, сколько ты пожелаешь.

Муллу словно громом поразило. Ещё по дороге во дворец у него колени подгибались, шёл он и думал: «Зачем это меня вдруг в дарбар требуют?» А от слов Бирбала у него совсем в глазах потемнело, голова кругом пошла.

— Господин вазир! — промолвил он дрожащим голосом. — Как такое возможно?! Борода Богу угодна, как же я её отдам?

Видит Бирбал, что мулла от страха чуть жив. «Вот теперь пора…» — сказал он себе и начал:

— Мулла-джи! За добро надо добром платить. Столько лет падишах был к тебе милостив, а теперь нужна ему от тебя всего лишь борода, а ты — отказываешься! А если потребуется что-то более важное, то уж на тебя, видно, и надеяться нечего. Нехорошо это, нехорошо! Сказано ведь: «Если живёшь в воде, не ссорься с крокодилом». Захотел бы государь — и просто отобрал бы всё, что у тебя есть. Лишь по милосердию своему его величество берёт твою бороду не задаром и согласен за неё заплатить.

Задрожал мулла. Ох, как бы и впрямь не разгневался на него повелитель… Тогда жди ещё худшей беды. Как говорится: «Не до жиру, быть бы живу». Мулла покорно опустил голову, вздохнул и промолвил смиренно:

— Что ж, господин вазир, прикажите заплатить мне двадцать пять рупий.

По приказу Бирбала казначей тотчас выдал мулле деньги. Пришёл брадобрей и вмиг обрил мулле бороду. Мулла сделал салам падишаху и пошёл домой. По дороге он не раз воздал хвалу Всевышнему, что ещё легко отделался, ведь могло всё и хуже обернуться.

Как только мулла ушёл, Бирбал послал слугу за известным в городе торговцем — владельцем длинной, окладистой бороды. Получив приказ, торговец поспешил в дарбар.

— Его величеству понадобилась твоя борода. Тебе заплатят за неё, сколько пожелаешь, — сказал Бирбал и купцу.

— Его величество — наш господин, на всё его воля, не смею перечить. Но, господин вазир, дело в том, что я человек бедный, — канючил торговец.

— Бедный, богатый, — какая нам разница! — строгим голосом сказал Бирбал. — Падишаху нужна эта борода, назови свою цену и отдавай бороду. Сколько скажешь, столько и получишь.

Торговец не скрывал своего смятения.

— Благодетель, вы — наш отец, — начал он со слезами в голосе, — можете делать всё, что вам угодно, но всё-таки…

— Чего хитришь, загадки загадываешь, — перебил Бирбал. — Говори прямо, сколько хочешь за бороду?

— Ваша милость, когда мой отец скончался, я потратил пять тысяч рупий на похоронные обряды, и всё ради этого пучка волосков, — торговец огладил свою густую бороду. — Потом умерла матушка, и на погребальные обряды истрачено было столько же, стало быть, тоже пять тысяч рупий. После, о благодетель, мы ездили к святым местам, возносили молитвы в храмах, приносили дары на поминовение усопших родителей, а как воротились, потратились брахманам на угощение, — на всё это ушло пятнадцать тысяч рупий. Известно и вам, о покровитель бедных, что за этот пучок волосков, — тут торговец опять дотронулся до своей окладистой бороды, — нам на базаре от всех почёт и в общине — уважение…

— Ну хватит, хватит. Ты насчитал всех расходов на двадцать пять тысяч рупий, вот тебе записка к казначею, получишь их. А теперь садись, брадобрей тебя обреет.

Торговец спрятал записку в пояс и сел к брадобрею, приговаривая:

— Как будет угодно вашей милости!..

В те давние времена у цирюльников не было ни мыла, ни кисточек. Брадобрей черпал из горшка воду горстями и смачивал густую бороду торговца. Стараясь намочить волосы получше, он нечаянно больно за неё дёрнул. Купец разозлился и дал оплеуху цирюльнику.

— Эй, ты! Поаккуратнее! — закричал он. — Ты что думаешь, это борода какого-то купчишки?! Не знаешь разве, что это теперь борода его величества падишаха?

Разгневался падишах на торговца за его непристойное поведение и приказал слугам надавать грубияну по шее и выгнать его вон. Очутившись за дверью, торговец кинулся бежать что есть духу, зажав рукой пояс, где лежала записка к казначею.

Когда гнев падишаха утих, Бирбал сказал:

— Хузур! Видите, как хитёр торговец — двадцать пять тысяч рупий получил да свою бороду и ноги унёс подобру-поздорову. А мулла-простак простился с бородой всего за двадцать пять рупий.

Подивился падишах, но признал справедливость и мудрость Бирбала.

 

Царевич и пастух

Жили на свете два друга — пастух и царевич. Однажды царевич поклялся: когда он станет раджой, сделает своего друга-пастуха министром.

— Прекрасно, — ответил на это пастух.

В мире и согласии текли их дни. Пастух приходил на луг пасти коров, и друзья, обнявшись, усаживались под деревом. Пастух играл на флейте, царевич слушал. Так безмятежно проводили они свои дни.

Пришло время, и царевич стал раджой. В жёны себе он взял рани (царицу) Канчонмалу — истинную жемчужину страны. Не до пастуха было теперь царевичу. Совсем забыл он своего друга.

Как-то раз пастух пришёл во дворец и остановился у входа в царские покои: он-де не видел ещё рани своего друга!

— Вон, вон отсюда! — закричал на него привратник.

Пастух обиделся и ушёл, и никто не знал, куда он делся.

На следующее утро проснулся раджа, а глаз открыть не может. Глядит на него рани, глядят придворные — а у раджи всё тело покрыто иголками. Что за наваждение? Во дворце поднялся плач.

Раджа перестал есть, спать, говорить. Сердцем он понял, что нарушил обет, данный другу-пастуху, и теперь расплачивается за свой дурной поступок. Но сказать об этом он никому не решился. Совсем расстроились дела бедного раджи, от горя поникла его голова. Управлять царством стала опечаленная рани Канчонмала.

Как-то раз рани отправилась на реку искупаться. Вдруг подходит к ней неизвестная красавица и говорит:

— Если рани желает купить служанку, этой служанкой могла бы быть я.

— Если бы ты могла избавить моего мужа от иголок, я купила бы тебя в услужение, — ответила рани.

Красавица взялась исполнить это условие, и рани за браслет купила её. Тогда служанка сказала:

— Рани-ма (ма — ласковое обращение к женщине), уж очень ты ослабела. Кто знает, сколько дней ты как следует не ела, не купалась? Украшения болтаются на твоём исхудалом теле, волосы на твоей голове спутались. Сними-ка ты свои украшения да вымойся хорошенько поташом.

— Нет, ма, к чему мыться, пусть всё остаётся как есть, — ответила рани.

А служанка словно ничего не слышала: она сняла с рани украшения и, натерев её поташом, сказала:

— Теперь, ма, попробуй окунись.

Рани послушалась, вошла по горло в воду и окунулась. А служанка вмиг накинула на себя сари рани, надела её украшения и, встав на берегу, начала приговаривать:

Эй, прислуга Панко (водоплавающая птица),

Слышишь, ты служанкой стала,

Ждёт тебя на берегу реки Канконмала,

Ждёт красавица тебя, что ты там пропала?

Хватит мыться, госпожа выйти приказала!

Оглянулась рани и видит — перед ней стоит не служанка, а госпожа.

Во дворце Канконмала подняла всех на ноги. Министру она выговаривала:

— Почему ты не приготовил слонов и лошадей, раз я возвращаюсь с купанья?

Дворецкого она допрашивала:

— Почему нет свиты и паланкина, когда я возвращаюсь с купанья домой?

И обоих казнили. Все пришли в смятение, никто ничего не мог понять, никто от страха не смел вымолвить слова. Таким-то образом Канконмала стала рани, а Канчонмала — служанкой. Но раджа ни о чём не догадывался.

И вот сидит Канчонмала на грязном дворе, чистит рыбу и причитает:

За ручной браслет себе я служанку нанимала,

Но служанкой стала я, а служанка рани стала,

За какие же грехи пострадала Канчонмала?

О, раджа, за что, за что нас судьба так покарала?

Горькими слезами заливается рани. Но и страданиям раджи нет предела: впиваются в его кожу мухи, от игл огнём горят его лицо и тело. Некому овеять раджу опахалом, некому подать ему лекарства.

Однажды отправилась Канчонмала на берег стирать бельё. Видит: сидит под деревом человек, а возле него мотки пряжи. Человек этот приговаривает:

Если б получил я тысячу иголок,

Я себе тогда бы мог арбуз купить;

Если б я пять тысяч получил иголок,

Я б тогда на ярмарке мог бы походить;

Если б я сто тысяч получил иголок,

Я бы царский трон сумел соорудить!

Услышав такие слова, Канчонмала осторожно подошла к человеку и сказала:

— Если ты хочешь иметь иглы, я могу дать их тебе. Только сможешь ли ты их вытащить?

В ответ на это человек молча поднял мотки с пряжей и пошёл за рани.

По дороге Канчонмала поведала незнакомцу о своём несчастье. Он выслушал её и произнёс:

— Прекрасно!

Когда они пришли во дворец, незнакомец сказал Канчонмале:

— Рани-ма, рани-ма, сегодня день молочного поста, и потому всем в царстве надо раздавать пирожки. Я пойду покрашу пряжу в красный и синий цвета, а вы идите нарисуйте во дворе альпона (рисунок, наносимый рисовой пастой на полу или стене по случаю праздника) и приготовьте всё для пиршества. Пусть Вам поможет Канконмала.

— Что ж, пусть и Канконмала делает пирожки, — согласилась Канчонмала.

И они вдвоём отправились стряпать.

О ма! Пирожки, которые испекла Канчонмала, походили скорее на плоские, жёсткие лепёшки. Зато пирожки Канконмалы были сделаны очень искусно: одни — в форме полумесяца, другие — в виде флейты, третьи — трубочек, четвёртые — листьев сандала.

И незнакомцу стало ясно, кто служанка, а кто настоящая рани.

Покончив с пирожками, женщины принялись за альпона. Размолов целый ман (37,3 кг), Канчонмала вылила в него сразу семь кувшинов воды и, макая в эту жижу помазок из конопли, перепачкала им весь двор.

Канконмала же сначала выбрала во дворе уголок, чисто его вымела, потом взяла немножко риса, размолола, подлила в него воды и, обмакнув кусочек тряпочки, осторожно стала рисовать лотосы и лианы, семь золотых кувшинов, а под кувшинами — корону с гирляндами из рисовых стеблей по обеим сторонам. Она нарисовала также павлина, богов и след золотой стопы матери-Лакшми (богини благосостояния и красоты).

Тогда незнакомец позвал Канконмалу и сказал ей:

— Не отпирайся, это ты служанка! И как ты осмелилась с таким лицом выдавать себя за рани?! Негодная служанка, купленная за ручной браслет, ты стала рани, а рани сделалась служанкой. Отвечай мне, разве я не прав?

Вспыхнула Канконмала, мнимая рани, и закричала диким голосом:

— Это что за негодяй?! Вон отсюда!

Она кликнула палача и приказала:

— Отруби-ка голову служанке и этому неведомому человеку! Не буду я Канконмала, если не искупаюсь в их крови.

Палач схватил Канчонмалу и незнакомца. Но незнакомец вынул моток ниток и проговорил:

Нитка, нитка с узелком,

У раджи вверх дном весь дом.

Нитка, нитка, ты свяжи-ка

Палача кругом.

И вмиг палач был с ног до головы опутан нитками. А незнакомец спросил:

— Нитка, ты чья?

— Кому принадлежит моток, тому и я, — ответила нитка.

— Нитка, нитка, если ты служишь мне, отправляйся на нос Канконмалы, — сказал незнакомец.

Два моточка ниток взобрались на нос Канконмалы. Испуганная Канконмала побежала в дом с криком:

— Двери! Закрывайте двери! Он полоумный! Служанка привела полоумного!

А незнакомец тем временем приговаривал:

Нитка, нитка тонкая, где твой дом, скажи?

Ты проденься в иглы бедного раджи!

Не успел незнакомец обернуться, как сто тысяч ниток проделись в сто тысяч иголок на теле раджи. И иголки заговорили:

— Нитки пролезли в нас. Что нам зашить?

Незнакомец отвечал:

— Глаза и рот негодной служанки.

Сто тысяч иголок с тела раджи тотчас же устремились к глазам и рту Канконмалы. Забегала, заметалась Канконмала!

А раджа тем временем прозрел и увидел, что перед ним его друг-пастух. Старые друзья обнялись и пролили море радостных слёз.

— Друг, не вини меня, — сказал раджа, — будь уверен, что даже в ста рождениях моих я не найду такого, как ты, друга. С сегодняшнего дня ты будешь моим министром. Столько несчастий произошло со мной после того, как я покинул тебя! Больше мы не расстанемся.

— Хорошо, — ответил пастух, — но я потерял твою флейту. Тебе придётся подарить мне новую.

Раджа тотчас приказал изготовить для своего друга золотую флейту.

А Канконмалу день и ночь кололи иголки, и она вскоре умерла. Несчастья Канчонмалы кончились.

Пастух же днем выполнял обязанности министра, а ночью, когда лунный свет заливал небосклон, вместе с раджой отправлялся на берег реки и там, усевшись под деревом, играл на золотой флейте. Обняв друга-министра, раджа слушал его чудесные песни.

С тех пор жизнь раджи, Канчонмалы и пастуха потекла счастливо.

 

Цель

Дрона был великим мастером стрельбы из лука, и он обучал многих учеников. Как-то раз он повесил на дерево мишень и спросил каждого из учеников, что тот видит.

Один ответил:

— Я вижу дерево и мишень на нём.

Другой сказал:

— Я вижу ствол дерева, листву, солнце, птиц на небе…

Остальные отвечали примерно то же самое.

Затем Дрона подошёл к своему лучшему ученику Арджуне и спросил:

— А ты что видишь?

— Я не могу видеть ничего, кроме мишени, — последовал ответ.

Дрона повернулся к остальным ученикам и сказал:

— Только такой человек может стать попадающим в цель.

 

Цена драгоценного камня

Гуру Нанак дал одному из своих последователей драгоценный камень и сказал:

— Иди и постарайся продать этот драгоценный камень на рынке. Но продай его лишь после того, как скажешь мне, сколько за него дают. Только тогда мы продадим его, когда меня устроит цена, близкая к его настоящей стоимости, которую тебе будут давать. В ином случае, если мы не получим за него соответствующую цену, мы должны хранить его и не выбрасывать просто так.

Сначала ученик пришёл к лавочнику, продающему овощи. Лавочник взглянул на камень и вручил ему несколько морковок и редисок:

— Ладно, бери их в обмен за него, — сказал он.

Ученик отказался и пошёл к владельцу магазина. Он, соответственно, предложил ему сахар и другие вещи, сказав:

— Ты можешь взять это вместо него.

В конце концов, ученик вернулся домой и рассказал гуру Нанаку, что обошёл четыре-пять магазинов, и объяснил, что предлагали ему взамен драгоценного камня.

Мастер ответил:

— Это не подходит. Камень — очень драгоценный, но эти люди не знают его настоящей стоимости. — И он отправил его к одному ювелиру. — Тот ювелир заплатит тебе настоящую цену.

Тогда ученик пошёл к ювелиру и предложил ему камень. Ювелир взял в руки камень, взглянул на него, открыл свой кошелёк, вынул сто рупий, положил камень на деньги и вручил всё вместе ученику. Ученик не понял, что происходит. Он подумал, что ювелир дал ему сто рупий за покупку камня, а камень возвращает по ошибке, и сказал:

— Ты можешь оставить камень у себя, раз заплатил за него правильную цену.

Ювелир дружелюбно посмотрел и ответил:

— Сто рупий — не цена для этого камня. У меня нет денег, чтобы заплатить за него настоящую цену. Это только цена за один взгляд на камень, чтобы удостовериться в нём. Вот за это я и заплатил. Другими словами, этот камень такой драгоценный, что его невозможно купить.

Тогда ученик понял, насколько драгоценен этот камень. Один взгляд на него стоит сто рупий. Но кто заплатил эти сто рупий? Единственный ювелир, который знал настоящую цену камня. Другие практически ничего не предлагали, потому что они не знали его цены.

Божественное сокровище ценится слишком мало в этом мире. Людей, связанных только с этим миром, не волнуют Божественные сокровища, однако счастливчики собирают сокровища и пользуются их великолепием за пределами тела. Они не беспокоятся о мирских богатствах, а продолжают собирать Божественные. Драгоценностями в этом теле можно наслаждаться вечно самым наилучшим образом. Внутренние богатства Наама (Слова) так драгоценны, что чем больше вы наслаждаетесь, тем больше они увеличиваются. Что бы вы ни захотели, что бы вы ни пожелали, будет доступно вам. Такова контролирующая и снабжающая Сила Бога. Что бы вы ни попросили или ни пожелали, в чём бы ни нуждались, она даст вам всё.

 

Цена падишаха

Падишах Акбар очень любил и привечал умных людей. По этой-то причине его двор и прославился «девятью сокровищами».

Однажды собралась на дарбар вся знать: эмиры, раджи, махараджи. Все сидели на своих местах и слушали, как Бирбал докладывает падишаху о всевозможных исках и тяжбах, а падишах, внимательно его выслушав, решает и судит каждого по заслугам.

Наконец с делами было покончено, и все заговорили, кто о чём. Один придворный втайне давно «точил зуб» на Бирбала и в этот день задумал посрамить его. Он учтиво попросил падишаха:

— Шахиншах! Позвольте мне спросить?

Падишах позволил.

— Покровитель бедных! — начал придворный. — Сегодня мне довелось услышать на улице странный разговор. Один богач сказал своему слуге: «Ты, видно, ни на что не годен. Очень уж ты глуп». На что слуга смиренно ответил: «Господин купец! Хотя я ваш слуга, осмелюсь всё же сказать, что не умеете вы ценить человека. Подумайте немного, и сами поймёте, как я вам полезен». Услышав это, я очень удивился. В самом деле, какова же цена человеку? Владыка мира! Сделайте милость, рассейте мои сомнения.

Выслушав придворного, падишах задумался, но не сумел ответить на вопрос. А мысли в голову полезли беспокойные: «Сегодня слуга купца так говорит, а завтра кто-нибудь из моих вельмож, чего доброго, скажет: «А кто такой падишах? Не потому ли он сидит на троне, что мы сами его туда посадили?» Что я отвечу? Надо сейчас же потребовать, чтобы они определили мне цену».

Акбар повторил в совете вопрос придворного и вдобавок спросил, какова же цена ему самому, падишаху?

Советники и придворные опешили, не знали, что ответить. Тогда один старик, из завистников Бирбала, сказал:

— Покровитель бедных! Из всех нас один лишь Бирбал так велик умом, чтобы ответить на ваш вопрос.

— Можешь ли ты сказать, Бирбал, сколько я стою и какой имею вес? — спросил Акбар.

Но Бирбал, воздев руки к небу, воскликнул:

— Владыка мира! Как я могу что-то или кого-то оценивать? Это дело ювелиров, они ведь хорошие оценщики. Прикажите позвать купцов, ювелиров, менял, ростовщиков со всего города.

Старик метил поймать в ловушку Бирбала, но, по милости мудрого Бирбала, сам попался в западню: он как раз был ювелиром.

По приказу падишаха во дворец созвали самых искусных ювелиров, менял, ростовщиков со всего Дели. Они изрядно перепугались, получив вдруг приказ явиться во дворец.

Речь к ним держал Бирбал:

— Господа ювелиры, менялы, ростовщики! Вас созвали для того, чтобы вы сообща решили, какой вес имеет падишах и сколько он стоит?

Ювелиры онемели, услышав такой вопрос. Оценить простого смертного — ещё куда ни шло, но как можно определить цену и вес падишаха? Наконец старейшина общины ювелиров взмолился:

— О покровитель бедных! Как только мы получили ваш приказ, тотчас же поспешили сюда, и сердца у нас трепещут от страха, никак в себя не придём. Если бы нам предоставили срок, мы бы спокойно посоветовались и дали ответ.

Падишах внял просьбе старейшины и даже велел Бирбалу помочь им. Бирбал увёл ювелиров и менял к себе. Там они долго судили, рядили, но так ничего и не придумали. Под конец Бирбал сказал:

— Это дело непростое, и сразу нам его не решить. Тут нужно время. Давайте попросим у падишаха пятнадцать дней сроку. Тринадцать дней будем размышлять в одиночку, а на четырнадцатый соберёмся у меня. Каждый скажет своё слово, составим сообща ответ и на пятнадцатый день доложим о нём падишаху. Уж за это время какое-то решение непременно найдётся.

Бирбал был единственной опорой ювелиров, ведь никто из них не мог с ним умом равняться. Они согласились с Бирбалом и вернулись в совет. Все уселись на свои места, а старейшина встал и сказал:

— Покровитель бедных! Мы не пришли к единому решению, дайте нам ещё пятнадцать дней сроку на раздумья.

— Да будет так, — ответил падишах. — Идите, даю вам ещё пятнадцать дней.

Ювелиры были совершенно расстроены. Ведь речь шла об их жизни, так недолго и головы лишиться. Теперь они ни днём не знали покоя, ни ночью — сна. И у Бирбала на душе было неспокойно, но уже через два дня он придумал, как поступить. Отправился он на монетный двор и приказал отлить один золотой мохур на одну ратти тяжелее обычного. Вскоре монета была готова, и Бирбал положил её в кошелёк.

На четырнадцатый день ювелиры собрались в доме Бирбала, и он сказал:

— Приходите завтра в назначенное время во дворец и принесите с собой весы. Там вы увидите кошелёк с золотыми монетами. Вынимайте монеты по одной и взвешивайте. Ту, что окажется тяжелее, чем положено, отложите в сторону. Её возьмёт старейшина, положит к ногам падишаха и скажет: «Владыка мира! Вот эта монета — ваша цена». Когда падишах спросит: «Неужели цена мне — одна эта монета?», старейшина должен ответить: «Ваше величество! Как эта монета на одну ратти тяжелее других монет, так и вы на одну ратти весомее, чем другие люди». Если после этого падишах задаст ещё вопросы, вы будете отвечать сообразно их смыслу.

Все обрадовались совету Бирбала и разошлись по домам. Впервые за всё время к ним в эту ночь пришла надежда сохранить свою жизнь, а с ней вернулся и сон.

На следующий день все отправились во дворец.

Падишах сгорал от нетерпения — очень ему хотелось узнать себе цену. Он приказал поставить в саду за городом огромный навес, чтобы хватило места для всех жителей Дели — от простого люда до именитых купцов и ростовщиков.

В назначенный час начался дарбар. Народу собралось много, все уселись на свои места — по чинам и званиям.

Посередине шатра стоял трон падишаха, а напротив были оставлены места для ювелиров.

Бирбал вошёл первым, а чуть позже появились и ювелиры. Их рассадили полукругом, а перед ними положили кошелёк с золотыми монетами.

Потом всё пошло как по писаному, каждый ювелир вынимал из кошелька по одной монете, пробовал на зуб, проверял на звон, клал на весы и взвешивал. Много монет уже побывало на весах, как вдруг один ювелир закричал:

— Вот она, вот она! Она самая!

Тут поднялся старейшина общины, взял монету, положил её к ногам падишаха и сказал:

— Цена его величества падишаха определена! Падишах поднял монету и спросил удивлённо:

— Неужели цена мне — одна эта монета?

— Да, ваше величество, — степенно ответил старый ювелир. — И таков же ваш вес, ваше величество. Эта монета весит на одну ратти больше, чем другие монеты, и тем, стало быть, отличается от всех. Владыка мира! Мы, обычные люди, — простые монеты, в то время, как вы ни с кем не сравнимы, подобны этой большой золотой монете.

— Так что же, разница между мной и простыми смертными — всего-навсего ратти?

— Да, покровитель бедных, без сомнения! Разница между вами и вашими подданными в одном: они созданы, чтобы жить под вашей властью, а вы — чтобы держать их в повиновении. Как вы — лучший среди людей, так и эта монета лучше остальных золотых. Значит, эта золотая монета и есть ваша цена.

Падишаху пришлись по душе речи старика, он велел наградить его и других ювелиров тоже.

Старейшина возблагодарил в душе Бирбала, а все ювелиры и менялы, довольные, сделали салам и разошлись по домам.

Дарбар окончился.

 

Чашка и иголка

Когда Тируваллувар, знаменитый тамильский святой и поэт, автор бессмертного произведения «Курал», садился за еду, он всегда клал рядом с тарелкой иголку и ставил маленькую чашку с водой. Хозяин дома как-то спросил его, зачем нужны ему эти предметы, и тот ответил:

— Пища не должна пропадать зря. Каждая крошка имеет ценность. Иногда зёрнышки варёного риса или маленькие кусочки тушёных овощей падают с тарелки, когда я ем. Тогда я подбираю их с пола иголкой, прополаскиваю в чашке с водой и съедаю.

Какой великий урок для тех, кто выбрасывает оставшуюся пищу!