Особенности включенного наблюдения

Полное участие подразумевает изучение той ситуации, в которую исследователь включен в качестве обычного полноправного участника. Нередко менеджеры пытаются разобраться в собственном предприятии: кто с практическими, а кто с научными целями (защита, например, дис­сертации). У людей, полностью вовлеченных в жизнь исследуемого объек­та, очень часто возникает иллюзия, что им провести включенное наблю­дение проще всего: кто, как не они, знает все об этом объекте?

Конечно, такое положение облегчает доступ в исследуемое поле, но чем выше включенность в ситуацию, тем труднее взглянуть на нее со сто­роны, избавиться от фильтра, через который все вокруг видится как «само собой разумеющееся» («А как еще иначе может быть?»), «очевидное». Не случайно использование метода включенного наблюдения начиналось с изучения экзотичных, чужих обществ.

Типы участия

При полном участии нет зрителей, следовательно, нет попытки играть спектакль «Нас приехали изучать!». Это несомненный плюс такой исследо­вательской позиции. Однако исследователь является частью исследуемого сообщества и вольно или невольно начинает играть по его правилам.

Если потребителем результатов исследования является администрация предприятия, то автор отчета вынужден принимать во внимание обычно неписаные правила представления информации начальству. Это тоже спек­такль, хотя и без посторонних зрителей. «Король» хочет, чтобы и на репе­тиции окружение искренне и убедительно играло сцену доклада «Его Ве­личеству». И если реальность противоречит представлениям о ней «короля», тем хуже для реальности. Полностью включенный в организа­цию исследователь сталкивается с культурной программой своего поля, которое нередко требует «научного» подтверждения прозорливости и муд­рости руководства. Часто руководители еще до проведения исследования знают его результаты, поэтому если отчет подчиненного противоречит этим ожиданиям, то проще объяснить расхождения недостаточной компетент­ностью исследователя. Поскольку же практик обычно действительно не уверен в этом и сам, то возникает соблазн «хорошо сыграть роль». А судьи кто? Конечно, руководители.

Если отчет пишется для внешнего потребления (диссертация, книга или статья), то в качестве важного фактора выступают внешние зрители.

Им приоткрывается жизнь фактически закрытой организации. Если руко­водство уже осознало важность PR, то отчет подвергается цензуре. Здесь главные соображения связаны не с объективностью представленной кар­тины, а с ответом на вопрос «Какое впечатление произведет на обще­ственность данный отчет?». Поэтому появляется большой соблазн исполь­зовать исследование как пиаровский инструмент. И читатель текстов, произведенных работниками организации, не может при интерпретации данных не принимать во внимание этот драматургический контекст.

Совершенно иначе пишется текст инсайдером — работником, по тем или иным обстоятельствам покинувшим организацию. У многих появляет­ся соблазн написать мемуары или записки, если эта организация вызывает любопытство публики. Интерпретация таких текстов тоже может вестись с точки зрения драматургического подхода. Это предполагает в первую оче­редь выяснение роли, которую играл автор в организации и которую он играет сейчас, предлагая свой текст. И тут могут быть разные варианты.

а) Руководитель хочет внести вклад в «объективное освещение» исто­рии организации, которую он возглавлял, дать другим исследователям нужный материал для оценки его собственной роли в ней. Как правило, в интерпретации автора эта роль и большая, и позитивная. А если результа­ты деятельности организации явно провальные, то виноваты в этом про­иски врагов, объективная ситуация в макросреде, погода и т. д. К этой категории текстов относятся мемуары политических лидеров и работни­ков аппарата, если они ушли из организации с почетом. Последнее обсто­ятельство очень важно: при анализе прошлого практик, ставший иссле­дователем, повязан моральными ограничениями: нехорошо говорить неприятную правду о людях, которые не сделали тебе ничего плохого илидаже помогли в карьере. Нередко мемуарист-аналитик по-прежнему ос­тается в тех же социальных сетях. Это толкает к написанию текста, презентирующего общее героическое прошлое. Правда, умный мемуаристпонимает, что чем больше пиаровского пафоса в его отчете, тем менее он интересен для внешней публики. Таким образом, исследователь, глубоко интегрированный в изучаемое поле, как это ни парадоксально, находится в невыгодном положении — с точки зрения проведения качественного включенного наблюдения.

б) Мемуарист-аналитик ушел из организации не по своей воле, пере­полнен обидой и стремится ответить более сильным обидчикам, «резанувправду-матку» по полной программе. Он против своей воли исключен из социокультурного поля, отрезан от его ресурсов и чувствует моральное право игнорировать его культурную программу (моральные обязатель­ства сетевых отношений, неписаные правила организации и т. д.). Клас­сика этого жанра в России — записки Коржакова, долгое время обеспе­чивавшего охрану Б. Ельцина и обиженного им до глубины души. Разумеется, такие тексты нельзя принимать как объективный и разносто­ронний взгляд на описываемый объект. Однако обычно они полны до­вольно достоверным этнографическим материалом.

Включенное наблюдение может использоваться в исследовании раз­нообразных тем. И это не только организации. В качестве потребителей мы можем изучать с помощью этой стратегии большой спектр форм по­требительского поведения.

Активный тип участия предполагает, что исследователь стремится делать то, что делают изучаемые им люди, но при этом он остается посто­ронним, которого приняли на время.

Независимый исследователь не может быть полностью независим в презентации своего материала. Его пустили в поле, ему дали возможнос­ти работать, открыли то, что можно было бы и не открывать. Он был в гостях. И здесь возникает дилемма гостя: быть благодарным или объек­тивным? Частично эта проблема снимается кодированием объекта: меня­ется название города и организации, фамилии описываемых людей. Ис­следователь подчеркивает, что его интересует не конкретная организация, а модель разворачивающихся в ней социальных отношений.

При умеренном типе участия исследователь балансирует между ро­лями участника процесса и его наблюдателя, что не позволяет ему быть таким же, как другие (например, студенты на практике). Его участие но­сит явно условный и временный характер. Нередко полноправные члены данного поля воспринимают его участие как игру: толку для нас мало, лишь бы не мешал!

Исследователи-практиканты, допущенные к наблюдению организации, включаются в ее социокультурное поле временно и на ограниченных ус­ловиях. Им стараются не давать «лишней» информации, создают условия для поверхностного наблюдения. Собираемая ими информация контроли­руется в разной мере. Одни организации, зная, что практиканты ничего секретного увидеть не могли, не контролируют тексты, представляемые для защиты в качестве курсовых, дипломных или диссертационных ра­бот, но оговаривают, что эта информация не должна выходить за пределы научного или учебного учреждения. Многие организации просят прислать им текст отчета. Если предполагаются публикации, то интерес к цензуре часто резко возрастает.

Есть организации, которые контролируют информацию, представляе­мую даже в дипломных работах.

При наличии такого возврата информации в организацию, где она со­биралась, исследователь и в период работы над отчетом оказывается вклю­ченным в соответствующее социокультурное поле, находится под прес­сингом его культурной программы. Влияет и фактор доступа к его ресурсам. Так, нарушение установленных фирмой условий распоряже­ния информацией может привести к тому, что этого исследователя боль­ше туда не пустят или вообще откажутся от приема стажеров. Поэтому научные руководители, заинтересованные в доступе к этому полю и дру­гих своих студентов и аспирантов, также выступают цензорами.

Неучастие предполагает, что исследователь наблюдает процесс со стороны, являясь посторонним. Он входит в поле, но в качестве гостя. Он присутствует, видит, но не участвует в изучаемых процессах.

Таблица 4