Я: Никогда не поверите, кто только что нанял меня писать песни.

Рэй: НЕТ!!

Я: Гребаное. Да.

Вера: Что ты ответила?

Я: Ну, никто не может отказаться от таких денег. Вместо этого нужно засунуть чувства подальше и выполнить свою работу.

Рэй: Звучит отлично.

Я: Точняк. Рекомендация терапевта.

Вера: Круто. Ждем подробностей.

Я: Всенепременно.

Я: И ещё, поможете мне собраться?

Рэй: Да, черт возьми! Я принесу одежду. Нам нужно, чтобы ты выглядела очень сексуально в этой поездке.

Я: Я хорошо одеваюсь. И не пытаюсь его соблазнить.

Рэй: Конечно, нет.

Вера: Но ты же хочешь, чтобы он пожалел о том, что причинил тебе боль, а что может быть лучше, чем ткнуть ему в лицо своей роскошной красой.

Я: *опускаю глаза и смотрю на свои сиськи второго размера*. Роскошной?

Рэй: Да, черт возьми. ОХУ*ННО РОСКОШНОЙ.

Я: Ладно. Ладно. Возможно, пару-тройку топов с низким вырезом.

Я: ПАРУ-ТРОЙКУ.

 

Когда в ответ я получила по большому пальцу вверх от каждой из них, я поняла, что мне повезет, если в поездку мне позволят взять что-то, помимо нарядов Fredrick's of Hollywood (прим. пер.: Frederick's of Hollywood ― сеть магазинов женского белья, которая охватывает всю Америку).

Если честно, мне не претила идея заставить Паркера восхищаться мной. Учитывая то, что у него не получится меня заполучить.

Никогда.

 

ОДИННАДЦАТЬ

 

ПАРКЕР

 

ПРОШЛОЕ

 

― Сюрприз!

Нова стояла на тротуаре, широко раскрыв глаза и улыбаясь, ― хотя улыбка выглядела немного принужденной, из-за попытки скрыть нервное напряжение.

Ее взгляд метался от Эша к Орену, Брогану и, наконец, ко мне.

― С днем рождения.

― Паркер.

Ее нервная улыбка сменилась искренними эмоциями, разжигая огонь в моей крови... такое было подвластно только Нове.

Как только она перевела взгляд на светящуюся вывеску, висевшую над тяжелыми деревянными дверями, за которыми находились ребята, нервозность снова отразилась на ее лице.

«Отрыв и караоке».

― Сегодня вечер караоке, детка, ― прокричал Орен, сопровождая это ужасным визгом, который можно было бы назвать музыкальной нотой. Не зря же он играл на барабанах.

― Тебе не обязательно петь.

― Но мы надеемся, что ты это сделаешь, ― добавил Эш.

Она покачала головой, закрыв лицо руками.

― О, боже, ребята.

― Ну же, Сверхнова. Мы знакомы с барменом, так что сегодня грех не выпить. Я буду твоим трезвым водителем.

― Мы едем на метро, ― отчеканила она, наконец опуская руки.

― Без разницы, я буду парнем, который в безопасности доставит тебя домой. ― Она закатила глаза, но улыбнулась, и было очевидно, что ей нравится подобная идея. ― Да ладно. Семнадцать лет исполняется только раз в жизни.

― Семнадцать ― самый лучший возраст, ― сказал Орен, обнимая Нову за плечи. ― Давай договоримся никогда не становиться восемнадцатилетними, как эти неудачники.

― Твой день рождения на следующей неделе, придурок.

― Не напоминай, ― драматично заскулил Орен. ― Положив обе руки на плечи Нове, он развернул ее к себе и, наклонившись, заглянул в глаза. ― Пожалуйста, Нова. Помоги отпраздновать последнюю неделю моей молодости.

― Ради тебя, Орен? ― Она положила ладони на его щеки и улыбнулась, словно любящая сестра. ― Все, что угодно.

Он вскинул руки вверх.

― Да! Победа. Пойдемте и покажем всем, как нужно веселиться.

― Ты собираешься петь? ― спросила она его.

― О, да. Я порву ваши барабанные перепонки.

Он обхватил рукой ее плечо и повел к двери. Она оглянулась и посмотрела на меня, волнение и веселье бурлили в ней.

― Подождите. Я могу передумать? Что угодно, только не пение Орена.

― Да помилует Господь наши души, ― сказал я, смеясь.

― И наши уши, ― добавил Эш.

― Единственное, чем мы можем себе помочь, ― напиться и забыть о произошедшем, ― предложил Броган.

― В бар, ― радостно воскликнул Орен.

Неудивительно, что Нова сделала выбор в пользу пива, очевидно не желая повторять ту ночь, когда мы пили текилу. После того вечера она не пила, предпочитая оставаться дома, когда мы с парнями посещали местные вечеринки ― возможно, это как-то связано с тем, как закончилась ночь. На самом деле мы не обсуждали это. Мы не говорили о том, что она вошла в тот момент, когда мне делали... или о том, что я сказал, когда догнал ее.

Мы не обсуждали то, что я продолжал пробираться в ее комнату по ночам и просыпался утром с ней в обнимку.

В течение дня мы делали вид, что ничего не изменилось, продолжая проводить время вместе, ― она рисовала, а я занимался музыкой. Хотя все чаще она помогала мне в написании песен, словно была создана для этого... словно у нее был опыт тысячи жизней, у нее не возникало проблем с текстами.

А в ночные моменты я сгорал от желания к ней.

Точно так же, как сейчас.

Я сгорал от страсти к ней, наблюдая, как она танцует и смеется... ее голова откинута назад, рот широко открыт, руки подняты вверх, а длинные рыжие волосы струятся по спине.

Танцуя, она переходила от парня к парню, и я едва сдержался, чтобы не сломать Эшу руки, когда он обхватил ее за бедра и притянул к себе. Сначала она кружилась с Броганом, затем прыгала с Ореном, а с Эшем она начала медленно раскачиваться. Она позволила ему вести и не отстранилась, когда он согнул колени и прижался пахом к ее умопомрачительной заднице. Она смеялась, когда он игриво покусывал ее плечо, закатывала глаза и отпихивала его руки, когда он заходил слишком далеко.

Я сидел за столом, наблюдая за ними, сжимая кулаки, одновременно заинтригованный каждым движением и раздраженный тем, что мой лучший друг танцевал с моей сводной сестрой так, как мечтал я.

Затем что-то изменилось, из динамиков донесся медленный ритм, и она посмотрела на меня. Ее губы приоткрылись, грудь поднималась и опускалась немного быстрее. Взглядом я словно пригвоздил ее к месту, не желая разрывать связь. Если Эш собирался лапать ее, то я хотел, чтобы она думала обо мне.

Она провела языком по губам, и я застонал. Мне пришлось перевести взгляд, когда она провела руками по своему телу, скользнув по облегающему черному топу, из-за которого я чуть не проглотил язык, когда она вышла к нам сегодня вечером. Эш обвился вокруг нее, но она была сосредоточена на мне... она видела только меня.

Он провел руками по ее бедрам, и на этот раз она не отстранилась. Он провел носом по ее шее, но я не замечал его, а она точно не чувствовала его прикосновений.

Она чувствовала меня.

Мы никогда не обсуждали наши чувства... мои желания. Мы никогда не выходили за рамки совместных ночевок.

И это было самое близкое к признанию. Самое близкое к тому, что мы ощущали.

Позади нее стоял не Эш, а я.

Не руки Эша обхватывали ее бедра, не его член прижимался к ее попке... это все я.

И когда фантазия стала невыносимой, я решил послать все на х*й и встал.

Ее глаза расширились, когда она увидела, как я крадусь по танцполу, словно лев, преследующий свою добычу.

― Отъеб*сь, неудачник, ― сказал я Эшу, когда наконец добрался до них.

Он поднял голову от ее шеи и посмотрел на меня лукавым взглядом, выпуская Нову из объятий. Проходя мимо, он коснулся моего плеча и пробормотал:

― Интересно, сколько ты продержишься, прежде чем кончишь.

Я не стал обращать внимания на его слова, потому что грудь Новы прижалась к моей, ее руки прошлись по моей спине, притягивая меня к себе. Я не стал мешкать. Одну руку положил ей на бедро, другой скользнул по обнаженной коже ее талии, пока не добрался до позвоночника, пробираясь вверх под рубашку, пока не наткнулся на черную бретельку бюстгальтера. Рывком притянул ее к себе, сокращая несуществующее расстояние и прижимая ее мягкую грудь к своей.

У нее перехватило дыхание, мурашки побежали по коже от моего прикосновения, ее яркие глаза стали изумрудно-зелеными. Подогнув колени, я просунул бедро между ее ног и покачался из стороны в сторону. Она подражала моим движениям, теряясь в музыке, проникающей сквозь нас, словно послание от меня к ней и обратно. Мы были единым целым. В данный момент мы не обращали внимания на сложности, разделяющие нас. Мы словно перенеслись в другой мир и двигались в едином порыве.

Она провела руками по моей груди, вверх по плечам и обвила их вокруг шеи, запуская пальцы в мои волосы. Ощущение ее ногтей на коже послало разряд по всему телу прямиком к члену. Когда мой член стал тверже, я понял, что она это почувствовала. Ее глаза засверкали.

Мы никогда не говорили о том, что происходит между нами. Никогда не обсуждали то, что это было... в основном нам было комфортно друг с другом, потому что мы были словно родственные души. Было несложно оставить все, как есть, и наслаждаться как прежде обществом друг друга. Но что-то изменилось, когда она посмотрела на меня, ее жар скользнул по моей ноге, мой член прижался к ней... что-то, что невозможно было игнорировать. Это была не просто дружба, переросшая в нечто, чего никто из нас не понимал. Нет, это было желание, и оно поглощало нас, словно бушующий ад, уничтожая любые преграды, которые мы пытались возвести.

Я прижался своим лбом к ее, закрыл глаза, не в силах продолжать смотреть на нее и не заявить на нее права.

― Нова, ― простонал я.

Я не знал, как остановиться, и надеялся, что она сделает это.

Она наклонилась ко мне, и я, затаив дыхание, ожидал, когда ее губы прижмутся к моим, но, как и было обещано, нашим барабанным перепонкам предстояло испытание. Наш интимный момент был прерван.

Мы вздрогнули и посмотрели на сцену, где Орен со всей присущей ему страстью пел «Living on a Prayer», он был настолько самоуверен, словно никто лучше него не сможет исполнить эту композицию.

Еще одна высокая нота прошлась по моим нервам, и сотрясающееся тело Новы вывело меня из оцепенения. Я перевел на нее взгляд и увидел, как она, прикрывая рот рукой, пытается сдержать смех.

Возбуждение ослабело, но не исчезло полностью. Я, по крайней мере, мог смеяться вместе с ней, испытывая одновременно облегчением и ужас от пения Орена.

― Как он может быть настолько музыкально одаренным и в то же время совершенно не восприимчив к звукам? ― спросила Нова, хихикая.

― Понятия не имею. Думаю, именно поэтому он играет на барабанах. Он слышит ритм, а не мелодию.

Эш появился рядом со мной, ударил меня по плечу, и мне пришлось отпустить Нову, чтобы ударить его в ответ.

― Черт, он ужасен, ― с удивлением сказал Эш.

― Но он отлично выглядит, делая это, ― сказал Броган перемещаясь, чтобы встать рядом с Новой.

Она снова засмеялась и посмотрела на меня, ее улыбка смягчилась, позволяя последней частичке пламени разгореться между нами. Все так быстро произошло, что я задался вопросом, а существовало ли что-то. Желая сохранить воспоминания еще на мгновение, я осторожно протянул руку и коснулся ее пальцев. Она развернула руку и нерешительно переплела свои пальцы с моими.

Глубоко вздохнув, я сжал ее руку, желая почувствовать ее.

Незаметно наблюдал за ней, любуясь улыбкой, которую она пыталась скрыть, впиваясь зубами в пухлую плоть. Когда ее осветили огни со сцены, я заметил, что она покрылась румянцем.

Да, мы могли не обсуждать то, что происходит между нами, но это не значит, что нам об этом неизвестно.

И это был лишь вопрос времени, когда мы, наконец, сделаем первый шаг.

 

НОВА

 

Мы недолго держались за руки, но это запечатлелось в моем сознании, впечаталось в каждый нейрон, пока я не осознала, что никогда не смогу забыть ощущение, когда Паркер Каллахан прикоснулся к моей руке.

Так же, как и ощущение его длины, прижатой к моему животу.

Еб*чий случай.

Мое лицо пылало, в животе разрасталось трепетное тепло. Каждый раз, когда я думала об этом, внутри меня все сжималось словно при экстремальном спуске.

Я надеялась, что нам предоставится еще один шанс потанцевать сегодня вечером, но по истечении времени шансы становились все менее вероятными. После того, как Орен написал в Facebook, пришло еще больше людей из школы. Некоторые девушки, ничего нового, крутились вокруг парней. Меня передернуло, когда заметила Келли, разговаривающую с Паркером в баре, я ненавидела то, что она флиртует с ним.

Паркер не принадлежал мне. Он был моим сводным братом. Сводным братом, которому я позволяла пробираться в свою постель по ночам. Сводным братом, который вызывал жар, обжигающий мою кожу. Сводный брат, который заставлял меня хотеть того, чего я никогда не хотела раньше.

Конечно же, мне было известно о сексе. Но кроме обнимашек и поцелуев я больше ничем не занималась. Никто не вызывал у меня желания захотеть этого, но благодаря Паркеру я представляла, как раздеваюсь перед ним догола и предлагаю сделать все, что он пожелает. Все, что угодно, лишь бы я чувствовала себя ближе к нему... все, что позволит мне заявить на него права и быть с ним вечно, как я и мечтала.

― Парни, ― позвал Эш из-за столика на краю танцпола. ― Идите, бл*дь, сюда.

Я подошла вместе с парнями, на столе стояло десять шотов, а также солонка и миска с дольками лайма.

― Да, черт возьми. Вот о чем я говорил.

Орен ликовал.

― На кой черт я с ними связался, ― пробормотал Паркер. ― Мне казалось, я просил только пиво.

― Пиво ― для цыпочек, ― пошутил Орен.

― Вообще-то я пытаюсь не дать ей напиться до такой степени, чтобы она забыла о своем дне рождения.

― Пфф, у Сверхновы печень чемпионки. Одной стопкой ее не уложишь.

Он подтолкнул меня локтем, ухмыляясь и подмигивая, пытаясь своими сексуальными ямочками привлечь меня на свою сторону.

― Я буду в порядке, пап. Клянусь, ― пошутила я.

― Не папа. Сводный брат, ― напомнил Орен, не заметив, как мы с Паркером перестали улыбаться от напоминания, в котором не нуждались.

― Успокойся, наседка, ― добавил Эш. ― Мы, бл*дь, празднуем.

― Что? ― спросила я.

Броган сжал плечо Эша, его улыбка была такой широкой, что я подумала, что он никогда не перестанет улыбаться.

― Этому придурку только что позвонил Джордж Маркетти, ― объяснил он, возбужденно встряхивая Эша.

Я понятия не имела, о ком они говорят, но ребята, судя по их отвисшим челюстям, знали о ком речь, в нашем маленьком пространстве повисло напряженное молчание.

― Он пригласил нас играть в «Бордо» в следующем месяце, ― объяснил Эш.

― Твою мать.

― Да, бл*дь.

― Твою мать. Это грандиозно. Очень масштабно.

― Вы имеете в виду, лучший индии-альтернативный концертный бар? ― спросила я с трепетом.

― Да, ― ответил Паркер, выглядя так, словно готов воспарить над землей. ― Бар, в котором выступали самые известные группы.

― Ребята, ― пискнула я, хлопая в ладоши. ― Это потрясающе.

Эш раздал шоты... по два на каждого.

― Это своего рода двойной праздник.

Каждый из нас схватил по шоту и встал вокруг стола, поднимая стопки к середине.

― За долбаный успех, ― сказал Орен.

― За гребаное начало, ― добавил Паркер.

― За то, чтобы все это того стоило, ― сказал Эш.

― За то, что мы смогли доказать, что достойны этого, ― вклинился Броган

Они посмотрели на меня, я окинула взглядом четырех парней, с которыми мне каким-то образом посчастливилось быть в одной компании.

― За вас, ребята.

― За всех нас, ― добавил Паркер, нежно улыбаясь.

Мы быстро опрокинули шоты и также молниеносно расправились со второй стопкой.

― Объявление, чтобы наш праздник удался, Нова должна спеть, ― заявил Орен.

― Уххх, нет, спасибо.

― Да ладно тебе, Сверхнова, ― подбодрил Эш.

― Ты же не можешь быть хуже Орена, ― пошутил Броган.

Орен закивал.

― Ты прав, брат. Вперед. Нова. Нова. Нова.

Он начал скандировать, его призыв быстро подхватили несколько человек за соседними столиками. Я съежилась, решив, что лучше спою, чем заставлю весь бар скандировать мое имя.

― Хорошо. Хватит. Я спою. Но Паркер должен выйти со мной на сцену.

― Заметано, ― согласился он без колебаний.

Я последовала за ним на сцену и стояла позади, пока он разговаривал с диджеем.

Переминаясь с пятки на носок, я смотрела на сцену так, словно она могла ожить и накинуться на меня. Меня немного мутило, сердце колотилось в безумном ритме. Я никогда не пела перед толпой. Черт, единственные люди, перед которыми я пела, были парни.

Я встряхнула руками и сделала глубокий вдох, пытаясь расслабиться и избавиться от нервозности, сковавшей меня.

― Готова? ― спросил Паркер.

― Нет. Это значит, что я могу этого не делать?

Он рассмеялся.

― О, мы сделаем это. Ты потрясающая. Я бы не позволил тебе подняться на эту сцену, если бы думал иначе.

― Ты позволил Орену подняться туда.

― Сам Господь не смог бы помещать Орену подняться на эту сцену.

― Это правда. ― Мой смех утих, и я снова начала переминаться, чтобы высвободить лишнюю энергию. ― Этот момент хуже всего. Дерьмо. Дерьмо. Какую песню ты выбрал?

― «It's All Coming Back to Me» (прим. пер.: It's All Coming Back to Me ― Теперь все возвращается ко мне ― баллада силы, написанная Джимом Штейнманом. По его словам, на песню его вдохновила книга «Грозовой перевал», он попытался написать самую страстную и романтическую песню), я знаю, что ты обожаешь эту песню.

― Черт. Я обожаю «Meat Loaf»

― Я знал, что ты не сможешь отказаться. И мы пели ее вместе в тот единственный вечер, так что мы отлично справимся. ― Он схватил меня за плечи и согнул колени, так что я была вынуждена встретиться с ним взглядом, и вокруг нас все померкло. ― Здесь только ты и я. Я здесь, с тобой.

И вот так просто я почувствовала облегчение, и стало легче дышать. Я по-прежнему была взволнована, но, как только заглянула в его голубые глаза, увидела, как привычным движением руки он откидывает назад волосы, почувствовала облегчение.

― Поняла? ― спросил он.

― Поняла.

Преодолев пять ступеней, мы поднялись на сцену, я не могла отвести глаз от потертой деревянной поверхности пола, боясь посмотреть на толпу окружающую нас. В ушах звенело. От света двух прожекторов у меня на лбу выступили бисеринки пота. Неудивительно, что парни всегда уходили со сцены потные, было чертовски жарко, и на нас было направлено два прожектора. Когда Паркер передал мне микрофон, я подумала, что он выскользнет из моей потной ладони.

Не уверена, что смогу это сделать. Из-за волнения я, наверное, не смогу услышать музыку. Но спустя мгновение я услышала крик, который никогда в жизни не забуду.

― Сверхнова, ― протяжно прокричал Орен. ― Я люблю тебя. Будь матерью моих детей.

Раздалось еще больше возгласов, выкрикивающих мое имя, преодолев нервозность, я, наконец, подняла голову и увидела стоящих передо мной парней их руки были подняты вверх, как у самых преданных поклонников, о которых только может мечтать девушка.

Зазвучала музыка, и я сосредоточилась на Паркере. Я не могла оторвать от него взгляд. С каждой нотой, приближающейся к куплету, у меня в горле нарастал ком, но затем Паркер улыбнулся, и стало легче... немного.

Закрыв глаза, я представила, что нахожусь в своей комнате и рисую, или в нашей гостиной, помогаю ребятам сочинять песню... как обычно.

И благодаря этому я запела. Моя грудь вибрировала от слов песни. Я выпрямилась и запела откуда-то из глубины своих легких. Я пела Паркеру, словно изливала ему свою душу. Его лицо озарилось, и он не отводил взгляда... оставаясь со мной каждое мгновение.

Вскоре я полностью отдалась моменту. Я не смотрела на толпу, подражая манере выступления ребят. Я пропела каждую ноту, эйфория от выступления наполняла меня словно электрический разряд, такого я не ожидала. Каждый раз, когда я думала о том, чтобы спеть перед кем-то, я замыкалась. Никогда не думала, что может быть так.

Это вызывает восторг.

Это захватывает.

Это... все для меня.

Мы с Паркером гармонировали, завершая песню припевом, когда мы пели, то практически соприкасались друг с другом.

Я не знала, что такое совершенство, но уверена, что этот момент близок к нему.

Мое тело вибрировало так сильно, что я была уверена, что взорвусь. Меня переполняло волнение, и я хотела кричать.

Мы спустились по ступенькам, и я чуть не повалила его на пол от силы своего объятия. Он поймал меня и оступился. Обхватил и прижал к себе. Я подняла голову, увидела, что он смеется над моим восторгом, и замерла. Может быть, в этом виновата текила. Возможно, это радость от того, что испытала подобный кайф. Может быть, дело в танцах. Или стоит винить каждое мгновение сегодняшнего вечера, которое привело к этому моменту.

Я приподнялась на носочки и прижалась к его рту. Поцелуй был крепким и лишенным всякого изящества, но это не имело значения, потому что мои губы были прижаты к губам Паркера Каллахана.

Его тело напряглось напротив моего всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы я почувствовала, что на меня словно вылили ушат холодной воды, остужая мое излишнее возбуждение.

Я целовалась с Паркером Каллаханом ― моим сводным братом ― на публике, где любой мог увидеть.

Все, что раньше сдерживало меня, снова прорвалось сквозь дымку, и я отпрянула назад.

― Черт. Паркер. М-мне так жаль, ― заикаясь, произнесла я.

Он моргнул, глядя на меня сверху вниз, словно никогда раньше не видел меня.

― Мне жаль, ― снова прошептала я.

Он снова моргнул, и потрясение исчезло. В следующее мгновение я ощутила, что его руки напряглись, а ладони вжались в мою спину, когда он повернул нас вглубь затемненного угла. Огни и толпа исчезли позади него, и я видела только его.

Я хотела видеть только его.

― Паркер, ― прошептала я, умоляя его сказать мне, что делать дальше.

Я едва могла разглядеть его глаза в темноте, но увидела, как расширились его зрачки перед тем, как он наклонился и прильнул своими губами к моим. Я ахнула, и он воспользовался этим, чтобы углубить поцелуй, прижимаясь своим языком к моему.

На вкус он был словно терпкий лайм и текила, и я опьянела от него так же, как и от текилы. Его пряный аромат, который витал в ванной каждое утро, окутывал меня. Я вцепилась в его бицепсы, впиваясь ногтями в напряженные мышцы, желая оставить на нем свой след.

Я не понимала, что это значит, но пока он направлял меня, и в тот момент, когда я уперлась спиной в стену, мне было плевать. Я превратилась в животное, поддавшись своим инстинктам... превратилась в угли, разгоревшиеся до адской пыли. Скользнув руками вверх, зарылась ими в его волосы, притягивая его ближе, не желая, чтобы он понял, что это ошибка, и остановился.

Я вплотную прижалась к его груди, бедрам, избавляясь от каждого миллиметра разделяющего нас пространства. Он застонал, когда его твердый член коснулся моего живота, вибрация стона отдалась в моих чувствительных сосках.

Я выгнулась и застонала, когда он отстранился, чтобы мы могли перевести дух только для того, чтобы все повторить.

Его щетина оцарапала мне щеку, когда он провел своими ищущими губами по моей шее. Рука, прижатая к моей спине, скользнула к груди и коснулась ее. Желая увидеть это, я наклонила голову, предоставляя ему больше доступа, и наблюдала, как его длинные пальцы обхватывают мою грудь, я застонала, когда его большой палец коснулся моего соска.

Я качнула бедрами, потираясь о его член взад и вперед, нуждаясь в трении... нуждаясь в чем-то.

― Еще, ― умоляла я.

― Бл*дь, ― пробормотал он в мою кожу.

Его губы снова прошлись по моему подбородку, он ущипнул сосок через лифчик, заставив меня ахнуть, чтобы его язык овладел моим ртом, пробуя меня на вкус так, как я мечтала.

Мы пожирали друг друга в темном углу, теряясь в дымке запретного удовольствия, игнорируя все, что могло заставить нас остановиться.

Все, но только не парней, выкрикивающих мое имя.

Их крики разрушили наш мирок, и инстинктивно мы отпрянули друг от друга.

― Бл*дь, ― снова пробормотал он, не отводя от меня взгляд, такой же опустошенный, как и мои чувства. ― Нова.

Я прикоснулась к своим губам, пытаясь сохранить воспоминание о нашем поцелуе.

― Я не...

Я не хочу останавливаться, хотела сказать я, но признание было слишком похоже на мольбу, и я оборвала себя.

Не то, чтобы это имело значение, потому что он, очевидно, думал о том же.

― Хочешь пойти домой? ― спросил он, но что-то в его вопросе дало мне понять, что возвращение домой ― это нечто большее, чем наше ежедневное времяпрепровождение.

И мне не терпелось выяснить это.

― Да. Отвези меня домой.

Это прозвучало как мольба, но, представляя, что может произойти, меня это не волновало. Я бы умоляла его на коленях, если бы это означало, что мы не остановимся.

Теперь, когда мы начали, я не хотела останавливаться.

 

ДВЕНАДЦАТЬ

 

НОВА

 

ПРОШЛОЕ

 

Первое, на что, войдя, я обратила внимание, ― идеальная семейная фотография, которая, по словам мамы, была нам просто необходима, потому что мы стали семьей. Рядом с ней стояла наша совместная с Паркером фотография, которую мама заставила нас сделать в роли брата и сестры.

Не то напоминание, в котором я нуждалась, когда мои губы все еще пылали от его поцелуев. Не тогда, когда мне хотелось наброситься на него, как только за нами захлопнется дверь, и мы могли снова все повторить.

Из-за угла светил тусклый свет, оставленный нами на кухне, освещая нас в тени. И когда я обернулась, то заметила, что он смотрит на ту же фотографию, и меня сковал ужас.

Прошло тридцать минут с тех пор, как я впервые поцеловала Паркера Каллахана... тридцать минут слишком долго. Мы поспешно попрощались и молчали всю дорогу, сидя на заднем сиденье такси, оба погруженные в свои мысли... я прибывала в предвкушении. Я надеялась, что Паркер, испытывал такое же волнение и предвкушение, но, увидев его хмурое лицо в тот момент, когда он уставился на фотографию, я забеспокоилась, что, возможно, только я испытываю нечто подобное.

― Нова...

― Нет, ― я оборвала его прежде, чем он начал свою речь о том, почему мы не должны этого делать. Он мог бы привести любую причину, и все равно это не имело бы значения. Мне было плевать. Наши родители уехали на выходные, и между нами не было преград. ― Только на одну ночь, ― взмолилась я. ― Как подарок на мой день рождения. И по ее прошествии мы не будем ничего обсуждать.

Так же, как и в последние несколько месяцев. Между нами были сплошные недомолвки, и мы не обсуждали наши чувства.

Наконец он отвел взгляд от фотографии, посмотрел на меня мрачным взглядом, и я затаила дыхание, ожидая.

Почему он не повторял то, что делал раньше? Почему не затащил меня в свою комнату? Почему не выглядел таким же отчаянным, как я?

― Если только нам не о чем будет говорить, и сейчас я выставляю себя идиоткой, заявляя о неразделенных чувствах.

На это он, наконец, отреагировал. Откинул голову назад и рассмеялся.

― Ха! Бл*дь, нет. Твои чувства стопроцентно взаимны. Господи, Нова, ― вздохнув, сказал он, затем провел рукой по волосам и помассировал шею. ― Если я начну рассказывать о своих мыслях, то ими можно будет заполнить много томов энциклопедий. Так что, поверь, в этом ты не одинока.

― Ты тоже об этом думаешь? ― нерешительно спросила я.

Он покачал головой, словно не понимая моего вопроса.

― Постоянно, ― прошептал он, медленно сокращая расстояние между нами. ― Как думаешь, почему я прихожу к тебе практически каждую ночь?

С каждым его шагом мое сердце билось все сильнее, разгоняя адреналин, словно лава, по венам. С каждым шагом я задыхалась, отчаянно желая его.

― Моя кровать удобнее? ― предположила я.

Его губы искривились, а глаза отяжелели.

― Тогда почему я избегаю других девушек?

― Правда? ― Он кивнул, и, сглотнув, я попыталась выдавить из себя еще одну язвительную фразу: ― Возможно, ты сдерживаешься ради Орена?

Наконец, он оказался в нескольких сантиметрах от меня ― так близко, что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы выдержать его пылающий взгляд. Он словно пригвоздил меня к месту, но я была добровольной жертвой. Возьми меня, ― умоляла я в ответ на его обжигающее обещание.

― Нет, Нова, ― сказал он, убирая мне за ухо выбившуюся из прически прядь волос, его грубые пальцы нежно коснулись моей щеки. Ласка была мимолетной, но сравнима с прикосновением к эрогенной зоне, посылая мурашки по телу. ― Потому что я не могу перестать думать о тебе. Не могу перестать наблюдать за тобой, хотеть тебя.

И я пропала, обхватила его за талию, чтобы не упасть. Вся кровь прилила к нижней части моего тела, и я почувствовала головокружение. Я видела Паркера практически во всех ситуациях, в которых только может прибывать человек, но таким ― никогда.

Он никогда раньше не уделял мне подобного внимания, словно я оазис в пустыне. Словно я Stratocaster 1968 года, на котором играл Джими Хендрикс (прим. пер.: Джеймс Маршалл Хендрикс, известный всему миру как Джими Хендрикс ― один из самых знаменитых музыкантов ХХ столетия. Белый Fender Stratocaster 1968 года выпуска ― самая культовая моделью, которая, для непосвященных поклонников является олицетворением самого понятия «гитара Хендрикса», на котором Джими отыграл, самый известный концерт в своей истории ― выступление на фестивале Вудсток 1969 года). Словно я была единственной, кого он хотел, и собирался делать со мной все, что пожелает.

― Так часто я не дрочил уже много лет. Я, бл*дь, безумно хочу тебя.

Мои щеки покрылись румянцем. Я многое знала о сексе... потому что читала о нем. В плане опыта? В лучшем случае я была новичком и определенно не болтала об этом всем кому ни попадя. Его откровенное заявление вызвало в моей памяти образ его сгибающейся руки, приоткрытых губ, закрытых от удовольствия глаз. Образ, который я хотела увидеть... должна была увидеть.

― Ты хочешь меня, Нова? ― спросил он, прижимая меня к стене, словно мы по-прежнему находились в баре.

Тяжело дыша от волнения, я облизнула пересохшие губы. Он проследил за этим движением сначала глазами, а затем большим пальцем.

― Думаю, да, ― честно ответила я.

Я не знала, как объяснить напряжение, образовавшееся в центре тела, но знала, что никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Все мои мысли были о Паркере. Я фантазировала о том, как целую его, прикасаюсь к нему, но ничто не могло сравниться с тем адом, который поглощал меня в данный момент.

Он склонил голову набок, обдумывая мой ответ.

― Думаешь? Ты прикасаешься к себе и думаешь обо мне?

― Я-я... э-э...

Черт, слова давались с трудом. В моей голове словно произошло короткое замыкание из-за его вопроса, я боролась с потребностью уйти от темы и в то же время продолжать, потому что хотела, чтобы он думал, что я опытна в этих делах. Я хотела быть под стать ему и показать, что могу с ним справиться.

― Ты ведь прикасаешься к себе?

― Иногда, ― выдохнула я. ― Я... я... не знаю.

Его палец переместился с моей шеи вниз по груди, пока не коснулся соска.

― Здесь?

Когда он обвел затвердевший кончик, я застонала и закивала головой.

― А здесь? ― спросил он, скользя кончиками пальцев по моему животу и нежно проникая между бедер, едва ощутимо, ― и прежде, чем успеваю насладиться его прикосновением, все прекращается.

Я снова киваю, не в силах выдавить из себя ни единого связного слова.

― Ты доводила себя до оргазма?

Изо всех сил стараясь выдержать его взгляд, прикусываю губу и выпрямляюсь, пытаясь выглядеть уверенной, хотя это и близко не так... и отрицательно качаю головой.

― Ох, Нова, ― упрекает он. ― Должно быть, ты и правда хочешь меня. Все это время ты обходилась без разрядки.

Он обхватывает меня за талию, наклоняется и проводит своим носом по моему. Я хватаюсь за его рубашку, словно это спасательный круг. Если сейчас он вздумает отстраниться, ему придется приложить усилия. Я пытаюсь показать свою жажду, даже несмотря на то, что до конца не понимая, чего хочу, я требовала этого.

― Покажи как.

Он закрыл глаза и втянул воздух через нос, затем издав рык, словно зверь в клетке, накинулся на меня. Он опытнее меня, но я не теряюсь, отвечая на поцелуй. Он сжал мои бедра, направляя по своему усмотрению, в свою очередь я прижимаюсь к нему и исследую руками твердость его бицепсов, плеч и спины. Его язык проник в мой рот, требуя, чтобы я ощутила его вкус, но я атаковала в ответ, надеясь, что смогу донести до него частичку себя и заставлю его жаждать большего.

Губами, зубами и языком он скользил по моему подбородку к шее, я вскрикнула, когда он обхватил мою задницу и приподнял меня. Непроизвольно, словно мое тело, в отличие от разума, знало, что делать, я обхватила его ногами за талию и застонала, коснувшись пахом его живота.

― Еще, ― взмолилась я.

Мне было необходимо больше подобных ощущений.

Не отстраняясь от меня, он направился в гостиную. Я готова была умолять, чтобы он отнес меня в свою комнату, раздел и избавил от зудящей боли, но, когда он опустился на диван, а я оказалась у него на коленях, окружение перестало меня волновать.

Инстинктивно я начала покачивать бедрами, нуждаясь в большем трении между ног. Он зарычал, и я замешкалась, опасаясь того, что причинила ему боль или сделала что-то не так. Не зная, что делать, но нуждаясь в продолжении, я отстранилась и прошептала:

― Помоги, Паркер. Я... я не знаю.

Это признание далось мне с трудом, ведь я старалась доказать, что могу выдержать все, но мне хотелось, чтобы все было идеально, а я не знала, что делать.

Он отстранился, зрачки поглотили синеву его глаз. Не моргая, он уставился на меня, и в этот момент я испугалась, что он остановится, поняв, насколько я неопытна.

― Нова, ты девственница?

Сглотнув, я кивнула.

― Но у тебя же были парни.

― Да, ― прошептал я. ― Но у нас не было ничего серьезного.

― Им так и не удалось ничего добиться от тебя?

Я покачала головой.

― Девственница, которая никогда не получала оргазм, ― пробормотал он таким тоном, словно это его не пугало. Скорее, интриговало.

Он убрал мне за уши выбившиеся пряди волос, грубыми мозолистыми пальцами скользнул по раковине вверх, вниз и снова вниз к шее.

Я задрожала, когда он провел пальцем по ключице, достиг горла и переместился вниз между грудей. Его пальцы застыли на прозрачном материале моего топа, он уставился на них, словно не был уверен, как они тут оказались и куда ему их переместить.

У меня были кое-какие идеи, и мне было плевать на то, что я выставлю себя полной дурой и начну умолять его снова прикоснуться ко мне... сорвать легкий материал и разорвать в клочья бюстгальтер, и наконец, бл*дь, прикоснуться ко мне. Мне необходимо быть ближе.

Наконец, он снова посмотрел мне в глаза, пронзив до глубины души. Паркер Каллахан никогда не смотрел на меня так ― никто не смотрел. С таким пылом и желанием ― подобный взгляд я видела только в кино, полный обещания.

Пальцами он коснулся моей левой груди, и я застонала, когда он обвел твердый кончик.

― Кто-нибудь прикасался к тебе здесь?

Прикусив губу, чтобы сдержать всхлипы, я кивнула.

― А под одеждой?

Я покачала головой.

Уголки его губ приподнялись, и он ухмыльнулся. Зажал между пальцами сосок, мои попытки сдержать крик были бесполезны. Непроизвольно я начала покачивать бедрами, когда он покрутил тугой бутон, удовольствие пронзило мое тело. От его прикосновений между ног пульсировало от потребности.

― Твое тело само знает, что делать, Нова, но я счастлив помочь.

Он снова меня поцеловал, опустил руки на мои бедра и стал двигать меня вверх-вниз. Жар опалил мою шею, когда я представила, как мы выглядим со стороны. Я сожалела, что здесь нет зеркала, чтобы можно было наблюдать за происходящим, мне хотелось запечатлеть эти