Оварная специализация России. Товарный экспорт и импорт.

Европейский союз как важнейший экономический партнер России

Указ Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 года № 605 «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации».

Министерству иностранных дел Российской Федерации совместно с другими федеральными органами исполнительной власти в отношениях с Европейским союзом:

Ø выступать за достижение стратегической цели – создание единого экономического и человеческого пространства от Атлантического до Тихого океана;

Ø добиваться заключения соглашения с Европейским союзом об отмене виз при краткосрочных взаимных поездках граждан;

Ø отстаивать принципы равноправия и взаимной выгоды в работе над новым базовым соглашением между Российской Федерацией и Европейским союзом о стратегическом партнёрстве;

Ø способствовать эффективной реализации программы «Партнёрство для модернизации»;

Ø развивать взаимовыгодное энергетическое партнёрство в целях создания единого энергетического комплекса Европы, добиваясь строгого соблюдения имеющихся двусторонних и многосторонних договорных обязательств.

Европейский союз, который многими вос­принимается ныне как квинтэссенция всей европейской цивилизации, является главным цивилизационным ориентиром, хотя и не та­ким безусловным, как ранее, и важнейшим эко­номическим партнером России. Периодичес­кие охлаждения отношений и даже обострения конкуренции, неизбежные при взаимодействии крупных международных субъектов, не должны заслонять главного. Успешное развитие нашей страны неотделимо от экономической интегра­ции и политического сближения с ЕС. Это тем более верно с учетом обострения внешних вызо­вов, ужесточения и хаотизации глобальной по­литико-экономической конкуренции.

Критика современного состояния Евросоюза, сколь бы справедливой она ни была, не умаля­ет беспрецедентные достижения интеграции. За полвека этот процесс сформировал уникальнуюмеждународную среду, в основе которой — пре­одоление межгосударственных противоречий и достижение целей отдельных участников толь­ко и исключительно путем многостороннего сотрудничества. Европа, похоже, закончила с худшим в своей истории — бесконечными вой­нами, в т.ч. мировыми, унесшими десятки, если не сотню миллионов жизней только в прошлом столетии.

В современном мире именно государства — члены Европейского союза демонстрируют на­ибольшую готовность и способность к ограни­чению национальных амбиций ради достижения общих целей. Западная Европа, в недавнем про­шлом — источник бесконечных военных конф­ликтов, сейчас являет собой единственный при­мер целенаправленной стратегии взаимопонима­ния и сотрудничества даже весьма отличающихся стран. И этот неоценимый опыт - и потрясаю­щее и уникальное для человеческой цивилиза­ции достижение.

Влияние кризиса на ЕС.

Замысел Конституции для Европы состо­ял в том, чтобы совершить качественный шаг в направлении федерализации. Европейская эко­номическая интеграция достигла пределов, за которыми должно было следовать прямое вме­шательство в базовые суверенные права государ­ств — налогообложение, социальная политика, энергетика, а также оборона и безопасность. Но этот рубеж Европа преодолеть пока не смогла. В ближайшие 5-10 лет прогресс в усилении над­национального регулирования практически ис­ключен. Объективная необходимость ограниче­ния суверенных прав стран - членов Евросоюза ради повышения экономической и политической конкурентоспособности объединения вступает в конфликт с глобальной тенденцией к усилениюгосударственного вмешательства в экономику и протекционизма как реакции на общемировые вызовы.

В своей антикризисной политике страны Ев­росоюза, несмотря на сильные протекционист­ские импульсы в ряде государств (прежде всего во Франции), продемонстрировали способность из­бегать мер, которые нанесли бы ущерб их партне­рам по общему рынку. Это — выдающееся дости­жение интеграции, как и способность к активным и слаженным коллективным действиям, направ­ленным на совершенствование государственного регулирования в финансовой сфере. Но когда кри­зис всерьез затронул реальный сектор (что чревато политическими последствиями для национальных правительств), страны-члены решительно ограни­чили попытки Брюсселя определять условия госу­дарственной помощи предприятиям.

Финансово-экономический кризис выявил ослабление «рефлекса интеграции». В наиболее острый период (сентябрь 2008 г. - апрель 2009 г.) страны-члены сконцентрировались на наци­ональных мерах по спасению банковской систе­мы. Были проигнорированы фундаментальные нормы европейского права относительно невме­шательства государства в экономику.

Страны-члены критически восприняли пред­ложения КЕС об увеличении государственныхрасходов (кейнсианские меры) и переходе от Евросоюза как регулятивной системы к объеди­нению как центру перераспределения средств. Окончательный пакет мер подчеркивает, что члены Европейского союза должны варьировать макроэкономическое регулирование, исходя из специфики кризисных явлений на их террито­рии.

Концептуальный кризис проявляется в том, что доминирующими идеями современного ре­гулирования рынка являются, с точки зрения Европейской комиссии, снижение администра­тивного и нормативно-правового бремени пред­приятий, а также более активное применение конкурентного законодательства. Акцент дела­ется на техническом инструментарии, а не на конечной цели. Усилия Европарламента ориен­тированы скорее на оптимизацию внутренней работы этого института, а не на развитие Евро­пейского союза. Наконец, деятельность Евро­пейского суда отражает поиск нового баланса сил между общими структурами и странами-членами. Таким образом, для всех институтов характерно преимущественное внимание к про­цессу, а не результату интеграции.

В области экономического регулирования это ведет к обострению противоречий между стра­нами-членами. Группа стран (под руководством Франции) настаивает на усилении государствен­ного вмешательства, в том числе ограничении независимости Европейского центрального бан­ка (ЕЦБ) и гарантиях дотаций фермерам. Этому противостоят государства, требующие сохране­ния самостоятельности ЕЦБ и реформирования системы сельскохозяйственных субсидий. При появлении сложностей в национальных эко­номиках страны-члены продолжают нарушать обязательства по ограничению дефицита госу­дарственного бюджета — основного параметра валютного союза.

Столь же заметны противоречия между го­сударствами (Франция, Германия, большинство южных стран), нацеленными на протекционизм, ограничение либерализации энергетики и теле­коммуникаций, и теми (Великобритания, Шве­ция), кто поддерживает свободу международной торговли, право потребителей на выбор товаров, углубление либерализации и стимулирование конкуренции. Это ведет к непоследовательно­сти, в том числе в отношениях с третьими стра­нами.

Энергетический сектор характеризуется край­ней степенью политизации, что вызвано неспо­собностью государств и компаний Европейского союза сохранить контроль над производством и поставками энергоносителей, провоцирующий опасения относительно стабильности поставок углеводородов из-за рубежа. Главная причи­на беспокойства — рост цен на энергоносители и перераспределение ВНП в пользу стран-производителей — скрывается или даже не осознается, а это мешает выработке рацио­нальных подходов.

Усилия по либерализации энергетического сектора КЕС противоречат интересам стран-членов, которые предпочитают опираться на собственные энергомонополии. Однако Брюс­сель ссылается на необходимость обеспечения энергобезопасности, ратуя за большую гибкость внутреннего рынка Евросоюза, диверсифика­цию энергетического баланса (возобновляе­мые источники, атомная отрасль) и маршрутов транспортировки углеводородов. Тем не менее, структура энергетического баланса, а также основные поставщики по-прежнему определя­ются на уровне стран-членов. На сегодняшний день в ЕС отсутствует общий энергетический рынок, и он вряд ли появится в обозримом бу­дущем, если в дело не вмешаются форс-мажор­ные обстоятельства.

В ходе расширений 2004-2007 гг. заметно возросла гетерогенность объединения. Сохра­няются ограничения на свободу передвижения рабочей силы из новых стран-членов в старые. Формальное выполнение критериев для вступ­ления в зону евро не ведет к сближению макро­экономических параметров «ветеранов» и «но­вичков». Их преждевременное присоединение к единой валюте способно подрывать евро изнут­ри. Активизировалась борьба вокруг перерасп­ределения средств из общего бюджета, посколь­ку старые страны-члены не хотят отказываться от причитающихся им ассигнований в пользу менее развитых государств Центральной и Вос­точной Европы. Особой остроты эта проблема достигла в связи с тяжелым кризисом, в котором оказались недавно присоединившиеся страны зимой-весной 2009 г. Вопрос спасения экономик некоторых государств-членов (Венгрия, Латвия, Болгария) расколол Евросоюз на саммите 1 мар­та 2009 года.

Вообще, элиты стран - основателей интег­рации не готовы, несмотря на все заявления, воспринимать восточноевропейских партнеров как равных, те же, в свою очередь, пока не мо­гут вписаться в систему общественных связей и обычаев Европейского союза образца до 2004 года.

Большое количество вступивших стран не позволили блоку вовремя и оптимально социа­лизировать новые государства и их руководство. Под угрозой оказались неформальные нормы ЕС (поиск политического компромисса по законо­проектам, нахождение консенсуса для выстраи­вания единой линии, характер дебатов и т.д.).

Рост внутренней разобщенности Евросоюза существенно осложняет решение проблемы по­литического лидерства. Несмотря на попытки Франции и Германии играть роль европейских лидеров, они не способны преодолеть инерцию ряда стран, в том числе новых, и обеспечиваютнекоторую динамику ЕС только в узких вопро­сах (экология, иммиграция) или на короткий промежуток времени. К тому же в отношениях двух традиционных составляющих интеграци­онного мотора — Германии и Франции — на­блюдается нарастание элементов соперничества. Предложения ряда государств Европейского со­юза заполнить вакуум политического лидерства созданием группы стран-членов, включая пред­ставителей «новичков», также остаются нереа­лизованными. Не получает поддержки и стрем­ление Еврокомиссии взять на себя политическое лидерство. Скорее наоборот, политическое вли­яние КЕС снижается по мере определенной ре­национализации.

Структуры, разработанные для шести стран - основателей евроинтеграции, а затем адаптиро­ванные для 12 и 15 участников, плохо работают в ЕС-27. Именно поэтому Конституционный до­говор 2004 г. и затем Лиссабонский договор 2007 г. предлагали упростить процедуры принятия решения в Совете министров, оптимизировать деятельность КЕС и других органов Евросоюза и четко разграничить полномочия европейских институтов и стран-членов.

Европа и соседи: влияние.

На долю Европейского союза приходится около 20% мирового экспорта и импорта, а так­же около 20% мирового ввоза и вывоза прямых инвестиций. В совокупности это обеспечивает серьезное влияние ЕС как геополитического актора, а также обеспечивает основу его авторитета как «гражданской», или мягкой, силы.

Однако позиции Евросоюза в мировой эко­номике имеют тенденцию к ослаблению. Важ­нейшим фактором останется неспособность ключевых государств (Германия, Франция, Ита­лия, Бельгия, Нидерланды) коренным обра­зом реформировать систему своих социальныхрасходов. В результате Китай, растущие страны Азии и, отчасти, Африки и Латинской Америки перетягивают на себя инвестиции уже не только в добычу ресурсов и традиционное промышлен­ное производство, но и в относительно высоко­технологичный сектор.

Общая торговая политика ЕС, созданная в 1950-е годы и неоднократно реформированная в 1990-е годы, не соответствует современно­му состоянию мировых хозяйственных связей. Она охватывает только передвижение товаров и услуг, а также вопросы интеллектуальной собст­венности. В то время как в структуре внешнеэко­номической деятельности возрастает роль инос­транных инвестиций, их регулирование остается на национальном уровне.

Тем не менее, внешнеэкономическая по­литика, а также ее институты и процедуры (в особенности, антидемпинговое регулирование) остаются главным инструментом продвижения интересов Европейского союза. Важнейший инструмент политического влияния Евросоюза в мире - принцип политической обусловленности, разработанный в начале 1990-х годов. Он ставит развитие торгово-экономических связей ЕС с внешними партнерами в зависимость от уваже­ния им демократии, прав человека и верховенства закона. Степень соблюдения этих парамет­ров Брюссель оценивает сам в соответствии с собственными индикаторами.

Хотя таким образом Европейский союз пыта­ется компенсировать свое недостаточное влияние на глобальные и региональные процессы, на деле этот принцип, с одной стороны, ослабил потен­циал его внешнеэкономических связей, а с дру­гой — вызвал раздражение большинства партне­ров. Неравномерность же применения принципа обусловленности к разным странам подрывает моральный авторитет Евросоюза и, как следс­твие, его влияние в мире.

Другим важным инструментом достижения политических и экономических целей является требование правовой гармонизации. Регулирова­ние Европейского союза экстраполируется на его партнеров, чтобы облегчить европейским компаниям ведение бизнеса в странах-партне­рах. Налицо стремление ввести в брюссельское русло правовое развитие третьих стран. Положе­ния о правовой гармонизации введены в текст соглашений с третьими странами, а в 2007 г. были дополнены «принци­пом взаимности». Несоответствие регулирования рынка в третьих странах принятым в ЕС стан­дартам может, согласно последнему принципу, служить основанием для ограничения экспорта товаров и инвестиций из этих стран.

Принцип взаимности является инструментом негативного воздействия, ведь он не сулит пар­тнеру выгоды от игры по предлагаемым прави­лам, а угрожает ему ограничительными мерами. В настоящее время данный принцип становится одним из главных раздражителей для России, со временем неизбежны трения и с другими цент­рами мировой экономики.

Активизация дискуссий о принципе взаим­ности отражает попытки примирить две груп­пы стран-членов Евросоюза: тех, кто призывает защищать от конкуренции европейские товары, произведенные с соблюдением дорогостоящего социального и экологического регулирования («французская» группа), и тех, кто отстаивает свободу торговли («британская» группа). Экстра­поляция правового режима Европейского союза позволила бы найти внутренний консенсус от­носительно общей торговой политики. Как инс­титуты ЕС, так и страны-члены игнорируют тот факт, что подобные меры ограничивают свободу реформирования третьих стран, а само навязы­вание норм извне вызывает растущее раздраже­ние. В долгосрочной перспек­тиве принцип взаимности может стать одной из главных причин упадка «мягкого влияния» Ев­росоюза в мировой экономике и политике.

Важным «гражданским» компонентом дейс­твий на мировой арене продолжает оставаться и т.н. глобальное экологическое лидерство, ко­торое выражается в первую очередь в продвиже­нии режима ограничения выбросов парниковых газов. ЕС распространяет действие своего весь­ма жесткого экологического законодательства и на компании третьих стран, которые работают на территории Европейского союза.

В последние годы Евросоюз теряет влияние на традиционных рынках развивающихся стран. Это связано как с требованиями политической обусловленности экономических контактов, так и с необходимостью адаптации связей к новым требованиям ВТО, которые запрещают префе­ренциальную торговлю, ранее служившую ос­новой взаимодействия с большинством бывших колоний. Предложенный ЕС проект зоны сво­бодной торговли товарами и услугами с развива­ющимися странами вызывает критику последних как асимметрично ориентированный на Европу. Пока идут дискуссии, привычные европейские рынки активно занимают китайские товары и капитал, не предъявляющие к экономическим партнерам дополнительных условий.

Ослабление позиций Евросоюза на традици­онных рынках, а также дефицит новаторского подхода в отношениях со странами-соседями по­вышают значимость инициатив наиболее актив­ных стран-членов. Необходимо отметить и т.н. Средиземноморский союз Н. Саркози, и новую «восточную инициативу» Польши и Швеции. Это может привести к тому, что отдельные на­правления деятельности Европейского союза на международной арене будут монополизированы конкретными странами или группами стран.

Важной частью общей торговой политики ЕС является его деятельность во Всемирной торго­вой организации (ВТО). Брюссель активно задействует институты ВТО в разрешении торговых споров с основными партнерами и для навязывания им правовой гармонизации. Это, в частности, име­ло место в дискуссиях о вступлении России в эту международную структуру. Наконец, Брюссель совместно с Вашингтоном используют ВТО для создания глобальных режимов регулирования в сферах, которые уже прописаны у них на нацио­нальном уровне (регулирование вопросов интел­лектуальной собственности, инвестиций и т.п.).

Однако сегодня эффективность инструмен­тария ВТО как средства давления на партнеров Европейского союза значительно снизилась.

Во-первых, за последние несколько лет дан­ный ресурс использовался ЕС избыточно. Зачас­тую у Брюсселя отсутствовали другие эффектив­ные инструменты воздействия, особенно если партнеры Евросоюза не стремились в него всту­пить и единственным средством влияния было выставление условий присоединения к ВТО. При этом в рамках переговоров по ВТО данным государствам (в первую очередь России) предъ­являлись требования, существенно выходящие за рамки компетенции организации.

Во-вторых, ввиду нежелания Европейского союза и Соединенных Штатов идти на компро­мисс в вопросе дотаций сельскому хозяйству ВТО значительно ослабла как универсальный много­сторонний регулятор международной торговли. Это, в частности, обусловило практически безна­дежный тупик, в котором пребывает Дохийский раунд переговоров о дальнейшей либерализации международной торговли.

По этой причине укрепляется тенденция выстраивания Евросоюзом преференциальных двусторонних торговых режимов с главными внешнеэкономическими партнерами в качестве не только дополнения, но и альтернативы пра­вилам и стандартам ВТО. По мере ослабления ВТО двусторонний компонент во внешнетор­говой политике Европейского союза начинает преобладать над многосторонним. В первую оче­редь Брюссель провозгласил задачу создать ре­жимы свободной торговли (или приближающи­еся к нему режимы) со странами «соседства», с одной стороны, и главными центрами мировой экономики, в том числе с Россией, с другой. ЕС будет стремиться прописать положения о зоне свободной торговли (ЗСТ) во всеобъемлющих соглашениях, заключаемых с этими странами. Регулирование торговых режимов будет базиро­ваться преимущественно на правилах и стандар­тах самого Европейского союза, должны предо­ставить европейскому бизнесу существенные преимущества перед бизнесом стран-партнеров. Кроме того, данные режимы, по мнению Евро­союза, должны, согласно принципам взаимнос­ти и политической обусловленности, предпола­гать либерализацию экономик.

оварная специализация России. Товарный экспорт и импорт.

До начала XVIII в. основой международной специализации России, а следовательно, главным предметом экспорта были меха. Россия вывозила также продукты переработки леса (поташ, смолу), морского промысла (рыбу, икру), хлеб и другие сельскохозяйственные продукты (пеньку, лен, свиную щетину). Ввозилась в нашу страну в основном промышленная и ремесленная продукция: оружие, ткани и одежда, предметы роскоши (7, с. 534).

После реформ Петра I в российском экспорте почти столетие преобладали промышленные товары: железо, парусное и льняное полотно. Резко сократились закупки оружия и начался ввоз оборудования для горного, текстильного и других производств, возросла доля одежды, тканей, вин.

С конца XVIII в. почти на полтора столетия основой международной специализации России становятся зерно и другие сельскохозяйственные продукты, что было вызвано растущим спросом на продовольствие в Западной Европе. Так, в начале XX в. Россия являлась крупнейшим в мире экспортером зерновых культур. В 1903— 1913 гг. доля нашей страны в мировом экспорте пшеницы, ржи и овса составляла около 25%, ячменя <- около 70%, кукурузы — 10%, яиц — 70%. В больших количествах вывозились лен и продукты его переработки, сливочное масло и сахар. Вывоз сельскохозяйственных продуктов осуществлялся, несмотря на довольно низкий уровень их потребления большей частью населения России.

В то время Россия являлась основным поставщиком леса на мировой рынок (32% мирового экспорта). С конца XX в. начался вывоз из России хлопчатобумажных и шерстяных тканей. В российском импорте преобладали машины и оборудование, каменный уголь, хлопок-сырец, потребительские товары (7, с. 535).

После революции и гражданской войны внешняя торговля России, резко сократившись в объеме, в основном сохранила прежнюю структуру, а главным экспортным товаром оставался хлеб. В 30-е гг. в связи с индустриализацией возрос удельный вес импорта машин и оборудования.

После Великой Отечественной войны в экспорте постепенно стала расти доля машин и оборудования за счет поставок в социалистические и развивающиеся страны. Экспорт зерна постепенно сокращается в связи с ростом внутренних потребностей и исчезает на рубеже 50—60-х гг.

В 60 - 70-х гг. по мере освоения месторождений нефти и газа резко возрастает экспорт этих энергоносителей, складывается преимущественно топливно-сырьевая международная специализация России. В то же время наша страна становится одним из крупнейших импортеров зерна и других продуктов питания, а затем и многих промышленных потребительских товаров (7, с. 536).

Топливно-сырьевая модель международной специализации России сформировалась почти стихийно еще в 70 - 80-е гг., а в 90-е гг. приобрела ярко выраженный характер. Такая модель позволила России в период кризиса плановой системы и при переходе к рыночной экономике поддерживать относительно высокие (с учетом падения отечественного производства) стандарты потребления. При более эффективном хозяйствовании доходы от экспорта топлива и сырья могли бы стать солидной основой структурной перестройки экономики и модернизации производственного аппарата. В принципе топливно-сырьевая специализация приносит немалые выгоды только в том случае, если природные ресурсы огромны, а пользующееся их благами население относительно невелико. Если такая модель хороша для Канады (30 млн. населения), Австралии (18 млн.). Саудовской Аравии (19 млн.), то она не может обеспечить столь же значительных выгод для России с ее гораздо более многочисленным (146,5 млн.) населением (26, с. 76).

Вместе с тем топливно-сырьевая модель международной специализации имеет и ряд существенных недостатков. Главным из них является зависимость стран - производителей сырья (в том числе и России) от внешних рынков, складывающейся там конъюнктуры. Неблагоприятной для России как экспортера топлива и сырья тенденцией является длительное, устойчивое превышение предложения над спросом по основным товарным позициям (нефть, черные и цветные металлы), что при всех колебаниях конъюнктуры ведет к снижению мировых цен на эти товары.

Россия постепенно теряет свои конкурентные преимущества в топливно-сырьевых отраслях в связи с неуклонным повышением затрат на разведку, добычу и обогащение первичного сырья. В нашей стране добыча и доставка топлива и сырья продолжают дорожать как по причине ухудшения условий добычи при продвижении ее в труднодоступные регионы с тяжелыми климатическими условиями, так и в связи с предельным износом промышленного оборудования и трубопроводов, требующих замены. Эта тенденция отчетливо проявилась уже в 80-е гг., когда затраты на добычу топлива увеличились более чем в 2,5 раза.

При этом приток иностранных инвестиций в российскую экономику в целом и топливно-энергетический комплекс в частности оказался в 90-е гг. недостаточным не только для модернизации, но и для поддержания в должном состоянии производственных мощностей ТЭК.

В 80 - 90-е гг. стало очевидным, что при преимущественном финансировании топливно-сырьевых отраслей недостаточный объем инвестиций приходится на долю обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства, что затрудняет их развитие. Пагубность всемерного расширения топливно-сырьевого экспорта особенно четко проявилась в последние годы советского периода. Наша страна была на первых местах в мире по производству, потреблению и экспорту многих видов минерально-сырьевых ресурсов, но это не могло предотвратить кризис советской экономики (27, с. 84).

Экспорт природных ресурсов лишь в незначительной степени использовался как средство модернизации российской экономики, особенно отраслей промышленности, выпускающих потребительские товары.

Наиболее перспективным представляется использовать природно-ресурсный потенциал как начальный импульс отраслей, опирающихся на научно-технический потенциал страны. Причем такое использование природных ресурсов может продолжаться довольно длительное время, учитывая остающиеся значительные объемы топливно-сырьевых ресурсов. Поэтому важно соединить разработку и экспорт наиболее рентабельных видов сырья и топлива с появлением и развитием точек роста в тех отраслях экономики, которые будут способствовать ее структурной перестройке.

В ближайшей перспективе в структуре экспорта России, видимо, не произойдет существенных изменений. По-прежнему основу международной специализации российской экономики составят нефть, газ, черные и цветные металлы, в определенной мере - вооружения и военная техника. Расширение экспорта машин и оборудования гражданского назначения и в обозримом будущем будет сдерживаться низким уровнем конкурентоспособности российской продукции на мировом рынке данной группы товаров.

В структуре российского импорта ведущую роль традиционно занимали машины и оборудование, доля которых в 90-х гг. в связи с инвестиционным кризисом; снизилась. В последние годы произошла переориентация импорта на потребительские товары (табл. 2).

Таблица 2.

Товарная структура импорта России вне СНГ

Товарная структура импорта России в ближайшей перспективе существенно не изменится: основное место будут занимать промышленные и сельскохозяйственные товары народного потребления, а также сырье для их производства. По мере выхода из экономического кризиса можно ожидать увеличения доли машин и оборудования.