Меняющийся ЕС в меняющемся мире

На протяжении долгого времени распростра­ненным клише, применявшимся в международ­ной политической дискуссии для описания роли Европейского союза в мире, было определение «экономический гигант и политический гном». Ряд событий последнего времени — успешные действия Евросоюза во время российско-гру­зинского конфликта (август 2008 г.) и способ­ность стран ЕС координировать свои действия на встрече кризисной «Большой двадцатки» (но­ябрь 2008 г. и апрель 2009 г.) — позволяет говорить и повышении политической значимости союза.

С политической точки зрения Европейский союз находится в переходном состоянии. Элиты государств-членов не в состоянии сформулировать новые стратегические цели совместного раз­вития, будь то политическая, сходная с прежней (предотвращение военного соперничества в За­падной Европе), или экономическая (например, Общий рынок) задача. Только наличие «большо­го проекта» и осознание связанных с ним выгод могут заставить государства пойти на уступки и самоограничения. В противном случае внутрен­ние трения нарастают, а готовность к взаимным компромиссам снижается.

ЕС не способен выступить интегратором собственного проекта мироустройства, а его вне­шнеполитическое влияние постепенно сокраща­ется, что являет собой разительный контраст с экономической мощью объединения. Выработка единой политики упирается в принцип наимень­шего общего знаменателя, значение которого еще и снижается по мере увеличения количества стран-членов.

У стран — членов Европейского союза от­сутствуют военные возможности, сопостави­мые с Россией и США, кроме того, ряд госу­дарств (Великобритания, Польша, страны Бал­тии) связаны прочными союзническими и даже подчиненными отношениями с Соединенными Штатами. Субъектность в этой области, необ­ходимая для превращения в реальный центр силы XXIвека, возможна в случае качественно­го прогресса сотрудничества с Россией по всем направлениям.

В области внешней политики и дипломатии страны Евросоюза могут выступать посредником при урегулировании конфликтных ситуаций, от решения которых устраняются другие крупные международные игроки и организации. Поэтому можно сказать, что Европейскому союзу объек­тивно выгодна относительная неэффективность Совета Безопасности ООН и ОБСЕи даже со­хранение умеренного российско-американско­го соперничества. Но если отношения между Россией и США будут обостряться, страны Ев­ропейского союза окажутся перед чрезвычайно сложным выбором с угрозой возвращения на позиции младшего партнера Соединенных Шта­тов.

Осложняющим фактором для ЕС станет трансформация глобальной стратегии США. Ва­шингтон постепенно переориентируется на пер­спективу глобального взаимодействия с новыми великими державами, в особенности с Китаем и Индией, становясь для Европы менее надежным партнером, и все меньше рассматривает ЕС как ключевого игрока и союзника. После десятиле­тий почти безоговорочной поддержки европей­ского интеграционного проекта СоединенныеШтаты перешли к его мягкому ограничению. Эта тенденция усилится в случае интенсифика­ции попыток Европейского союза играть роль самостоятельного военно-политического игро­ка.

После расширения (12 новых стран в 2004-2007 гг.) Европейский союз вышел на «истори­ческие рубежи Европы», а численность его на­селения достигла 500 млн. человек. В результате объединение стало отождествлять себя со всей Европой и претендовать на роль мощного иг­рока в мировой политике. Но неспособность стран - членов ЕС привести масштабы сотруд­ничества в области безопасности и внешней по­литики в соответствие требованиям, предъявля­емым самостоятельным центрам силы, вылилась в некоторую провинциализацию Европейского союза, который сосредоточился на непосредс­твенно примыкающих регионах. Расширение Евросоюза, подстегнув его амбиции играть бо­лее заметную роль в мировой политике, усилило внутреннюю разобщенность и снизило возмож­ности выступать в качестве самостоятельного и целостного субъекта мировых политических процессов.

Динамика изменения доли ЕС в мировой экономике свидетельствует о том, что выход ее к 2020 г. за переделы 17% мирового ВВП маловероятен. Отставание Евросоюза особенно замет­но в области исследований и высоких техноло­гий. В настоящее время Европейский союз тра­тит меньше 2% ВВП на данный сектор (США и Япония — порядка 3%). Вперед, даже в high-tech, начинает вырываться Китай. Затраты на разви­тие информационных и коммуникационных тех­нологий составляют в ЕС 6,93% ВВП, при 8,22% в Соединенных Штатах и 8,98% в Японии. В будущем разрыв будет весьма трудно компенсиро­вать — все более заметно перетекание среднего класса и инновационного сектора из Европы в Азию. Это также может привести к негативным последствиям для социальной стабильности в странах «старой Европы».

Наиболее сложным внешнеэкономическим вопросом является энергетическая зависимость Евросоюза от внешних источников. Страны-члены будут стремиться к укреплению энергети­ческих отношений с Россией и приданию им как можно более прочного и взаимообязывающего характера. Теоретически может быть поставлен вопрос о создании единого энергетического ком­плекса России и Европы, основанного на гаран­тиях прав собственности, создании совместных инструментов управления в отрасли, единого правового и регулятивного поля. Но политичес­кие предпосылки для этого только просматриваются. Их по сути надо создавать. Пока превали­рует остроконкурентный подход, основанный на стремлении усилиться за счет России.