Часть 3: Пламя и Лёд. Глава 10

Повисла гнетущая тишина, нарушаемая только редким потрескиванием догоравших веток в костре и стрёкотом насекомых, прячущихся в траве и кустах. Крис молчал, продолжая сжимать кулаки до такой степени, что костяшки побелели, а ногти больно впились в ладони. Никогда он ещё не слышал от Эллиота такого количества слов и предложений за раз, никогда ещё не видел в его глазах столько боли и отчаяния, никогда ещё друг не проявлял при нём таких эмоций и чувств. Эган всегда придерживался, что когда уходишь из прошлого, главное не оглядываться. Оглянешься — вспомнишь. Вспомнишь — пожалеешь. Пожалеешь — вернёшься. А вернёшься — начнётся всё сначала. Это словно замкнутый круг, разорвать который можно, но лишь приложив титаническую силу воли.

— Тебе нужно бросать курить, — наконец тихо произнёс он.

Истолковав утверждение Криса по-своему, Элл слабо улыбнулся. Ему было важно, что друг его услышал, разглядел внутри не затянувшийся до конца шрам и приложил к нему необходимое лекарство, непритворную доброту и отзывчивость. Пропустив сквозь сознание самое глубокое переживание в жизни, старший почувствовал себя немножко другим, словно он прошёл через своеобразный обряд очищения.

— Звучит как диагноз, — с лёгким недовольством пробурчал Элл, но тут же опомнился: — Эй! Твоя очередь!

Крис поморщился и машинально провёл пальцами по татуировке, по памяти очерчивая незамысловатый узор в виде языков пламени. Теперь он должен поведать другу равноценную историю, раскрывающую его душу, и уже знал, о чём именно, вернее о ком. Эллиот, затаив дыхание, приготовился внимательно слушать его, и брюнету ничего не оставалось, кроме как начать:

— До шестнадцати лет в моей жизни не происходило ничего интересного, не считая знакомства с тобой и татуировки, которую я сделал в порыве злости и эмоций, когда в очередной раз поругался с отцом. Вообще-то, я никогда раньше не интересовался подобными вещами, мне это казалось какой-то неестественной пошлостью и неудачным способом выделиться из толпы. Я не видел смысла в том, чтобы таким образом показать индивидуальность или как-то передать своё самовыражение… — Крис прервался, поднимая взгляд к небу и вглядываясь в несчётное количество ярких звёзд, и с некой отстранённостью продолжил:

— Постоянно следовать по его указке, что должен делать и не должен, обязан и не обязан… Отец диктовал мне свои правила, выдвигал условия и ограничения. Он словно ставил на мне свои печати, подавляя мою волю и пресекая любые попытки сделать хоть что-нибудь по-своему. У меня как будто никогда не было своего мнения, а если даже и появлялось, я не имел право высказать его. И я с каждым днём чувствовал всё сильнее, как нарастает давление с его стороны. И то, что я до этого делал, просто покорно слушался как марионетка, но ровно до тех пор, пока однажды его слова не вывели меня из себя.

«Ты такой же, как я…». Он не ожидал, что эта фраза произведёт на меня столь неожиданный и непредсказуемый эффект. Да я сам не ожидал, но ярость тогда меня захлестнула с головой, и я впервые позволил своим эмоциям вырваться наружу, высказав отцу всё, что думаю об этом. Нет! — неожиданно воскликнул брюнет. — Я не такой как он! И никогда не буду! Я не собираюсь ставить перед собой какие-то выдуманные рамки и преграды, соблюдать одни правила и не позволять получать себе от жизни гораздо больше. Меня это настолько вывело из себя, внутри словно вспыхнуло пламя противоречия, и я сорвался. В тот же день я пошёл и сделал татуировку назло ему, чтобы он, наконец, понял, какой его сын на самом деле. Это его слегка обескуражило, выбило из колеи, и он временно перестал указывать мне, оставив в покое. Думал, что я одумаюсь, но просчитался.

Элл лежал на животе, сложив голову на скрещенные руки перед собой, и с жадностью ловил каждое слово. В тот момент, когда его друг повысил голос, старший в лёгком смятении приподнялся, чтобы ещё внимательней приглядеться к рассказчику.

Поняв, что не сможет продолжать дальше, пока не смочит горло, Крис схватил новую бутылка пива, открыл её лёгким движением и с жадностью сделал несколько крупных глотков, после чего вытерев губы тыльной стороной ладони, возобновил повествование:

— По правде говоря, через несколько дней я уже пожалел, что решился на столь смелый поступок; татуировка начала меня раздражать, не говоря уже о том, что дико болела, пока заживала. Я посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся тому, что сделал с собой, но исправить ошибку уже было нельзя, лишь откорректировать её. Однако это стало для меня своего рода испытанием и проверкой того, как я отношусь к самому себе. Я словно сделал очень важный и большой шаг в своей жизни, в остальном же она оставалась слишком монотонной и однообразной, и только ты устроил мне настоящую встряску, — синеглазый усмехнулся и вытянул затёкшие от одного положения ноги.

— С тех пор я начал чувствовать себя гораздо увереннее, больше не боялся спорить с отцом, и наши ссоры стали происходить чаще. И вновь попытался поставить меня на прежнее место, вернуть себе контроль надо мной, но я парировал каждое его слово. Тогда его бешенство достигло наивысшей точки кипения, и он выкрикнул мне в лицо: «Убирайся! Пошёл вон с моих глаз!».

И знаешь, Элл, я совершенно спокойно отреагировал на это и перед тем, как покинуть его кабинет, громко усмехнулся, приняв ещё одно важное решение. Я решил оставить всё и уехать куда-нибудь, подальше от этого гнёта и недопонимания. Я никому ничего не сказал, однако Элис сразу догадалась, что я задумал, но останавливать не стала. Несмотря на то, то мы с ней не ладили, и у нас не было ничего общего кроме родителей, она меня всегда понимала, за что я ей благодарен. На тот момент мне было восемнадцать лет, и я только окончил школу, так что прекрасно осознавал, что наступило время перемен, и возможность ту нельзя было упускать. Я не задумывался, куда ехать, но в итоге оказался в Америке.

Манера повествования успокаивала немного взвинченное настроение Элла после собственного рассказа, но он понимал, что это только завязка истории, а всё самое интересное ещё впереди.

— Всё-таки… есть что-то одинаковое в нашем прошлом. Я имею в виду, разлад с семьёй.

— Да, я тоже думал так, — Крис кивнул, подтверждая слова друга. — Разногласия есть в каждой семье, особенно если речь идёт о бизнесе, то зачастую возникают конфликты между отцом и сыном, но я сейчас не хочу говорить об этом.

У меня был огромный выбор, куда именно отправиться, я подумывал уехать куда-нибудь в Калифорнию, но внезапно вспомнил твоё предсказание: «Пророчу тебе карьеру бармена»… Я хорошо запомнил эти слова и поэтому отправился в Нью-Йорк, там самые лучшие бары в Америке, и они занимают особое место в жизни города. Денег, заработанных на показах, вполне хватало, чтобы прожить первое время. Я снял небольшую квартиру в неплохом районе, хоть и шумном немного, но это был самый лучший вариант из всех, что мне подвернулся. Пришлось привыкать к новой и самостоятельной жизни, поначалу было тяжело и непривычно, мне пришлось от многого отказаться. Меня мучили бессонные ночи, неугомонные соседи и бешеный городской ритм. Я уже говорил тебе сегодня, что думаю об этом городе. Нью-Йорк — это гигантский улей, жителями которого являются озлобленные и алчные осы. Было страшно дотронуться даже до одной, рискуя быть ужаленным всем роем.

Я… немного замкнулся в себе и сторонился каждого, но при этом продолжал искать своё место, старался подстроиться и задать себе нужный темп. Получалось плохо, я часто спотыкался о собственные страхи и неопытность. Я понял, что оказался совсем не готовым к такой жизни, однако возвращаться обратно в Париж упрямо отказывался, это означало бы моё поражение, позорный проигрыш, в результате которого пришлось бы признать правила отца и полностью ему подчиниться. Ну уж нет, этого в мои планы не входило.

И так я постепенно начал привыкать, каждый день посещал бар за баром, смотрел, подыскивал себе подходящий. В каждом баре было что-то особенное, по-своему притягательное, везде имелась неповторимая и непередаваемая атмосфера. Но тут я столкнулся с одной весьма неприятной проблемой, досадной и даже обидной. По закону в бар пускают только совершеннолетних, то есть тех, кому уже исполнился двадцать один год, а мне, напомню, было всего восемнадцать. Меня не желали ни обслуживать, ни принимать на стажировку. Я просил, настойчиво и требовательно, потом начал умолять, но тщетно. Куда бы ни пришёл, меня прогоняли, и во мне поселилось разочарование, которое быстро перерастало в отчаяние и безысходность.

Как-то вечером я возвращался домой, уставший и измотанный за весь день, подавленный очередным отказом, и тут совершенно случайно наткнулся на едва заметную вывеску, гласившую надпись «Уголок». Меня не столько удивило, сколько смутило это слово. Что за странное название для бара, подумал я, но пройти мимо не смог. Дверь оказалась массивной и тяжёлой, я еле открыл её, а когда, наконец, очутился внутри, по спине пробежались странные ощущения от той атмосферы, что царила в помещении. Там не было ни одного посетителя, тихо играла классическая музыка, мне стало так спокойно и приятно на душе, тело расслабилось. Впервые за долгие и мучительные дни я неожиданно улыбнулся, проследовал вглубь бара и сел за стойку. Не сразу ко мне обратился бармен, да и я как-то не приметил его, стоящего в углу и внимательно наблюдающего за мной. Когда он подошёл, я увидел его лицо в свете тусклых ламп, — здесь парень прервался и, вглядываясь в пламя костра, с грустью улыбнулся.

Почуяв в словах Криса интригу, Элл машинально затянулся и нарисовал в воображении тот бар, представляя себя на месте друга. Ему нравилось слушать приятеля, смотреть на его задумчивое и такое загадочное сейчас лицо. Старший поспешно выдохнул через нос, догоняя ускользающий дымок тихим смешком.

— Передо мной стоял высокий светловолосый парень со смуглой кожей и ярко-карими глазами. В первую очередь я всегда смотрю людям именно в глаза, чтобы успеть прочесть намерения человека прежде, чем он пойдёт со мной на контакт. Бармен сразу произвёл на меня сильное впечатление, на вид ему было около двадцати пяти, и одновременно выглядел как подросток, от него исходило некое тепло, которое располагало к нему дружелюбием и доверием. Я не думал и не подозревал, что смогу встретить в Нью-Йорке кого-то подобного. Он мне понравился с первого взгляда, я продолжал сидеть и смотреть на него, не отводя взгляда. Я знал, что выгляжу глупо и подозрительно, но не находил в себе сил отвернуться или опустить голову. Парень понял это, наклонился вперёд, упираясь локтями в стойку, и улыбнулся.

«Неспроста ты оказался сегодня здесь. Тебя что-то привело в наш уголок... рассказывай», — произнёс он, а я растерялся. Вот так просто? Я посмотрел на него уже с подозрением, а он продолжал улыбаться, не выдавая ни малейшего подвоха. И не знаю почему, но я начал рассказывать ему всё о том, как поссорился с отцом, как приехал сюда и пытался выжить, как искал работу бармена, правда, многие моменты опустил, но этого было достаточно, чтобы скинуть с плеч хоть часть груза. Когда же я высказался и уже собирался уходить, он окликнул меня и сказал, чтобы на следующий день я выходил на работу. Сложно передать то удивление и восторг, которое я испытал в тот момент перед ним.

Вот так мы и познакомились. Его звали Эмиль. Да, у меня промелькнула мысль, что вы с ним чем-то похожи, но вскоре быстро убедился, что он совершенно другая личность. Эмиль стал моим учителем и наставником, я начал обучаться у него искусству бармена и узнал много нового и интересного. Эмиль — потрясающий бармен и замечательный человек, почти каждый день я проводил с ним по несколько часов, и постепенно мы сблизились.

Элл слушал и смотрел на костёр, вырисовывая пальцем на земле какие-то узоры. Впервые на его памяти Крис описывал человека подобным образом. И сам не зная почему, парень нахмурился, но его друг не заметил этого и продолжал:

— Позже в нашем баре появилась новая сотрудница, которая в последствие стала моей постоянной напарницей по работе. Замечательная девушка, милая, умная и сообразительная, но немного наивная, а ещё целеустремлённая и оптимистичная. Она оказалась на два года старше меня, и поначалу я испытывал напряжение с примесью раздражения в её присутствии, так как никогда не ладил с девушками. Но вопреки всем моим предрассудкам, так я раньше выражался на счёт своей ориентации, мы подружились. Её звали Крис, а полное имя Кристи. Эмиль никогда не упускал возможности подшутить над нами. «Эй, Крис!» — кричал он через весь бар, а потом смеялся над тем, как мы с ней одновременно и синхронно откликаемся.

Я и не заметил, как прошёл уже год с тех пор, как я приехал в Америку. Там я впервые почувствовал, что такое свобода, когда никто не контролирует каждый твой шаг, не принуждает делать что-то против воли. Меня не сковывали цепи отца и материнские наставления, и я позволил себе, наконец, расслабиться, однако Эмиль продолжал иногда давать мне нравоучительные уроки и советы.

«Жизнь учит до тех пор, пока не вынесут с занятий» — говорил он мне всегда в шутку, но я чувствовал, как в его голосе кроется едва уловимая печаль, однако так и не рискнул спросить, что его беспокоит. Эмиль действительно разбирался в жизни и людях, всячески помогал мне, а я в свою очередь внимательно слушал, соглашаясь практически с любым его высказыванием и мнением. До сих пор иногда вспоминаю его уроки, заворожено наблюдал, как он виртуозно смешивает коктейли, жонглирует бутылками, увлечённо придумывает что-то новое и при этом всегда улыбается. Мне нравилась его улыбка, его яркие глаза, наполненные энергией. Эмиль был словно настоящим лучом солнца в этом мрачном и погрязшем в грехах огромном городе. Всюду, где бы ни появлялся этот парень, он заставлял людей улыбаться и радоваться жизни. Я восхищался им и настолько привязался к нему, что когда осознал это, было уже поздно. Чувства… они ведь сильнее любых слов.

Эмиль естественно заметил мою симпатию, но ничего не сказал, что мне показалось странным. Вернее я расценил это как возможность, а потому начал выражать симпатию уже более открыто. Я подумал, что у нас могли бы завязаться отношения, которых у меня никогда не было, не считая той связи с тобой, но… — Крис замолчал, тщательно обдумывая, что сказать дальше.

Повисшая пауза заставила Элла немного наклонить голову и посмотреть на приятеля искоса. Отблески пламени начинали потихоньку вспыхивать искрами в карих глазах. В данный момент друг находился так близко и одновременно так далеко, что старшему непроизвольно становилось не по себе.

— Но… — тихо подтолкнул он, стараясь тактично напомнить Крису нить повествования.

— …но… — вздохнул брюнет, опуская голову и проводя пальцами по длинным волосам, — я зря понадеялся, что между нами может что-то быть. Эмиль относился ко мне тепло, иногда даже ласково, а я по наивности своей принимал его доброту за нечто большее, а потому позволил допустить себе проявление чувств к нему. На этот раз он не улыбнулся мне, а лишь отвёл взгляд в сторону и произнёс: «Прости, Крис, прости, что допустил это… Но я не могу ответить тебе взаимностью. Я собираюсь жениться…»

А потом посмотрел на меня таким взглядом, какой я ещё не видел в его глазах. Там были горечь и снисхождение, и тогда до меня дошло, что он всегда относился ко мне как к ребёнку, как младшему брату. У нас была разница почти в десять лет, но я не видел проблемы, хотя дело-то вовсе не в возрасте, а в его отношении ко мне.

Удушающее разочарование, обида... Мне казалось, что я был уязвлён и унижен. Нет, Эмиль не посмеялся над моими чувствами, но по-другому ответить не мог. Это было необходимо, чтобы я перестал видеть иллюзии про нас.

Я снова вернулся к понятию о жестокой реальности, словно Эмиль дал мне хлёсткую пощёчину и спустил с небес на землю. И на что я, спрашивается, вообще рассчитывал? Он же не такой как я, он другой, чистый и светлый. Вот тогда-то я и закурил, пытаясь справиться со стрессом, но рядом находилась Кристи и всячески пыталась отвлечь меня, предложив встречаться. Я настолько опешил, что согласился, лишь бы заглушить боль в сердце и перестать думать об Эмиле, который потом виновато смотрел на меня и снова улыбался. Я подумал, что пора бы уже взрослеть, а то так и буду выглядеть для всех жалким мальчишкой. Я начал бороться со своей сущностью, пытался отрицать её. У меня случился внутренний конфликт, в котором я старался понять самого себя, решив, что возможно перемены помогут мне определиться. Помогли… отчасти, а в остальном всё благодаря Кристи. У нас так ничего и не вышло, хотя мы и целовались, но дальше так и не зашли. Уже потом я узнал, что она ничего не испытывала ко мне, а хотела отвлечь от Эмиля, но на тот момент мне стало уже неважно. Вскоре он женился и уехал в свадебное путешествие, но обещал обязательно вернуться, а я воспользовался случаем и покинул Америку. Время пришло, подумал я, оставляя два года позади, проведенные в Нью-Йорке. Я не сбежал, нет, просто двинулся дальше, получив от жизни хорошие уроки. Не стану отрицать, что ещё какое-то время вспоминал об Эмиле, но бывают люди, с уходом которых уходит и часть тебя, исчезает в небытие. Только нужно понимать, что взамен приходит что-то другое, и сейчас я жду этого…

Голос парня умолк, уступая ночной тишине и оставляя после себя лишь призрачные отзвуки в мыслях. Пламя подхватило свою эстафету, унося остатки сказанного в огонь и заменяя округу еле слышным потрескиванием.

Положив руки на согнутые колени и вытянув их вперёд перед собой, Элл спрятал голову между ними так, чтобы не было видно его лица. Старший казался неподвижным, но его пальцы, сцепленные вместе, неуловимо суетились. Он просто перебирал ими, то сжимая, то разжимая.

Элл осознавал, что его друг уже закончил свою историю, и что пришло время проявить хоть немного внимания, но ему хотелось лишь молчать. И думать.

— Ты… часто вспоминаешь… ну, об Эмиле?

— Иногда, в моменты острого одиночества я закрываю глаза и вижу его светлую улыбку, тогда становится легче, — ровным голосом проговорил Крис.

Плечи старшего едва заметно вздрогнули, но поза сохраняла некое напряжение, которое с каждой секундой всё больше усиливалось, оно сочилось из парня, обволакивало его.

— Те иллюзии, которые ты питал, и взаимность… — тихо произнёс Элл, но тут его голос резко надорвался, прозвучав слишком непривычно, — … а я смогу рассчитывать на взаимность?

— М? — брюнет повернулся к другу и улыбнулся, видя, как тот спрятал лицо. — Что ты имеешь в виду? — он не понял, о какой именно взаимности сейчас говорил Элл и что у него на уме, но его вопрос прозвучал как минимум странно.

Ответом послужил нервный смешок. Пальцы, что до этого непрерывно изучали друг друга, замерли.

— Я люблю тебя, — бесцветно шепнул Элл.

Улыбка Криса померкла, как одна из миллионов звёзд на небе, он тихо выдохнул и закусил губу, ощущая болезненный укол в груди.

— Эллиот, я сейчас немного не в том настроении, чтобы воспринимать подобные шутки. Давай закончим уже на этом, на сегодня хватит откровений, я устал.

Старший порывисто поднял голову и повернулся к другу. Костёр освещал лишь одну сторону его лица, где застыл сбивающий с толку взгляд, и этот взгляд послужил отправной точкой для последующей неукротимой вибрации. Огненно-карие глаза сейчас источали дикое и невыносимое отчаяние вперемешку с желанием, пытливой надеждой и болью.

— Крис, я люблю тебя, — повторил парень уже более уверенно, затем сжал губы и продолжил: — Я не могу тебя выкинуть из своей головы. Я думаю о тебе каждый день.

Брюнет уставился на друга с широко раскрытыми синими глазами, пульс участился, по телу, словно тонкий разряд тока пробежалось волнение, внутри как будто всё закипало, в голове возник настоящий хаос, пытаясь осмыслить услышанное. Он отстранился от собеседника и неуверенно дрожащими пальцами провёл по татуировке, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Ты… что? Ты хоть сам понял, что сейчас сказал? — хрипло прозвучал его голос, в котором отчётливо слышалось недоверие и сомнение. Если это очередной розыгрыш Элла…

Мощные и интенсивные потоки энергии вырывались из старшего как радиация, облучая парня напротив своим чрезмерным влиянием. Фитиль вспыхнул, и импульс устремился через алое свечение глаз Элла прямиком к своей цели. Он смотрел исподлобья, прожигал зарядом насквозь, будто пробудившийся от забвения зверь, готовый срывать цепи.

— Постоянно… я постоянно думаю о тебе, — голос парня был прерывистым и глубоким, в то же время сильным и дрожащим: — С той ночи… той ночью… ты сделал это со мной. Заставил очнуться и понять. Нет… Вернее, ощутить вакуум внутри, пустоту, где не хватало тебя. И ты её в одно мгновение заполнил, тогда до меня дошло, что я тебя люблю…

Видя насколько Элл сейчас завёлся, словно мог наброситься в любой момент, Крис невольно попятился назад, ощущая липкий холодок по спине, похожий на первобытный испуг, что пощекотал нервы и больно впился в сознание. Ситуация опасно накалилась.

«Он не шутит…» — промелькнуло в мыслях. Сказать, что парень был полностью растерян и обескуражен, значит, ничего не сказать.

— Элл… я не… я… — Крис как будто позабыл все слова на свете. Признание в любви — это последнее, что он ожидал услышать от друга когда-либо.

Наэлектризованная аура старшего медленно распространялась вокруг, оседая раскалёнными частицами на синеглазого. Сейчас на него дышало яростное пламя.

— Крис… — Элл подался вперёд, — тогда ночью ты мне сказал: «…я действительно любил тебя…»… Помнишь, Крис?.. Эти слова захватили меня, сорвали с меня кожу…

Парень сглотнул, выдавливая тяжёлый вздох.

— Я люблю тебя. Может, мне это прокричать?

Наконец Крису удалось собраться с мыслями и взять себя в руки, но вернуть привычное выражение лица не смог. Он словно снял маску хладнокровия и отчуждения, за которыми всегда скрывал свои истинные чувства и эмоции, не позволяя никому заглядывать себе в душу, и оголил все нервы. Взгляд Эллиота захлестнул его, как будто невидимый нож резанул по старым ранам на сердце.

— Нет, не нужно кричать об этом, — произнёс брюнет ровно.

Слегка склонившись, Элл закрыл глаза, стараясь усмирить свой пыл. Было видно, как сильно он стиснул зубы, как напряглась его челюсть. Тогда он медленно поднялся на ноги, чтобы снова посмотреть на Криса, на этот раз сурово и пристально, с мучительным волнением. Прошло какое-то время, прежде чем он сделал попытку опять заговорить, но вместо этого вяло качнул головой и скованно добавил:

— Не отталкивай меня.

— Не отталкивать… тебя… — внутри что-то надломилось, лопнуло, будто натянутая до предела струна, и защемило, заставив синеглазого издать судорожный вздох, больше походивший на смешок. — Знаешь, Элл, в конце концов, я не железный и держать в себе всё вечно не могу, каким бы самоконтролем не обладал. Шесть лет назад ты также исчез из моей жизни, как и появился. Да, ты попрощался со мной, и мне пришлось отпустить тебя, потому что я понимал, удерживать тогда было бесполезно. Ты бы рвался и метался как дикий зверь в клетке, так что ни на какую взаимность я не мог рассчитывать. Ты… — Крис прикрыл лицо ладонью, но сквозь пальцы продолжал смотреть на приятеля, постепенно повышая интонацию, словно нарастающая волна цунами, готовая обрушиться на Элла всей мощью. — Я не знал, увижу ли тебя когда-нибудь ещё, не был в этом уверен, ведь за всё время ты мне так и не позвонил! Я долго думал о тебе, и мысли эти причиняли невыносимую боль, ты понятия не имеешь, как мне было тяжело, когда тебя не было рядом. И вот ты вновь появился, вернулся… внезапно… — парень убрал руку и усмехнулся, — однако я понял, что та любовь к тебе так и осталась в прошлом. И после той ночи я окончательно убедился в этом, и всё, что теперь я испытываю — это привязанность к тебе, но лишь как к другу. И я не отталкиваю тебя совсем. Может, ты просто путаешь любовь с дружбой…

Элл дёрнулся на месте, в глазах проявилась прежняя дикость. Он больше не мог сдерживаться. Слова Криса, будто ядовитые когти, впивались, расцарапывая его до крови, испещряя глубокими ссадинами, из-под которых уже начинали вырываться всполохи под действием трения.

— Я уехал, потому что для меня это было освобождением. И сейчас, когда я полностью независим, у меня есть возможность любить так, как я хочу, — парень был немногословен, он старательно подбирал слова, вытесняя всё лишнее. — Хочешь обвинять, обвиняй. Но по-твоему я сейчас похож на дурачка, путающего дружбу и любовь?

— Я не обвиняю тебя! — взорвался Крис, тоже вскакивая с покрывала и не сдерживаясь, закричал: — Но любить так, как ты хочешь!.. Ты хоть понимаешь, насколько абсурдно это прозвучало? Выглядит так, как будто ты любишь лишь тогда, когда тебе это удобно! Сегодня ты признаёшься в любви, а завтра уже куда-нибудь свалишь! И хочешь знать моё мнение? Да, ты похож не просто на дурачка, а на форменного идиота!

Громкий голос друга с силой прорвался через и так шаткую невозмутимость старшего, и тут самоконтроль иссяк. С его стороны пошёл нарастающий утробный рык. В данный момент Крис стоял на вершине вулкана, где начиналось извержение, и опасно нависал над самым жерлом, рискуя попасть под летящие искры.

— Да… — процедил сквозь зубы Элл, но тут же громко окликнул его: — Знаешь, что?! Я был эгоистом! И я не собираюсь тут перед тобой выёбываться и придумывать оправдания, почему я не мог тогда кого-то любить! Не хотел? Не умел? Не знал, как? Выбирай, что хочешь! — кареглазый осёкся. — А почему именно сейчас?! Да, блять, потому что сейчас я другой!

Внезапно Элл вцепился одной рукой в волосы, сминая их до боли. Пути назад не было.

— Да я же впервые так рискнул кому-то признаваться! И если тебе это ни о чём не говорит, то идиот тут ты!

Крис ощущал, как закипает кровь в венах, как эмоции Элла подобно жидкому пламени наполняют его, растапливая внутренний лёд неприступности и отчуждённости, сковывавший истинные чувства долгое и томительное время их разлуки. Парень словно таял под жарким взглядом, отчего болезненно пульсировало в висках, и он не мог больше ничего сказать в ответ, понимая, что каждый из них прав.

Просматривая в молчании друга уязвимое затишье, Элл обречённо выдохнул. Ему не хотелось делать ещё хуже, ведь он и так сильно переборщил. И продолжая всматриваться в лицо парня, в его глаза, где притаилось сожаление, старший переставал воспринимать его адекватно. Перед ним уже стоял не друг, а человек, которого он любил и ради которого хотелось выть в приступе отчаяния. Он не знал, что говорить или что делать дальше, чтобы преодолеть этот тупик, но и просто стоять и смотреть на Криса стало невыносимо.

Элл сделал шаг вперёд и ещё один, стараясь не отпугнуть его. Приблизившись, парень замер и самым плавным движением, почти незаметным, дотронулся кончиками пальцев до кисти Криса. Брюнет вздрогнул от столь осторожного прикосновения, но руку не убрал. Поведение друга сбило его с толку, однако в глаза он больше ему не смотрел и отвёл взгляд в сторону.

Последовал лёгкий судорожный выдох Элла, и его аккуратные пальцы, как невесомое пёрышко, скользнули вверх к запястью, отправляя по телу нежный холодок. Они ненавязчиво поднимались выше, мучительно медленно, словно тянули за ниточку, что могла распутать сложный клубок чувств.

Крис по-прежнему не шевелился, старательно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, к тому, как бьётся сердце и щекочущие мурашки бегут по руке до шеи. Приятно, волнительно, немного пугающе от того, что предпримет Элл дальше, словно от этого зависела его жизнь.

Парень приручал его, завладевал вниманием безвозвратно, пока не достиг плеча и не привлёк к себе, чтобы бережно обнять. Он спокойно запустил руку в волосы брюнета и спрятался носом в изгибе его шеи, осязая мягкие пряди, вдыхая знакомый до боли запах. Элл наслаждался всем этим, утопал в своих эмоциях и терялся от близости и осознания, что в его руках Крис.

— Прости за грубые слова, — прошелестел голос старшего.

Несколько секунд могли бы показаться целой вечностью обоим, и звёзды были тому свидетелями, но что-то одёрнуло синеглазого, заставило отстраниться и сделать шаг назад.

Элл не удерживал. Выпустив из рук друга, он отвернулся, полностью закрываясь. В ушах так сильно пульсировала кровь, что он почти слышал своё сердце, оно заходилось внутри не то от пережитого короткого счастья, не то от боли, но одно он знал точно: остановить этот ритм уже никак нельзя. Тогда парень спрятал руки в карманы шорт и машинально побрёл в сторону озера.

Совершая прогулку вдоль берега, Эллиот погружался в себя и в свои мысли, грозя больше не вернуться. Он и не хотел возвращаться, не хотел оглядываться. Чем дальше он уходил, тем было лучше ему самому.

Он следовал навстречу темноте, что гостеприимно расступалась перед ним и увлекала дальше, в глубины непроглядного мрака. Здесь ему самое место — во тьме, там, где Эллиот обращался в свою естественную ипостась, обратную той дикой и темпераментной, необузданной и упрямой, просто наигранной. Это же был более настоящий он, отчуждённый, абсолютно одинокий и циничный. Ночь подпитывала его, заключала в свои распутные объятия, поглощала боль и дарила расположение, позволяя заглянуть в свои тайные знания: первобытная страсть, вульгарность, уверенность, порочный эстетизм — те качества, которые он позаимствовал у неё. Иногда он настолько отчётливо ощущал чьё-то присутствие, что не мог сопротивляться этой мании, поэтому просыпался среди ночи от неведомого зова и выходил на улицу, чтобы встретиться со своей преданной ночной богиней.

И, наконец, найдя нужное место, способное послужить убежищем, он сбросил сандалии и присел у самого края озера, чтобы вытянуть ноги и погрузить их в приятную прохладу.

Водная гладь простиралась перед ним безмятежным зеркальным отражением, словно призрачная шёлковая ткань сумрачной вуали, покрывающей демоническую черноту своих глубин. Но это лишь иллюзия. Настоящее колдовство заключалось в противостоянии неба, что неустанно проецировало мириады мерцающих точек, заключённых в бесчисленные россыпи и скопления. Будь то яркий или тусклый, их свет двигался сквозь пространство и время, чтобы достичь этого маленького пристанища и раскрыть свой потенциал в полную силу, предстать удивительным зрелищем сверкающего небосвода и найти отклик в нематериальных сущностях.

Но даже их великолепие порой затмевала полная Луна, таинство которой струилось серебряной дорожкой, и это загадочное свечение переливалось на поверхности тёмной воды, точно след от её искушенных чар.

Созерцая идеальную гармонию природы, брюнет медленно расслаблялся. Теперь, когда его эмоции немного стихли, он мог попытаться разобраться в себе. Достав сигарету и закурив, парень подумал о произошедшем и нахмурился. Зачем он признался? Неужели так сложно было понять, что Крис ему всё равно не ответит взаимностью?

«Я ему не нужен».

Зачем? Зачем нужно было всё усложнять ради собственной прихоти, которая всё равно бы не обернулась ничем хорошим, а лишь посеяла между ними разлад? Ему хотелось оправдать себя, но единственное оправдание звучало настолько эгоистично, что ему стало смешно. Не признайся он, ему пришлось бы держать это в себе, скрываться — это трудно.

И что теперь?

Элл обвёл глазами потрясающе красивое озеро и поднял взгляд на небо, надеясь найти там нужные ответы. Но мысли опять перестали подчиняться, угнетая парня всё больше. Он боялся. Теперь Крис его презирает? Теперь их дружбе конец?

Брюнет вздохнул и выкинул сигарету. Думать обо всём этом было больно и неприятно. Но и возвращаться обратно он желания не находил.

Поднявшись на ноги, Элл торопливо скинул с себя одежду и вошёл в воду. Искупаться стало правильным решением, потому что как только он вступил в обволакивающую тело прохладу, то ощутил облегчение. Вода уносила все тревоги и невзгоды, очищала и умиротворяла разум.

 

Тем временем Крис продолжал сидеть у костра, пропитываясь ночным одиночеством и волнующей тишиной. Он пребывал в состоянии покоя и чётко ощущал, как внутри образовалась пустота, затянувшая в себя все эмоции и чувства парня. Не было ни боли, ни разочарования, лишь тоска овладела им и непонимание того, что недавно произошло между ними.

«Я люблю тебя…» — словно отдалённым эхом послышался голос друга, нарушая иллюзию покоя.

Каждое слово, каждый звук, наполненный приятным и таким родным голосом Элла, заставлял парня возвращаться в реальность и осознавать их суть.

Неужели он хотел признаться ему с самого начала? Только теперь-то Крис понял, что все сегодняшние выходки Элла и красноречивые взгляды не были шуткой. Всё было по-настоящему. А может это всего лишь невероятно долгий сон, о котором парень мечтал ещё шесть лет назад, что ему всё-таки ответят взаимностью. Но любовь, которую он мог отдать, так и осталась в прошлом вместе с желанием.

Как же всё стало сложно. Ну почему они сейчас не могут прийти к взаимопониманию? Или всё дело в страхе, что их отношения не смогут продлиться долго? Между ними и так постоянно возникают конфликты, хотя они и верят друг другу, верят настолько, что полностью открыли свои души, рассказав то, о чём было невыносимо даже думать.

А любовь… Впервые Крис задумался о том, что же такое настоящая любовь? Слишком обширное понятие, чтобы дать хоть какой-то внятный ответ. Но в любом случае, тут понимаешь, что такое чувство легко начать и трудно закончить, а забыть вообще невозможно. Даже если они прекратят всё на этом, то до конца жизни воспоминания будут ворошить их сознание.

Так странно Крис себя ещё не чувствовал. Он посмотрел на постепенно угасающий перед собой костёр и снова подкинул в него веток, когда вдруг ему пришло в голову одно сравнение. Их дружба чем-то похожа на этот костёр: то затихает, то вновь неистово разгорается, однако тяжело дружить, когда хочется поцеловать…

От этой мысли парень сначала весь съёжился, а потом обречённо сдался. Нет любви, но осталась симпатия, а она вновь легко может перерасти в большее. Так зачем дальше терзать себя? Зачем усложнять до такой степени, что проще сломать то, что уже есть и начать заново?

Крис закрыл лицо руками и засмеялся, тень смятения, что до этого нависала над ним, вмиг исчезла, и как будто открылось новое дыхание. Есть смысл попробовать всё сначала, в конце концов, как он говорил ранее, их встреча случилась не просто так. Возможно, это шанс для обоих, ну а если нет, то сожалений потом уже точно не будет. Нельзя упускать момент.

Приняв верное решение, брюнет незамедлительно захотел сообщить об этом Эллу, но тот по-прежнему отсутствовал и уже довольно длительное время. Кажется, Крис слышал вдалеке короткий всплеск воды и забеспокоился. Парень быстро поднялся и направился в ту сторону, куда ушёл друг, но на берегу озера его не оказалось.

Тогда Крис прошёл чуть дальше, прислушиваясь и всматриваясь в темноту, что обступала его со всех сторон, но яркая луна не позволяла ему потеряться. Он шёл недолго, пока не наткнулся на брошенную Эллом одежду. Синеглазый сразу устремил взгляд в озеро, где виднелся нечёткий силуэт парня.

Он стоял к нему спиной немного дальше, чем обычно, из-за мелководья, и казалось, не замечал чужого присутствия. Подсвеченная серебряным светом фигура, словно ускользала вдоль этой дорожки всё дальше. Элл повернулся немного боком, нагнулся вперёд, чтобы набрать в ладони воды и окунуть лицо, но тут краем глаза обратил внимание на смазанное движение у берега.

Увидев, что с другом всё в полном порядке, Крис облегчённо выдохнул и улыбнулся, а затем, недолго думая, скинул с себя одежду и медленно начал погружаться в озеро, чувствуя, как вода наполняет его через каждую клеточку тела, заглушая остатки пожара, которые ещё недавно заставляли закипать кровь. Синеглазый медленно направлялся к Эллу, который застыл на месте.

Наблюдая, как Крис неторопливо приближался к нему, старший слегка напрягся, но решил подождать. Он подозревал, что тому тоже просто захотелось поплавать, тем более сейчас, когда озеро приняло необычное ночное очарование, но почему именно здесь? Захотел поговорить? Помиритьс