ГЛАВА XXX. Л.-Гв. Атаманский полк в 4-хэскадронном составе на службе в Петербурге

Трудность службы в двухэскадронном составе. — Хлопоты ген. Мартынова. — Генерал Короченцов. — Прибытие с Дону еще 2-х эскадронов. — Офицерское собрание. — Перемена лагерной стоянки. — Садик. — Отмена шпор.

Генералу Мартынову пришлось командовать Л.-Гв. Атаманским полком в трудное время. С Дона казаки приходили молодые, мало обученные, езда, выправка, рубка, фланкировка — все это было пройдено ими наскоро и не усвоено. Учить их было нужно многому, а учить было некогда.

Эскадронные командиры по неделям не видали своих казаков, то на Охте, то при полиции, то в конвое. И на Дону то казаки стали отставать по фронту. Земельные наделы стали меньше, два раза хватил войско неурожай, прибеднели казаки. Все силы их уходили на землепашество. Щегольнуть конем и одеждой было не на что. Казаки бодрились как могли и в Петербурге работали, не зная устали. Энергично взялся генерал Мартынов за полк и старался поставить его не хуже других кавалерийских полков.

Служебные требования увеличились. В 1879 году обращено особенное внимание на стрельбу из винтовок, и лучшим стрелкам приказом 26 марта положены вместо нашивок металлические значки за стрельбу. С 1881 года стали заниматься тактическими ученьями с обозначенным противником; для обучения казаков грамоте заведены эскадронные школы, и занятия стали вестись по расписанию.

Но и расписание не всегда можно было выполнить. Спокойствие столицы и безопасность Государя требовали непрерывной службы казаков, и для занятий времени не было.

Прикомандирование к полку двух сотен Донского № 19 полка несколько облегчило наряд гвардейских казаков, по крайней мере, не нужно было посылать эскадроны ни в Новую Ладогу, ни на Матко-озеро — на Вытегорский канал.

Трудность обучения усугублялась еще и частой сменой офицеров. Только что офицер привыкнет к своим обязанностям, а люди привыкнут к нему, как его командируют на льготу. На льготе офицерам, почти без жалованья, было тяжело жить, и они не знали там о переменах в уставах.

Все это привело генерала Мартынова к той мысли, что гвардейские казачьи полки необходимо держать в постоянном составе в Петербурге. В 1880 году он начал настойчиво хлопотать о том, чтобы в Петербурге было вместо двух эскадронов четыре, но число рядов во взводе иметь вместо прежних двадцати — двенадцать. Два же эскадрона могут быть по-прежнему на льготе и только по мобилизации идти к полку.

Главным образом затруднял сделать это увеличение полков недостаток места еще для четырех эскадронов.

Но в ноябре месяце 1883 года Л.-Гв. Уральский эскадрон покинул церковный флигель и перешел в бывшее помещение Берейторской школы, и в казармах оказалось свободное место.

Этим воспользовался принявший от генерала Мартынова 15 мая 1883 года полк генерал-майор Алексей Петрович Короченцов и возобновил хлопоты об увеличении штатов. 13 марта 1884 года было приказано Л.-Гв. Сводно-Казачий полк разбить на два самостоятельных полка 4-х эскадронного состава: Л.-Гв. Казачий Его Величества полк и Л.-Гв. Атаманский Его Высочества Наследника Цесаревича полк.

Оба эти полка 1-го апреля 1884 года были переведены из 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, где они состояли с начала войны 1877 года, в 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию.

1-го января 1885 года эскадроны были разделены каждый на два. В каждом эскадроне вначале было всего 6 унтер-офицеров и по 85 казаков.

После разделения полков приступили к разделу казарм и имущества Л.-Гв. Сводно-Казачьего полка.

11 марта 1885 года было открыто отдельное собрание Л.-Гв. Атаманского полка в том помещении, где оно находится и теперь, а постройки были разделены поровну. Старые донские флигеля заняли четыре эскадрона Л.-Гв. Казачьего полка, флигеля — бывшие 1-го эскадрона Л.-Гв. Казачьего полка, флигель Черноморских казаков, батареи и уральцев заняли 4 эскадрона Атаманского полка.

Тогда же генерал Короченцов озаботился расширением лагерного квартирного района полка, и полк покинул в 1885 году старые свои стоянки на Кирхгофе и расположился по реке Пудости близ Гатчины. Штаб полка занял деревню Репузи, 1-й и 2-й эскадроны — Большую Пудость, 3-й — деревню Себякюля и 4-й-дер. Юляпурска.

Чтобы соединить офицеров полка, прибывших со льготы, в одну семью, генерал Короченцов устраивал в полковом офицерском собрании семейные вечера с танцами, на которые приезжали знакомые офицеров из города, и жизнь в полку оживилась.

В это время и дорога в казармы стала лучше. Болото на Конной площади засыпали, а деревянную гать, шедшую от Гончарной улицы через Конную площадь и проложенную генералом Родионовым, заменили каменной мостовой. Гончарная и Полтавская улицы застроились каменными домами, и дикое когда-то место заселилось. По берегу реки Монастырки начали строить барачную больницу и тюрьму.

Заботясь об украшении казарм и чистоте в них воздуха, генерал Короченцов приказал насадить на площадке против сараев и уральского флигеля сад.

В его командование рядовые казаки, унтер-офицеры и вахмистры лишились шпор.

Приказом 24 августа 1885 года объявлено, что Государь Император 10 августа повелеть соизволил отменить шпоры во всех казачьих частях. «Нагайка, — было сказано в приказе, — общего казачьего образца должна составлять принадлежность каждого казака от генерала до простого казака и должна быть в голенище казака».

12 октября взвод от нашего полка принимал участие в торжественном открытии памятника Славы, сделанного из турецких орудий и воздвигнутого на Измайловском проспекте в память доблестей русских войск в турецкую войну 1877–1878 годов.

На лицевой стороне памятника, обращенной к Измайловскому проспекту, видна надпись, свидетельствующая о славном участии нашего полка в эту войну.

13 октября 1896 года командир полка генерал Короченцов был назначен командиром Л.-Гв. Конно-Артиллерийской бригады, а 3-го декабря того же года Атаманский полк получил командир Донского № 10 полка полковник Греков, Митрофан Ильич.