О том, как Тариэл убил льва и тигра

 

 

Раз я ехал по дороге,

Вспоминая про царицу.

Вижу — в зарослях окрестных

Лев преследует тигрицу.

Я помчался вслед за ними.

Лев догнал свою подругу,

Звери начали ласкаться

И шуметь на всю округу.

 

 

Так они играли долго,

Но, беззлобные вначале,

Нападая друг на друга,

Вдруг от злобы зарычали.

Лев вонзил в тигрицу когти,

Та отпрянула робея.

Лев, почуяв запах крови,

Грозно кинулся за нею.

 

 

Рассердился я на зверя

И метнул копье стальное.

Лев упал, копьем пронзенный,

И пополз, протяжно воя.

Я мечом его ударил

И рассек его с размаха.

Рухнул мертвый зверь на камни,

Поднимая груды праха.

 

 

Меч отбросил я далеко

И прекрасную тигрицу

Обхватил двумя руками,

Словно царь свою царицу.

Грозно хищница рычала

И рвала когтями кожу.

Обезумел я от боли

И ее прикончил тоже.

 

 

Вот, мой брат, — закончил витязь,

Дал мне Бог судьбу какую.

Дик я, зол и бессердечен,

Если плачу и тоскую.

Не могу я жить на свете,

Смерть одна моя отрада.

Кроме смерти и забвенья,

Ничего мне здесь не надо».

 

 

Долго длился путь печальный.

Но окончилась дорога,

И Асмат, друзей встречая,

Появилась у порога.

Слезы радости струились

Из ее больших очей.

Тариэл сошел на землю

И заплакал вместе с ней.

 

 

Так вошли они в пещеру

И на шкуры опустились.

Подала рабыня ужин,

Оба друга подкрепились

И заснули сном глубоким,

Истомленные тоской,

И Асмат у изголовья

Охраняла их покой.

 

 

И едва на темном небе

Появился луч светила,

Тариэл сказал герою

Безнадежно и уныло:

«Жизнь мою спасти сумел ты,

Но огонь моей души

Потушить никто не может

В этой горестной глуши.

 

 

Был разумным я когда-то,

Нынче час пришел безумья.

Оттого в моей пустыне

Своеволен и угрюм я.

Исцелить меня не в силах

Ни единый человек.

Возвратись же в край родимый

И покинь меня навек».

 

 

Автандил вздохнул глубоко

И сказал такое слово:

«Отпросившись у царицы.

Я к тебе приехал снова.

Я сказал ей: «Мне без друга

Не прожить теперь и дня;

Отпусти меня, царица,

Не удерживай меня!»

 

 

И сказала мне царица:

«Ты решил, как должно другу.

Помогая Тариэлу,

Мне окажешь ты услугу».

Если я тебя покину,

Что сказать я должен ей?

Трус я буду и предатель,

Забывающий друзей.

 

 

Нет, не нужно этих споров!

Делай, как тебе угодно,

Коль не хочешь быть разумным,

Плачь, неистовствуй бесплодно.

Об одном тебя молю я:

Посреди своих невзгод

Собери остаток силы

И скрепи себя на год.

 

 

Через год, когда минуют

Ураганы и морозы,

Через год, когда повсюду

Расцветут обильно розы,

Жди меня. Объехав землю,

Я вернусь к тебе опять,

Может быть, следы царевны

Мне удастся отыскать».

 

 

Тариэл ответил: «Витязь,

Глух ты стал к моим советам.

Нелегко найти царевну,

Убедишься сам ты в этом.

Я твою исполню просьбу,

Подчинюсь моей судьбе,

Лишь бы смерть — отрада слабых —

Не взяла меня к себе».

 

 

Снова витязи простились

С опечаленной девицей.

Покраснели их ланиты

И сравнялись с багряницей,

На очах сверкнули слезы,

И Асмат, обнявши их,

Снова горестных рыданий

Не могла сдержать своих.

 

 

В этот день два верных друга

Путешествовали вместе.

Трудно было им расстаться,

Каждый думал о невесте.

Наконец на берег моря

Вывел их печальный путь.

Время было подкрепиться

И с дороги отдохнуть.

 

 

Автандил промолвил: «Витязь,

Здесь проститься суждено нам.

Не пойму я, как случилось,

Что расстался ты с Фридоном?

Весть о девушке пропавшей

Получил ты от него.

Ныне еду я к Фридону.

Как, скажи, найти его?»

 

 

Тариэл, подъехав к морю,

Показал ему дорогу:

«Вдоль по берегу морскому

Направляйся ты к востоку.

Если встретишь ты Фридона,

Передай ему привет.

Славный царь Мульгазанзара

Стал мне другом с юных лет».

 

 

Подстрелив козленка в роще,

Сели витязи за ужин.

Небогат был пир походный,

Но зато по-братски дружен.

На заре они проснулись,

Повели коней к ручью.

И разъехались, рыдая,

Каждый в сторону свою.

 

 

Сказание шестнадцатое.

Моление Автандила светилам

 

 

О печальный мир, скажи мне,

В чем твоя сокрыта тайна?

Что ты гонишь человека

И гнетешь необычайно?

Ты ведешь его откуда

И смешаешь где с землею?

Только Бог один заступник

Всем, отвергнутым тобою!

 

 

Разлученный с Тариэлом,

Автандил в дороге плачет:

«Горе мне! В тоске и муке

Снова путь далекий начат.

Так же нам трудна разлука,

Как свиданье после смерти.

Человеческие души

Равной мерою не мерьте!»

 

 

Звери вкруг него толпились,

Слезы горестные пили.

Душу, полную печали,

Он сжигал в своем горниле.

Образ нежный Тинатины

Вспоминал он, полон муки, —

Розы губ полуоткрытых

Были скорбны от разлуки.

 

 

Вяла роза, увядала

Ветвь прекрасного алоэ,

Потемнел кристалл точеный,

И рубин померк от зноя,

Но шептал он сам с собою,

Чтобы сердце укрепилось:

«Что дивишься, сердце, мраку,

Если солнце закатилось?»

 

 

И воззвал тогда он к солнцу:

«Солнце! Образ Тинатины!

Оба вы с моей царицей

Освещаете долины.

Я, безумный, я, влюбленный,

Упиваюсь вашим светом.

Ах, зачем мое вы сердце

Оттолкнули несогретым!

 

 

Если солнце угасает,

Людям холодно зимою.

Не одно, но два светила

Ныне гаснут надо мною, —

Как же мне в беде не плакать?

Лишь утес не знает боли.

Нож — плохой больному лекарь:

Ранит тело поневоле».

 

 

И опять, взглянув на солнце,

Витязь жаловался бедный:

«Солнце, Солнце! В дальнем небе

Ты свершаешь путь победный,

Ты смиренных возвышаешь,

Счастье им даешь и силу.

Возврати меня к царице,

Будь защитой Автандилу!

 

 

О Зуал [[8]], планета скорби!

Ты умножь мои стенанья,

Положи на сердце траур,

Тьмой окутай мирозданья,

Бремя тяжкое унынья

Возложи ты мне на плечи,

Но скажи ей: «Твой любимый

О тебе грустит далече».

 

 

О Муштари! [[9]] Над Землею

Ты судья благочестивый.

Вот пришли на суд два сердца —

Рассуди их, справедливый!

Не губи души, владыка,

Бессердечным приговором, —

Прав я, прав! Но ранен в сердце

И пронзен прекрасным взором.

 

 

О Марих [[10]], звезда сражений!

Бей меня копьем могучим,

Грудь мою без сожаленья

Обагри потоком жгучим,

Но, молю тебя, царице

О моих скажи страданьях —

Видишь, как томлюсь я ныне,

Обезумевший в скитаньях!

 

 

Аспироз [[11]], звезда любови,

На мои склонись моленья!

Помоги мне: я сгораю

От любовного томленья!

Украшаешь ты красавиц

Беспримерной красотою, —

Я красавицей погублен,

Сжалься, сжалься надо мною!

 

 

Отарид [[12]], с твоей судьбою

Я судьбу свою равняю:

Солнце властвует тобою,

От него и я сгораю.

Опиши мои мученья!

Вот из слез моих чернила,

Пусть пером тебе послужит

Стан иссохший Автандила.

 

 

О Луна, твой лик прекрасный

То в ущербе, то в расцвете.

Так и я, по воле Солнца,

То сильнее всех на свете,

То слабее самых слабых.

Не покинь меня, молю я,

Расскажи моей царице,

Как скитаюсь я, тоскуя.

 

 

Вот свидетельствуют звезды,

Наклоняясь надо мною,

Солнце, Отарид, Муштари

И Зуал полны тоскою,

Аспироз, Марих с Луною

На мои взирает муки, —

Не покинь меня, царица,

В день печали и разлуки».

 

 

И опять сказал он сердцу:

«Сердце, полно убиваться!

Дьявол нас подстерегает.

Чтоб над нами надругаться.

Над челом моей царицы

Реют вороновы крылья.

Чтобы радость к нам вернулась,

Собери свои усилья.

 

 

Если я в живых останусь,

Если мужественным буду, —

Может быть, увижу солнце

И о муках позабуду».

Сладко пел прекрасный витязь,

Слез поток струился, дробен.

Соловей пред Автандилом

Был сове лесной подобен.

 

 

Слыша пенье Автандила,

Звери плакали лесные,

Из реки на берег камни

Выходили, как живые,

И внимали, и дивились,

И напев его печальный

Заставлял их горько плакать

Над душой многострадальной.

 

 

Сказание семнадцатое.