Микродиалог, скрытая полемика, большой диалог

Помимо диалога в широком понимании, Бахтин рассматривает также явления "микродиалога", "скрытой полемики", "большого диалога".

Микродиалог – это внутренний диалог человека, при котором его внутренний голос "звучит" в соотнесении с другими голосами (своими или усвоенными чужими), перебивается ими, соглашается или борется с ними. Бахтин рассматривает это явление на примере внутренних диалогов Раскольникова, Голядкина и других героев Достоевского. Тут внутренний монолог героя диалогизируется, диалог проникает внутрь каждого слова.

Даже монологичная, по видимости, речь человека нередко пронизана скрытой полемикой. "Слово напряженно чувствует рядом с собой чужое слово, говорящее о том же предмете, и это ощущение определяет его структуру". "Такая речь словно корчится в присутствии или предчувствии чужого слова, ответа, возражения". При скрытой полемике слово направлено на свой предмет (а не против чужого слова), но строится так, чтобы ударять по чужому слову, не воспроизводимому, а лишь подразумеваемому.

Термином "большой диалог" Бахтин называет полифоническое целое романа Достоевского. В большом диалоге индивиды (герои романа) существуют как равноправные носители своих "правд"" тут нет единственной привилегированной "правды". Сознание каждого существует не само по себе, а на фоне чужих сознаний. В словах микродиалогов звучат отголоски большого диалога. На идеи, высказываемые персонажами Достоевского, "падают рефлексы других идей, подобно тому как в живописи определенный тон благодаря рефлексам окружающих тонов утрачивает свою абстрактную чистоту, но зато начинает жить подлинно живописной жизнью". В результате в романах Достоевского "развертывается не мир объектов, <...> но мир взаимно освещающихся сознаний, мир сопряженных смысловых человеческих установок".

Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. С. 150, 163.

Понятие "большого диалога" Бахтин непосредственно относил к романам Достоевского, однако в бахтинском контексте проступают намеки на применимость этого понятия не только в литературоведческом, но и в социально – философском плане. Термин "большой диалог" местами трансформируется в "диалог эпохи" или в "русский и мировой диалог". Если человеческое сообщество, "мир", представляет собой множество индивидов, "центров", носителей собственных "правд", неслиянных сознаний (подобных монадам Лейбница), то чем же обеспечено единство "мира"? Возможный ответ Бахтина угадывается из контекста его работ – диалогом. Большой диалог приводит в единство множество единичных центров – сознаний, и мир не распадается на солипсические монады. Сама общественная жизнь есть большой диалог.

Завершая обзор бахтинского "диалоговедения", мы можем резюмировать, что М.М.Бахтин философски осмыслил и представил новую – полифоническую – картину мира, которая более адекватна мировоззрению XX века, чем монологические воззрения эпохи Нового времени. Полифоническому мышлению, отмечал Бахтин, "доступны такие стороны человека, и прежде всего мыслящее человеческое сознание и диалогическая сфера его бытия, которые не поддаются художественному освоению с монологических позиций".

 

8. Феномен "Мы" в философии С.Л.Франка

Видный русский философ Семен Людвигович Франк (1877-1950) в своем осмыслении феномена коммуникации во многом близок к мыслителям, о взглядах которых шла речь выше. Вместе с тем в его работах мы найдем немало своеобразных идей, а особенная его заслуга, пожалуй, в том внимании, которое он уделил аспекту "Мы", т.е. особенностям единства "я-ты".

Взаимопроникновение "я" и "ты"

Чтобы настроиться на восприятие соображений С.Л.Франка, давайте сначала прочувствуем разницу между двумя своими состояниями. Первое: мы смотрим на безучастный к нам предмет; второе: мы смотрим на существо, глядящее на нас. Разница очевидна: взгляд другого вторгается в нас, приводит в напряжение, смущение, возбуждение (то-то не просто играть в "гляделки"!).

Из такого сравнения мы ясно видим различие между "оно" (вещью или человеком, на которого смотрят как на вещь) и "ты". Вещь мы можем разглядывать, анализировать, а "ты" доступно нашему восприятию совсем иначе – "ты" само вторгается в нас, и никаким иным образом, кроме его самопроизвольного действия на нас, "ты" не доступно восприятию. По своему существу, "ты" – это реальность, имеющая отношение ко мне, устремленная на меня. Франк пишет, что "ты" "дает нам знать о себе", затрагивая нас, "проникая" в нас, вступая в общение с нами, некоторым образом "высказывая" себя нам и пробуждая в нас живой отклик". "Всякое познание или "восприятие" "ты" есть живая встреча с ним, скрещение двух взоров: вторжение "ты" в нас есть вместе с тем наше вторжение в него...".

 

Во встрече "я" и "ты" происходит самораскрытие друг для друга двух закрытых в себе и только в себе сущих носителей бытия. При этом "мое" самобытие как бы встречает и узнает свое собственное существо за пределами себя самого. Говоря об этом узнавании себя в другом, Франк делает любопытное замечание: палачи и профессиональные убийцы избегают смотреть в глаза жертве и вообще другому существу, опасаясь потерять "предметное", "вещное" отношение к другому, – ведь во встречном взгляде можно "узнать" самого себя. В глазах убийцы жертва должна оставаться вещью. "...Любая, даже беглая встреча с живым человеческим взором, – пишет Франк, – будучи таинственным откровением "ты" – мне подобного существа, "второго я" – сразу же и в корне уничтожает эту чисто предметную установку...".

Встреча "я" и "ты" – это и есть феномен "мы ". Вместе с тем, однако, по мнению Франка, отдельные "я" не существуют раньше, чем "мы", и неверно утверждать, будто "мы" появляется в результате объединения нескольких еще до "мы" существовавших "я". "Мы" – первичная реальность по отношению ко всякому отдельному "я". "Я" укоренено в бытии "мы", т.е. без "мы" (до "мы") не было бы никакого "я". Дело в том, что "я" всегда соотносительно с "ты" – точно так же, как не может быть "верха" без "низа", "левого" без "правого", южного полюса без северного. Это значит, что сперва должно быть что-то целое, чтобы в нем можно было выделить одну и другую противоположные стороны. В человеческих отношениях "мы" как раз и есть такая изначальная целостность, в рамках которой могут конституироваться "я" и "ты".

"Поэтому, – заключает Франк, – "мы" не есть множественное число первого лица, не "многие я", а множественное число как единство первого и второго лица, как единство "я" и "ты" ("вы")". "Мы" есть, следовательно, некая первичная категория личного человеческого, а потому и социального бытия". В подтверждение мысли о первичности "мы" Франк указывает на психогенез младенца: его "я" формируется из недифференцированного, общего жизнечувствия под влиянием направленного на него любящего или угрожающего взора матери; отвечая на взгляд своей собственной активностью, младенец со временем начинает выделять из "общего жизнечувствия" себя как центр всеприятия и действия.

Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. С. 51.

Два типа отношений "я – ты"

С.Л.Франк различает две основные формы во взаимоотношении "я – ты". Во-первых, когда "ты" является чуждым и угрожающим; во-вторых, когда "ты" является сродным, близким.

1. Обычно какое-либо "ты" в первую очередь является нам как чуждое, жуткое, отталкивающее. Это объясняется тем, что "ты" не есть "я сам", но при этом претендует быть тем же, что и "я сам", выступает жутким двойником, теснит меня и требует от меня себе места в качестве "я".

В этой первоначальной чуждости особенно явно можно видеть отличие "ты" от "оно": предметное бытие (фихтевское "не-я") не вторгается активно в мое самобытие. Перед "ты" "я" испытываю особый страх, внутреннюю необеспеченность, мое "я" как бы отступает внутрь себя и как раз потому впервые осознает себя как внутреннее самобытие. Наиболее показательным примером такого отношения служит застенчивость. Взгляд чужих глаз приводит меня в состояние несвободы, связанности, скованности.

Нечто подобное, замечает Франк, должно происходить с каким-нибудь мирным, неорганизованным первобытным племенем, когда оно наталкивается на внешнего врага: племя при этом внутренне смыкается, группируется, начинает осознавать себя ограниченным вовне и внутренне солидарным единством, теряет свою первоначальную безграничность и неопределенность. Подобным же образом" "я" возникает и существует лишь перед лицом "ты" как чужого, жутко-таинственного, страшного и смущающего своей непостижимостью явления мне-подобного-не-я".

"Ты" в качестве чужого, неравноценного "я" сходно с "оно", с предметным бытием: другой, будучи моим соперником или врагом, может стать моей добычей, рабом, орудием. Чуждое "ты", стоит, таким образом, на границе с "оно", хотя все-таки не может целиком, без остатка погрузиться в "оно". Значит, "ты", являющееся чуждым, не раскрывает себя вполне.

2. Во второй форме отношения "я – ты" другое существо выступает в качестве сходного, сродного, родного мне – как реальность вне меня, внутренне тождественная мне. Здесь отношение "я – ты" проявлется в его полной актуальности. Тайна другого не перестает быть тайной, но теперь она не угрожающая, а отрадная и сладостная тайна.

Эта вторая форма есть чуткое, проникающее, понимающее и раскрывающее отношение "я – ты". Благодаря такому отношению "я" как таковое впервые внутренне оформляется, приобретает прочную реальность, как бы усматривает единственность, законность, понятность своего существа"" и происходит это "лишь когда оно видит себя в свете сродного, близкого, тождественного ему по своему существу "ты", – другими словами, лишь когда оно находит как бы подтверждение своего бытия вне себя самого; как извне данную, извне ему открывающуюся и в этом смысле "объективную "реальность".

Указанные два типа или формы – это не столько два разных самостоятельных отношения, сколько два внутренне связанных момента, присущих всякому конкретному отношению "я – ты". Их сопряженность между собой всем хорошо знакома в явлении единства любви и ненависти.

О любви Франк говорит не как о чувстве, но как об онтологическом отношении. Любовь – это встреча с "ты" как подлинной, я-подобной, самой по себе и для себя сущей реальностью. Любовь раскрывает нам глаза на другого. Любовь – познание изнутри и признание другого в его инакости. Благодаря любящему признанию мы получаем в другом "онтологическую опорную точку" для себя.

Образ "мы" – основа социальной философии

В философии Нового времени утвердились взгляды на общество как на совокупность индивидов, которые когда-то осознали выгодность совместного существования и взаимопомощи и заключили "общественный договор". Такое воззрение подразумевает, что индивидуальность первична по отношению к общности. С.Л.Франк критикует однобокость подобных взглядов, которые он характеризует как "социальный атомизм". Социальная жизнь, говорит он, необъяснима одними лишь утилитарными соображениями. Общество – "не производное объединения отдельных индивидов; более того, оно есть единственная реальность, в которой нам конкретно дан человек. Изолированно мыслимый индивид есть лишь абстракция; лишь в соборном бытии, в единстве общества подлинно реально то, что мы называем человеком".

Чтобы понять эти утверждения Франка, нужно уяснить различие, которое он проводит между понятиями "соборности" и "общественности". Общественная жизнь неоднородна и противоречива, в ней Франк усматривает два слоя – внутренний и внешний. Внутренний слой состоит в единстве "мы", а внешний – в раздельности и противоборстве многих "я".

Противоборство лежит на поверхности, очевидно для всех, а единство "мы" – более глубокий слой, не сразу заметный.

Для множества "я", находящихся в противостоянии, необходима какая-то внешняя сила, власть, государство, чтобы организовать совместное их существование. Казалось бы, если устранить эту внешнюю силу, общество должно рассыпаться на множество неприязненных или равнодушных друг к другу индивидов. Однако, по мнению Франка, это не так: есть более глубокая и не сразу заметная основа общественной жизни. Он приводит такой пример: армия – механизм, основанный на жесткой внешней дисциплине, организация, в которой должна исчезать внутренняя жизнь личности, чтобы человек становился только экземпляром "пушечного мяса", однако "никакая самая суровая дисциплина не могла бы создать армию и заставить ее сражаться, если бы солдаты не были спаяны внутренним чувством солидарности, не сознавали интуитивно себя членами единой нации. Патриотизм, как чувство внутренней принадлежности единой родине, это единство соборно – духовного бытия есть основа, на которой только и может быть утвержден внешний механизм армии"³⁹. То есть франк утверждает, что духовная соборность ("мы") изначально и неизменно имеется в общественной жизни и она-то составляет скрытую основу, на которой воздвигается механическая, внешняя общественность, например, в форме государств или партий.

Общество как органическое единство не может быть организовано. "Организовать" можно машину, но не организм, единство организма не налагается извне на раздробленные части, но действует в них самих, изнутри.

Адекватная социальная философия, считал Франк, может быть построена на основе образа "мы", а не "социального атомизма". Для индивида, который вполне явно осознает ценность для себя только своего "я", все же интуитивно, хотя бы и очень смутно, понятна и ценность целого, "мы", в котором его "я" только и может быть.

Бытие "мы" имеет тенденцию отчуждаться от "я", выступать как внешняя, сама по себе сущая реальность. Невидимое, бестелесное единство "мы" охватывает и захватывает нас как сверхвременное единство, не приуроченное к отдельной конкретной человеческой жизни. Оно, как нечто безличное, властвует над нашими судьбами (сравните с понятием das Man Хайдеггера). "Мы" в таком случае выступает по образцу какого-то "оно", как бы сгущается в предметность, является космическим началом в составе человеческой жизни. "...Оно обладает поэтому для человека всей жуткостью и иррациональностью, присущей космическому бытию; ему присуще все равнодушие и бессердечие природы".

Несмотря на жуткость опредмеченного "мы", оно имеет определенную и ценную функцию – охранять и укреплять основу всей нашей личной жизни. Оно дает холодный и разумный порядок, без которого не могло бы сохраняться теплое и романтическое таинство любви.

10.​ Понятие психологической защиты и ее назначение.

Трудности общения, если их вовремя не устранить, могут привести к нарушениям общения, которые могут проявляться либо в виде конфликтных отношений партнеров, либо в форме психологических защит. И конфликты, и психологические защиты в данном случае выступают и как следствия затрудненного общения, и как его симптомы.

Жизнь многообразна и изменчива, следовательно, также многообразны и изменчивы люди. Развитие личности связано с ее готовностью к самоизменению, принятию и освоению нового опыта, новых социальных ролей, составляющих ее социальное поле. Однако процесс вхождения в социальный мир не всегда протекает гладко, и человеку нередко приходится защищать свое «Я» от нежелательных воздействий окружающих его людей. И тогда на помощь ему приходят так называемые «защитные» механизмы.

Психологическая защита – это механизм поведения, обусловленный врожденным потенциалом и жизненным опытом личности, который позволяет ей ограждать свою субъективную реальность от посягательств окружающих и разрушительной самокритики.

Психологическая защита стоит на страже «Я» личности. Человек, как известно, нуждается в постоянном подтверждении факта своей событийности. Поступками, словами, интеллектом, характером, эмоциями, потребностями, творчеством – всеми доступными средствами каждый из нас неустанно доказывает себе и другим: я есть, существую, проявляю себя; я имею и стремлюсь удовлетворить свои желания; я наделен определенными способностями и намерен реализовать их; я хочу, чтобы меня принимали, уважали, ценили окружающие и чтобы мне помогали; я обладаю конкретными достоинствами и буду отстаивать их.

«Защитные» механизмы запускаются в действие в условиях существования «угрозы» созданному человеком привычному образу «Я», что приводит к утрате способности адекватного реагирования на действие внешних раздражителей.

Страх изменения образа «Я» ведет к стереотипности, ригидности поведения, затрудняет общение с другими людьми. И, наоборот, открытая, доверительная позиция, готовность к постоянному изменению себя способствует расширению круга общения, духовному обогащению и росту личности.

В тех случаях, когда человек не может эффективно адаптироваться к новым жизненным обстоятельствам с помощью имеющихся у него в запасе социальных стандартов, стереотипов, эталонов и привычек, когда новая социальная информация противоречит установкам, взглядам, ориентациям личности, тогда на помощь человеку приходят психологические механизмы защиты,как механизмы психологической адаптации. Идея защитных механизмов принадлежит З. Фрейду. Затем она получила развитие в научных исследованиях его дочери Анны Фрейд (1936 г.), а в последние десятилетия довольно активно разрабатывается в рамках изучения психологии поведения и взаимоотношений людей в ситуациях затрудненного общения.

Возникшие трудности в общении можно преодолеть двумя способами: конструктивно (что не ведет к нарушениям общения) и неконструктивно. В основе неконструктивных способов преодоления коммуникативных трудностей лежат механизмы психологической защиты, устраняющие или нейтрализующие тревогу и напряжение. Психологическая защита - это своего рода реакция на фрустрацию - форму эмоционального стресса, связанного с объективно непреодолимыми (или субъективно так понимаемыми) барьерами, препятствиями, возникающими на пути к достижению личностно значимой цели. Фрустрация – переживание, связанное с неудачей. Реакции могут быть как активными (агрессия, компенсирующая деятельность), так и пассивными (регрессия, апатия, депрессия).

11 .​ Психологическая защита и тип саморегуляции (внешнеобвинительная и самообвинительная).

Использование психологических защит тесно связано с двумя основными типами саморегуляции: внешнеобвинительной и самообвинительной.

Внешнеобвинительная реакция как форма саморегуляции проявляется в виде упреков, обвинений, угроз по отношению к другому человеку, сопровождается ощущением своей правоты, уверенностью в том, “что дает человеку возможность излить гнев”. С усложнением ситуации подобная саморегуляция становится неэффективной (люди перестают принимать такого человека).

Самообвинительная позиция проявляется двояко:

· самоунижение, признание своей вины, этому сопутствует депрессия, низкая самооценка:

· внешняя агрессия, обидчивость, обвинение другого человека в своих неприятностях. “Внутренняя реакция” проявляется в форме самоуничижения.

Внешняя агрессия - компенсаторный механизм, защищающий неуверенную личность, а не невоспитанность и хамство, как полагают некоторые. При этом ожидается наказание, отсутствуют попытки исправить положение.

Итак, в свете всего вышесказанного использование защитных форм поведения можно рассматривать как следствие затрудненного общения, как показатель затрудненного общения и как фактор, способствующий затруднению общения.

В любой затруднительной ситуации человек использует различные средства для того, чтобы защитить свой ранимый внутренний мир, свое «Я», во-первых, от нежелательных внешних воздействий, вызывающих напряжение и выводящих из равновесия; во-вторых, от собственных мыслей, чувств, желаний, влечений.

Итак, функцией психологических защит является «ограждение» сферы сознания от негативных, травмирующих личность переживаний. В широком смысле, термин «психологическая защита» употребляется для обозначения любого поведения по устранению психологического дискомфорта, в результате которого могут сформироваться такие черты личности, как негативизм, стремление к изменению деятельности, перестройке системы межличностных отношений. В узком смысле, психологическая защита ведет к специфическому изменению содержания сознания как результату функционирования ряда защитных механизмов: подавления, отрицания, проекции, регрессии т.д.

Т.С. Яценко определяет психологическую защиту как средство подкрепления идеализированного «Я» в ситуации эмоционального напряжения, связанного с возникшей угрозой образу «Я».

Это «специальная» регулятивная система, направленная на устранение или сведение до минимума чувства тревоги, связанного с осознанием конфликта.

12.​ Уровни психологической защиты и средства защиты.

Ю.Б. Захарова выделяет три уровня психологической защиты:

1) «внутренняя защита» как актуализация защитных механизмов при угрозе Я-образу (личностной идентичности) со стороны собственного опыта;

2) «защита, направленная на сохранение Я-образа в межличностном взаимодействии», как актуализация защитных механизмов при угрозе личностной идентичности субъекта со стороны «другого» (при условии, что взаимодействие полностью детерминировано индивидуальными отношениями и характеристиками);

3) «защита, направленная на сохранение МЫ-образа (Я-образа субъекта как члена определенной социальной группы)», как актуализации защитных механизмов при угрозе личностной идентичности субъекта во взаимодействии его как члена определенной социальной группы с членами других групп (этот тип взаимодействия детерминируется в значительной мере социальными стереотипами межгруппового восприятия).

Структуру психологической защиты можно представить в виде схемы:

Внутренняя защита проявляется в ситуации осознания выбора двумя борющимися мотивами. Сделав определенный выбор в борьбе двух мотивов, совершив поступок, личность должна его оправдать. Личность защищает свое «Я» от негативной информации о себе, что выражается в изменении содержания сознания: искажается осознание реального выбора; искажается отношение к ситуации, поступку; снижается значимость содержания ситуации.

Внутренняя защита проявляется и при самоосознании аномалии личности и сохранении положительной самооценки в силу компенсации дефекта в самоосознании («Я полная, зато я добрая») или вытеснения психотравмирующих деталей из самосознания.

Нередкой человек создает в той или иной степени надуманный свой образ и рьяно оберегает его от посягательств кого бы то ни было, в том числе от самого себя, от самокритики. Иногда он защищает то, чего нет, - миф о собственном Я. Так совершается изощреннейший самообман, на который вряд ли способно какое-то другое животное. Бывает так, что нереалистическая Я-концепция не выдерживает никакой проверки жизненными обстоятельствами, когда достижения личности весьма скромны и многие ее цели не реализованы, когда окружающие предъявляют обоснованные претензии и судьба не складывается. Тем не менее, психологическая защита продолжает оберегать надуманное Я.

Общая тенденция: чем больше идеализированное «Я» не совпадает с реальным «Я», тем чаще субъект прибегает к использованию различного рода психологических защит.

Различают успешную психологическую защиту, результатом которой является прекращение импульсов, провоцирующих тревогу и неуспешную, при которой импульсы постоянно повторяются.

Средства защиты могут быть физические (или телесные) и умственные (или психические).

1. К физической защите «Я» относится нападение или агрессия. Цель агрессии – нанести вред другому человеку. Часто физическую силу используют те, кому не хватает интеллектуальных сил. Нападение может быть и умственным: ругань, угрозы, насмешка, - вербальная агрессия.

2. Отступление может быть как физическим, так и умственным. Физическое – бегство от обстоятельств, людей, явлений. Умственное – молчание, взятие слов обратно и т.д.

3. Бегство – уход из ситуации может быть внутренним, осуществляемым в самосознании. Если уверены, что в результате дела получат отрицательные переживания, мы от него отказываемся (например, ученик отказывается отвечать, пропускает контрольную работу, отказывается быть организатором какого-либо трудного дела, предчувствуя возможную неудачу).

4. Отрицание – «перцептивная защита», при которой воспринимаемые обстоятельства искажаются в желательном направлении (отрицание критики: потерпев поражение, убеждаем себя в победе; испытывая стыд, отрицаем сам факт переживания стыда).

5. Вытеснение – направленное забывание имен или событий и связанных с ними негативных эмоций.

6. Социальная мимикрия – проявляется в стремлении походить на людей, от которых мы зависим или боимся. Этот механизм получил название идентификации с агрессией или агрессором.

7. Компенсация – интенсивные попытки исправить или восполнить собственную реальную или мнимую физическую или психическую неполноценность через уход в деятельность или занятие, которое становится основным в ущерб другим. Если другие виды деятельности становятся невозможными, – это сверхкомпенсация. (Например, малый рост компенсируют физической ловкостью или умственными способностями, увеличивающими привлекательность; слабую обучаемость – спортивными достижениями).

8. Подавление – в отличие от отрицания, которое больше относится к информации, поступающей из вне, подавление – это блокирование внутренних импульсов и угроз, которые вытесняются из сферы осознания, не влияют на реальное поведение. Чаще подавляются импульсы, мысли и желания, противоречащие общепринятым самим же человеком моральным ценностям и нормам. Так, например, забыть, подавить свои мысли о ситуации, вызывающей стыд.

«Подавление» как и «вытеснение» лишает человека возможности обдумать ситуацию (что возможно при «отрицании») и восстановить свой престиж в своих глазах и в глазах окружающих.

9. Рационализация – это способ разумного оправдания любых поступков и действий, противоречащих нравственным нормам и вызывающих беспокойство, как правило, после их совершения: неспособность что-либо сделать оправдывают желанием это делать; совершенное нежелательное действие – объективно сложившимися обстоятельствами (получил “двойку” потому, что на экзаменах достался плохой билет).

10. Формирование реакции – предотвращение неприемлемых желаний (особенно сексуальных и агрессивных) благодаря развитию противоположных этим желаниям установок и форм поведения. Например, ненависть к ребенку, к детям вообще, заменяется (чтобы загладить вину или стыд) чрезмерной опекой.

11. Проекция – неосознанное отвержение собственных эмоционально направленных мыслей, установок, желаний и приписывание их другим, как правило, в преувеличенном виде («Он не хочет считаться с моим мнением», - говорит ученик. А сам он хочет считаться?).

12. Интеллектуализация – неосознанный контроль над эмоциями и импульсами за счет выраженной зависимости их от рациональной интерпретации ситуации. («Она критикует меня, потому что завидует», - думает учитель на педсовете).

13. Замещение – частичное, косвенное удовлетворение мотива (неприемлемого) каким-либо нравственно более допустимым способом (учителю хочется ударить ученика, но это нельзя, и он ставит в журнале «двойку»).

14. Регрессия – возвращение в условиях стрессов к онтогенетическим более ранним (как дети) или менее зримым типам поведения (слезы, драка, ругань).

15. Смещение – разрядка эмоций (обычно гнева) на объекты, животных или людей, воспринимаемых как менее опасные, чем те, которые вызвали гнев. (Преподаватель может «сорваться» на учащемся, получив выговор от завуча или директора).

16. Сублимация – трансформация инстинктивных форм психики в более приемлемые для индивида и общества, перевод активности на более высокий уровень.

В современной психологической науке нет единства мнений по числу средств защиты (от 8 до 23) и содержанию применяемых терминов. Отдельные средства защиты рассматриваются как частный случай других.

В целом, здоровые люди располагают более богатым репертуаром защитных форм поведения, чем больные при сходных особенностях личности и акцентуациях. Их адаптивные возможности шире.

То же можно сказать и об адаптивных возможностях взрослого человека по сравнению с ребенком, что делает его более ответственным за трудности в общении, чем детей.