Глава III – Алисина драйняжка

 

Алиса была рада наконец очутиться на земной поверхности и на свежем воздухе, несмотря на то что она дико носилась по дорожкам сада, выписывая прямоугольники. «Сад такой запутанный!» – воскликнула она сама себе. Снова и снова она проносилась по длинным, мрачным коридорам, образованным живыми изгородями и с трудом огибала повороты, лишь затем, чтобы столкнуться – под конец каждого такого изматывающего путешествия – с ещё одной непроницаемой стеной растительности. «Простой сад, не простой сад» – бесконечно бормотала она себе под нос на бегу; Алиса не могла выбросить из головы замечание Капитана Развалины насчёт этого сада. «А если сад и в самом деле не простой» – сказала она себе, – «тогда мне вообще не стоит тут находиться! Потому что, вне всякого сомнения, я – самая простая девочка.» Ото всех этих спутанных в клубок мыслей у Алисы закружилась голова. Отбросив свой страх (в маленький красный кармашек внутри её головы, который был у неё там как раз для этой цели), Алиса ещё быстрее побежала сквозь утренний мрак, огибая всё больше и больше углов.

Очень часто на её пути встречались небольшие расчищенные участки, на каждом из которых её поджидала какая-нибудь ужасная скульптура, молчаливая и неподвижная в призрачном лунном свете. Эти статуи совсем не были похожи на статуи, которые Алисе довелось увидеть в тех немногих галереях искусства, что она посетила. Во-первых, они не были вырезаны из камня, а были сделаны из частей того-сего, склеенных в полном беспорядке; ботинок и чемоданов и монет и очков и занавесок и книг и крюков и банок от варенья и маленьких бархатных перчаток и лошадиных копыт и тысячи других никчёмных вещей. И во-вторых – в отличие от работ в галереях искусства – эти садовые статуи вовсе не казались подобиями настоящих людей, напоминая скорее чудовищно искажённые образы изображаемых ими обьектов, особенно в этом призрачном свете и в шорохе падающих листьев. «Что за странные изображения видишь в 1998» – заявила Алиса статуе, которая выглядела немного похожей на её пратётушку Эрминтруду, но ещё больше – на швейную машину, сошедшуюся в драке с градусником и чучелом моржа. И, сорвавшись с места, побежала опять.

«Уверена, я только и делаю, что бегаю квадратами да кругами» – вскричала Алиса вскоре. – «Беда в том, что, думаю, я совсем потерялась.» Алиса на мгновение призадумалась, как можно потеряться частично, но смогла додуматься лишь до того, что это должно быть вроде как частично найтись. «И это мне бы совсем не понравилось» – прошептала она, содрогнувшись от такой мысли. «Ну где я теперь найду Козодоя в этом саду? Вот ведь, несколько минут назад я ясно видела его сидящим на дереве: и вот я не вижу ничего, кроме этих высоких живых изгородей и всех этих углов и тёмных коридоров и всех этих забавных статуй. И я уже не знаю даже, как вернуться к дому Капитана Развалины. Если так будет дальше, я скоро буду навсегда потеряна, не говоря уж о том, что совершенно. Этот сад больше похож на лабиринт, чем на сад.» И тут до неё дошло: «Этот сад и есть лабиринт!» – во весь голос вскричала она. «Это непросто сад. Вовсе не не простой сад. Вот что имел в виду Капитан Развалина. О, как глупо с моей стороны! Теперь мне остаётся понять, что именно в этом саду непростого. Тогда я смогу упростить его и узнать, где засел Козодой.»

На беду, Алиса не могла сейчас вспомнить хорошенько, какие непростые вещи, допускающие упрощение, в этой жизни ей были известны. Только вчера вечером её прадядюшка Мортимер продемонстрировал ей двойной морской узел, но она нашла черезчур непростым проследить за каждым верёвочным концом в их путешествиях вверх-вниз и изнутри-наружу. «И в любом случае» – подумала в тот раз Алиса, – «что мне за дело до морского узла? Мы довольно далеки от моря.» (Алиса хотя и бывала на море дважды, и там обходилась без вязания узлов.) «Мне никогда не найти Козодоя» – подумала Алиса теперь, пробегая завёрнутой в бараний рог дорожкой, окаймленной живой изгородью, «если вдруг этот непросто сад непрост двойной морской непростотой!»

И вдруг кого же она увидела наверху ближайшей живой изгороди, как не Козодоя собственной персоной! Он сложил крылья, приземлился и пронзительно выкрикнул следующую загадку: «Что за создание, Алиса, звучит прямо как ты?»

«Эй, Козодой!» – крикнула Алиса. – «Где же ты был? Ты ведь знаешь, я не так хорошо умею отгадывать загадки. Это я звучу как я? Таков ответ?»

«Бедная Алиса! Нет, ты ошиблась!» – проскрипел Козодой. – «Ещё одна подсказка для несчастной Алисы: у этого создания твоё имя, только непросто написанное.»

«Всё понятно, Козодой» – сказала Алиса, припоминая разговор с Барсучником о странных убийствах. – «Наконец-то я разгадала хоть одну из твоих загадок! Ответ – Али Са, являющийся, наверное, родственником Али Би, являющегося, в свою очередь, родственником Али Бабы, бедного лесоруба из арабской сказки.»

«Поясни свой ответ, девочка.»

«Итак, Козодой, твой вопрос был: что за создание звучит как ты? А эти два слова – Али Са – звучат точно как моё имя, Алиса, только неверно пишутся, потому что они содержат пробел между Али и Са.» – она произнесла это торжествующе, а Козодой свирепо зыркнул (отчего Алиса поверила, что ей удалось случайно зацепиться за правильный ответ), но в следующий момент ликующе взмахнул крыльями и прокричал: «Неверно, Алиса! Неверно! Попытайся ещё раз, глупая девочка.»

Это изрядно разозлило Алису. «Почему бы тебе не прекратить заниматься ерундой сию же минуту, Козодой» – сказала она решительно, – «и вернуться со мной домой к пратётушке Эрминтруде?»

Но попугай лишь замахал на неё своими жёлто-зелёными крыльями и улетел прочь, исчезнув в путанице садового лабиринта. Алиса пыталась бегом следовать за шумом его крыльев, но всюду кругом неё окоченелые ветви старались уцепить её за передничек, а осенние листья под её ногами потрескивали, как будто переговаривались шепелявыми голосами. Тут и там среди листвы Алиса замечала разнообразный рабочий инструмент

– молотки, отвёртки, стамески, даже циркуль – валявшиеся как мусор на каждой дорожке. «Кто-то весьма неаккуратен в работе» – сказала она себе на бегу. – «Моя пратётушка определённо строго наказала бы меня, если б я оставляла свои карандаши и книжки в таком беспорядке на её редисовых грядках. Но сейчас не время для таких мыслей, я должна попытаться поймать Козодоя.» И так Алиса продолжала петлять по дорожкам садового лабиринта, пока не обнаружила себя ещё больше потерявшейся, чем раньше.

«О Боже» – вздохнула Алиса, упав у очередной живой изгороди (и едва не поранив колени о брошенную на траве ножовку), – «как же я устала. Может, если я вздремну чуток, это освежит меня для дальнейшего предприятия?»

Но стоило Алисе начать отход ко сну, как она услышала кого-то, кто довольно дребезжащим голосом назвал её по имени. «Алиса?» – позвал дребезжащий голос. – «Это ты ли прячешься там за изгородью?»

«Это и в самом деле Алиса» – ответила Алиса, полусонно, – «только я не прячусь; я всего лишь пытаюсь найти моего попугая.»

«Ты ищешь совсем не там» – продребезжал голос.

«А ты кто?» – спросила Алиса, довольно нетерпеливо.

«Я – это ты, разумеется» – ответил голос.

«Но это исключено» – ответила Алиса, негодуя, – «потому что я – это я.»

«Тогда остаётся лишь одно» – сказал голос: – «я тоже должна быть тобой.»

Забавным было то, что голос, доносившийся из сада определённо звучал как алисин голос, только с дребезгом, и Алиса была весьма смущена этим: «Как могу я быть в двух местах в одно и то же время?» – задумалась она. – «Но, в конце концов» – добавила она, – «я же нахожусь в двух временах в одном месте, в 1860 и в 1998, так что, может быть, это не так уж и странно.» Алиса взяла себя в руки и спросила у голоса: «Где тебя так непросто найти, о дребезжащий голос?»

«Я прямо за твоей спиной, Алиса» – ответил голос, дребезжа, – «в самом центре лабиринта, находящемся сразу за живой изгородью, у которой ты отдыхаешь. У меня твой попугай.»

«Спасибо, что поймали его! Но как мне найти вас?» – спросила Алиса.

«Я всего в нескольких шагах от тебя, за этой самой изгородью.»

«Но Вам же прекрасно известно, мисс Загадочный Голос, что это непросто сад; я могу находиться в многих милях от Вас по всем петлям и закоулочкам.»

«Всегда можно срезать путь, Алиса.»

Эта мысль привлекла внимание Алисы; она никогда не пришла бы к подобной идее сама. Она осмотрелась, вглядываясь в сплетение ветвей, но они были слишком густо переплетены: лишь искорки света проникали в редкие щели. «Нет ли у тебя перочинного ножа?» – спросил голос.

«Совершенно определённо нет!» – крикнула Алиса раздражённо, и тут (после секунды последующей работы мысли) она добавила, – «Но у меня есть кое-что получше, да и поострейше!» (от волнения Алиса забыла всю грамматику.) Спустя больше чем много времени (ибо ветви были очень толстыми, а ножовка – скорее тупой, чем острой) Алисе в итоге удалось срезать (или спилить?) путь через живую изгородь. К тому времени, как она отбросила в сторону последние ветки, уже почти совсем рассвело: и вот она очутилась, наконец, в самом центре лабиринта. На возвышении в окружении деревьев и теней стояла статуя маленькой девочки. Она выглядела весьма похоже на Алису, эта статуя, особенно в лучах утреннего солнца, сияющих на её лице; статуе даже была одета в копию алисиного красного передничка (на вид сделанную из чего-то твёрдого, негнущегося). Алиса была изрядно поражена сходством. Более того, целое мгновение Алиса даже не знала, какой из девочек она по-настоящему была. Но на левом плече статуи уселся Козодой. А в распростёртых объятиях статуи распростёрлась длинная и корчащаяся и очень злобно выглядящая, в пурпурно-бирюзовую полосочку змеюка!

«Ой» – вскричала Алиса (шёпотом), – «я надеюсь, змея не ядовитая?»

«Очень даже ядовитая» – ответила статуя знакомым Алисе дребезжащим голосом. – «Змея, которую я держу в руках, известна как Египетская кобра, а её яд применялся как любовное зелье. Возможно, именно поэтому Клеопатра выбрала данную змею в качестве инструмента самоубийства.»

«Почему бы тебе не отшвырнуть её?» – спросила Алиса у статуи.

«Но как?» – ответила статуя. – «Ведь я не могу даже двигаться. В конце концов, ведь я статуя.»

«Но ты ведь можешь говорить, значит, ты – не просто статуя.»

«Ты, права, я непросто статуя. Меня зовут Селия.»

«Так же зовут и мою куклу!» – вскрикнула Алиса (только сейчас вспомнив, ещё раз, что её кукла была потеряна).

«Это и есть я» – продребезжала статуя, – «я – твоя кукла.»

«Ты – Селия?»

«Да, так меня зовут.»

«Но ты слишком велика для моей куклы» – воскликнула Алиса. И в самом деле, статуя была размером точнёхонько с Алису.

«Я – твоя драйняжка» – сказала статуя.

«Но у меня нет двойняшки» – ответила Алиса, очевидно ослышавшись.

– «И даже тройняшки.»

«Я не сказала – двойняшка. Я сказала – драйняжка. Видишь ли, Алиса, когда ты назвала меня Селия, ты попросту передрала моё имя со своего, переврала его, как сумела. Поэтому я твоя перевраюродная сестра.»

«Ну надо же!» – сказала Алиса. – «Я даже и не поняла, как ловко я это придумала. Какая же я умная.» – И тут Алиса наконец разгадала последнюю загадку Козодоя; она поняла, что имя девочки-статуи звучало похоже на её собственное, но шиворот-навыворот.

«В этом твоя беда, Алиса» – проскрежетала Селия, – «ты не понимаешь ничего из того, что сделано тобой, пока не будет уже очень поздно. Тогда как я, твоя драйняжка, точно знаю, что я сделала, ещё даже до того, как я сделала это.»

«Кто превратил тебя в садовую статую, Селия?»

«Пабло-скульптор.»

«А кто такой этот Пабло?»

«Я расскажу тебе чуть погодя. Но в данный момент я остаюсь довольно беспомощной, пока ты не уберёшь эту змею прочь от моих рук.»

«Кто вложил тебе в руки змею?» – спросила Алиса.

«Исполнительные Гады, конечно. Кто же ещё? Они не хотят, чтоб мы, статуи, свободно перемещались, ибо это нарушит все законы реальности.»

«Но–»

«Алиса, нет времени на расспросы. Пожалуйста, убери эту змею из моей хватки.»

«Как же мне убрать змею» – спросила сама себя Алиса, – «и остаться невредимой? Полагаю, что мне стоит постараться как следует, если я только собираюсь вернуть нас всех домой вовремя к моему уроку писания. Что-то там прадядюшка Мортимер рассказывал о том, как следует обращаться с опасными тварями? А, вот что: смотри им прямо в глаза. Смотри им прямо в глаза и повторяй молитву Господню.»

Итак, Алиса посмотрела змее прямо в глаза; но лишь она приготовилась начать декламировать молитву Господню, змея зашипела! на неё. Алиса могла поклясться, что слышала за шипением какие-то слова. Что-то вроде этого: «Вы в своём уме, юная леди? Я – Подручный Исполнительных Гадов!» И звуки, производимые змеёю, были столь ужасны, что Алиса начисто забыла каждое словечко молитвы Господней.

«Послушайте, мистер Змея» – крикнула она (решив почему-то, что змея была мужского пола) – «по-моему, с Вашей стороны отнюдь не вежливо отравлять существование моей кукле.» Но змея лишь продолжала шипеть и извиваться, и переливаться и вибрировать раздвоенным языком и демонстрировать великолепный ряд ядовитых зубов. Тут Алиса и заметила (смотря змее прямо в пасть) небольшой кусочек дерева, нанизанный на один их змеиных клыков. «Похоже на ещё один потерянный фрагмент из моей головоломки» – сказала Алиса сама себе. – «И мне необходимо извлечь его оттуда, но каким образом, если молитва Господня попросту испарилась из моей головы?» – Она мучительно попыталась вспомнить слова, но единственная пришедшая ей в голову «молитва» оказалась колыбельной под названием «Топай спать, мой медвежонок». Причина, по которой она так хорошо помнила этот стишок, была тесно связана с тем обстоятельством, что в нём было только четыре строчки, содержащие всего четырнадцать слов, многие из которых к тому же повторялись:

 

«Топай спать, мой медвежонок.

Закрой глазки, медвежонок.

Как проснёшься, медвежонок,

Вновь будем вместе, медвежонок.»

 

Вот такую «молитву Господню» Алиса и продекламировала Подручному Исполнительных Гадов, одновременно уперев леденящий взгляд прямо ему в глаза. Только она (вопреки своей воле) слегка изменила слова:

 

«Топай спать, ты мой гадёныш.

Закрой глазки, мой гадёныш.

А уснёшь ты, мой гадёныш,

Так и надо, мой гадёныш.»

 

Алиса была расстроена, что не смогла сохранить все рифмы в своей новой колыбельной, но одновременно была рада, что смогла придумать новые. Она находила своё произведение куда лучшим стихотворением! Нельзя сказать, что Подручный обратил много внимания на плюсы и минусы стихосложения; он так устал, что ему уже было всё равно. Он отключился в полную отключку. У змей нет век, но случись у этого гада веки, он бы их наверняка закрыл. Когда мистер Змея был уже достаточно далеко, Алиса вынула (очень осторожно) фрагмент головоломки из его пасти. На нём были видны только пурпурные и бирюзовые чешуйки, но Алиса знала, что он идеально подойдёт к серпентарию в картинке Лондонского зоопарка. Она сунула кусочек в кармашек (где уже лежали барсучий кусочек и термитный кусочек), и лишь затем смотала мистера Змею с рук Селии. Алиса отнесла змею к ближайшей живой изгороди, где уложила его на пучок листьев. Мистер Змея скрутился в бараний рог, затем в простой морской узел, и наконец в двойной морской узел, и в этой витьеватой форме принялся громко храпеть.

«Алиса, ты спасла меня от рабства!» – с этим дребезжащим заявлением статуя ступила вниз со своего возвышения, при этом её колени скрипели как несмазанная телега. Селия подошла вплотную к Алисе, и, стоило ей там очутиться, пожала Алисе руку.

Алисе было крайне неловко трясти фарфоровую руку, но именно её она и потрясла. «Селия» – воскликнула она, – «Я очень рада, что вновь нашла тебя и Козодоя, но почему-то мне кажется, что ты слишком велика для куклы?»

«Я больше не кукла» – ответила Селия, – «я – тербот.»

«Тюрбан!» – поправила Алиса. – «Это что-то вроде головного убора, верно?»

«Совершенно верно: мужской и женский головной убор у ряда народов Азии и Северной Африки, представляющий из себя полотнище лёгкой ткани, обёрнутой вокруг головы, иногда поверх фески или тюбетейки. Но это определение годится лишь тогда, когда слово пишется через Ю.»

«О, как же я устала от слов, пишущихся через Ю вместо нормальных букв!»

«Что касается тербота, то это – автоматическое существо, работающее на термитах.»

«На термитах?»

«Именно, Алиса. На термитах. У меня в мозгах термиты. Вот, взгляни.» – Селия со скрипом согнулась в талии, повернула пару винтов на каждом своём виске, и сдвинула верхушку своей головы. Алиса наклонилась, вглядываясь в зияющий череп и обнаружила внутри набросанный бугор земли, в котором суетился миллион термитов, вне всякого сомнения передавая друг другу вопросы и ответы и ответы и вопросы.

«Итак, ты используешь яичную систему?» – спросила Алиса.

«Про яйца я ничего не знаю» – ответила Селия. – «Думаю, что я – автомат. Ты ведь знаешь, что такое автомат, правда, Алиса?»

«Ты имеешь в виду игрушку, которая может перемещаться, хотя её не толкают и не тянут за верёвочку?»

«Правильно, и это то, во что я превратилась. Я – автоматическое подобие тебя, Алиса. Слово ‘автомат’ происходит из древнегреческого; оно обозначает самодвижущийся; и это означает, что я самосовершенствующаяся. По правде сказать, я уже настолько самоусовершенствовалась … Я стала умнее человека.»

«Но ведь» – сказала Алиса, – «чтобы сравняться с человеческим разумом, бугру потребовалось бы быть размером с целый мир.» (Алиса лишь позаимствовала это знание у Капитана Развалины, а вовсе не украла его, так что мы, наверное, можем простить её за это лёгкое нарушение авторского права на это открытие?) «В самом деле» – ответила Селия (имея в виду размер бугра), «но этот аргумент не принимает в расчёт искусности Пабло-скульптора. Пабло сумел вывести новую породу термитов, сократив их размер до ручки. То есть, точнее, до карандаша.»

«Но ведь карандаши значительно длиннее термитов» – возразила Алиса.

«Вовсе нет, если их исписывают от кончика и обгрызают от ластика. В итоге карандаш сойдётся посередине и исчезнет. Прямо как мы, Алиса! Возможно, и мы потихоньку убывали с двух сторон, пока не сошлись на середине, и тогда мы исчезли! Я – произведение искусства, ты догадалась?» – Селия горделиво повернулась вокруг своей оси, произнося это. – «Я – тербо-реактивная!»

«Селия, почему ты опустила букву Т из слова тербот?» – спросила Алиса.

«Потому что так говорят люди будущего» – ответила Селия. – «Ты знаешь, что мы сейчас в будущем, Алиса? Я, должно быть, выскользнула из твоих пальцев во время падения по туннелю чисел. Таким образом, я вступила в будущее раньше, чем ты. Я приземлилась в 1998 на целую неделю раньше тебя. Я выросла до моего теперешнего размера, но всё ещё была лишь куклой. Я не могла двигаться, не могла даже подумать себе. Пабло-скульптор утверждает, что нашёл меня в этом самом саду, в капусте.»

«Мистер Пабло ковырялся в этом саду?»

«Да, именно это он и делал. Пабло увлекается изготовлением терботов, понятно? Исполнительные Гады презрительно относятся к его увлечению; они находят его слишком нереальным. Только обещанием того, что его творения будут навсегда заперты в непросто саду и охраняемы змеями, Пабло сумел убедить Гадов позволить ему работать. Пабло и наполнил мою голову компьютермитами. Алиса, дорогая, я как будто очнулась от долгой спячки в кукольной кроватке. Я ожила!»

«Селия, я так рада, что ты ожила» – сказала Алиса, – «но мне во что бы то ни стало надо вернуть тебя и Козодоя и себя обратно в дом пратётушки Эрминтруды вовремя к моему двухчасовому уроку писания.» И тут внезапно ужасная сумятица началась за пределами непросто сада; красные и белые огни вспыхивали в небе над живыми изгородями, пронзительный визг потряс утро, за ним последовало что-то, звучащее как полицейский свисток. «Что происходит?» – вскрикнула Алиса.

«Может, это как-то связано с Головоломным Убийством» – ответила Селия.

«Тебе известно о Головоломных Убийствах?» – спросила удивлённая Алиса.

«Немного» – ответила Селия, – «но мне точно известно, что Козодою не очень-то по душе этот внезапный переполох.» И правда, попугай хлопал своими жёлто-зелёными крыльями, вызывая к жизни хаос, которым мог бы по-настоящему гордиться Капитан Развалина. И эти движения заставили Алису вспомнить некоторые слова, сказанные Барсучником. «Селия» – спросила она, – «ты случайно не знаешь, где может быть некая профессор Глэдис Воронюха?»

«Боюсь, что нет. А что она изучает?»

«Загадки Времени.»

«Звучит обнадёживающе. Нам стоит постараться найти её.»

«А что касается эллипсиса? Ты не знаешь, что это может быть?»

«Эллипсис? Ты имеешь в виду сестру эллипса?»

«Селия, я думаю, у твоих компьютермитов нынче выходной. И почему я не спросила Капитана Развалину, где искать профессора Воронюху! Но я так спешила поймать Козодоя! По крайней мере, хоть это мне удалось сегодня!» – С этими словами Алиса потянулась, чтоб снять Козодоя с плеча Селии. Но попугай был шустрее: мельтеша в воздухе своими перьями, он сумел оторваться от плеча Селии за мгновение до того, как пальцы Алисы дотронулись до него, и полетел над живыми изгородями туда, где вспыхивали огни.

«Боже!» – воскликнула Алиса. – «Козодой опять удрал! Как мне найти его на этот раз? Это очень непросто в этом саду.»

«Думаю, я смогу найти путь» – ответила Селия, беря Алису за руку.

– «Следуй за мной.»