Реалии Сибири в сказке Петра Ершова «Конёк - горбунок»

Сказка Петра Ершова «Конёк-Горбунок» имеет 2 любопытные особенности. Первая заключается в том, что в ней нет намёка на крепостное право, хотя и создавалась в крепостной России. Вторая особенность – герой сказки Иванушка и его друг Конёк-Горбунок чрезвычайно легко передвигаются в пространстве – для них привычное дело – «вёрст 100 тысяч отмахал и нигде не отдыхал». Обе эти особенности вместе с сравнением отдельных эпизодов сказки с биографией Ершова говорят о том, что в основе «Конька-горбунка» лежат сибирские впечатления автора. Сибирские крестьяне были государственными, т.е принадлежали российскому царствующему дому. Они платили оброк – «а оброк давать должны». Ими распоряжались царские чиновники («а исправники дерут»). Именно против царя, его слуг направлена сатира сказки Ершова. Преодоление сибирских просторов на лошадях было делом обычным. Ершов перекрывал огромные расстояния (сначала с отцом, а потом один): Петропавловск – Омск – Берёзово – снова Омск – Тобольск – Петербург – Тобольск.

В Тобольске будущий сказочник живёт у своего дяди Н.С. Пилёнкова, чьи караваны ходили в Ирбит, Нижний, Семипалатинск, долины Тянь-Шаня; в Омске и Тобольске жили люди, побывавшие в Центральной Азии, в Тибете и Индии, вернувшиеся в Сибирь морем вокруг Африки, через Ирландию, Лондон, Петербург.

В Тобольске Ершов живёт в близости к народу – ямщикам, крестьянам, конюхам, казакам, бродягам (один из них – Иван Беспамятный – купил младенца Петра Ершова за грош – унёс его болезнь), стряпухам, солдатам. Народ этот – бывалый, тёртый, независимый в суждениях, критически настроенный к царям и чиновникам. Общение с этими людьми было той живительной основой, на которой возник «Конёк-Горбунок» – чудо, созданное (как думали тогда) неопытным и робким провинциалом. Ершов был свидетелем многих проявлений чиновничьего произвола, который процветал – «в Сибири жить холодно, да служить тепло!» – говорили чиновники. Уже в I части сказки в сцене базара угадываешь её реальные истоки. В городничем и надсмотрщиках, в их отношениях с купцами («гости денежки считают, да надсмотрщикам мигают»), скорее всего, отразились впечатления, полученные Ершовым в Петропавловске и Омске, где его отец служил исправником. Отсюда же возникла и сцена конного торга, описание чудо-коней:

«Два коня в ряду стоят,

Молодые, вороные,

Вьются гривы золотые,

В мелки кольца завитой,

Хвост струиться золотой,

И алмазные копыты

Крупным жемчугом обиты…»

Конные торги под Омском славились на всю Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию. На эти базары приводили дивных скакунов. Превосходно написана картина «земского суда» в рыбьем царстве; автор «Конька-Горбунка» с детства был знаком с волокитой тогдашнего судопроизводства и сумел об этом рассказать в сказке. В конце, когда злой царь гибнет в кипящем котле, а царём становится крестьянский сын, вышедший невредимым из того же котла, слышится отзвук пугачёвщины, память о которой в те годы была ещё свежа в Прииртышье. В планы Пугачёва входил и захват Тобольска. А в Берёзове, у стен собора, лежали в грязи пушки Пугачёва, сосланные туда навечно. И Берёзово, и Тобольск связаны с царствующей фамилией. В Берёзово был сослан светлейший князь Александр Данилович Меньшиков с семьёй. Здесь они были похоронены. В книге В. Уткова «Рождённый в недрах непогоды» говорится о факте обнаружения могилы одного из Меньшиковых. Маленький Петя Ершов оказался свидетелем того, как собравшиеся у церкви вскрыли гроб и увидели прекрасное лицо Марии Меньшиковой – невесты Петра II, внука Петра I. А в Тобольске провёл последние месяцы своей жизни царь Николай II – последний из Романовых.

Тобольск, его кремль тоже отражены в сказке:

Братья сеяли пшеницу,

Да возили в град-столицу:

Знать, столица та была

Недалече от села^[3].

Ну, а кит? Чудо-юдо рыба-кит – откуда он заплыл в сказку? В бытность Ершова в Берёзове жил любопытный человек – купец Александр Нижегородцев. Он был человеком непоседливым и много разъезжал пол Берёзово-Обдорскому краю. В одну из таких поездок он через своих друзей-ненцев получил сведения о ките крупных размеров, выброшенном на берег Карского моря. Кит был уже «частию рубленный» ненцами на корм для собак («все бока его изрыты») Находки китов на морском побережье Западной Сибири – нередкое явление. В прошлом веке существовал китовый промысел в этом районе. Так вот, купец Нижегородцев по просьбе Словцова, тобольского учёного и историка, составил подробное описание находки с обмерами. Находка эта долгое время занимала умы берёзовских жителей. Петя Ершов не мог не знать о ней, а впоследствии воспоминание о ките с изрытыми боками, беспомощно лежавшем на берегу, воплотилось в яркий сказочный образ.

Центральный образ сказки – Конёк-Горбунок. Если произнести старинное сказочное присловье:

– Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой.

Все кони народных сказок придут на зов. Обычные, и такие, каких трудно вообразить: с шёрсткой серебряной, со звёздами на боках, крылатые и железные, есть даже конская голова. А Конёк-Горбунок? Не откликается! Ведь до Ершова его не было нигде в мире, Ершов пересоздал сказку, внеся в неё образ игрушки-коня «ростом только в 3 вершка– 13,5 см (1 вершок = 4,4 см). Конёк неказист, но это удалой богатырский конь:

«Я хоть росту небольшого,

Да сменю коня другого:

Как пущусь да побегу,

Так и беса настигу».

Отношение к нему – это отношение крестьянина к лошади, без которой немыслимо хозяйство: «Трудовой конь – на соломе, пустопляс – на овсе».

В поэме Некрасова «Мороз, Красный Нос» тоже есть Конёк-Горбунок – это верный Савраска:

«С хозяином дружно старался,

На зимушку хлеб запасал,

Во стаде ребёнку давался,

Травой да мякиной питался

А тело изрядно держал…».

Конёк-Горбунок – сказочный двойник Ивана. Иванушка только носит маску дурака, надевая её, когда это необходимо. Но в сложных ситуациях он действует умно и решительно (поимка кобылицы, ловля жар-птицы и т.д.). Так и Конёк-Горбунок внешне ни в чём не проявляет своего истинного существа. Для глупых и жадных людей он – урод, на которого они никогда не польстятся. Конёк – верный друг, он исправляет ошибки Ивана, спасает от смерти (нужно искупаться в котле с «молоком, вскипятя его ключом»). Почему он помогает только Ивану? Академик Лихачёв писал: «В старое время, в Древней Руси, доброго не назовут глупым. Дурак русских сказок добрый, а, следовательно, поступает по-умному и своё в жизни получит. Дурачок русских сказок уродливого коня-«горбунка» приласкает и жар-птицу, прилетевшую пшеницу воровать, отпустит. Те за него потом и сделают в трудную минуту всё, что нужно. Доброта – она всегда умная.» Иван в сказке М. Горького «Про Иванушку-дурачка», тоже глуп с точки зрения здравого смысла: велено дверь караулить – кряхтя, несёт её по всему околотку на спине:

«— Ну и глупый же ты! – удивляется медведь. А Иванушка спрашивает:

— А ты – умный?

— Я-то?

— Ну да!

— Не знаю!

— И я не знаю. Ты – злой?

— Нет, зачем.

— А по-моему, кто зол – тот и глуп. Я, вот, тоже не злой. Стало быть, оба мы с тобой не дураки будем!

— Ишь ты как вывел! – удивился медведь.»

А потом взвалил тяжёлую дверь на свою могучую спину, да и принёс к избе Ивана. Вот так. «Доброта – она всегда умная». Иванушка и Конёк-Горбунок в сказке Ершова сливаются в один образ – народа с его вечным обновлением, жизнерадостностью, верой в будущее. Народные истоки «Конька-Горбунка» видны не только в обрисовке главных героев. Текст сказки насыщен подробностями, взятыми из крестьянского быта. Это придаёт героям достоверность и имеет символическое значение:

«Против неба – на земле,

Жил старик в одном селе».

Начало сказки переводит на вселенский масштаб: село – Вселенная, и ничего удивительного здесь нет: во-первых, это традиция древнерусской литературы, которая ещё в X веке (а может быть, и раньше) рассказывала о взаимосвязи человека и Вселенной; во-вторых, в любую эпоху труд крестьянина был основой благосостояния нации. И небо Ершов показывает подобным земле, только более красивым:

«Эко диво! Эко диво!

Наше царство хоть красиво, –

Говорит коньку Иван

Среди лазоревых полян, –

А как с небом-то сравнится,

Так под стельку не годиться,

Здесь земля-то голубая,

А уж светлая какая!»

Из обычных для того времени небесных реквизитов Ершов оставил только «райских птиц», да и тех усадил в золочёные клетки (кстати, Жар-птица больше напоминает огненно-рыжего петуха, нежели воплощение 4-х стихий: ветра, облака, молнии и солнечного света). Путь на небо Ивана не «вознесение», а простая дорога:

«Тут Иван с Землёй простился,

И на небе очутился…»

Никакого божьего царства на небе нет. Недаром в запрете сказки Ершова немалую роль сыграло духовенство, которое не простило кощунственного изображения обители Всевышнего. В сказке Ершова, конечно, звучат слышанные в детстве сказки: «Сивка-бурка», «Свинка – золотая щетинка», «Жар-птица», «Василиса-царевна» и др. Но подлинные истоки – непосредственные жизненные впечатления Ершова. Несомненен и литературный исток – пушкинские сказки. Пушкин первым приник к живительному роднику народной поэзии. Ершов воспользовался открытием и создал своё, оригинальное произведение.

 

Практические занятия

П.П. Ершов – продолжатель традиций А.С. Пушкина в жанре стихотворной сказки

 

Задания для самостоятельного выполнения Самостоятельная проработка конспектов занятий, учебной и специальной литературы.

 

Форма контроля самостоятельной работы выполнение и сдача С и ПР, защита реферата и доклада, проверка конспекта и таблиц, проверка рабочих тетрадей

Вопросы для самоконтроля по теме:

Краткие биографические сведения.

Оценка сказки «Конёк-горбунок» А.С. Пушкиным.

Раздел 3. Русская детская литература второй половины XIX в.