Песнопение «Две верные Марии»

Явление шестое

Иосиф сидит на уступе скалы под деревьями. Входят Руф, Вартимей и располагаются у ног Иосифа.

Иосиф. Всех нас влечет к себе гробница эта.

Единая объединила нас

Печаль и скорбь... И льются наши слезы,

И множится к Усопшему любовь.

Из глубины входят Александр и Лия и ее спутница.

Кто там идет? Шаги я будто слышу.

Руф. Ах, это Лия с Александром. –

Иосиф. Вы

Приходите сюда грустить и плакать

На дорогой безвременной могиле?

Александр.

Мы поднялись пораньше, чтоб до света

Сбегать за город, в поля...

Лия. Росою обрызганных я нарвала цветов –

Душистых первенцев весны, чтоб ими

Усыпать холм могильный...

Иосиф. Вас туда

Теперь, порой ночной, и не подпустят.

Дождитесь дня: недолго до рассвета.

Александр.

Кто, господин, не пустит нас ко гробу?

Иосиф. Да, вы еще не знаете, что стража

К нему приставлена. Тяжеловесный,

Приваленный к дверям гробницы камень

Печатями скреплен синедриона.

Лия. К чему печати!?

Александр. Стража! Для чего?

Иосиф. Первосвященники и старцы наши

Боятся, чтобы тело Иисуса

Ученики средь ночи не украли

И не сказали бы потом, что Он

Воскрес из мертвых.

Александр. Он и после смерти

Покоя фарисеям не дает!

Иосиф. Еще два дня назад я б не поверил,

Что здесь, в моем саду уединенном,

Скалистый этот холм, где я себе

Последнее пристанище готовил,

Невинного Страдальца приютит.

Лия. Быть может, это грех, но я и в праздник

Все об одном и том же помышляю:

Из памяти изгнать я не могу

Тот страшный, роковой канун субботы;

Малейшие подробности его

Упорно я в уме перебираю.

Руф. Я, как и ты, все вспоминаю их.

Вот, подошли за Ним мы к месту казни;

Отец мой крест Его сложил на землю,

И воины, Учителя раздев,

Его на нем нагого распростерли.

Еще досель все у меня в ушах

Стук молота как будто раздается:

Ударами вгоняя гвозди, руки

И ноги палачи Ему пронзили...

И хлынула кровь алая из ран...

Лия. Я помню, на Божественном лице

Смертельная тут выразилась мука.

Ни жалобы, ни стона, ни проклятья

Не вырвалось из уст Его. Он очи

Возвел на небо и взывал к Отцу,

Моля у Бога Вышнего прощенья

Тем, кто не знают, что творят.

Вартимей. Звучат церковные песнопения.

И оба злодея, распятые с Ним, ругались

Над Праведником. Но один из них,

Раскаявшись, стал унимать другого

И говорил ему: «Иль не боишься

Ты Бога? Мы с тобой осуждены

За дело; Он же никакого зла

Не сделал». - И Учителю моленье

Принес он: «Помяни меня, Господь,

Когда придешь во Царствие Твое!»

Руф. А помнишь ты, что Иисус ответил?

Вартимей. Возможно ль этого не помнить, Руф!

В ответ ему сказал Учитель: «Ныне же

Со Мною будешь ты в раю».

Иосиф. Во тьме,

Царившей долгих три часа с полудня,

При факелах, зажженных палачами,

Я Мать Его увидел у креста;

И ученик Его любимый тут же

Стоял, скорбь несказанную Ее

Деля. Когда заметил их Страдалец,

Он тихо молвил Матери: «Вот - сын Твой»;

Потом ему сказал: «Вот - Мать твоя».

И этот ученик усыновленный

Мать нареченную к себе увел.

Александр. Я на Голгофе не был и не знаю,

Как кончились страдания Его.

Руф. Ах, слово каждое Его глубоко

Запечатлелось в памяти моей.

Я слышу и теперь, как возопил Он:

«О, Боже Мой! О, Боже Мой!

Зачем Меня оставил Ты?»

Вартимей. Предсмертной мукой

Терзаемый, Он слабо вскрикнул: «Жажду!»

И уксусом напитанную губку

Один из воинов, ее на трость

Наткнув, Ему поднес, из состраданья,

К запекшимся, хладеющим устам.

Александр. А в это ж время во дворце Пилата

Шел пир, и тоже утоляли жажду!

Руф. И, уксуса вкусив, Он простонал

Пред смертью: «Совершилось! Отче, в руки

Твои дух предаю»...

Вартимей. И, отстрадавшей

Поникнув головою, предал дух.

Молчание. Все в глубокой благоговейной грусти опускают головы.

Справа входит Симон со снопом лилий.

Симон. Вот, господин мой добрый, полюбуйся:

Средь этой тихой, теплой ночи сразу

Все лилии на грядках расцвели.

По знаку Иосифа Александр сходит с площадки, берет лилии у Симона и несет их Иосифу.

Иосиф. Душистый сноп его любимых, чистых

В ночи расцветших, непорочных лилий

Да будет приношением моим

Ко гробу отстрадавшего Страдальца.

Мне воины не станут возбранять

Могильный холм его убрать цветами.

А вам, друзья, сном подкрепиться б надо.

Идите. Здесь, в уединенье, я

На предрассветную молитву стану.

Все уходят Иосиф остается один.

Песнопение «Мироносицы»

На вершине скалы слева показывается Центурион.

Явление седьмое

Центурион. Ты здесь! А я к тебе спешил, Иосиф.

Подходит к Иосифу.

Иосиф. Ты шел ко мне? И твоего прихода

Причиною - мой бездыханный Гость?

Центурион (озираясь).

Одни ли мы? Никто нас не услышит?

Иосиф. Нет никого.

Центурион. Из воинов моих,

На страже бывших у могильной двери,

Один, в тревоге, бледный, прибежал

В преторию ко мне с чудесной вестью:

Лишь наступила полночь, всколебалась

Земля вокруг надгробного холма.

И кто-то светлый, дивный, лучезарный,

Слетев с небес падучею звездою,

От двери гроба камень отвалил

И сел на нем; белее снега было

На вестнике бесплотном одеянье,

А сам он, словно молния, блистал.

Иосиф. Что слышу!

Центурион. Воины на землю пали,

Затрепетав от страха; их объял

Смертельный, леденящий ужас. Долго

В себя они не приходили. Тот,

Что поспешил ко мне, передавая

О виденном, дрожал, как лист. Ко гробу

Я торопливыми пошел шагами,

И отваленным камень я нашел.

Я в гроб проник...

Иосиф. Послушай, там ли тело

Замученного нашего Страдальца?

Центурион. Пойдем со мной, и ты увидишь сам.

Иосиф. Идем скорей!

Торопливо поднимаются на скалу

и скрываются налево.

Справа медленными шагами входит Никодим.

Явление восьмое

Никодим. Мне не найти покоя!

Обманутый несбывшейся надеждой,

Я день и ночь брожу с своей тоской.

В больной, израненной душе и холод,

И пустота... И сон бежит от глаз.

Ох, тщетны были вера и надежды!

Не Он, не Он обещанный Мессия,

А ждать другого - силы нет в душе. (Рыдает.)

Справа входит Иоанна с алавастром в руках. Брезжит рассвет.

Иоанна. Ах, Никодим! (Садится рядом с ним).

Нам только и осталось,

Что сокрушаться, плакать и рыдать.

На гроб иду я; как другие жены

Из Галилеи, тело Иисуса

Я благовоньями хочу помазать.

Вот, масти здесь из мирры и алоя.

Последний долг Ему ты оказал;

У Иоанна в доме говорили:

С Иосифом ты снял Его с креста?

Никодим. Да, я исполнил этот долг печальный,
Мы лестницу приставили к кресту.
Гвоздь извлекал я из Его десницы;
Бессильно за плечо ко мне упала
Его рука. Главой окровавленной
Склонился на меня Он; и колол
Мое лицо Его венок терновый.
И мне почудилось, я ощутил
Прощальное Учителя объятье.
На память мне приходят неотступно
Мгновенья эти; только их я вспоминаю -
Невольно слезы катятся из глаз.

Справа показываются и входят Иосиф и Центурион.

Иосиф. Его во гробе нет!

Иоанна. Что говоришь ты?

Никодим. Где же Он, Иосиф?

Центурион. Кругом всю местность обыскали мы,

Но тела не нашли.

Иосиф. Мы увидали

Лежащие во гробе пелены;

Особо свернутый, не с пеленами,

Но в стороне от них, лежал и плат,

Которым голову Ему повили

Вчера мы с Никодимом.

Иоанна. Поспешу ко гробу

Да к Матери Иисуса загляну.

Иоанна уходит.

Центурион. Я был свидетелем Его страданий,

Когда Он на кресте изнемогал.

И, видя смерть Его, я всей душою

Уверовал, уверовал глубоко:

Воистину Он Божий Сын!

Когда свершалась казнь Его, мои

Четыре воина Его одежды

Между собою поделили. Был

Еще хитон, весь тканный, а не сшитый.

Они его не стали раздирать,

А жребий бросили; и он достался

Тому, кто ночью прибежал ко мне

Донесть о виденном у двери гроба.

И я хитон у воина купил.

Никодим (с живостью).

Иосиф, помнишь, у царя Давида
В псалме поется: «Меж собою делят
Они Мои одежды и о ризе

Моей бросают жребий...»

Иосиф. Помню, помню;
Еще одно пророчество сбылось.
— От Иоанны слышал я, что этот
Хитон, теперь тобой добытый, соткан

Руками Матери Его. (Никодиму).

А слышал ли ты, друг, что в то мгновенье,

Когда последний вздох Он испустил,

Расселись стены храма, и завеса

Раздралась сверху до низу; и взорам

Левитов и священников Святая

Святых явилось. И Ковчег Завета,

Которого под страхом смертной казни

Не смеют видеть даже и они,

Предстал пред их смущенными глазами.

Никодим. Да, знаменательно явленье это.

Нельзя в нем не увидеть указанья,

Что обветшало прежнее служенье,

Что новый нам даруется завет.

О, Иисус! Я видел в Нем Мессию,

Я видел в Нем великого царя,

Я ждал Его победы над врагами,

Я славы ждал, ждал блеска, торжества...

И что же? Царь мой — тернием увенчан,

Его престол — залитый кровью крест,

Его победа — смертная истома,

А торжество, и блеск, и слава — гроб...

Затемнение.

Явление девятое

К ним вбегают Иоанна и 2-е Миронисицы.

Мироносицы поют песнопение

«Чудо выше всех чудес» (1 куплет).

Иоанна, две Мироносицы. Он жив!

Общее движенье. Местность озаряется первым лучом взошедшего солнца.

Небо все розовое.

Иосиф. Великий Боже!

Центурион. Как?!

Никодим. Ты бредишь! Возможно ли?

Иосиф. Предчувствие мое!

Иоанна. Восстал Он!

Центурион. Не во сне ли я?

Никодим. Откуда. Ты с этой вестью?

Иоанна. От Матери Его идем мы к вам.

Вчера, как солнце за горы зашло,

От милого Ей гроба воротилась

К Себе Мария, в Иоаннов дом,

И в горнице Своей в ночи безгласной,

Одна о Сыне плакала Она.

Я Мироносица.

Внезапно дивным светом озарилась

Вся горница; и видит пред Собой

Мария Сына Своего. Ей мнилось,

Что это сон иль чудное виденье,

Но перед Нею Сам Он во плоти,

Лишь просветленней смертных, светозарней,

И ароматом веет от Него

Смешенья мирры и алоя. Руки

К Нему в порыве счастья протянув,

Еще боясь увериться, Мария

И волосы, и плечи, и ланиты

Возлюбленного Сына осязает;

Я Мироносица.

И дорогой, знакомый слышит голос:

- Не плачь, не плачь, о Матерь, надо Мною.

Из гроба Я восстал; прославлен Я,

И вознесу, прославлю и Тебя,

И всякого, кто с верой и любовью

Тебя отныне сердцем возвеличит».

И с этими словами Он исчез.

Никодим (на коленях).

Прости, мой Бог, лукавому сомненью,

Прости, что вера немощна моя!

Всеведущий, души моей Зиждитель,

От века знаешь Ты, как ум-мучитель

И гордого познания змея

Отравою нам сердце наполняют,

Его язвят, и жалят, и терзают.

Но ныне, Боже, верой осеня,

Ты, маловерного, прости меня.

Не одному себе молю прощенья,

Но всем, кто те же горькие мученья,

Подъемля жизни повседневный труд,

В грядущее века переживут.

2-я Мироносица.

Он, как жених из брачного чертога,

Из гроба вышел!

Радостно с небес сияет солнце.

Входят Симон, Александр и Лия, Руф, Вартимей. У каждого в руке по лилии.

Симон, Александр, Лия. Воскрес Христос!

Все. Воистину воскрес!

Лия. От галилейских жен, от Магдалины

Весть дивную мы знаем. Их глазам

Под старым кедром в тишине долины,

В рассвета бледный час предстал Он Сам.

Иосиф. Тебе, Воскресшему, благодаренье!

Минула ночь, и новая заря

Да знаменует миру обновленье,

В сердцах людей любовию горя.

Симон. Хвалите Господа с небес

И пойте непрестанно:

Исполнен мир Его чудес

И славы несказанной.

Александр. Хвалите, сонм бесплотных сил

И ангельские лики:

Из мрака скорбного могил

Свет воссиял великий.

Руф. Хвалите Господа с небес.

Холмы, утесы, горы!

Осанна! Смерти страх исчез,

Светлеют наши взоры.

Вартимей. Хвалите Бога, моря даль

И океан безбрежный!

Да смолкнут всякая печаль

И ропот безнадежный!

Центурион. Хвалите Господа с небес

И славьте, человеки!

Воскрес Христос! Христос воскрес!

И смерть попрал навеки!