Как хорошо бывает иногда отвлечься от мирской суеты,

Чтобы увидеть улыбку на лице нашего Спасителя

И шагать Его путем;

О, если мы только успокоимся в сердце своем

И будем целикам уповать на Божий замысел,

У нас это получится.

Хотя нас со всех сторон окружает ночь,

Хотя враги захватывают нашу святую землю.

Наполняя страхам наши сердца.

Наш Спаситель с молитвенной горы

Услышит наш самый тихий зов

И не замедлит явиться.

Его ноги могут попирать штормящее море.

Волны слышат Его голос, пробуждающий мертвых

И повелевающий волнам утихнуть.

И направляемые рукой нашего Кормчего

Наши души, бросаемые бурей, достигнут земли.

Сохраненные от всякого и зла».

Глава 6

Проблемы с родственниками

 

Осенью 1877 года у д-ра Доуи родился сын. Его назвали Александром Джоном Глздстоуном — в честь У. Э. Глддстоуна, премьер-министра британского парламента, которому Доуи доверял как патриоту-христианину. Как мы уже говорили, родные Джини считали, что будет лучше, если последние месяцы беременности она проведете ними. Доуи очень неохотно дал согласие на отъезд жены, будучи уверен, что в связи с этим возникнет множество проблем. И он не ошибся.

Случилось так. что примерно в то же время молодой служитель, по словам некоторых людей, допустил ошибку в финансовых вопросах, вследствие которой он лишился средств к существованию. Доуи написал письмо к своему дяде, в котором рассказал о своих трудностях. Вскоре он понял, что поступил опрометчиво, так как дядя, никогда не относившийся с энтузиазмом к его браку с Джини, стал упрекать Доуи и написал ему письмо, слишком грубое, чтобы это можно было назвать советом. И, что ещё хуже, ему почти удалось убедить свою дочь, что она совершила серьезную ошибку, выйдя замуж за своего двоюродного брата, которого он теперь назвал раздражительным молодым проповедником, неуживчивым и неспособным обосноваться на каком бы то ни было месте, чье финансовое положение будет только ухудшаться. По его убеждению, племянник предложил его дочери весьма ненадежное будущее, которое не может обещать ей ничего хорошего.

Дядино письмо было трудно расценивать иначе, как оскорбление достоинства молодого человека и насмешку над его способностями позаботиться о благополучии своей семьи. Можете себе представить, как глубоко сожалел Доуи о своем письме к дяде. Он написал жене длинное письмо, решительно протестуя против несправедливых обвинений своего тестя.

Внимательно читая письма, текст которых мы можем предоставить вам только в сокращенном виде, становится очевидным тот факт, что основные возражения тестя состояли в том. что Доуи не придавал должного внимания деньгам и планировал свои будущие шаги без надлежащего размышления относительно финансов. Он считал крайне необдуманным решение племянника оставить свое нынешнее пасторское служение, где его доход был весьма существенным. В первом из писем молодой человек так писал своей жене:

 

«Джимы, любовь моя, это ответ твоему отцу, который вместо того, чтобы проявить понимание и сочувствие, смеется над моей верой. Ему не стоило говорить, что моя жить была мама грехов и ошибочных суждений. И уж точно, что во времена скорбей мне не хочется видеть, как один из моих родственников присоединяется к воплю: «Других спасал, а себя спасти не может», который приходится выслушивать мне и многим другим с тех пор, как Христос услыхал его в Свой смертный час (правда, тогда он исходил от Его врагов). Я исповедовал свои грехи перед милосердным и прощающим Богом; я даже исповедовался перед людьми и, с Божьей помощью, делал, делаю и буду делать все, чтобы из-за моих ошибок или чрезмерной уверенности в людях, которых я считал надежными, не понести невосполнимых потерь.

Если ты чувствуешь, что на тебя и на нашего малыша смотрят как на жертв мужниного безрассудства, ты должна немедленно вернуться ко мне, ибо это заблуждение. Я смогу тебя содержать, и уж скорее сам стану жить в нищете, чем позволю, чтобы на вас где бы то ни было, смотрели как на людей, страдающих по моей вине, ибо вы двое являетесь для меня величайшим утешением на земле. Мне очень тяжела даже кратковременная разлука с вами, и я жду, что вы вернетесь в первый же день, когда вас начнет тяготить жизнь в Аделаиде.

Пусть не думает твой отец, что я жду от него помощи, ибо не просил у него ни пенни, и рад, что даже не намеревался это делать. Я скорее вернусь в бизнес, если потребуется, чем попрошу о помощи. Потому, пожалуйста, извести своего отца, что я сожалею о том письме, в котором рассказал ему о своих проблемах, и что я не просил и не прошу его помогать мне.
Я требую твоего немедленного возвращения, если еще что-нибудь будет сказано обо мне... Воистину глубоко сожалею о там, что согласия на твою поездку к родителям. Ты помнишь, я отчасти предвещал, что подобное может произойти.

Возможно, я сам — слабейший духам из Божьих детей, но все равно буду строить свой дом (стоящий на Сказе Веков), пусть даже он некоторым покажется убогим. Я буду делать это десять тысяч раз подряд, но никогда не променяю его на все дворцы и сокровища этого мира, построенные на зыбком песке времени, ибо они падут вместе со всеми, кто прилепился к ним, и будут сметены в море Божьего гнева, тогда как души, в основании которых находится Христос, с радостью увидят новое утро с новыми небесами и новой землей, где будут пребывать только праведники.

Дорогая моя, должен тебе признаться, что хотя я решил со временем покинуть Ньютаун и знаю, что могу совершать добрые дела для Христа в Сиднее, я пока не получил от Господа указания: «Иди в этот город!»»

 

Прежде чем Джини получила это письмо, ситуация в доме ее отца еще более усложнилась и отношение к поведению Доуи стало еще более непримиримым. По указанию отца Джини написала мужу письмо, в котором высказала сомнение в продуманности его планов. Очевидно, что ее родители были помешаны на идее «спасти» Доуи от действий, которые, по их мнению, были в высшей степени неразумными. Это вызвало резко негативную реакцию молодого служителя. Мы предлагаем вашему вниманию отрывки из его писем, которые написаны в наиболее сдержанной форме. Читатель сможет заметить, что эти письма не были обычными, и они не дают ни малейшего представления о характере молодого человека, который начнет собственное служение благовестия в Сиднее, разорвав узы со своей деноминацией. В первом письме говорилось следующее:

 

«Дорогая жена.