Подводники сражались за Вьетнам

 

Вице-адмирал Александр Конев:

— Взяться за перо меня побудил рассказ командира американской атомной подводной лодки «Гардфиш» кэптена Дэвида Минтона: «Гардфиш преследует ПЛ ЭХО-2». Опубликован он в прекрасном издании «Подводные лодки Соединенных Штатов», посвященном 100-летию подводных сил США, которые ведут свой отсчет с 11 апреля 1900 года Минтон рассказывал о том, как подводная лодка «Гардфиш», которой он командовал, обнаружила и длительное время следила в зоне Тихого океана за советской подводной лодкой К-184.

Мой личный интерес к американской публикации подогревался тем, что «ПЛ ЭХО-2» была подводной лодкой К-184, на которой я в этом походе имел честь быть младшим штурманом, лейтенантом Командовал ею один из опытнейших и грамотнейших командиров 26-й дивизии подводных лодок ТОФ капитан 1-го ранга Берзин Альфред Семенович. Кто знал его и по долгу службы общался с ним, подтвердят мои слова о нем В дальнейшем он командовал на Камчатке 10-й противоавианосной дивизией подводных лодок Сейчас он контр-адмирал в отставке, продолжает жить и трудиться в городе Санкт-Петербурге, имеет непосредственное отношение к спуску на воду в конце октября 2004 года неатомной подводной лодки «Санкт-Петербург».

События, о которых рассказываю, происходили более 30 лет назад. Начавшаяся холодная война втянула в свою орбиту весь Индокитай- Вьетнам попал в жернова острых идеологических противоречий между СССР и США. Последовала американская агрессия (1965–1973 гг.), по своей сути, жестокая и бескомпромиссная. Лишь в середине 1970-х годов Север и Юг Вьетнама объединились, была провозглашена Социалистическая Республика Вьетнам.

Дипломатическими кругами США, СССР, Вьетнама предпринимались усилия, чтобы разрубить клубок проблем. Последняя попытка наладить взаимоотношения — переговоры в Париже между США и Вьетнамом, но они 9 мая 1972 года были сорваны. Начался новый виток военной конфронтации. Американцы минируют северовьетнамские порты. Советский Союз, помогая вьетнамскому народу, принимает ответные меры.

Итак, 9 мая 1972 года — День Победы. Экипажи подводных лодок, береговые части 26-й дивизии подводных лодок построились на плацу, на технической территории у пирсов на торжественный подъем военно-морского флага и флагов расцвечивания. Подводные лодки, разукрашенные флагами, смотрят на нас своими носовыми оконечностями. И только наша, К-184 пришвартована к пирсу кормой к берегу, развернута своим носом на выход из бухты Павловского. Уже месяц мы находимся в боевом дежурстве, без схода на берег (съезда домой в п. Тихоокеанский).

Чтобы понять, что такое боевое дежурство, нужно разъяснить:

— подводные лодки в базе у родного причала находились в различной степени готовности к выходу в море, а наивысшей была та готовность у подводных лодок, несущих боевое дежурство, которая исчислялась часами. Экипаж дежурной подводной лодки обязан был по приказанию, экстренно приготовив ее к бою и походу, выйти в назначенный район боевого предназначения, в котором действовать в дальнейшем в соответствии с полученным боевым распоряжением При этом запасы продовольствия, материальных средств загружались на полную автономность. Из оружия на борту: 8 крылатых ракет «П-6» для стрельбы по морским целям, две из них с ядерным боеприпасом, торпеды — как для стрельбы по надводным целям, так и по подводным лодкам, две из них также в ядерном снаряжении.

Торжественным маршем экипажи подводных лодок прошли мимо трибуны, на которой находилось командование 26-й дивизии во главе с контр-адмиралом И.И. Вереникиным и отправились на прогулку к памятнику моряку-тихоокеанцу возле топливного склада на въезде в живописную долину, где расположилась база дивизии. Пройдя возле могучего матроса с автоматом в одной руке и гранатой в другой, мы вернулись в казармы, зная, что впереди праздничный обед Кормили, кстати, в те годы очень хорошо, не сравнить с нынешними временами. Государство заботилось о подводниках.

В своих воспоминаниях командир ПЛ К-184 А.С. Берзин пишет: «После торжественных мероприятий я зашел к оперативному дежурному и прочитал разведсводку:

«Район полуострова Индокитай. Боевые действия против патриотических сил Индокитая из Тонкинского залива (130 миль севернее Да-Нанга) вели АВУ “Корал Си”, “Китти Хок”, “Саратога”; и из района 170 миль юго-восточнее Сайгона АВУ “Констелейшн” в обеспечении 38 кораблей. За сутки с авианосцев совершено 353 самолетовылета, из них на удары — 256.

Во второй половине дня ТОФ перевели в повышенную боевую готовность, а нашей подводной лодке объявили боевую тревогу. В установленный норматив экипаж уложился. Приказано всем находиться на лодке, главную энергетическую установку (ГЭУ) пока не вводить. Вечером вызвал меня к себе в кабинет командир дивизии контр-адмирал Вереникин И.И. и приказал вводить оба борта главной энергетической установки (проще, заводить реактор), коротко сказал: “Идёте в Южно-Китайское море поддерживать братский Вьетнам”. Кроме того, от него я узнал, что туда же за нами пойдут. К-45 (командир — капитан 1-го ранга Ю.Н. Ганжа и К-57 (командир — капитан 1-го ранга Ю.Ф. Шиповников)».

В это время кэптен Д. Минтон «охранял» наш покой на подступах к острову Аскольд, рядышком с нашим Владивостоком, ведя разведку. Значительную часть времени ПЛ «Гардфиш» находилась на перископной глубине, пишет Минтон, что, конечно, снижало скрытность «Гардфиша», но он считал для себя главным не прозевать выход нашей подводной лодки из залива Стрелок Как показало время, расчет оправдался, тем более что американец, вероятно, не сбрасывал со счетов и праздник Победы, отмечаемый нами.

10 мая к утру оба борта у нас были введены в турбогенераторный режим. Боевой приказ пришел телеграммой, которую вручил командиру вместе с маршрутом на карте начальник штаба дивизии капитан 1-го ранга Абрамов М.Б. Последний инструктаж у командира дивизии, после чего К-184 отошла от пирса и начала движение по маршруту.

В экстренном порядке подлодки 26-й дивизии подводных лодок ТОФ начали готовиться к выходу в море на боевую службу. Маршрут для всех один — в Южно-Китайское море, районы патрулирования на подступах к Вьетнаму.

Д. Миетон пишет: «Летом 1972 года ПЛ “Guardfish” (SSN 612) находилась в Японском море, когда мировые события подтолкнули ее и ее экипаж на участие в приключении века. С провалом парижских мирных переговоров 9 мая война во Вьетнаме приняла более крутые обороты, и наши войска начали минирование Хайфонга и других важных северовьетнамских портов, чтобы отрезать северовьетнамскую армию от поставок с моря. На “Guardfish” поступило сообщение с предупреждением о возможной ответной военно-морской операции со стороны Советов. Мировая ситуация была накалена до предела Никто не знал, как Советский Союз отреагирует на минирование. “Guardfish” заняла позицию около самой большой военной базы Советов в Тихом океане, на перископной глубине. Поздно вечером 10 мая визуальным наблюдением была обнаружена подводная лодка, пересекающая фарватер на большой скорости и направляющаяся прямо к ожидающей ее “Guardfish”. При более близком контакте в надвигающейся темной массе визуально удалось различить советскую ракетную ПЛ класса “Echo-2”».

Итак, волей случая мы вышли на подводную лодку Д. Минтона, вернее шли в надводном положении курсом 180° прямо на юг. Оставляя за кормой Аскольд, я думал о том, когда снова придется увидеть этот остров, красиво выступающий из недр залива Петра Великого.

Дорога была проторенная, по ней постоянно развертываются подводные лодки в южную часть Японского моря, поэтому проблемы, где маневрировать, чтобы с максимальной вероятностью обнаружить выход наших подводных лодок, у Дэвида Минтона не было.

Спешка с отправкой подводных лодок в Южно-Китайское море, очевидно, не позволила оперативному управлению ТОФ тщательно спланировать и начать скрытное развертывание подводных лодок, в том числе с применением мер дезинформации и отвлечения сил разведки на ложное направление.

Минтон пишет: «По мере того, как “Echo-2” продолжила свое движение к юго-восточному выходу из Японского моря, я, как командир, должен был принять два важных решения. Первое, стоит ли обнаружение советских подводных лодок того, чтобы прервать радиомолчание? Первоочередная задача во время проведения наблюдательных операций ПЛ — это как можно более раннее оповещение в случае необычного развертывания советских военных кораблей. Такой тип донесения, называемый “критическим”, раньше никогда не посылался. Я решил, что сейчас как раз тот случай, когда “Guardfish” может нарушить молчание и уведомить своего главкома о ситуации. Во-вторых, следует ли “Guardfish” прекратить свое наблюдение в Японском море и преследовать советскую ПЛ. Приказ командования относительно этого вопроса был — тишина. Но мне показалось, что главком хотел бы знать, куда направляются Советы. Поскольку у меня не было достаточно времени для ожидания приказов, я произнес девиз нашего главкома: “Слабый духом героем не станет”, — и мы тронулись следом».

А командир нашей К-184 А.С. Берзин в своих воспоминаниях сообщает: «И мая. Глубина 100 метров, скорость 12,5 узла. Отворачиваем от курса на 90 градусов каждый час, прослушиваем корму — нет ли слежения за нами подводной лодки США. Жизнь на подводной лодке налаживается, входит в походную колею. Из разведсводки: “Во Вьетнаме 6 ударных авианосцев и 2 десантных вертолетоносца”.

На сеансе связи была зафиксирована работа радиолокационной станции (РЛС) AN/APS-20 противолодочного самолета США “Нептун”. Сигнал слабый, уклонились отворотом от курса и уходом на глубину 200 метров. Через 30 минут в центральный пост прибыл командир ракетно-артиллерийской боевой части, капитан 3-го ранга Цимбаленко В.И. и доложил мне, что кабельная труба контейнера № 6 течет, т. е. контейнер № 6 не герметичен, а в нем находится ракета с ядерной боевой частью. Если контейнер будет затоплен, то ракета выйдет из строя. Фактически — это потенциальная авария оружия, которая, впрочем, экипажу и окружающей среде не угрожала.

Таким образом, с начала похода мы были озадачены ситуацией, что делать. Выслушав доклад капитана 3-го ранга Цимбаленко В.И. и предложения командира электромеханической боевой части, капитана 2-го ранга Байбурина М.С., я принял решение открыть спускной клапан в 7 отсеке, чтобы вода из кабельной трубы контейнера № 6 поступала в трюм, что было и сделано. Замерили поступление воды —10 литров в минуту. Воду из трюма периодически приказал откачивать насосом. Кроме того, решил всплыть в надводное положение и попытаться заделать отверстие (или трещину) в кабельной трубе контейнера № 6».

Владимир Иванович Цымбаленко был грамотным ракетчиком, ответственно относился к исполнению должностных обязанностей, за что и уважал его командир.

Вспоминается один смешной случай. Вернулись однажды с ракетной стрельбы. Ракетный контейнер по левому борту возле рубки, куда была загружена практическая ракета, дал сбой, ракета не вышла. Начали разбираться, когда открыли крышки контейнера, из него очумело выпорхнул воробей, все, кто был на пирсе, радостно заорали, воробей виноват, сорвал ракетную стрельбу целого атомохода, доложили командиру, он вынес свой вердикт: плохому танцору и воробьи мешают. Все, разумеется, понимали, что дело не в воробье, но шутка всегда помогала.

«В 15.20 всплыли в надводное положение, подняли контейнеры № 5 и 6, группа специалистов начала обследование кабельной трубы контейнера № 6. Через 10 минут на горизонте появились силуэты двух японских рыболовных судов. Легли на курс отхода от них, в 15.35 зафиксировали работу радиолокационной станции AN/APS-20 противолодочного самолета США “Нептун”: сигнал слабый. Я дал приказание произвести срочное погружение и уклониться от самолета, капитан 3-го ранга В.И. Цимбаленко и капитан 2-го ранга М.С. Байбурин доложили, что все осмотрели, все цело и в исправности, т. е. видимых причин нет. Через 30 минут опять пошла вода через спускной клапан в 7-м отсеке. Принял решение снова всплыть в надводное положение для устранения течи».

Марат Сергеевич Байбурин, крепкого телосложения, немногословный, говорил всегда спокойно, голоса не повышал, но все на подводной лодке его слушались и уважали, зная, каким непререкаемым авторитетом он пользуется.

Он предложил обмотать фланцевые соединения бинтами, пропитанными эпоксидной смолой. В 20.00 всплыли в надводное положение и выполнили это предложение, передали также на берег радио о течи в контейнере № 6. Получили информацию: «Авианосцы “Корал Си”, “Китти Хок”, “Констелейшн” 190 миль севернее Да — Нанг. АВУ “Мидуэй” восточнее Сайгона, в обеспечении 47 кораблей. За сутки с авианосцев совершено 369 самолетовылетов, из них на удары — 279. В течение суток корабли 7-го флота и бомбардировочная авиация дважды производили артиллерийский обстрел и бомбардировку портовых сооружений Хайфона и Кам-фа, острова Как-ба и полуострова До-шон, в результате которых в порту Кам-фа был подожжен советский теплоход “Г. Акопян”, вертолетоносец “Окинава” в составе амфибийной группы находится в 180 милях севернее Да-Нанга».

Обстановка вокруг Вьетнама продолжала накаляться. Как дальше развернутся события, никто не знал, мы были готовы к худшему сценарию.

Минтон вспоминает: «В течение следующих двух дней советская подводная лодка часто замедляла ход и длительное время находилась на перископной глубине, по-видимому, получая подробные приказы от военно-морского командования. Во время прослушивания “Echo-2”, “Guardfish” замедляла скорость, что значительно расширяло диапазон действия ее сонара. К удивлению и смятению экипажа, мы смогли обнаружить па меньшей мере еще две, а возможно, и три другие советские подводные лодки в этом районе. Одной подводной лодке сложно преследовать три, а уж преследовать четыре просто невозможно. Группа слежения на “Guardfish” сосредоточила все свои усилия на удержании контакта с “Echo-2”, которую они идентифицировали визуально».

Мы же, как сказано выше, устраняли течь ракетного контейнера № 6, в который поступала забортная вода. «Гардфиш» факт нашего всплытия в надводное положение не обнаружила.

Непонятно, какие контакты Д. Минтон классифицировал как «подводные лодки», тем самым, очевидно, введя в заблуждение свое командование. Подводные лодки К-45, К-57 вышли значительно позже и находились на удалении от К-184, которое не позволило бы «Гардфиш» одновременно отслеживать несколько подводных лодок. Тут Д. Минтон явно пытался выдать желаемое за действительное.

Вместе с тем информация о развертывании подводных лодок в Японском море значительно затруднила наши действия в дальнейшем. Противолодочные силы США, Японии, Южной Кореи активизировали свою деятельность особенно на противолодочных рубежах (Корейский пролив, проход Баши).

Я понимаю, насколько сложной является задача скрытного слежения за подводной лодкой, развертывающейся в назначенный ей район и имеющей к тому же повышенную скорость, в данном случае более 10 узлов.

Д. Минтон пишет об этом, указывая, что слежение он осуществлял в кормовом секторе ПЛ К-184 и подтверждает, что практически ежечасно К-184 отворачивала от генерального курса для прослушивания своего кормового сектора или действовала агрессивно, разворачиваясь на обратный курс и следуя прямо на «Гардфиш». Такой маневр был опасен и грозил столкновением

Таким образом, командиру «Гардфиша» приходилось изрядно «попотеть», чтобы не допустить столкновения и не быть обнаруженным Для этого он отходил в сторону от маршрута нашей подводной лодки, уменьшал скорость или становился на стабилизатор глубины, продолжая наблюдения за нашими действиями. В дальнейшем, когда мы заканчивали маневры по проверке кормового сектора и продолжали движение по назначенному маршруту, «Гардфиш» продолжала слежение, следуя за нами в стороне.

Минтон определяет наши действия как «агрессивные», я же скажу следующее: наш командир А.С. Берзин, понимая низкие возможности собственных бортовых гидроакустических средств по обнаружению подводной лодки, принимал все меры и способы. В том числе выходил за рамки тактического руководства, чтобы обнаружить возможное слежение за нами, соблюдая при этом меры безопасности. Агрессивно вел себя прежде всего сам Д Минтон, маневрируя в опасной близости от нас.

Очевидно, история ничему не учит. Ведь менее трех лет назад подводная лодка SSN 615 «Гэтоу», однотипная с «Гардфиш» и построенная после нее, столкнулась 15 ноября 1969 года в Баренцевом море с подводной лодкой К-19, хорошо известной читателю по художественному фильму и по телепередачам. Тогда все обошлось незначительными повреждениями. Не прошло и четырех месяцев, как снова произошло столкновение подводных лодок в подводном положении на Северном флоте. Уже 10 марта 1970 года столкнулись атомные подводные лодки К-69 и «Стерджен». Неординарность этого столкновения заключалась в том, что у подводной лодки К-69 был поврежден верхний рубочный люк и боевая рубка заполнена водой. Нижний рубочный люк был задраен всего за 12 минут до столкновения. Если бы он был отдраен, столб воды под давлением 6 килограммов хлынул бы в центральный пост, и последствия могли быть непредсказуемыми. Через три с половиной месяца эхо столкновения докатилось и до Тихого океана На Камчатке произошло столкновение подводных лодок К-108 и SSN 639 «То-тог», имевшее впоследствии большой международный резонанс. Разрушения тогда были значительные, и снова по вине командира американской лодки.

Самым необычным в серии этих столкновений, явилось совпадение условий, в которых оказались подводные лодки в момент столкновений. Судите сами. Возьмем Северный Ледовитый и Тихий океаны, рассмотрим столкновения подводных лодок К-19 и К-108, соответственно, с американскими.

Оба они произошли в результате слежения за нашими подводными лодками, находящимися в районах боевой подготовки в учебном плавании.

Столкновения произошли ранним утром, К-19 с «Гэтоу» — в 7 часов 13 минут, К-108 с «Тотог» — в 5 часов 54 минуты. Обе подводные лодки из 360 возможных вариантов шли одним и тем лее курсом 90 градусов. Обе имели одинаковую скорость — 5 узлов. И наконец, обе подводные лодки шли практически на одном эшелоне глубин с разницей в 20 метров, К-19 — на глубине 60 метров, К-108 — на 40 метрах.

А теперь попробуй поверь, что не существует закона парности. Произошедшие столкновения в 1970 году, как я уже сказал, по вине американских командиров заставили командование ВМС США серьезно заняться мерами безопасности. На определенное время эта проблема (столкновений) была снята Но все течет, все изменяется, на смену одним приходят другие, поменялись командование на флотах, командиры американских лодок, на смену пришли молодые, жаждущие признания и славы. Через 10 лет все повторилось вновь.

81-й год ознаменовался новыми столкновениями, и снова, как по заказу, на Северном и Тихоокеанском флотах. Только на этих флотах были атомные подводные лодки, и туда, как магнитом, тянуло разведчиков всех мастей.

Подводные лодки К-211 в Баренцевом море и К-324 в Японском сталкиваются, соответственно с британской и американской подводными лодками. Снова следуют организационные выводы, принимаются дисциплинарные меры, и снова все затихает на десяток с небольшим лет.

Далее все возвращается на круги своя. 92-й и 93-й годы потрясает очередная волна скандалов, связанных с ведением разведки американскими лодками в полигонах боевой подготовки Северного флота и очередными столкновениями. На этот раз отличились многоцелевые подводные лодки «Батон-Руж» и «Грейлинг».

Такова хронология подводных «встреч». История должна учить предотвращать ошибки предшественников в будущем.

Снова прошло уже более 10 лет после этих событий, но кто гарантирует, что не повторятся новые столкновения, с еще более тяжелыми последствиями. Объективные и субъективные причины для этого продолжают существовать. Отсутствует правовая база для плавания подводных лодок в подводном положении и предотвращения их столкновения. Наши обращения к американской стороне по этому вопросу остались без внимания. Вместе с тем продолжаются попытки установить слежение за нашими подводными лодками американской стороной, и прежде всего за крейсерами, несущими стратегическое ядерное оружие.

Где уверенность, что «горячий парень из Техаса», агрессивно маневрируя, не столкнется с нашей подводной лодкой.

Но вернемся к походу К-184. Чтобы понять уважаемому читателю, почему мы не смогли во время обнаружить присутствие следящей за нами подводной лодки, необходимо рассказать историю создания этих подводных лодок.

SSN 612 «Гардфиш», построена в середине 60-х годов, 10-й в серии из 14 многоцелевых подводных лодок.

Дэвид Минтон пишет: «ПЛ “Guardfish” относилась к классу “Permit” и была близнецом несчастной ПЛ ‘Thresher” (SSN 593) (погибшей 10 апреля 1963 года, кстати, за день до празднования дня подводника США. Лодки этого класса первыми вобрали в себя все наиболее существенные изменения в конструкции ПЛ. Это увеличение рабочей глубины, более эффективные средства обнаружения, пониженный уровень шума и торпедный отсек, перенесенный из носовой части ближе к миделю».

Очевидно, Д Минтон имеет в виду торпедные аппараты.

Подводная лодка К-184 построена на Амурском судостроительном заводе, в городе Комсомольск-на-Амуре, в 1963 году 25 августа спущена на воду, акт государственной приемки подписан 31 марта 1964 года Всего в этой серии построено 29 подводных лодок. Основное предназначение — уничтожение крупных и важных морских целей крылатыми ракетами из надводного положения, то есть для производства залпа нужно всплывать в надводное положение. Это был серьезный недостаток подводной лодки, терялась ее скрытность.

Возможности же по обнаружению подводной лодки вероятного противника зависели от параметров собственных гидроакустических средств и уровня собственных шумов, создаваемых подводной лодкой.

Шумность «Гардфиш» была в 4–6 раз ниже подводной лодки К-184, а технические характеристики гидроакустического комплекса AN/BQQ-2 в несколько раз выше гидроакустических станций МГ-10 и МГ-200, что при соответствующей гидрологии моря в то время создавало условия, при которых «Гардфиш» могла обнаружить и следить за нами на дистанциях от 20 до 100 и более кабельтов, в то время как наша подводная лодка могла это сделать лишь на дистанциях от 2–5 до, максимум 10–15 кабельтов. Таковы были весьма неравные условия нашего «совместного» плавания. Проблемы шумности советских подводных лодок, создания адекватных гидроакустических комплексов в то время были возведены в ранг национальной проблемы.

В тех условиях мы просто не могли обнаружить «Гардфиш» на переходе в Южно-Китайское море и, маневрируя в назначенном районе, хотя и использовали любую возможность, в том числе и нестандартные способы проверки отсутствия слежения, но ничего не получалось. Д. Минтон ошибок не допускал

И все же косвенные признаки слежения за нами стали проявляться с 22 мая, когда при всплытии на перископную глубину на сеанс связи мы зафиксировали работу радиолокационной станции противолодочного самолета США «Орион». В дальнейшем практически на каждом подвсплытии обнаруживали сигналы самолетной радиолокационной станции. Мы считали, что самолеты производят плановый поиск подводных лодок.

Минтон пишет: «Вашингтону требовалось часто посылать отчеты о ситуации, чтобы они смогли определить степень угрозы, исходящей от советских вооруженных сил и их намерения. Президент Никсон и советник по национальной безопасности ежедневно получали доклады. Поскольку радиопередачи с “Guardfish”, передаваемые на высокой частоте и мощности, могли быть зафиксированы электронной системой перехвата Советов и тогда местоположение ПА было бы обнаружено, был принят альтернативный метод связи. Самолет “Орион” делал секретные вылеты к месту предполагаемого нахождения “Guardfish” и получал короткие донесения на УКВ радиоволнах с “Guardfish”, находящейся на перископной глубине, либо с помощью небольших выпускаемых буев, которые имели небольшие передатчики с автономным электропитанием, которые программировались на передачу небольшого сообщения и выпускались через эжектор для сигнальных патронов, в то время как “Guardfish” оставалась на глубине преследования».

Выход ракетных подводных лодок Советского Союза в зону боевых действий в Южно-Китайское море встревожил американцев. Они опасались за свои авианосцы, действующие там, и приняли решение о начале срочной передислокации максимально возможного числа атомных подводных лодок в этот район для охраны авианосцев и поиска подводных лодок Тихоокеанского флота

Вот как сообщает об этом Д. Минтон: «Во время этого преследования любая ПЛ, находящаяся в Тихом океане, срочно передислоцировалась для обеспечения безопасности авианосцев, действующих у побережья Вьетнама, а также для поиска других советских ПЛ. Это создавало общую проблему как для ПЛ “Guardfish”, так и командованию этой операции. “Guardfish” следовало за “Echo-2”, куда бы она ни шла, и поэтому командованию приходилось часто передислоцировать другие ПЛ, чтобы гарантировать, что какая-либо более бесшумная ПЛ США не подвергнет опасности “Guardfish” или другие подводные лодки».

Таким образом, в зоне действия подводных лодок, а это Японское, Восточно-Китайское, Филиппинское и Южно-Китайское моря, развертывалась невидимая подводная война, включающая в себя попытку установления длительного слежения за нашими подводными лодками и их уничтожения с получением приказа.

А.С. Берзин вспоминает: «16 мая. Продолжаем следовать в назначенный район, после прохода острова Окинавы перешли только на два подвсплытия на сеанс радиосвязи. Вызвал в центральный пост командира БЧ-2, капитана 3-го ранга Цимбаленко В.И., из всех вахтенных офицеров он был самым подготовленным, грамотным, свою специальность ракетчика знал в совершенстве. Он доложил, что с контейнером № 6 все нормально, а поступление воды из кабельной трубы не увеличивается.

17 мая. Море — 3 балла, зыбь, туман, тропический ливень. Всплыли на перископную глубину для определения места перед проходом пролива Баши. Определили место по американской радионавигационной системе “Лоран-А и С”, а также с помощью радиолокационной станции по островам. Из разведсводки: “С Тонкинского залива ушли крейсера и эсминцы к Сайгону. Никсон собирается 25 мая в Москву для переговоров. Интенсивность военных действий во Вьетнаме значительно уменьшилась”».

Командир сам, кстати, штурман всегда пользовался случаем лично определить место своей подводной лодки.

Наши действия Д. Минтон комментирует следующим образом: «Находясь в Филиппинском море, “Echo-2” повернула на юго-запад, направляясь в проход Баши между островами Тайвань и Лусон. Проход Баши — часто используемый северный проход в Южно-Китайское море, и я был уверен, что он и является целью советской ПЛ, но она отклонилась намного южнее обычного курса “Echo-2” замедлила ход, всплыла на перископную глубину и двигалась, ориентируясь по показаниям эхолота, который работал в коротком диапазоне, не допустимом на такой глубине. Она была потеряна. Находясь на перископной глубине, ПЛ, видимо, четко определила свое местоположение, потому что после этого ушла на глубину, повернулась по направлению к проходу Баши и увеличила скорость до 16 узлов. Мне пришлось произвести внеочередной доклад о действиях “Echo-2”. После донесения, переданного с помощью радиобуя, об этой быстрой смене курса, “Guardfish” стремительно ринулась за ПЛ, зная, что передислокация американских ПЛ будет вряд ли возможна, поскольку времени после передачи сообщения оставалось очень мало. Чтобы избежать столкновения с другой американской ПЛ, “Guardfish” погрузилась на глубину 100 метров, которую часто использовали советские ПЛ и которую, как я знал, избегали американские. Мое опасение оказалось оправданным, когда “Guardfish” обнаружила американскую ПЛ, уходящую на север на большой скорости».

Далее Д Минтон пишет: «18 мая “Echo-2” вошла в Южно-Китайское море и проследовала в точку, находящуюся примерно в трехстах милях от берегов острова Лусон».

Мы же подошли к проходу Баши с ошибкой в своем месте 50–70 кабельтов, после определения места уточнили курс подводной лодки и, форсировав проход Баши, продолжили переход в район боевой службы, увеличив ход для занятия его в назначенное время.

Л.С. Берзин отмечает: «20 мая. Заняли район № 1. В 08.30 всплыли на перископную глубину для приема сеанса радиосвязи и определения места. Сразу в перископ увидел впереди по курсу, в дистанции 10 кабельтовых вспомогательное судно США, которое шло прямо на нас Заполнил цистерну быстрого погружения и ушел на безопасную глубину. Гидроакустики судна не слышали. Гидрология плохая — мы ничего не слышим Поэтому каждое всплытие здесь потенциально опасно, можно столкнуться с надводным кораблем или гражданским судном».

Только чрезвычайная осмотрительность командира плюс везение обеспечили нам безопасные всплытия под перископ в течение всего похода.

Д. Минтон сообщает о наших действиях так; «Восемь дней ПЛ на малой скорости патрулировала на полигоне, который представлял прямоугольник, находящийся примерно в 700 милях от наших авианосцев, курсирующих вдоль побережья Вьетнама, и далеко за пределами 200-мильной зоны, которую могли достичь ее ракеты. В то время как команда слежения старалась не потерять контакт с советской ПЛ».

А.С. Берзин, зайдя в штурманскую рубку, долго изучал предстоящий район боевого предназначения, маршрут нашего перехода, потом поделился с нами, штурманами, своими мыслями: «Если начнутся военные действия сейчас, то Японское море будет ловушкой для Тихоокеанского флота, как Финский залив стал ловушкой для кораблей и подводных лодок Балтийского флота в 1943 году. В проливах: Лаперуза, Сангарском и Корейском легко и быстро можно создать противолодочный рубеж, в настоящий момент вероятный противник достаточно уверенно контролирует проход наших подводных лодок».

В тот момент никто из нас не знал, что уверенный контроль начался еще у нашей базы и продолжается длительное время.

Мы понимали, что в случае развязывания боевых действий, трудно будет уцелеть после нанесения ракетных и торпедных ударов, но уверенность в выполнении боевой задачи была. Боевой дух экипажа был на высоком уровне и исходил он прежде всего от нашего командира.

Берзин Альфред Семенович — мой командир и первый учитель подводному делу. Строгий и требовательный, не давал спуску расхлябанности, весь экипаж уважал его, в море мы знали, командир не подведет, все сделает правильно. Отличительная черта — постоянно занимался совершенствованием своих знаний, тактикой применения подводной лодки, использования оружия и технических средств, лично учил вахтенных офицеров, командиров боевых частей. Таких самоотверженных командиров я в своей жизни больше не встречал Недаром в дальнейшей своей службе руководил кафедрой тактики на высших офицерских классах — кузнице командиров подводных лодок. Был нетерпим к очковтирательству, непорядочности, в том числе и вышестоящего командования, не скрывая, это говорил прямо в глаза. В то же время любил, как все, шутку. Выступая перед экипажем, ставя задачи, мог так отчитать провинившегося, что весь экипаж смеялся, а виновник «торжества» не знал, куда деться от стыда.